Как кошка Хогвартс обносила

Я сидела на кухне, сложив лапки на животе, и слушала синдарин. Не скажу, что я где-то откопала толкиновских эльфов, но и те, что были в Англии, неплохо шпарили между собой на какой-то тарабарщине. Честно говоря, язык звучал не мелодично, а, скорее, как-то прыгающе. Наверно, из-за того, что говорившие эльфы никогда не прекращали работу, а потому сбивали дыхание. Может быть, если они остановятся и возьмут минутку на отдых, то говор будет звучать накатывающими волнами, и получится приятнее для слуха, но увы… Домовые эльфы никогда не останавливали работу. Если раб не работает, раб спит — таков был удел ушастых существ. А сейчас было детское время в девять вечера, до сна было еще пахать и пахать. Кроме того тут была я, одним своим видом мотивирующая эльфов работать еще усерднее. А потому все вокруг летало, пеклось, стиралось и жарилось под звуки диковиной речи. Изредка ко мне обращался какой-нибудь домовик, спрашивал, не нужно ли чего, но я ждала свое новогоднее угощение, а потому отнекивалась. И тем не менее, передо мной стояли три стакана с разными соками, тарелка с разнообразным печеньем и крошечная тарелочка с пирожками. Мне было хорошо. Бэмби и Ко ничего не угрожало и не могло угрожать, а потому нужды носиться за ними не было, и я пользовалась праздниками на свое усмотрение. На каникулы все уехали, и стало по-настоящему славно — пусто. Никто не трогал, не беспокоил. Разве что сострадательный Невил строчил метровые письма из дома. Уверена, если бы мы с Гермионой не находились на разных краях вежливой пропасти почтения, она бы не оставила меня одну на этот светлый праздник. Но к счастью мне приходилось отвечать только на письма моего знакомца. Кроме меня из Гриффиндора остались трое мальчишек, которым было смертельно нечем заняться, но до меня отголоски их безобразий доходили редко. Наверно потому, что я наплевала на занятия физкультурой, натащила книг и вовсю наслаждалась властью и одиночеством. Как же я обожаю жить одна! Ни тебе лишних шумов, ни запахов, ни даже возмутительного перекладывания вещей с места на место без моего ведома! Моя территория, и все на ней так, как захочу я. А еще к Рождеству дозрел мой урожай пушистиков. Клетка стала им тесновата, и я, после недолгих раздумий, решила наконец применить навыки разделки, полученные от Снейпа. Тем более вокруг не было никого, кто мог бы услышать их хриплые урки о помощи. Выбрав день потише, я наложила чары тишины, выученные специально для этих целей, и достала ножи. Эйса и Луффи я решила заранее ограждать от детенышей, постепенно, периодически показывая, что потомство вот оно, никуда не делось, но им пора жить отдельно… Мне не хотелось их расстраивать больше необходимого, и еще больше не улыбалось, чтобы они распознали мой хитроумный план по съедению «племянников». Но вот, три дня прошли, а мои пушистики не заскулили в поисках детей, что я сочла отмашкой к старту. Пока все сидели в закрытой корзине, я достала одного и перевернула на пузико. Меня слегка покоробила доверчивость зверюшки, но я приказала себе не раскисать. Если все пойдет так и дальше, я останусь многодетной тетей, которой некуда совать отпрысков! Не для того я заводила это хомячье, хватает и того, что я была милосердна к Эйсу и Луффи. Убить пушистика не составило труда вообще: вонзив тонкий нож для разделки жаб в бархатную грудку, я одним движением сняла шкурку. Это получилось так легко, будто я вытащила начинку из теста. Чуток налипло, конечно, к изнанке, но по сравнению с тролльей шкурой, которую мы со Снейпом пилили три дня кряду, это было вообще ни о чем. Я отложила мех, вскрыла и выпотрошила крошечное пузико. На ощупь оно было таким нежно-вельветовым, что мне всегда было интересно, что внутри. Внутри все было как у всех: миниатюрный скелетик, сердце, печень, кишки, желудок и далее по тексту. Язык