Азерот: обратная сторона войны

На Кул-Тирас опустилась ночь. Прохладные, бархатистые, синие сумерки затопили Вольную Гавань, пиратский порт, что за сравнительно короткое время разросся до размеров среднего городишки и теперь, вот незадача, начал представлять угрозу самому Адмиралтейству. В очередной раз втянув глубоко в лёгкие влажный морской воздух, неизменно оставляющий на языке солоноватый привкус, Арэйнес продолжил наблюдать за тем, как поселение, встречая темное время суток, продолжает зажигать в домах и на многочисленных постоялых дворах огни. С побережья то и дело веяло сыростью. Слабый восточный ветер доносил до чуткого обоняния воргена запахи водорослей, вяленой рыбы, сырой, чуть подгнившей древесины и пороха. За те несколько дней, что они провели в Гавани, пытаясь разузнать каким образом связана местная братия с Леди Эшвейн, Рэйн успел немного пообвыкнуться в новой роли новобранца рейдеров братства Стальных Волн и, как ему казалось, не вызывать своим присутствием лишних подозрений. Однако это ничуть не облегчало того внутреннего диссонанса с которым ему по долгу службы в этот раз пришлось столкнуться. Ну вот какой из него, командира Волчьей Стражи, телохранителя королевской семьи, и по совместительству, боевого офицера, может получиться шпион? Правильно, никакой. Арэйнес досадливо поморщился, вспоминая напутствие своего короля перед отъездом из Боралуса. Генн Седогрив ждал от него результатов. И он, само собой, не имел права подвести своего сюзерена. И плевать, что любой другой, даже самый захудалый агентишка ШРУ справился бы, вероятно, гораздо лучше него самого, предпочитающего решать проблемы не хитростью и дипломатией, а военной стратегией и своевременным натиском. Для этого дела Седогрив выбрал его, как, в принципе, бывало достаточно часто, ещё задолго до падения родного Гилнеаса, а в вопросах доверия Арэйнес Гилмор всегда был более чем принципиален. Однако миссия, что изначально предполагала достаточно открытую разведку боем и саботаж работы в оружейных мастерских Эшвейнов, не просто затянулась, а превратилась, бес его дери, в нелепый костюмированный бал-маскарад в пиратском порту, где любая ошибка или неосторожно сказанное слово могли стоить всем троим жизней. И ему, и осмелившемуся сунуться сюда бывшему пиратскому капитану, что теперь «сотрудничал» с Адмиралтейством, и малютке-жрице, что на свою беду прибилась к ним накануне отбытия из Боралуса. Мужчина невольно поднял взгляд насыщенно-серых, чуть прищуренных глаз к иссиня-черному небосводу с мелкой россыпью крохотных точек звёзд. Из-за горизонта, у которого виднелись обрывки сизых облаков, едва успела показаться Белая Госпожа, а до восхода Синего Карлика и вовсе ещё оставалось несколько часов, но он уже ощущал себя в высшей степени неважно. Полнолуние. Оно так некстати настигло его здесь, вдали от Боралуса, вдали от портала в Штормград, вдали от того, с кем он привык коротать подобные ночи один раз в месяц, пока луна не пойдет на спад, и не прекратит с садистской настойчивостью тянуть наружу его звериную сущность. Арэйнес раздражённо повел широкими плечами. Несмотря на ночную прохладу, кожа под плотным походным камзолом и штанами горела словно в лихорадке, то покрываясь лёгкой испариной, то острыми мурашками, а мышцы всего тела напряжённо гудели, словно перед прыжком. Впрочем, знакомый назойливый зуд в кончиках пальцев и ощутимо заострившиеся клыки, что слегка царапали нижнюю губу, беспокоили воина ничуть не меньше. На этот раз, по вине непредвиденных обстоятельств, он оказался заперт на вражеской территории и потому, с растущим по мере восхода лун напряжением предстояло справляться в одиночку. Эту ночь нужно было просто пережить, перетерпеть, не позволив внутреннему зверю поддаться резко обострившимся инстинктам. И хоть подобное ему и было не в новинку, Рэйн крайне не любил, когда проклятие