Азерот: обратная сторона войны

      В Обители Света было непривычно тихо, так что обосновавшегося около часа назад в крыле архивариев Аранэлла никто не беспокоил. Паладин мог спокойно углубиться в изучение недавно начертанных карт Аргуса, что составляли как члены Ордена Серебряной Длани, так и представители других Орденов в своем стремлении максимально облегчить ориентировку в расколотом на части враждебном мире эредар.       Крыло Рассвета сосредоточенно хмурился, сравнивая многочисленные пергаменты между собой, сверяясь с собственной картой и заодно нанося на нее тонким пером исправления и многочисленные пометки.       Впервые за долгое время у бывшего жреца не гудела голова от шума в оплоте. Ни беспрестанного звона оружия, несущегося из тренировочных залов, ни чужих разговоров под ухом… Благодать. Тишину нарушали лишь скупые, исключительно деловые реплики двух молодых син’дорай, привычно трудившихся в архиве, да шелест пергаментных листов, которые сам же Аранэлл и перекладывал с места на место, по мере необходимости.       «Все-таки, устроиться в архиве, было не такой уж и плохой идеей, — подумал эльф крови, обведя внимательным взглядом просторное, но достаточно уютное помещение. — Уж здесь-то меня точно никто искать не станет».       Но не успела эта мысль как следует укрепиться в голове паладина, как иллюзия спокойствия оказалась безжалостно разрушена. Сначала зазвучали тяжелые, торопливые шаги в дальнем конце обширного холла, что быстро приближались, а затем и знакомый голос, окликнувший его по имени.       — Вот ты где, Аранэлл! Какого беса я везде тебя ищу, а ты забился в эту дыру? и сидишь, как ни в чем не бывало?!       Крыло Рассвета тяжело вздохнул, и поднял мерцающие приглушенной зеленью глаза на бесцеремонного нарушителя библиотечной идиллии. Под его слегка осуждающим взглядом Ринмар Неопалимый прошествовал через зал и остановился прямиком у низкого квадратного стола, за которым сидел в молчаливом обществе карт Нэлл.       — Бросай все это, — заявил воздаятель, сгребая пергаменты в охапку и решительно отодвигая их в сторону, так что угол стола полностью освободился. — Снаружи море халявной выпивки и ломящиеся от еды столы. Так нет же, ты застрял тут с этими бумажками!       В подтверждение своих слов Ринмар подцепил пальцами в латной перчатке один из мягко шуршащих листов, и окинул его мимолетным незаинтересованным взглядом.       — Что это, кстати, карты?       — Что-то вроде того, — хмыкнул Аранэлл, нехотя откладывая в сторону перо и протягивая руку за пергаментом. — Будь добр, положи на место.       — Дались они тебе, — усмехнулся Ринмар, не позволяя собеседнику дотянуться до желаемого. — Неужто рассчитываешь вернуться сегодня на «Виндикар»?       — Сегодня — нет, но утром все равно придется это сделать, — ответил син’дорай, разглядывая насыщенно-лиловую вышивку на темной гербовой накидке собеседника. — Тебя это тоже, между прочим, касается.       — Постольку-поскольку, — отмахнулся Рин. — Но вот ты…       Неопалимый оперся руками о крышку стола, склонившись к Аранэллу так, что длинные светло-золотистые пряди волос частично скрыли его выразительное лицо.       — Хоть я и далек от целительства, — вкрадчиво заметил он, поймав недоверчивый взгляд. — Но знаю, чем лечить эти твои приступы внезапного занудства.       — А по мне, так лечить нужно вовсе не их, а твою бесцеремонность, — фыркнул Нэлл, однако качественно изобразить недовольство у него, конечно же, не получилось.       Он не хотел этого признавать, но Ринмар влиял на него каким-то совершенно особенным образом, временами вынуждая просто сдаваться своей неуемной энергетике и напору.       — Давай-ка, поднимай свой ленивый зад с места, и идем во внутренний двор, — тоном, не терпящим возражений, заявил Рин. — Я и так, по твоей милости, дышу всей этой книжной пылью вот уже десяток минут, как минимум.       — Знаешь ли, иногда это полезно, — не смог удержаться от подколки Нэлл. — Здешняя, как ты изволил выразиться, пыль, очень положительно влияет на способность рассуждать трезво, да и вообще заставляет думать головой, а не…       — Ты мой должник, Крыло Рассвета, — перебил его Неопалимый, так и не дослушав всю тираду целиком. — И готов поспорить, ты мне еще спасибо скажешь через пару часов, за то, что я не оставил тебя тухнуть в этом бумажном болоте. Пиршество странников бывает лишь раз в году, а твой бесценный Аргус уж точно никуда не денется в ближайшее время.       — Так уж и должник, — с сомнением в голосе буркнул Аранэлл, выбираясь из-за стола.       — Поверь мне, друг мой, уж я найду как взыскать с тебя этот должок, — Ринмар водрузил на место карту, которую вертел в руках пару минут назад, и дождался, пока собрат присоединится к нему. — К тому же, ты просто не имеешь права не пойти.       — Это с чего бы вдруг? — Аранэлл удивленно вскинул узкую бровь, попутно поправляя чуть примятую одежду.       Вставки из светоткани на плаще красиво переливались, отражая малейшие отблески зарева свечей, как и гербовая символика озаренных на накидке. Агатово-черные латы, выкованные из тяжелой дренорской стали, наконец-то перестали его смущать, что своим цветом, что немалым весом. Особенно, учитывая тот факт, что Ринмар по стечению обстоятельств носил точно такие же.       — Ну это ведь ты, а не я, просил Совет Ордена позволить нам выполнять одни и те же приказы, — Неопалимый глядел насмешливо, но за напускным равнодушием к разговору, скрывалась искорка живейшего интереса. — Раз уж захотел сопровождать меня, так будь добр делать это всегда и везде.       Крыло Рассвета позволил себе поймать чужой взгляд. Самоуверенность Неопалимого не знала границ, частенько переходя в абсолютную самонадеянность. Переглядываться подобным образом уже вошло у них в привычку, когда обсуждать что-то в открытую не позволяла гордость и природное упрямство, а знание было необходимо, как воздух. Попытки прочесть в глазах другого то, что никогда не слетело бы с языка, редко заканчивались успешно, но син’дорай не прекращали их ни на минуту чуть ли не с самого момента сумбурного знакомства у стен крепости Часовни Последней Надежды.       Обманчиво-безупречно-ленивый взгляд Рина из-под длинных и тонких золотистых ресниц, угол красивого рта вздернутый в усмешке… Все это совершенно не вязалось с внутренним ощущением внимательного восприятия, исходящим от собеседника.       Нэлл прекрасно понимал, что никто из них не готов уступить, и, тем паче, сдаться, но тем не менее, сдержанно процедил:       — Не следует заблуждаться на мой счет. Кто ж виноват, что ни один орденский лекарь, будучи в здравом уме, не выдерживает рядом с тобой и половины суток. Верховной Леди просто выгоден наш тандем, а я успел изучить твои привычки, так что сделай одолжение, оставь свои странные чаяния при себе.       «Никогда не был ничьей собственностью, и не собираюсь менять своих привычек, — закончил Аранэлл уже про себя. — Независимо от смысла, который только можно вложить в это понятие».       Ухмылка Рина сделалась еще шире:       — До сих пор диву даюсь, как такому несносному засранцу могли доверить Серебряную Длань. Свет в тебе сдобрен солидной порцией яда.       — Как и в тебе полным отсутствием чувства самосохранения, — Аранэлл не сумел сдержать едва заметную улыбку. — Тирион Фордринг точно пришел бы в неописуемый восторг, узнай он, что именно ты творишь с его наследием в руках.       Паладины обменялись заметно потеплевшими взглядами.       — Тем не менее, сейчас ты пойдешь со мной, — заметил, как бы между прочим, Неопалимый. — И это не обсуждается.       Уже шагая чуть позади компаньона через залитый теплым сиянием зал, Крыло Рассвета подумал, что отбросить на время мысли о возвращении на поле боя, было не такой уж и плохой идеей, которая, в очередной раз, принадлежала вовсе не ему.       Они миновали практически пустынный холл, где скучали караульные-син’дорай, вынужденные в часы всеобщего досуга нести вахту у входа в Обитель, затем свернули в короткий гулкий коридор, который упирался в лестничный пролет, ведущий наверх. Члены Ордена активно пользовались им, как дополнительной оружейной, поэтому стены и многочисленные оружейные стойки были сплошь заняты не тренировочной, как прежде, а боевой амуницей.       Снаружи веяло осенней прохладой и запахом костров. Сквозняки, гуляющие по узкому переходу, вырубленному в толще цельного камня, то и дело развевали длинные волосы идущего впереди Ринмара. Шелковистые ухоженные пряди, струящиеся по широкой спине паладина много ниже поясницы, частенько вызывали у Аранэлла подспудное желание прикоснуться к ним. Пару раз это даже удалось, когда лень Неопалимого, привычно убирающего волосы в тугую косу перед боем, вынудила его поручить эту, несомненно, ответственную миссию, так кстати оказавшемуся поблизости собрату.       Подъем завершился, и они очутились в крошечной часовне. Рин и не думал в ней задерживаться, поспешно выскользнув во двор крепости.       Неотступно следующий за ним Нэлл, невольно скривился. Вот где было по-настоящему шумно и людно. Ограниченное, пусть и немалое, пространство между Часовней Последней Надежды и внешними укреплениями напоминало одновременно большой муравейник и пчелиный улей, гудящий сотнями голосов.       Вечерело, над крепостными стенами, на которых только начали зажигаться первые неяркие огоньки факелов, висела легкая прозрачная полудымка. Поздняя осень давала о себе знать осторожным, но неизменно бодрящим холодком, неуловимо заползающим под латные пластины. Воздух тоже радовал своей кристальной чистотой и свежестью, побуждая дышать полной грудью, и делая запахи съестного, витающие во дворе еще более аппетитными.       Крыло Рассвета огляделся. Пиршество странников, по традиции, открывало все двери, и обязывало проявлять гостеприимство по отношению к любому пришлому, желающему погреться у огня и отведать праздничного угощения. А так как Серебряный Авангард, со времен своего основания, был терпим к обеим фракциям, сохраняя истинный нейтралитет, то сейчас на территории крепости, помимо многочисленных представителей Ордена, можно было заметить и невообразимо далеких от Света личностей.       Широкие и длинные столы, накрытые аккурат посредине двора, были сплошь заставлены различной снедью. Но несмотря на все это изобилие, свободных мест поблизости практически не наблюдалось.       — Ну и куда мы теперь? — со значительной долей скепсиса осведомился Нэлл, искоса поглядев на своего спутника. — Мне совсем не улыбается битый час толкаться в этой оголтелой толпе, в надежде урвать абы какой кусок.       — Толкаться? Пффф, — насмешливо фыркнул Рин. — Еще чего! Я сейчас мигом найду, где нам сесть!       — Ну-ну, — с сомнением протянул Крыло Рассвета. — И почему я не удивлен? В первый день Пиршества всегда такой дикий ажиотаж, что к столу и на осадной машине не пробиться, а ты говоришь «сесть»…       — Да ладно тебе, — в обычной своей легкой манере отмахнулся син’дорай. — У тебя ошибочные представления о происходящем, потому что раньше с тобой не было меня. Спорим, что я через пару минут организую все в лучшем виде?       — Спорить с тобой бесполезно, — глубокомысленно и с ноткой плохо скрываемого сарказма заметил Нэлл. — Но я, так и быть, понаблюдаю за твоими бесцельными потугами отвоевать хоть одно местечко у прожорливых дворфов, ну, или за попыткой вытащить из-за стола какого-нибудь пьяного таурена.       — Ах вот, значит, как ты запел, — Неопалимый несколько наигранно нахмурил брови, глядя с высоты своего немалого роста на компаньона. — Ну, ты сам напросился! Я тебя за язык не тянул. Как только я найду нам места, в наказание ты будешь пить то что я скажу, и сколько я скажу. И на свои обычные отговорки, даже не надейся!       — Если найдешь, — с издевательской улыбочкой поправил его Аранэлл. — Если, Неопалимый.       Ринмар еще раз внимательно поглядел на своего бессменного спутника. За все время их знакомства, Крыло Рассвета вызывал в нем ощущение какой-то неоднозначности. Пока бывший жрец молчал или был чем-то очень занят, он отдаленно напоминал Рину кроткую девицу с этой своей фарфорово-бледной кожей, не тронутой боевыми шрамами, тонкими пальцами, практически лишенными мозолей, и выражением смирения на кажущемся совсем юным лице. Но стоило только Аранэллу открыть рот и отпустить пару-тройку выбивающихся из «нежного образа» подколок, как иллюзия стремительно рушилась, теряясь в презрительно-насмешливом изломе тонких бровей и саркастической полуулыбке.       Сказать по правде, Ринмар совершенно не понимал, что именно не так с его боевым товарищем. Нет, это вовсе не напрягало, скорее, наоборот, вызывало здоровое любопытство, однако крайне скрытная натура Крыла Рассвета пока не позволяла ему даже самую малость проникнуть в суть происходящего.       Натолкнувшись на взгляд, говорящий: «Ну и чего же ты, собственно, ждешь?», Неопалимый хмыкнул про себя, и уверенной походкой направился в сторону пирующих. Аранэлл еще пару мгновений провожал глазами его высокий крупный силуэт, и лишь затем счел нужным пойти следом.       Ринмар, как и всегда, ничуть не стеснялся пользоваться преимуществами своей могучей комплекции, изредка помогая себе тяжелым двойным наплечным щитком и оттого достаточно быстро прокладывая путь к конечной цели.       Нэлл же вполне успевал проскользнуть вслед за ним в образовавшуюся в сонме разумных существ брешь, до того, как та вновь тесно смыкалась.       Рин выбрал самый крайний стол, находящийся в непосредственной близости от палаток снабжения и полевой кухни, что, собственно, предполагало, как самые свежайшие блюда, так и возможность в любой момент незаметно исчезнуть из поля зрения пирующих.       