ЛОРИ: люди, вещи и места

       - Кстати, можешь себе представить? Я был садовником. В Вавилоне, как раз во времена Навуходоносора. Я - ну, не только я, еще несколько тогда еще ребят - работали над садами Семирамиды. Какое это было творение! Шедевр садоводческого искусства! А потом этот самодур начал строить свою башню. Дальше ты наверняка знаешь - потоп, разруха, проклятие языков...       Ты знаешь, я готов простить этому дураку все - его фанатичную, доходящую до безумия любовь к жене, его местами глупые, местами жестокие законы... но вот сады...       Есть что-то, что ты любишь? Прямо очень?        - Я с большим уважением и теплом отношусь к духам, если это то, что ты имеешь в виду.        - Духа можно создать или вырастить?        - Сложно, но возможно.        - Вот. Представь - ты вырастил духа. С самого нуля, вырастил и воспитал прекрасное существо, у которого есть все шансы стать могущественным покровителем. Он уже не малыш, он красив и статен, но не имеет пока что достаточно сил, чтобы противостоять всем тягостям мира вокруг. И вот твой царь...        - Вожак.        - Неважно! Твой вожак развязывает войну или захватничество, навлекшее на вас гнев Владык ваших, не знаю, как их там правильно у вас зовут... Они посылают бедствия, в которых рушится твой дом, погибает твоя семья, ты сам искалечен и изуродован, но что хуже всего - в этой бойне погибает твое творение. Живое, родное существо, самое близкое твоему сердцу.       Пройдут века, отпущенные тебе, как и мне, и ты построишь новый дом, возможно, даже заведешь новую семью, вылечишься и встанешь на ноги - но твоего друга, твоего духа, который был тебе больше, чем дитя - уже не вернуть.       Мне до сих пор неприятно вспоминать начало и последствия потопа - растерянные люди, гибнущие толпы, животные, в панике убивающие друг друга за место в ковчеге, рушащиеся города. Но единственное, что причиняет мне настоящую боль, боль, которую я не смог пережить до сих пор, спустя столько тысячелетий - это вид засыхающих, увядающих садов Семирамиды, когда мы уходили, нет, бежали из Вавилона в пещеры для того, чтобы уснуть на долгие века. Это зрелище преследовало меня в моих неживых, беспокойных снах почти три тысячи лет. Три тысячи лет боли.       Может быть теперь ты поймешь меня - да и каждого из нас - немного больше, милый молодой Гару.