начинало причинять ему столь значимый физический дискомфорт. Воин с силой сжал пальцы вокруг хлипких канатных перил, натянутых между невысоких колышков, ограждающих углы второго яруса здания. Запасной вход в таверну «История мертвеца» был всего в паре шагов, но он не спешил заходить внутрь. По его мнению, что в корне отличалось от мнения Флинна Фэйрвинда касательно вопросов временного проживания в Гавани, это место лишь притворялось сравнительно спокойным и безопасным. С самого момента, что они заняли здешние комнаты для постояльцев, Арэйнес не верил ни хозяйке таверны Джилл Макхуниган, ни даже «старому приятелю» Флинна — этому сухощавому, боящемуся каждого шороха снаружи, человеку с маленькими вечно бегающими глазками, Венрику. В отличие от Фэйрвинда, к которому, как ни странно, после всех дорожных тягот и нежданных перипетий, у Рэйна появилось доверие и симпатия, местные таких теплых чувств не вызывали и неизменно настораживали. Тем не менее, он прекрасно понимал, что иного выхода, кроме как довериться чутью Флинна и его выбору, павшему на эту подозрительную забегаловку, у него нет. И оттого его собственные проблемы, связанные с действием полной луны на всех детей Голдринна, сейчас пришлись не просто не ко времени, но ещё и не к месту. Арэйнес снова вздохнул, на миг прикрыв глаза. Его по-прежнему ломало. И сколько бы он ни обдумывал сложившуюся ситуацию, не оценивал все «за» и «против» ничего кроме, как начать заливать алкоголем собственные неуемные желания, диктуемые звериными низменными инстинктами, в голову так и не пришло. — Ну что ж, выпивка, значит выпивка, — пробормотал он себе под нос. — Хоть она здесь и на редкость дерьмовая, но это лучше, чем позволить проклятью даже ненадолго пошатнуть мой самоконтроль. Окончательно приняв для себя важное решение, воин поспешно отвернулся от манящего серебристого сияния Белой Госпожи и решительным, твердым шагом направился обратно в приветливо приоткрытые двери таверны, манящие жёлтой полосой света, лежащей на старых скрипучих досках второго яруса, звоном посуды и запахом съестного. Воин направился к крутым, потемневшим от времени ступеням, которые вели вниз, в общий зал, попутно минуя совсем крошечный закуток, где стояла кровать, небольшой сундук для вещей и колченогое, наскоро сколоченное нечто, приспособленное прежними постояльцами в качестве прикроватной тумбы. Просторный общий зал таверны, несмотря на полумрак, выглядел даже уютным. Ярко горели дрова в камине, с потолка свисало несколько фонарей, излучавших тот самый жёлтый мягкий свет, что виден был со второго яруса, ну, а стены помещения были украшены старой корабельной атрибутикой. Залатанные рыбацкие сети, неведомо откуда взявшиеся якоря и потёртые штурвалы, трофейные чучела рыб и слегка проржавевшие зазубренные гарпуны — все это в полном сумбуре громоздилось на стенах, составляя компанию завалам явно краденных маркированных ящиков и бочонков с различным товаром в углах помещения. Ближе к двери находилась длинная барная стойка с тремя грубо сколоченными высокими табуретами. За ней никого не было, хотя старый знакомый Фэйрвинда Венрик по обыкновению обретался именно там. Воин мысленно выругался. Ну вот куда могло унести этого сомнительного типа, когда он был так необходим? Ведь чем быстрее он начнет заливать свою насущную проблему алкоголем, тем меньше неприятностей он в итоге сможет создать окружающим. Однако оглядевшись по сторонам, Рэйн заметил, что Венрик, как ни в чем ни бывало, устроился за большим общим столом, который стоял поодаль от камина, в глубине комнаты. Там же, где и его спутники, Флинн Фэйрвинд и юная жрица Арсанет. На столе стояли два больших блюда, на которых исходили ароматным паром запечённые с травами и лимонными дольками крупные омары. А рядом притулились большие деревянные кружки, обитые железом, доверху наполненные каким-то