Бывшему жрецу оставалось только смотреть. Приметив у края стола блаженно дремлющего прямо в тарелке с объедками человека в латных доспехах со знаками отличия Серебряного Авангарда, Неопалимый, не мудрствуя лукаво, вытащил его из-за стола, и свистнув дежурящую неподалеку дворфийку-медика, с серьезным видом взвалил на крепкие женские плечи «пострадавшего» бойца.       С сидящим рядом гоблином в дырявой кольчуге и потрепанном плаще до пят, Рин церемонился еще меньше, просто приподняв того одной рукой за шиворот. Попытка гоблина возмутиться, успеха, конечно же, не возымела. Паладин, попросту выставил его прочь, для проформы сунув в зубы слегка надкушенную кем-то ножку запечённой индейки.       Как только пространство расчистилось, син’дорай мгновенно отыскал глазами своего спутника, дожидавшегося неподалеку, и жестом поманил к себе. На лице Ринмара отчетливо читалось превосходство и исключительное довольство собой.       — Проспорил, — сходу констатировал Рин, как только Аранэлл приблизился на достаточное расстояние.       — Вообще-то, я с тобой не спорил, — счел нужным прояснить Аранэлл.       — Ну, это тебе так кажется, — парировал Неопалимый. — Или, если быть точнее, ты уже пошел на попятную, и ищешь отговорки. Не выйдет, друг мой. Не в этот раз.       Тяжелая ладонь Рина опустилась на его плечо, вынуждая сесть за стол. Перечить Неопалимому было совершенно бесполезным занятием, поэтому Нэлл периодически позволял себе подобную незначительную капитуляцию, во избежание долгих, никому не нужных споров.       Убедившись, что компаньон не пытается никуда сбежать и, кажется, смирился со статусом «проигравшего», эльф крови удовлетворенно хмыкнул и плюхнулся рядом.       — Вот теперь живём! — возвестил он, отыскав в бедламе на столе два пустых металлических кубка, и придвинув поближе большую бутыль из толстого зеленого стекла, обернутую плетеной ивовой сеткой.       Тягучая насыщенно-бордовая жидкость с характерным глубоким ароматом можжевельника, с легкой руки Рина наполнила кубки доверху.       Браденсбрукское можжевеловое вино. Аранэлл мгновенно узнал это коварное, необычайно крепкое спиртное по запаху. На дне бутылки такого размера таилась полная невменяемость рискнувших распить ее на двоих-троих, если не на четверых.       Крыло Рассвета и сам не понял, как посудина со спиртным очутилась у него в руках.       — И не вздумай сачковать! — заметил ему Ринмар, поднося свой кубок к губам. — Я за тобой наблюдаю.       Аранэлл отчего-то очень хорошо запомнил этот взгляд Неопалимого, брошенный чуть искоса, поверх наплечника. Было в нем нечто… неуловимо притягательное, бескомпромиссное, почти властное, мгновенно зацепившее те самые порочные струны его души, которые паладин предпочитал прятать настолько глубоко, насколько это вообще представлялось возможным.       И бывший жрец внезапно поймал себя на мысли, что ему безумно хочется подчиниться сейчас этому взгляду, узнать, что там за пьяной гранью, когда голос разума стихает и остаются лишь инстинкты. А ведь он достаточно давно зарекся от пьянства, не раз пускавшего его во все тяжкие со случайными партнерами…       Пряная горечь вина обожгла горло, медленно прокатилась по пищеводу и, попав в пустой желудок, отдалась приятным теплом изнутри. Наверное, отступать было уже поздно, да и некуда, по большому-то счету.       Проглотив практически залпом свой «легкий» аперитив, Ринмар с удвоенным энтузиазмом принялся за остро пахнущую травами и имбирем еще горячую индейку, что первой попалась под руку.       Аранэлл, допивающий в этот момент содержимое своего кубка, в очередной раз отметил для себя поистине рыцарский аппетит товарища. Такие как Рин, на его памяти, обычно обладали отменным здоровьем и исключительной выносливостью в постели.       Отогнав скабрезные мысли, и первый легкий хмель, неизбежно ударивший в голову, Крыло Рассвета выбрал в качестве закуски кусок тыквенного пирога. Стряпня показалась ему вполне съедобной, но слегка переслащенной, поэтому далее в ход пошла уже хлебная запеканка, обнаружившаяся по соседству.       Не успел он как следует распробовать, что именно изволили запечь вместе с вымоченным в молоке хлебом местные повара, как легкий тычок локтем в бок возвестил ему о продолжении банкета.       И снова полный кубок. После которого окружающие наконец-то перестали так невыносимо раздражать своей возней под боком и громкими пьяными возгласами. Заметно повеселел и Неопалимый, принявшись травить какие-то невероятные байки про их совместные похождения с Максимилианом Североземским, которые Аранэлл, кажется еще не слышал, не смотря на всю непутевость и крайнюю общительность «странствующего рыцаря».       В округе окончательно стемнело, и орденские оруженосцы принялись зажигать свечи, в расставленных заранее на столах высоких подсвечниках. Рано наступившие осенние сумерки повеяли сыростью и ночным холодом, но уже принявшие к этому времени изрядную дозу горячительного паладины, совершенно не ощутили похолодания, продолжая задушевную беседу, изредка перемежающуюся пьяным хохотом.       В мерцающем полумраке, царящем за столом, Крыло Рассвета не сразу заметил, что та самая, первая бутыль Браденсбрукского давно закончилась и за ненадобностью полетела под стол, и что догоняются они сейчас какой-то мутной дрянью с неопределенным вкусом, отобранной бесцеремонным Рином у не вяжущего лыка дворфа, звучно храпящего по соседству. Количество и качество оставшейся закуски тоже оставляло желать лучшего: полуобглоданные индюшачьи кости на большом блюде, остатки холодного пирога, в который кто-то по неосторожности пролил кислый клюквенный соус, да деревянная чашка с тонкими заветрившимися кусочками некогда мягкой булки.       — Что это еще за дрянь тут? — с крайним недовольством в голосе протянул Ринмар, откусив высохшего почти безвкусного мякиша после очередного большого глотка из кубка. — Кажется, это называется багет, — чуть заплетающимся языком ответил Нэлл.       — Как можно кормить этой пакостью гостей крепости?! — возмутился Ринмар. — Да ей всю глотку можно расцарапать!       — Не нравится, не ешь, — пьяно хихикнул в ответ бывший жрец. — Видимо, тут просто никто не учел твой неуемный аппетит и сухари — это жест отчаяния, дабы ты случайно не лопнул от съеденного.       — Вот же мерзавец малахольный! — Ринмара слегка перекосило от праведного, но абсолютно нетрезвого негодования. — Если в тебя не лезет больше одного куска индейки, то завидуй молча!       Чтобы хоть как-то выразить свое возмущение, Неопалимый, не раздумывая, запустил в товарища остатком багета, угодившим прямиком в лоб паладина, стиснутый эмпиреитовым обручем. Но не успел он отсмеяться, радуясь меткому броску, как в ответ в него полетел ошметок тыквенного пирога, который, по счастью пролетел мимо, распластавшись оранжевой кляксой на лице ни в чем неповинного спящего дворфа.       — Ну всё, тебе крышка! — решительно заявил Рин, загребая из миски с сухим багетом приличную горсть.       — Это мы еще посмотрим, — фыркнул в ответ Аранэлл, нащупав в темноте еще дну полную чашку с сухарями, которые, видимо, действительно никто не ел на протяжении всего вечера.       Начавшийся хаос не смогли остановить ни слабые возгласы пьяных соседей по застолью, ни опрокинутая бутыль с остатками пойла. Так что вскоре угол стола, облюбованный паладинами, полностью очистился от посторонних, за исключением все того же дворфийского сони, едва ли не с головой заваленного остатками съестного.       И лишь как-то совсем внезапно закончившиеся «снаряды» заставили вошедших в раж син’дорай прекратить «бой едой».       — Ох и натворил ты тут дел, — попытался напустить на себя серьезность Нэлл, отряхиваясь от крошек и кусочков неизвестно как очутившегося на его гербовой накидке засахаренного батата.       — Это все ты виноват, — Ринмар, с пьяной настойчивостью счищающий в этот момент с наплечника прилипшую тыквенную начинку, без обиняков ткнул компаньона пальцем в латный нагрудник.       Крыло Рассвета старательно нахмурил брови, будучи уверенным, что демонстрирует тем самым строгость и недовольство происходящим, но от количества выпитого взгляд эльфа ощутимо плыл, придавая лицу крайне неоднозначное выражение.       — Ну не смотри на меня так, — гоготнул Неопалимый, поймав взгляд Аранэлла. — Какая, к демонам, сейчас разница, кто это начал. Это было весело! Столь унылая пирушка просто отчаянно нуждалась в чем-то подобном!       — Несомненно, — процедил Аранэлл, принявшись вытаскивать из убранных в привычный свободный хвост волос остатки багета. — А еще мы, кажется, разлили выпивку.       — А вот это плохо, — с сожалением констатировал Рин, все же взвесив в руке пустую бутыль и тем самым убедившись, что все ее и без того немногочисленное содержимое равномерно впиталось в заляпанную скатерть.       Быстро утратив интерес к пришедшей в негодность таре, син’дорай бесцельно завертел головой по сторонам, пока в поле его зрения закономерно не угодил сидящий рядом собрат. Мысли в голове паладина текли слишком медленно и лениво, чтобы на ходу осмысливать мотивы своего поведения, поэтому он просто позволил себе немного понаблюдать за тем, как Аранэлл тонкими длинными пальцами тщательно выбирает из золотистых волос мелкие хлебные крошки. Почему-то это завораживало, как, впрочем, и зеленоватое мерцание из-под полуопущенных густых ресниц бывшего жреца.       — Это, определенно, знак, что на сегодня уже хватит, — закончив приводить себя в порядок, Крыло Рассвета вновь взглянул на компаньона.       На сей раз раз Ринмар глядел в ответ как-то странно: излишне пристально, изучающе, если не откровенно оценивающе. Аранэлл слишком хорошо знал, что значат подобные взгляды. Касательно их подтекста практически невозможно было ошибиться. И он бы понял сейчас кого угодно, но не Неопалимого… Не Рин ли, будучи трезвым, неоднократно и крайне резко высказывался о подобных нездоровых мужских наклонностях?.. «Что, интересно, за игру он со мной затеял?» — пронеслось на задворках замутненного спиртным сознания Аранэлла.       Нечто внутри, что по всей видимости, являлось остатками благоразумия, настойчиво убеждало притормозить, но избыточное количество алкоголя в крови бывшего жреца попросту не позволяло этого сделать. Любопытство вкупе с явной физической тягой к Неопалимому, на которую Нэлл, по многим причинам, долгое время предпочитал закрывать глаза, толкало его сейчас навстречу неизведанному.       А почему бы, собственно, и нет?.. Очень кстати приметив в волосах другого паладина крошечный хлебный ломтик, Крыло Рассвета, не разрывая зрительного контакта, приблизился, сократив расстояние до совсем уж неприличного минимума.       — У тебя багет вот здесь, — тихо выдохнул Аранэлл, склонившись так, что его теплое дыхание обдало открытую шею со слабо светящимся золотым орнаментом, и длинное чувствительное ухо Ринмара.       От Неопалимого пахло одуряюще. Даже резкий смрад алкоголя не в силах был перебить терпкий мускус сильного мужского тела, смешанный с едва уловимым запахом крови, присущим всем воздаятелям.       Голову мгновенно повело. Нэлл теперь едва мог контролировать свои порывы. Подобные Рину всегда являлись самой большой слабостью Крыла Рассвета, с той лишь разницей, что в последнее время син’дорай старательно избегал щекотливых ситуаций, в которых тело могло предать его.       По коже Ринмара прошла едва заметная дрожь, но, тем не менее, он не отстранился.       Изящная белая кисть бывшего жреца мягко зарылась в его волосы, пропуская между пальцами прохладные струящиеся пряди.       Корка багета, из-за которой все и началось, между тем, уже выпала сама, но Нэлл и не думал прекращать своего действа, отчетливо читая в глазах компаньона негласное одобрение.       Внезапно Аранэлл ощутил, как знакомая тяжелая рука обвилась вокруг талии, притягивая его еще ближе к могучему телу Неопалимого. Понимая, что тем самым ему предоставляют свободу действий, син’дорай припал губами к изгибу нижней челюсти Рина, осторожно лизнул выступающий кадык, а затем принялся неспешно водить кончиком языка по светящимся линиям татуировки на шее, ощущая жаркую пульсацию вен под кожей. Паладин шумно выдохнул и чуть прикрыл глаза, подставляясь под ласки.       Окончательно осмелев, Нэлл переключился на ухо партнера, забираясь влажным языком в каждый изгиб и завиток, попутно массируя пальцами чужой затылок. И судя по заметно участившемуся дыханию Ринмара он, кажется, не просто угадал, а попал в яблочко.       Возбуждение первой обжигающей волной прошлось по телу, скрытому доспехами, словно патока, медленно стекая вниз, вдоль позвоночника, наливая знакомой томительной тяжестью низ живота и пах. А еще Аранэлл практически кожей чувствовал, что не одинок в охватившем его вожделении.       — Эй, — пробивающаяся в голосе Неопалимого возбужденная хрипотца распаляла еще сильнее. — Если так хочешь продолжить, мы можем найти более подходящее место.       Ринмар ловко поймал за подбородок льнущего к нему паладина, вынуждая поднять поминутно туманящийся от похоти и грязных желаний пьяный взгляд.       Холод металла латных печаток, с которыми Рин почему-то упорно не желал расставаться, проводил странный контраст с горячей кожей, которой только что касались губы Нэлла.       — Бес тебя раздери, — сально ухмыльнувшись, продолжил Неопалимый. — Я хочу знать на что ты еще способен.       В практически полной ночной темноте, слабо разгоняемой лишь светом наполовину истаявших свечей, никто и не заметил пропажи двух паладинов.       