и то больше весил. Не удержавшись, я слизнула означенную конечность и практически застонала от удовольствия. Волшебство пряной сладостью осело на языке, а кровь добавила пикантной солинки. Я зажмурилась от вкуса и тут же потянулась к тушке. Из всех существ, что я когда-либо ела, не было никого вкуснее этих прелестных шариков. Я не прогадала и была счастлива до соплей. Даже без обработки они были великолепны. Сама не заметила, как смела третью фрикадельку, и притормозила, уныло проводя языком по рукам, обмазанным в крови. Объесться пушистиками мне не светило. В корзинке шебуршили еще пятеро товарок. Решив, что надо попробовать их приготовить, вдруг еще вкуснее получится (куда уж там, но вдруг?!), я отставила корзину подальше. А то не удержусь и съем их всех. Шкурки я отмыла от крови и обработала заклинанием и зельем. Благо, навыки волшебной дубленки у меня теперь имелись. Троллью шкуру я ведь тоже решила пока не продавать, а оставила себе на будущее. Мало ли, вдруг доспехи понадобятся? Да и запас карман не тянет. Большую часть запчастей монстра я отправила в сейф, сложив в многомерные корзины, заказанные по такому поводу. Да, представьте себе, мне не хватило двадцати обычных корзин, которые я купила про запас! Пришлось докупать, чтобы уместить громадину, а в банке — арендовать пару крупных летучих мышей, чтобы они доставляли мои сокровища в ячейку. Меньший процент я предложила Горбину из лавки в Лютном. Его и Берка магазинчик был так разрекламирован, что знали о нем даже на Косой Аллее все благопристойные граждане-маги. И именно с них я решила начать свое знакомство с черным рынком Волшебной Британии. Подлизываться я решила издалека и пока придержала свою жадность, предлагая добычу по самой смешной цене. Мне надо было умаслить господ «темных волшебников», чтобы потом меня взяли подмастерьем постоять у прилавка. Честно говоря, лавчонку я издалека еще летом разглядывала, и ничего сверхъестественного в ней не углядела, разве что антураж готичненький, но это было особенностью любой лавки в переулке. Пока что «черноту» и «темность» я определяла исключительно на глазок. Но не будем о таком во время светлейшего из праздников! И хотя Невил благополучно отбыл в родные пенаты, из собеседников у меня осталась моя дорогая подруга Трелони. Мы с ней уже порядочно сроднились на почве общей любви к небылицам и тяге водить за нос окружающих. Гадалка из Сибиллы была так себе, она это и сама понимала, но иногда у ее третьего глазика случались «милые» озарения, непременно портящие жизнь окружающим. Вместе мы проводили вечера, и я даже повадилась оставаться у нее на ночь, сворачиваясь тигрицей среди пуфиков у камина. В такие минуты я почти забывала, что я осталась совсем одна в этом мире… Само Рождество проводили с помпой: для старшекурсников имелись вечеринка и пиршество, а для соплюх, вроде нас, только пир. И правильно, нас кормить надо! Я даже специально проголодалась ради банкета. Мы с Роном задали жару местным поварам. Гарри уже и не пытался догнать нас, вместо этого занимаясь волшебными хлопушками. Традиции магов были неотличимы от маггловских, но украшения и мишура были куда круче. Мальчишка улыбался так, что щеки у него к концу дня сводило судорогой, но он не мог прекратить пытать свои мышцы на предмет хоть какой-нибудь улыбки. Это было хорошо. Получение подарков прошло удивительно спокойно, но меня завалило конфетами и косметикой… Как будто я ем что-то кроме лягушек и драже и пользуюсь косметикой! Не могли, что ли, денег прислать? На крайняк, я хожу в кружок очумелых ручек, и мне постоянно нужна всякая фигня! Один Невил знал, что я люблю, и прислал пару золотишек. Я в свою очередь отправила ему десяток луковиц редкого растения, которое заморочилась поискать в Лесу. Гарри от меня получил шарик-фонарик, а Рон, тоже оставшийся на каникулы — расческу, распутывающую