питьем. Венрик, по всей видимости, принеся заказ, счёл нужным задержаться за столом. Он что-то без умолку говорил, бурно жестикулируя, но Флинн, казалось, его почти не слушал, продвинувшись поближе к жрице и упорно пытаясь завладеть ее вниманием. Девушка выглядела несколько встревоженной происходящим, но при этом пыталась вежливо улыбаться в ответ. Достаточно настойчиво напирающий бывший морской волк, чье природное обаяние и харизма по каким-то причинам просто не действовали на нее, причинял ей явный дискомфорт, вызывая стойкое желание набрать дистанцию. «Опять он за своё», — фыркнул про себя Арэйнес, разглядывая издалека молодого мужчину, картинно подпирающего рукой подбородок, и то и дело бесцеремонно нарушающего чужое личное пространство. Флинн Фэйрвинд был хорошим спутником во всех смыслах этого слова: в боях и стычках никогда не трусил, был неглуп, находчив и смекалист, не отказывался выпить за компанию, при случае, за словом в карман не лез и поговорить с ним всегда было о чём. Но как известно, в любой бочке самого сладкого мёда есть ложка дёгтя. Ею, в случае Флинна, оказалась неистребимая склонность волочиться за всем, что движется. Он флиртовал, практически, как дышал. И как показалось Рэйну, пол потенциального объекта интереса, при этом, для бывшего пирата значения не имел. Вот и сейчас Флинн кажется снова пытался опробовать свои «чары» на молоденькой жрице, которой и так периодически от него доставалось за время их путешествия. И сколько бы раз Рэйн не пытался его одергивать, непрозрачно намекая, что затея охмурить это дитя откровенно плохая, Фэйрвинд с упрямством стальгорнского барана продолжал свои поползновения. Судя по тому, как вела себя эта скромная миловидная брюнетка, мужчин у нее прежде и вовсе не было, и от того столь пристальное внимание со стороны противоположного пола вовсе ей не льстило, а по большей части вызывало недоумение и смущение. Воин в очередной раз подумал, что пиратская вольница — не лучшее место и окружение для непорочной, чистой девушки, всецело посвятившей себя учению Света. И тут у него снова на несколько мгновений возникло ощущение неправильности происходящего. Что же с ней не так? Почему она согласилась путешествовать в их компании, заведомо не выглядящей безопасной и подходящей для сопровождения юной леди? Но воин резво отмахнулся от этих мыслей. Его гораздо больше сейчас заботило чёртово полнолуние и его нынешнее состояние. Рэйн, стараясь держать себя в руках и не подавать виду, что с ним далеко не все в порядке, неспешно подошёл к столу, и опустился на свободный, грубо сколоченный табурет, прямиком напротив вдохновенно вещающего Фэйрвинда. В отличие от Флинна, не сразу заметившего присоединившегося к застолью компаньона, Венрик быстро осёкся на полуслове, перестал беззаботно улыбаться и выжидательно, с ноткой настороженности уставился на воина, принявшегося тщательно изучать содержимое кружек, стоящих на столе. — Не пойдет, — проворчал он, обнаружив в двух из четырех нетронутых деревянных посудинах слабое пиво, родом не иначе, как из штормградской житницы — Златоземья. — Принеси-ка выпить, Венрик, — с едва заметным раздражением распорядился Рэйн, обращаясь к помощнику хозяйки. — Что-нибудь не столь… несущественное. И побольше. Дождавшись, пока Венрик с виноватым видом ужом выскользнет из-за стола и вернувшись за стойку начнет греметь бутылками, расставленными на стеллаже, Арэйнес вновь озаботился происходящим за столом. Чуть привстав, он одним глазом заглянул в кружку девушки, и легко потянул носом, решив проверить свою догадку. К великому счастью Венрика, характерный вид и густой специфический запах мгновенно выдали в питье парное козье молоко. Воин удовлетворенно кивнул сам себе. Потом, наконец, обернулся к Флинну. — Эй, — он легко прищелкнул пальцами, рядом с собеседником, ненавязчиво привлекая его внимание и