Вел снова Рин, но на этот раз Аранэлл не видел и не слышал ничего вокруг. Его восприятие сузилось лишь до стремления не упустить из виду широкую спину Неопалимого, а в ушах гулко отдавались частые удары собственного сердца. Он понятия не имел, куда именно они направляются, да это и не имело особого значения, в отличие от обоюдного страстного желания поскорее остаться наедине.       Как ни странно, Ринмар направился к Часовне, темной тенью проскользнув в узкий, продуваемый сквозняками коридор, зияющий в каменном полу. Нэлл послушно шел следом, но стоило им только преодолеть один лестничный пролет, как Рин неожиданно сгреб его в охапку, прижимая к стене. Небольшая ниша за выступом каменной кладки, из-за своих размеров свободная от оружия, прекрасно скрывала их от чужих глаз.       Не привыкшему особо церемониться с многочисленными партнершами Ринмару, похоже крайне не терпелось попробовать на вкус то, от чего все внутри поминутно замирало в предвкушении. Латы несомненно мешали, не позволяя напористым рукам Неопалимого шарящим по бедрам потенциального любовника, добиться полноты ощущений.       Ругнувшись от досады себе под нос, Рин потянулся за компенсацией, сминая приоткрытые губы Аранэлла жадным поцелуем отдающим слабой горечью можжевельника. Бывший жрец, конечно же, в долгу не остался, умело сплетая свой язык с чужим языком, отвечая на грубоватые ласки со всем жаром переполняющим тело. Несмотря на то, что это была первая их близость, взаимное желание, казалось, плавило мозг, затопляло собой рассудок, обещая еще большие наслаждения.       — А ты неплох, — выдохнул в приоткрытые губы партнера Крыло Рассвета, пока они оба переводили дыхание после затяжного глубокого поцелуя, укравшего едва ли не весь воздух из легких.       — Я лучший, — усмехнулся в ответ Ринмар, слегка покусывая и без того припухший и ставший ярким от прилива крови рот бывшего жреца.       «Все такой же самонадеянный», — заметил про себя Нэлл.       На этот раз уже Рин принюхивался к нему, впитывая по крупицам запах чужого возбуждения, и находя слабый аромат магорозы и ладана, идущий от разгоряченной тонкой кожи и светлых волос чрезвычайно привлекательным. Женщины определенно пахли иначе, слаще, навязчивей, без этих пикантных горьковатых чисто мужских ноток, намеренно приглушаемых частым мытьем.       Эхо чьих-то неторопливых шагов на лестнице вынудило их прерваться.       — Идем, — сказал Неопалимый, абсолютно по-хозяйски сжимая руку другого син’дорай чуть выше запястья и увлекая за собой.       Холл Обители Света встретил их звенящей пустотой. Даже караульные куда-то подевались, вероятно, уйдя на пересмену. Аранэлл слабо представлял себе, где здесь вообще можно было уединиться, но пьяный рассудок вовсе не собирался оценивать обстановку, он желал лишь подчиняться, сдавшись на милость силе и настойчивости чужих пальцев.       Так и не встретив по пути ни души, они оставили позади Зал Советов и архив, миновали орденскую оружейную и тренировочные комнаты.       И лишь в самой узкой части прямого, как стрела, главного коридора, куда открывались несколько крошечных келий, используемых членами Ордена, в качестве места вознесениния молитвы, молчаливого созерцания и единения со Светом, Неопалимый резко свернул, толкнув самую дальнюю из мелкорешетчатых дверей.       Комнатушка, как и остальные ей подобные, по сути, была склепом, внутренним захоронением, где под многочисленными каменными надгробьями покоился прах великих героев прошлых лет. Однако, изрядно перебравших паладинов это вовсе не волновало, как и изобилие толстых поминальных свечей, ярко освещающих небольшое пространство.       Стоило только кованой решетке закрыться за их спинами, как Ринмар перешел в активное наступление, потеснив Аранэлла вглубь помещения. Последующие несколько минут утонули в хаосе летящих с глухим лязгом на каменный пол доспехов.       Они оба были прекрасно знакомы с креплениями деталей брони, так что особой проблемы быстро избавиться от груды ненужного металла, им не составило, несмотря на плохо слушающиеся пальцы. С одеждой эльфы крови расставались почти столь же торопливо, стремясь поскорее добраться до желанной наготы. Отвлекались они, разве что, лишь на короткие кусачие поцелуи, да и те были скорее выражением бьющего через край нетерпения, чем частью прелюдии.       Пока Ринмар с достаточно грязной талассийской руганью воевал с последними пуговицами на рубахе любовника, едва сдерживаясь от того, чтобы просто не рвануть прочь мешающую ткань, Аранэлл уже стягивал с его плеч темный шелк.       Пальцы бывшего жреца легко прошлись по крепким бицепсам Неопалимого, пересеченным с обеих сторон двумя тонкими золотистыми линиями татуировки, скользнули по ключицам, затем по широкой груди, наслаждаясь твердостью и рельефностью мышц, инстинктивно запоминая ход выраженных бороздок между ними и расположение мелких рубцов на горячей коже. Наткнувшись на глубокий косой шрам, пересекающий с правой стороны ребра и грудную клетку, Крыло Рассвета невольно нахмурился: откуда это? Однако задуматься на эту тему паладину не дали. Разобравшись, наконец, с верхней частью его гардероба, Ринмар с первобытной жадностью припал к открытой шее, чувствительно, почти до боли, засасывая тонкую кожу, и одновременно, с нажимом ведя сильными руками вдоль позвоночника. Большие ладони Рина сомкнулись на упругих ягодицах Аранэлла, ощупывая через одежду и совершенно собственнически сминая, прижимая бывшего жреца бедрами к своим бедрам, заставляя в полной мере ощутить приличных размеров твердый бугор внизу живота.       Нэлл прикрыл глаза и слегка закусил нижнюю губу, сдерживая рвущийся наружу возбужденный стон. Жар и неповторимый запах чужого тела окутали его со всех сторон, захлестнули с головой. Он уже давно не хотел никого так нестерпимо сильно. Прикосновения партнера лишали рассудка, отдаваясь болезненно-сладкой пульсацией в паху.       Крыло Рассвета все еще упирался ладонями в грудь Рина, чувствуя гулкое и частое биение сердца. Кажется, они оба понемногу сходили с ума. Припав губами к ямке между ключиц любовника, Аранэлл пронырливыми пальцами спускался все ниже, оглаживая мраморно-четкий подтянутый пресс. На ощупь расстегнув обе пряжки ремня, а затем и застежку штанов, син’дорай, недолго думая, сразу же запустил руку под нижнее белье, бесстыдно сжав напряженный, пульсирующий орган.       Размеры приятно поражали. Крупное, налитое стальной твердостью мужское естество едва помещалось в ладони, невольно заставляя задуматься о том, каково будет ощутить его внутри.       От этих мыслей в паху вновь мучительно заныло, собственный член, все еще скрытый и сильно стесненный одеждой, все настойчивее требовал внимания.       — Саргерас тебя подери, — глухо прорычал Ринмар, слепо толкаясь в кольцо ласкающих его пальцев. — Хватит с меня этих твоих выкрутасов. Раздевайся немедленно!       От властного приказного тона Неопалимого у Аранэлла невольно подгибались колени и через пару мгновений остатки одежды ожидаемо пополнили груду металла и смятых вещей на полу.       