колтуны и делающую художественную укладку. Да, на самом деле они перепутали подарки, но мантия невидимка затмила все мыслимое и немыслимое и смешала наши мысли. Признаться честно, я была в шоке. Нет, бесспорно, вещь полезная, тем более что-то такое я помнила из фильма, но способ получения… Дамблдор бы еще палочку у Гарри отобрал и потом подарил бы ему же на день рождения! Он эту мантию должен был отдать еще на малое совершеннолетие в одиннадцать! На худой конец, отдать в первые дни в школе. Это наследство и дорогой артефакт, принадлежащий мальцу по праву рождения, вещь рода! Старый козел совсем охамел, в башне сидючи?! В любом случае, пацан совершил колоссальную ошибку, показав мантию мне. Так как мне не хотелось, чтобы за мной подглядывали, когда гормоны вдруг начнут играть, решение сообщить остальным девчонкам пришло мгновенно. Немного подумав, я пришла к выводу, что это опасно и может сыграть большую роль в будущем, если Волдеморту станет известно о подобном козыре у мальчишки. Еще немного подумав, я сочла Гарри благонадежным и честным. Такой не станет лезть в чужую душевую. Решающим аргументом стало то, что я всегда могу их сдать, а вот вычислить мальчишку по полыхающим щекам мне под силу, как и оттаскать за ухо, если полезет, куда не следует! В общем, ничего особенного в праздники и не произошло. Так, посидели-поели да спать пошли. Мне Рождество было непривычно. В первом мире я его не отмечала, потому что не была католичкой. Во втором такой религии не было вовсе, и праздновали как раз Новый Год, да с размахом, который не снился ни одному местому кутиле. Тут, даже если первые пять лет меня пичкали этой лабудой, а потом — еще семь в приюте, я относилась к этому празднику с прохладой. А потому в Новый Год, который тут не праздновали почти никак, скорее просто отмечали факт нового года, я решила оторваться и принесла разделанных пушистиков на кухню… Мне их, кстати, тушили, нафаршировав смесью овощей и закутав в тонкое тесто. Это даже звучит прекрасно. Волшебные пирожочки. Когда слюна уже грозилась закапать с подбородка, мне, наконец, подали блюдо румяных конвертиков. Я схватила один тут же и откусила сразу половину, после чего улетела в астрал. И увидел Бог, что это хорошо… и позволил пушистикам существовать на этой земле. И решила Магия, что надо сделать еще лучше, и сделала. А я как куснула, так и все… Сердечно поблагодарив напряженно ожидающих вердикта эльфов, я покинула кухню вместе с тарелкой. Даже если пушистики подобны наркотикам, я подсела окончательно и бесповоротно. Я ела и дрянь с помойки, и блюда, приготовленные лучшими поварами, которых я знала, но ни одна еда до этого меня не впечатляла ТАК. В думах, как же мне вознаградить свою пушистоферму за труд, я брела по коридорам, периодически откусывая кусочки лакомства. Чтобы вырастить порцию, мне потребовалось почти полгода, тут, знаете, у кого угодно бережливость взыграет! Решив, что такую вкусноту надо есть сидя на одном месте, я так и сделала: выбрала перила, свесила лапки и уставилась в бесконечность высотой в пару этажей. Между ними курсировали лестницы, висели тяжелые рамы картин. Мои размышления, а не завести ли мне полчище постоянно сношающихся и рожающих пушистиков, прервались шепотом из неоткуда: — Рон, давай, шевелись, я тебе такое должен показать, ты не поверишь! Давай! Я навострила уши, отвлекаясь на минуту от кайфования. По коридору топотали четыре ноги, но никого видно не было. Они, так меня и не увидев, прошли мимо — я чувствовала ветер их движения — и ушли, завернув в один из ходов. Их разговор крутился о чем-то таинственном и нереально крутом. Я опустила глаза на пирожочки, а потом опять бросила взгляд на коридор, куда ушли мои питомцы. Еще никогда мой выбор не был так тяжел. Я цинично пожала плечами. Чай, не тролль, выживут как-нибудь. У меня каникулы.