вынуждая отвлечься от очередной затяжной тирады. — Какая часть фразы «прекрати смущать девочку» тебе на этот раз не понятна, Флинн? — И вот наш рыцарь без страха и упрека пришел на помощь прекрасной даме, — усмехнулся Фэйрвинд, глядя с шутливым вызовом прямо в глаза Рэйну, надевая на голову и тут же вновь театральным жестом снимая пиратскую шляпу, лежавшую рядом с ним на столе. — За сим, негодяю, видимо, стоит поспешно ретироваться, и оставить леди в покое. — Это было бы в высшей степени благоразумно с его стороны, — воин непроизвольно улыбнулся, заметив лукавую искорку в глубине небесно-голубых глаз бывшего пиратского капитана. Флинн на удивление послушно внял его словам, и через пару минут, казалось, абсолютно потерял интерес к девушке. Тем временем, возле стола вновь возник Венрик, с пыхтеньем водрузив на стол объемистую тяжелую бутыль из темного стекла, оплетенную прочной ивовой сеткой, и пару пустых кружек. — Я знаю, что ты тоже будешь, друг мой, — хмыкнул Венрик, хлопнув по плечу Флинна и хитро ему подмигнув. — «Эль мертвеца» способен свалить с ног даже самого Нептулона. А ты у нас подобные развлечения пропускаешь редко. — Оставим эту тему, Венрик, — Флинн, не менее хитро и обманчиво, смущённо улыбнулся в рыжеватые аккуратные усы. — Но за то, что про меня не забыл, огромное тебе человеческое спасибо. Рэйн слушал их разговор исключительно вполуха, предпочтя немного понаблюдать за жрицей, дабы окончательно убедиться, что она в порядке. Благодарно кивнув ему, девушка, казалось, вздохнула с облегчением и тут же спешно уткнулась в вытащенную из недр походной сумки, которую она всюду таскала с собой, толстую книгу в вытертом до дыр кожаном переплете. Погрузившись в чтение, Арсанет перестала выглядеть хоть сколько-нибудь обеспокоенной и, словно между прочим, принялась отщипывать от ранее очищенной от жесткого панциря тушки омара, небольшие кусочки, заедая их свежевыпеченным местным хлебом из муки крупного помола. — Ну что, приступим? — на этот раз уже Флинн вывел Рэйна из задумчивости, лёгким щелчком пальцев рядом с ухом, вернув тем самым суровому воину «должок». Разлитый по кружкам эль ударил в нос запахом крепчайшего алкоголя, настоянного на морском стебле, солёной воде, и каких-то глубоководных водорослях, название которых Рэйн бы никогда в жизни не запомнил. «Надеюсь, эта дрянь достаточно крепка, чтобы свалить меня с ног и не дать покинуть таверну до утра, — подумал про себя Арэйнес. — И черт с ним с похмельем. Даже если оно будет поистине дьявольским». Не желая тянуть время, воин решительно пододвинул к себе кружку и практически залпом осушил ее, хотя тонкое волчье обоняние и отчаянно стенало от гадких травяных миазмов. — Ого, — присвистнул Флинн, осиливший к этому моменту едва лишь треть почти литровой посудины. — Нечасто можно увидеть, чтобы «Эль мертвеца» пили вот так… И как? Голова ещё на месте? — С моей головой все в порядке, — хрипло рыкнул Волчий Страж, чуть поморщившись от горьковато-соленого послевкусия. — Давай ещё. — Так-так, а ты и правда, кажется, не собираешься падать под стол, — оживленно заметил Фэйрвинд, вновь наполняя чужую кружку выпивкой. — Такими темпами у тебя есть все шансы стать местной легендой. На моей памяти, всего один паренёк мог влить в себя залпом две-три кружки этого пойла. И он, знаешь ли, был чуток покрупнее тебя…мне кажется. Может быть. Толком не обращая внимания на комментарии собутыльника, Арэйнес вновь приложился к кружке. К его величайшей досаде, выпивка не сказать, чтоб очень уж помогала. От нее нестерпимо жгло желудок и ноздри, однако, тело ни капли не тяжелело, и голова оставалась отвратительно ясной. Флинн же продолжал понемногу потягивать свой эль, с преувеличенным вниманием поглядывая на гилнеасского аристократа и при этом умудряясь всё так же без умолку болтать на самые разные темы и двусмысленно шутить, как