Вокруг было достаточно света, чтобы как следует разглядеть друг друга. Под привычным бесформенным слоем потертой дренорской стали Ринмар был действительно идеален. Не в силах отвести взгляд от мускулистых узких бедер и золотистой вязи татуировки, обвивающей поясницу и спускающейся к ухоженному паху, Аранэлл как-то пропустил момент, когда Ринмар решил, что им обоим пора перейти в горизонтальное положение.       Не дав Крылу Рассвета опомниться, Рин заключил его в объятья и решительно повалил на пол, туда, где так кстати их дожидались сброшенные самыми первыми плащ Нэлла и гербовые накидки.       Бывший жрец абсолютно не ощущал холода цельного камня, от которого его отделял теперь лишь тонкий слой светоткани плаща, когда Ринмар придавил его к полу, безжалостно покусывая выступающие ключицы. Обжигающий жар и невероятно желанная тяжесть обнаженного мужского тела завладели всеми чувствами, а прикосновение кожи к коже мгновенно высекло новую искру нестерпимого желания.       Но тут любовник внезапно отстранился. Сильные руки, словно изучая, прошлись по шее, груди, потревожив чувствительные соски, спустились к гладко выбритому лобку, и лишь вскользь коснулись льнущей к животу истекающей плоти.       Аранэлл не сопротивлялся, когда Ринмару вздумалось перевернуть его. В пьяном раздрае паладин выгибался всем телом, дразняще прижимаясь ягодицами к перевозбужденному члену партнера, потираясь о него. Предвкушая близкое соитие, Крыло Рассвета торопливо смочил пальцы слюной, потянувшись к узкому, отчего-то совсем неподатливому колечку мышц. Где-то на задворках сознания син’дорай промелькнула было мысль, что последний его подобный опыт случился достаточно давно, поэтому следовало бы чуть больше времени уделить подготовке, однако бурлящая в крови необузданная страсть и довольно большая доза алкоголя сводили на нет всю осторожность.       Судорожно сжимающаяся от каждого вторжения теснота внутри едва начала пропускать два пальца, когда терпение Рина кончилось. Аранэлл ощутил, как Неопалимый настойчиво потянул его к себе, крепко сжимая стройные бедра, и тем самым не позволяя отстраниться, или избежать предстоящего.       Крыло Рассвета все же не смог сдержать тихого стона, когда приятное во всех смыслах влажное прикосновение горячей набухшей головки члена к анусу сменилось чувством болезненного натяжения протестующих мышц. Прогнувшись в пояснице, Аранэлл приподнял ягодицы, максимально облегчая проникновение, так что любовнику потребовалось всего несколько поступательных движений, дабы войти целиком. Ринмар же был достаточно резок, практически сразу взяв приличный темп и не оставив Нэллу возможности привыкнуть.       Однако, несмотря на большой перерыв, насквозь отравленное пороком тело бывшего жреца быстро вспомнило все грани грязного удовольствия слияния с мужчиной. Неопалимый брал его грубо, но страстно и потрясающе умело. Аранэлл почти не ощущал саднящую боль в растянутом анусе и местах, где сильные жесткие пальцы партнера оставляли синяки, настолько он растворялся в накатывающем волнами удовольствии. Каждым мощным размеренным толчком, пронизывающим тело насквозь, его буквально вжимали в пол, безошибочно попадая всякий раз куда следует.       Более ничего не соображая, Нэлл двигался в унисон с Рином, задыхаясь, не сдерживая стонов, шепча на выдохе имя любовника, ощущая взмокшей спиной крепкие напряженные мускулы. Лишь изредка син’дорай дотягивался до бедра воздаятеля, дабы усилить почти позабытое пьянящее чувство физического единения с мужчиной.       Стремительно подступающее наслаждение, заставило бывшего жреца обхватить ладонью собственный член, автоматически подстраиваясь под темп, что задавал Неопалимый. Рин же в преддверии собственной невероятно близкой разрядки, сгреб в кулак светлые волосы партнера, и принялся с удвоенной скоростью вбиваться в податливое тело.       Ощущая себя в полной власти партнера, который крыл его как строптивую самку, первым не выдержал Крыло Рассвета. С искусанных распухших губ слетел удовлетворенный стон, когда струя вязкого густого семени ударила в его ладонь. По коже бывшего жреца прошла ощутимая дрожь, а мышцы начали ритмично сокращаться, делая горячую тесноту внутри еще более сладостной, почти невыносимой. Сделав всего пару резких движений сквозь нее, Ринмар присоединился к любовнику, с утробным рычанием изливаясь в узкое, восхитительно сжимающееся мужское нутро.       Мало заботясь о чужом комфорте, Неопалимый придавил партнера к полу всем своим весом, восстанавливая дыхание. Аранэлл же, впервые за долгое время, ощущал себя настолько приятно измотанным, что совсем не протестовал, чувствуя, как Ринмар уткнулся ему в шею, накрыв прохладной волной длинных волос.       Пространство маленького склепа теперь заполнял совершенно особенный запах, присущий недавнему соитию, который не мог заглушить даже крепкий винный перегар.       Терпеливо дождавшись, пока Рин покинет его тело, и перевернется на спину, Аранэлл, пусть и не сразу, но тоже сменил позу, и устроился рядом, под боком любовника, с вялым удивлением отметив, что тот практически мгновенно провалился даже не в дрему, а в крепкий сон.       Тело все еще гудело после пережитого, а руки и колени слегка тряслись. Слишком потрясающе, чтобы быть правдой и, кажется, слишком много выпивки, чтобы заставить себя встать на ноги в ближайшие час-полтора.       Нэлл сонно моргнул, глядя из-под полуприкрытых век на Неопалимого. «Кажется, этот безбашенный самовлюбленный засранец действительно бесподобен в постели, — отстраненно заключил про себя паладин. — И как теперь с этим жить?» — промелькнула мысль.       Он был бы рад обдумать ситуацию, но предсказуемо отяжелевшее после сексуальной разрядки тело, и внезапное желание заснуть, этому совершенно не способствовали. Словно весь хмель разом ударил в голову.       — Проклятое браденсбрукское пойло, — проворчал себе под нос эльф. — Вечно с ним так.       В охватившей его тягучей полудреме, Аранэлл совершенно внезапно натолкнулся взглядом на черные до самого локтя руки любовника. Как он только мог сразу этого не заметить?!       «Это еще что за…?» — напоследок пронеслось в голове паладина, а в следующий миг сознание просто отключилось, как по щелчку чьих-то невидимых пальцев, погрузив его в сон.       Проснулся Аранэлл от приглушенного, отдаленного звука чьих-то голосов. Еще пару минут он просто лежал с закрытыми глазами, приходя в себя и пытаясь совладать с собственными противоречивыми ощущениями. Голова определенно гудела с дикого похмелья, да и типичный ядовито-горький привкус во рту не оставлял никаких сомнений, что вчера он пил, и пил много. А вот ломота во всем теле, в первые пару минут, его несколько озадачила.       