Говорящий с травами

      — Ты очень разочаровал меня, сын, — холодно бросил глава клана Сенджу, и вышел, прикрыв за собою седзи.       «Ты меня тоже», — угрюмо подумал мальчишка, до недавнего времени звавшийся Итамой. — «П-папаша, мантикора тебя укуси…»       Ему было плохо — иначе, он не сдержался бы, и высказал этому образцовому шиноби все, что о нем думал. Но голова болела и кружилась, а при малейшем движении к горлу подкатывала тошнота. Гендзюцу, наложившееся на сотрясение мозга…       — Итама! — седзи распахнулись, и он поморщился от громкого звука. — Как ты?       В поле зрения появились двое мальчишек. Хаширама и Тобирама — с заминкой опознала их память. Старшие братья. Хоть тут повезло…       — Тише, — прошептал он. — Голова болит.       Старший тут же замер, как напуганный хомяк.       — Прости. Я так за тебя испугался… думал, ты погиб.       — Повезло.       Ему и впрямь повезло — или детская магия помогла.       — Только у меня теперь в голове все путается… отца едва узнал.       — А нас? Нас помнишь?       — Ты не забыл техники? — спросил Тобирама. — Это может быть очень опасно. Если разум не помнит, а тело помнит, ты можешь навредить себе.       — Вас помню. А техники… вспомню. Я ведь еще не изучал настолько опасных, чтобы навредить себе.       — Принести тебе чего-нибудь? Еды, питья? Или может, тебе кое-куда сходить надо, я могу помочь… — заговорил Хаширама.       — Нет, не надо. Я лучше просто посплю.       — Хорошо. Мы пойдем тогда. Тренироваться…       Мальчишки вышли и прикрыли седзи, не издав ни звука. Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза, вспоминая…       Невилл Лонгботтом, гриффиндорский хаффлпаффец. Гениальный герболог, способный превратить в цветущий сад пустыню после взрыва магловской атомной бомбы. «Запасной Избранный», как с иронией приложила Гвиневер Уизли. Только, в отличие от Поттера, не лезущий оправдывать ожидания совершенно чужих людей. Да и родных тоже…       «Ты очень разочаровал меня, сын».       «Ты очень разочаровал меня, внук».       Это разочарование было с ним всегда. Застенчивый и робкий пухленький ребенок, любящий бабушку и цветы. Цветы даже больше. Роскошные розы не читали ему нотаций, поющие колокольчики не рассказывали, каким героем был отец, верткие вьюнки не произносили раздраженным скрипучим голосом: «ты очень разочаровал меня, внук».       Он ничего не сказал, когда бабушка вручила ему палочку отца в школу. Не умел он спорить и капризить, промолчал — хотя, когда брал в руки эту палочку, ему казалось, что влез в одежду, из которой год, как вырос. Когда он колдовал, казалось, что он пытается пропихнуть что-то очень большое через что-то очень узкое, поэтому и старался забывать ее в спальне. А потом наловчился не пихать большое в узкое, а класть поверх. Трансфигурация и чары пошли легче — сильно попозже он узнал от Гвиневер, что это называется беспалочковой магией, а палочкой он махал только для виду.       Ничего. Растениям не нужна была неудобная чужая палочка, им было нужно только тепло его рук.       Его поступление в Гриффиндор не было его желанием — Невилл больше хотел порадовать бабушку, чем учиться на факультете храбрых и отважных. А после только вздыхал, вспоминая письмо, полное наставлений о том, как должен вести себя правильный гриффиндорец, и опасений, что внук не справится. Ни одной похвалы, ни единого теплого слова.       «Похоже, все дело в том, что я не отец».       Наверное, с этого письма все и началось.       Гриффиндорцы должны были быть храбрыми и благородными рыцарями, а на деле они являлись безмозглыми, распустившимися хулиганами, и самым приличным был Рон Уизли, слишком ленивый, чтобы задирать кого-нибудь, кроме Малфоя. А геройский Гарри Поттер ничем не отличался от маглорожденных. Драки, подлые шуточки… Невилл очень скоро пожалел, что не пошел в Хаффлпафф, как предлагала шляпа, и однажды ночью, после того, как весь вечер возился, восстанавливая испорченное каким-то шутником эссе, он поклялся себе, что больше никогда не будет стараться, чтобы оправдать чьи-то ожидания. Даже бабушки.       Жил и учился давать сдачи, защищая себя и имущество.       Наверное, в поведении гриффиндорцев был какой-то смысл, и совершенно не тайный. Магия окружает волшебника, как вторая кожа, постоянно ощупывая пространство вокруг него. У гриффиндорцев, с первого курса привыкавших ожидать любой неприятности — начиная от гвоздя в скамейке и заканчивая гноем бубонтюбера в эссе — магия приобретала редкую чувствительность к угрозе, ту самую постоянную бдительность, о которой твердил Грюм. Для этого было совсем не обязательно быть постоянно на взводе, достаточно просто уметь прислушиваться к себе.       И Невилл, неизбежно становившийся мишенью для чужого чувства юмора, очень хорошо это умел.       Когда в Хогвартс пришла война, он сражался, защищая свою жизнь и мстя за родителей. Но когда после школы его позвали в аврорат, он решительно отказался. Не для того он пережил семь курсов Гриффиндора, чтобы оказаться в его версии для взрослых. Он не хотел воевать… но все равно пришлось.       Рухнул статут секретности. Ужасное магловское оружие разрушило Хогвартс — страшный удар… из подвалов мэноров и тайников министерства извлекались самые чудовищные заклятия. Толпы инферналов, чума и яд, обрушившиеся на магловские города. Предатели-грязнокровки. И дети…       Он помнил, как берегли и защищали детей чистокровные маги. Как Драко Малфой и Рон Уизли спиной к спине сражались против магловских боевиков, прикрывая отход детей, которых собрали Молли и Нарцисса. Как Люциус заслонил сына от авады. Как он сам…       А здесь ребенка, который и до Хогвартса не дорос, швыряют в бой и рассчитывают, что он в одиночку победит пятерых взрослых…       Интересно, тут так везде, или просто его отец такой особенный? Безумный мир… повезло, ничего не скажешь. Мечтал о сильном отце, который не будет живым мертвецом, и о старших братьях, пожелал перед смертью родиться в семье, связанной с природой, там, где нет этого ужасного атомного оружия и войн, в которых уничтожаются народы и страны. Вот и получил… всего-то разницы, что отец присутствует в доме, а в войнах уничтожаются не народы и страны, а города и кланы.       Но все же, какая магия принесла его сюда и поселила в тело погибшего ребенка?       Со двора послышался шум, звук пощечины и вскрик старшего брата.       «А впрочем, не важно. Посмотрим, чего стоит моя магия в этом мире… сильно травить не буду, но ты, папаша, у меня в нужнике заночуешь!»