и всегда тонко прощупывая границы дозволенного. И его ничуть не останавливал тот факт, что Арэйнес по большей части угрюмо молчал, хлебая из своей кружки, или отделывался короткими междометиями. Изначально он не планировал закусывать выпивку, однако, поистине омерзительный вкус и запах пиратского эля, в итоге подтолкнул его к необходимости распотрошить ещё одного омара, и начать жадно его поглощать. Арэйнесу не нужно было выходить на улицу, чтобы отчётливо ощущать восход обеих лун. И чем ближе к зениту приближалась Белая Госпожа, тем сильнее становился внутренний зверь, обдавая воина все более частыми колкими волнами адреналина, ломоты в теле и нестерпимого желания сменить форму на более подходящую. Инстинкты теперь буквально разрывали его на части и выпитого явно не хватало для того, чтобы человеческое тело могло держать их в узде. Жрица, по-прежнему сидящая особняком и не принимавшая никакого участия в разговоре мужчин, видела, что подданный Седогрива откровенно не в духе, и примерно понимала, почему, так как про воргенов ей кое-что рассказывали, и наставник, и Залнари. Подспудно чувствуя исходящую от мужчины опасность и едва сдерживаемую агрессию, Арсанет попыталась, было, намекнуть бывшему пирату, чтобы тот вел себя чуточку осторожнее и от греха подальше оставил бы их спутника в покое. Но изрядно подвыпивший к этому времени Флинн от неё достаточно небрежно отмахнулся, то ли не понимая, то ли попросту не желая понимать, и принялся увлеченно травить очередную смешную байку из пиратской жизни, которых он знал бесчисленное множество. Смекнув для себя, что до лихого капитана Фэйрвинда, вошедшего в азартный раж, ей никак не достучаться, девушка пожала плечами, тяжело вздохнула и вновь вернулась к чтению. Она и раньше, в своем мире, знавала таких неисправимых авантюристов, правда, никто из них ничем хорошим, к сожалению, не заканчивал. И если Флинн к концу их масштабной попойки всё же найдёт на свою голову «долгожданные» неприятности в виде разъярённого, неуправляемого оборотня — она уж точно будет не виновата, пусть разбираются сами. Закончив с затянувшимся ужином, она отодвинула от себя блюдо с едва тронутым омаром и нехотя допила остывшее молоко на дне кружки. Кул-тирасская еда по-прежнему продолжала казаться девушке невкусной, слишком сильно приправленной, а ещё не в меру острой и жирной. Да и все что пахло рыбой, а здесь, на побережье, ей пахло в той или иной мере едва ли не каждое блюдо, не вызывало у нее особого восторга. Морепродукты жрица откровенно не любила, и будь у нее хоть какой-то выбор, съела бы что угодно только бы не видеть бесконечных омаров, кальмаров, крабов, рыб и прочие «дары моря». Однако, спокойно продолжить чтение, ей, на этот раз, не удалось. Время, по ее ощущениям, уже перевалило чуть за полночь, а основательно нализавшиеся крепкого пиратского пойла спутники, вдруг начали вести себя до неприличия шумно. После нескольких неудачных, но усердных попыток снова углубиться в текст, девушка в итоге заработала себе пульсирующая головную боль, упрямо стучащую в висках. А вскоре её явственно потянуло в сон — уж слишком суматошным оказался сегодняшний день, проведённый в пиратской гавани. Окинув слегка осоловелым взглядом залу, она так и не нашла Венрика. Видимо, тот успел ещё раньше, под шумок, исчезнуть из-за барной стойки и отправиться по своим делам, а то и вовсе улечься спать в полной уверенности, что Флинн не хуже него самого знает, где что лежит и стоит на многочисленных стеллажах. Не придумав ничего лучше, Арсанет убрала в сумку книгу и затем осторожно потянула за рукав камзола Арэйнеса, обратив тем самым на себя внимание. — Я, наверное, пойду, — негромко проронила она, стараясь не смотреть воину в глаза, которые теперь ее откровенно пугали. В них была тень безумия, животной ярости, первобытной неконтролируемой сущности, внушающей