Син’дорай поежился. Холодно. Неровная, жесткая поверхность, на которой он лежал, неприятно впивалась в бок, а гуляющие отчего-то совсем рядом сквозняки то и дело холодили кожу.       Крыло Рассвета таки заставил себя разомкнуть кажущиеся невероятно тяжелыми веки. В небольшой комнатушке царил благодатный полумрак, разгоняемый лишь слабо тлеющими фетилями нескольких догорающих свечей.       — Во имя Света, — только и сумел озадаченно пробормотать бывший жрец.       Рядом с ним, как ни в чем не бывало, крепко спал Ринмар Неопалимый. Абсолютно обнаженный и, судя по стойкому запаху перегара, тоже вчера изрядно перебравший.       Аранэлл слегка сконфузился, осознавая, что сам он точно так же не одет. А в следующий миг его мучительно трещащую от крепкого алкоголя голову затопил безудержный поток ярких образов. Он, как и всегда, вспомнил все, до самых абсурдных и незначительных мелочей. И Пиршество странников, обернувшееся тотальной попойкой, и чистой воды ребячество за столом, и многозначительные взгляды, что в какой-то момент позволили вырваваться из-под контроля непреодолимому взаимному влечению.       Последовавший за всем этим горячий безудержный секс, к несчастью, син’дорай помнил ничуть не хуже. Он отдавался Ринмару прямо здесь, на полу, сходя с ума от первобытного желания, не заботясь ни репутацией, ни моралью. Что-то в его жизни снова пошло не так. И всему виной был, конечно же, проклятый алкоголь.       «Как меня только угораздило с ним переспать?» — задал себе чисто риторический вопрос эльф крови, садясь на плаще, и морщась от характерной боли в пояснице, которую он, казалось, уже успел совсем позабыть.       Промеж ягодиц тоже ощутимо саднило.       «И не удивительно, с такими-то размерами, — Нэлл невольно покосился на ничем не прикрытые бедра спящего любовника. — Демоны подери, я не должен был этого делать. Опять. После всего, что со мной произошло в Дреноре…»       И он вполне мог бы начать винить себя, как привык это делать с самого своего первого раза с мужчиной, не будь этой ночью в объятьях Ринмара столь безумно хорошо. Хотя, разумеется, то, что они, воины Света, предавались любовным утехам в настолько неподходящем месте, забыв уважение к памяти павших и догматам Ордена, чести им двоим отнюдь не делало. И за осквернение священного места, одной из гробниц Часовни, Рыцарю Крови было мучительно стыдно.       Немного придя в себя, и окончательно привыкнув к скудному освещению, Аранэлл огляделся по сторонам. Раскиданные по всему полу вещи и части брони, неизбежно наводили на мысль о крайней поспешности, с которой от них избавлялись. В памяти невольно, пусть и очень некстати, всплыли совсем уж интимные подробности этого торопливого действа, так что по телу давно отвыкшего смущаться чем-либо син’дорай, как отголосок былого, прошла легкая волна возбужденной дрожи.       Крыло Рассвета в очередной раз взглянул на виновника своего ночного грехопадения.       Ринмар по-прежнему крепко спал, позволяя безнаказанно созерцать великолепное сильное тело со скульптурным рельефом мускулов, которое ничуть не портили боевые шрамы. Частично скрытая сетью золотисто-пепельных длинных волос мужская нагота так и влекла к себе, побуждая прикоснуться, дабы вновь ощутить биение сердца, тепло и запах светлой кожи.       Прекрасен — это сложно было отрицать. Но отчего-то, вопреки всему, во сне правильные аристократичные черты лица паладина вовсе не выглядели безмятежными и спокойными: ресницы подрагивают, тонкие губы слегка поджаты, между бровями и на лбу залегли заметные тревожные морщины, да и темные тени под глазами определенно настораживали.       Внезапно охватившее беспокойство, заставило Аранэлла отбросить всяческую осторожность, и склониться над Неопалимым. Пальцы бывшего жреца невесомо коснулись лица спящего, аккуратно убрали прочь выбившуюся прядь, отследили четкий контур скулы и переносицы, мягко погладили крошечное родимое пятнышко рядом с глазом.       — Что же с тобой происходит? — одними губами прошептал Нэлл.       Взгляд Крыла Рассвета, словно сам собой, устремился ниже, по широким плечам Рина, туда, где к локтевым сгибам воздаятеля подбиралась странная неестественная чернота. Аранэлл нахмурился. Кажется, вчера он уже видел ее, но был слишком пьян, чтобы попытаться разобраться, что это и откуда могло взяться.       Приглядевшись, син’дорай позволил себе чуть тронуть размытую грань, где темные следы менее всего наползали на здоровую кожу, но и от этого прикосновения Ринмар вдрогнул. Лицо паладина исказилось от боли, сделавшей сон более поверхностным и беспокойным, однако, по счастью, не прервавшей его.       «Ожоги, — верно догадался бывший жрец, все еще слегка потрясенно оценивая масштаб повреждений. — Выглядят просто ужасно. Так вот почему он почти никогда не снимает перчатки… Но откуда все это, Свет Великий?! Когда началось? Как и почему он терпит столь невыносимую боль, не прося о помощи лекарей Ордена?»       На эти вопросы у Аранэлла не было ответов, зато похмелье словно рукой сняло. Максимально сконцентрировавшись на чужом страдании и своем собственном искреннем желании помочь, он мысленно попросил благословения у Света. Замершие практически над самыми ожогами кончики пальцев целителя мгновенно окутало мягкое золотистое сияние, что заструилось вниз слабым переливчатым потоком и начало медленно растекаться по почерневшим предплечьям, запястьям и кистям Неопалимого.       Когда свечение наконец угасло, с губ Ринмара слетел тихий вздох облегчения. Боль, очевидно, отступила, однако обожженная кожа к крайнему недовольству бывшего жреца не очистилась ни на сантиметр, разве что опасно-серая переходная зона чуть побледнела и сместилась ниже.       «Ты мне расскажешь, что все это значит, клянусь Светом, — мысленно попенял собрату Нэлл. — В какую бы поганую историю ты ни угодил, я отказываюсь делать вид, что ничего не заметил».       Неопалимый беспокойно завозился, на ощупь подгребая под себя смятую шелковую рубаху, и Крыло Рассвета тут же поспешно отпрянул.       В голове бывшего жреца уже достаточно прояснилось, чтобы случайно не разбудить незадачливого любовника, который явно не придет в восторг увидев его рядом без одежды.       Осознание того, что они пролежали большую часть ночи в чем мать родила прямо посреди Обители Света отрезвляло еще сильнее, чем холод, идущий от стен каменного склепа. И лишь чудом на них не наткнулся чей-нибудь любопытный оруженосец или, того хуже, кто-то из собратьев-паладинов. А уж членах Совета и подумать было страшно, ибо подобное грозило серьезными неприятностями, если не последующим отлучением от Ордена.       «Не следует забывать, что ты ненавидишь таких как я, — невесело ухмыльнувшись своим мыслям, Аранэлл бесшумно поднялся на ноги. — Ровно до тех пор, пока ты достаточно трезв. Но стоит тебе напиться и тело предает тебя, как предает и меня. Так что мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь».       