страх жертвы перед хищником. — Я устала и хочу прилечь. Приятного вам вечера, и до завтра. — Доброй ночи, девочка, — пробасил странно изменившимся, хриплым, грубым голосом гилнеасец. — Мы постараемся вести себя потише и не мешать отдыху прекрасной леди, — усмехнулся Флинн, исхитрившись поймать ее хрупкую кисть и слегка коснуться дрогнувших пальцев губами. — А может наша дама желает, чтобы ее сопроводили наверх? — Флинн! — тут же раздалось угрожающее рычание. — Ну, раз не желает, значит, не желает, — легко капитулировал Фэйрвинд. — Приятных даме сновидений. Воспользовавшись моментом, Арсанет быстро встала из-за стола, все ещё не глядя ни на Флинна, ни на Арэйнеса, и подхватила сумку. Давненько, наверное с самого прибытия в Боралус, она не чувствовала себя настолько неловко. Сейчас дискомфорт ей причиняли в равной мере оба спутника, и потому она поспешила убраться от них подальше. Взбежав вверх по скрипучей лестнице, ведущей на крышу, ко второму ярусу здания, она плотно притворила за собой хлипкую дверь, радуясь, как ребенок, ее существованию. Как и существованию на ней задвижки, дающей какую никакую, но иллюзию уединения. Однако успокоиться жрице удалось лишь спустя несколько минут, когда она присела на жёсткую неудобную кровать, стоящую в закутке. Несмотря на то, что в помещении было вполне тепло, раздеваться ее не тянуло. Сняв с себя лишь наплечники, сапоги и верхнюю длинную мантию, девушка сунула под подушку свою бесценную сумку, и только лишь затем прилегла. Она была абсолютно уверена, что после пережитого уснуть ей не удастся, однако, вскоре усталость взяла своё, и немного повертевшись с боку на бок, жрица задремала. *** Тем временем, этажом ниже, гилнеасский воин и бывший култирасский пират продолжали свой питейный марафон, практически прикончив злосчастную бутыль, на дне которой теперь едва бултыхалась пара глотков. — Кому-то катастрофически мало, я так погляжу, — многозначительно хмыкнул Флинн, наблюдая за тем, как его спутник с остервенением вытрясает из бутылки последние капли себе в кружку. В отличие от Волчьего Стража, который выглядел примерно так же, как в начале вечера, на щеках Фэйрвинда уже успел отчётливо выступить хмельной румянец, а отлично подвешенный язык нет-нет, да и заплетался иногда. — Мало, — рыкнул Арэйнес, не глядя на собеседника. — Но я готов поспорить, ты знаешь, где взять ещё. — Потому что это действительно так, дружище, — ухмыльнулся тот, уже чуть нетвердой походкой выбираясь из-за стола, и направляясь прямиком к бару. Невероятно ловко для пьяного нырнув куда-то под стойку, где Венрик в небольших потайных шкафчиках держал особенно крепкие и редкие напитки, Флинн через пару минут с довольным видом вновь показался над стойкой, с трудом потрясая в воздухе ещё одной бутылью с «Элем мертвеца». Хоть она и была чуть меньше предыдущей, но точно так же была оплетена ивовой сетью и на совесть закупорена просмоленной пробкой. — Теперь мы можем продолжать, — водрузив свою «добычу» на стол беззаботно возвестил Флинн, слегка покачнувшись, и, чтобы удержать равновесие, ухватившись за крепкое плечо Рэйна. Невероятно острого, как и всегда в полнолуние, волчьего обоняния коснулся чужой запах. И он не был незнакомым. Это Арэйнес знал абсолютно точно. Ещё в начале их путешествия, во время вынужденных привалов на свежем воздухе, когда в особенно холодные ночи Флинн внаглую мостился к нему под бок, мотивируя это тем, что он непременно схватит простуду, если будет спать на холодных камнях у костра, Рэйн уже чувствовал его. И что кривить душой, уже тогда находил достаточно интересным, интригующим, по особенному «вкусным». Однако думать о Фэйрвинде в этом ключе, он, конечно же, себе не позволял. Это было ниже его дворянского достоинства, это было подло по отношению к Габриэлле и, само собой, к Асвальду. Однако сейчас тончайшие, но крайне коварные