Крылу Рассвета не составило особой сложности отыскать собственные вещи и доспехи, хотя остатки похмелья все еще давали о себе знать, безумно раздражая мелкой дрожью в руках и звенящей тяжестью в голове. Син’дорай старался не думать о возвращении на Аргус, как и о том, что вскоре вновь предстоит сесть в седло. Подобная перспектива выглядела далеко не самой заманчивой, учитывая натруженную поясницу и ноющий после близкого общения с мужчиной зад.       Однако, помимо неприятных ощущений в теле, нашлось еще кое-что. Одеваясь, Нэлл внезапно обнаружил следы от чужих пальцев на бедрах и ягодицах, успевшие проявиться за ночь небольшими отчетливыми синяками. Но что хуже всего, судя по слабым болезненным ощущениям, метки от укусов и яркие кровоподтеки красовались еще и на его шее и ключицах.       «Нельзя допускать, чтобы они попались кому-то на глаза, — тщательно расправляя высокий ворот гербовой накидки, надетой поверх лат, подумал Аранэлл. — Особенно Рину. Главным образом, конечно же, ему».       Приведя в относительный порядок взъерошенные волосы, Крыло Рассвета присел рядом с Неопалимым, и собрался с духом. Как бы там ни было, Ринмара нельзя было оставлять здесь одного, даже во имя собственной безопасности, ведь угроза разоблачения их некрасивой ночной выходки еще не миновала, пока тот лежал посреди склепа сонный и не одетый.       «Да и что стряслось с его руками тоже выяснить бы не мешало, — окончательно уверил себя в правильности принятого решения Аранэлл. — От меня требуется всего лишь вести себя естественно, и тогда он ни о чем не догадается».       Без труда придав лицу привычное холодно-презрительное выражение, бывший жрец пару раз чувствительно припечатал ладонью по щекам любовника, прекрасно зная, что иным способом привести того в чувство с утра пораньше, да еще и с такого дикого похмелья, просто нереально.       На что Ринмар действительно приоткрыл глаза, и, разразившись потоком нечленораздельной талассийской ругани, попытался схватить злоумышленника, посмевшего прервать его сладкий сон, за руку.       — Эй, эй, осади! — громко фыркнул Нэлл, когда Рину все же удалось сжать пальцы на его запястье. — Это всего лишь я.       — Что ты здесь делаешь? — хмуро и недоверчиво пробурчал Неопалимый, мутным спросонья взглядом буквально вцепившись в сидящего рядом сородича.       — Думаю, из моих уст этот вопрос прозвучал бы более логично, — с явным сарказмом ответил Аранэлл, не без усилия высвободив руку из чужого захвата. — Очнись уже, ты не в своих покоях.       — Как это? — с сомнением протянул воздаятель, продолжая таращиться на собеседника.       — Мне-то откуда это знать? — пожал плечами Аранэлл, достаточно натурально изобразив на лице смесь недоумения с недовольством. — Это ведь, заметь, ты, а не я, валяешься здесь с голым задом, рискуя вылететь из рядов Ордена за святотатство.       Неопалимый нахмурился еще сильнее и слегка приподнялся на локтях, обшаривая недоумевающим взглядом подозрительно знакомую обстановку. Осознав, наконец, если не весь масштаб происходящего, то большую его часть уж точно, Ринмар вновь разразился отборными ругательствами.       — Я бы, на твоем месте, поскорее оделся и убрался отсюда, — глубокомысленно заметил Аранэлл. — Пока на тебя не наткнулся еще кто-нибудь кроме меня.       Держась за голову, и не прекращая при этом поносить, на чем свет стоит, и пьянку, и Орден, и вообще всех живущих, Ринмар, пошатываясь, встал на ноги, и принялся неторопливо подбирать разбросанные вещи.       Нэлл при этом старательно отводил взгляд, убеждая себя не смотреть на Рина, пока тот не соизволит натянуть хотя бы нижнее белье. Уж слишком возбуждающее и заманчивое он являл собой зрелище, особенно после того, как ночью произвел столь неописуемый фурор.       Хотя, следовало отдать ему должное, одевался Рин достаточно быстро, умудряясь ловко и без посторонней помощи закреплять на себе части брони и тем самым заметно понижать градус волнения Нэлла       — А как ты, кстати, меня нашел? — вдруг спросил Рин, прихватывающий в этот момент гербовую накидку латным поясом.       Изумрудные глаза Неопалимого чуть прищурились, когда он поднял внимательный взгляд на собеседника.       Ожидавший этого вопроса Аранэлл, деланно равнодушно хмыкнул в ответ, хотя сердце в груди все равно тревожно ёкнуло. Попасть сейчас под подозрение окончательно проснувшегося трезвого собрата, означало бы полный крах его дальнейших планов и чаяний.       — Да банально, — спокойно ответил бывший жрец. — Я шел по коридору, когда отсюда вылетела какая-то всклокоченная, заспанная девица. По-твоему, в стенах Обители такое происходит достаточно часто?       — Не думаю, — Ринмар предсказуемо расплылся в самодовольной ухмылке, а взгляд его ощутимо потеплел. — Кажется, ночка удалась!       Но не успел Нэлл вздохнуть с облегчением, как его настиг новый каверзный вопрос.       — Слушай, а как она выглядела? — Рин снова глядел на него, на этот раз озадаченно потирая затылок. — Во имя Света, хоть убей, не помню!       — Пить надо меньше, герой, — бывший жрец состроил кислую мину. — Я к ней не приглядывался. Подобные неразумные создания не стоят моего внимания.       — Да ну? — в голосе Неопалимого послышалась беззлобная ирония.       Подойдя к стоящему возле решетчатой двери Нэллу, он, как и всегда со всего размаху, дружески саданул его по плечу, и склонившись к самому уху, прошептал:       — Прости, я забыл, что у тебя проблемы с женщинами. Но, может, тебе все-таки стоит разочек попробовать? А то так и помрешь старым девственником.       Крыло Рассвета по-змеиному сузил глаза, и решительно отодвинул от себя Ринмара. Не стоило ему подходить так близко.       — Очень смешно, Неопалимый, — скривив губы, фыркнул он. — Но я, по крайней мере, в отличие от тебя, не имею привычки тащить в постель все, что движется, и наутро отлично помню с кем я был, и что делал.       — А все потому, что спишь один, — никак не унимался уже откровенно гогочущий в голос Рин. — Если у тебя, конечно, случаем, не раздвоение личности.       По телу бывшего жреца до сих пор бежали мурашки от внезапной выходки Ринмара, словно теплое дыхание любовника осталось на коже, вновь грозя разжечь внутри нешуточный пожар. Нехорошо. Оставалось лишь надеяться, что это давали о себе знать остатки алкоголя в крови.       — Пошли уже, — Аранэлл отвернулся к двери. — Заодно расскажешь мне, что за ерунда творится с твоими руками.       — Постой-ка, — Ринмар резко помрачнел. — Что ты сейчас сказал?       — Можешь считать это платой за мое молчание, — тихо, но твердо проронил бывший жрец. — Ты у меня в долгу после сегодняшнего, так что отказа я не приму. И в любом случае ты можешь мне доверять, Рин…       Сказав так, Аранэлл толкнул решетку и вышел в коридор, прекрасно зная, что Неопалимый последует за ним.