флюиды, напитанные до отказа феромонами молодого, здорового мужского тела, мгновенно атаковали его, медленно подтачивая волю и сводя с ума. Воин нехотя отстранил от себя Флинна и тот, как ни в чем не бывало, плюхнулся на свое место. Стараясь не думать о манящем запахе, который не дано было перебить даже алкоголю, Рэйн с некоторым усилием вынул из узкого горлышка на совесть подогнанную пробку. Унять в этой ситуации внутреннего зверя оказалось сложнее, чем ему хотелось бы. Позволив себе небольшое послабление, Арэйнес все же удостоил своего собутыльника недолгим взглядом. Точнее, собирался это сделать, пока их глаза не встретились. Подперев рукой щеку, Фэйрвинд внимательно, не отрывая слегка плывущего, лихорадочно горящего взгляда голубых глаз глядел на него. Кляня себя на чем свет стоит, Рэйн уже не мог отвести от него алчущего взора. А посмотреть, естественно, было на что. В золотистом приглушенном свете тлеющего камина лицо сидящего перед ним молодого мужчины казалось ему потрясающе притягательным. Достаточно плавные, правильные черты в сочетании со светлой кожей, того самого приятного персикового оттенка, что обычно оставлял на ней умеренный загар, покрытой крошечными пятнышками веснушек, идущих едва заметной россыпью по переносице и скулам. Как казались невероятно притягательными и рыжеватые блики в каштановых волосах, собранных в небрежный хвост на затылке. И вот уже Рэйн внезапно поймал себя на совершенно безумной, каверзной мысли, что он был бы совсем не прочь прикоснуться ко всему этому великолепию, добравшись до горячей наготы, попробовав на вкус этот чувственный рот, частично затаившийся под полоской густой растительности над верхней губой, испарину, что обязательно выступила бы на шее от бесстыдных ласк, а может и ещё что-нибудь, что позволит сложиться окончательному впечатлению о вожделенном стройном теле Флинна. — Во имя приливов, ну чего ты там копаешься? — с ноткой недовольства пробормотал Фэйрвинд и бесцеремонно отобрав у компаньона бутыль, присосался к выпивке, хлебая прямо из горла. Арэйнес невольно сглотнул, наблюдая за тем, как ритмично дёргается кадык на чужой открытой шее. Во рту мгновенно пересохло, гулко застучал в висках участившийся пульс. Но вовсе не алкоголя жаждал внутренний зверь, которому и имеющегося лёгкого головокружения от выпитого уже было достаточно. От желания коснуться языком пульсирующих жилок на шее Флинна все внутри судорожно свивалось в тугой узел. И Рэйн ничего не мог с собой поделать. Ощущение было настолько новым и неожиданным, что он даже не пытался ему сопротивляться, позволяя овладеть всеми органами чувств, каждой мышцей тела, захватить себя целиком. Впервые со дня когда он стал воргеном, Рэйн настолько нестерпимо сильно желал в полнолуние кого-то кроме Вальда. — Хорошо пошел, — шумно выдохнул Флинн, наконец, оторвавшись от бутылки и без обиняков протянув ее Арэйнесу. — Глотнешь? Воин машинально сгреб бутыль, и тоже поднес ее к губам, не сводя хищного взгляда с объекта вожделения. Но интересовал его на этот раз вовсе не мерзкий вкус пойла, а остатки чужой слюны на голышке, что дурманили в разы сильнее, делая грязные желания поистине нестерпимыми. Воин все же позволил нескольким крупным глоткам спиртного стечь по пищеводу в желудок, а затем отставил бутылку, окончательно потеряв к ней интерес. — Что? — выдал чуть недоуменно Фэйрвинд, когда игнорировать пристальное внимание к своей персоне уже не представлялось возможным даже для него, достаточно нетрезвого, чтобы не замечать какие-то совсем очевидные вещи. — Тебя так легко напоить, — на лице воина возникла плотоядная ухмылка, а искаженный грубый голос теперь ещё более отчётливо отдавал возбуждённой хрипотцой. — А ещё пиратский капитан… — И вовсе нет! — тут же возмутился Флинн, неожиданно легко поддавшись на столь явную провокацию и вновь порывисто поднимаясь на ноги, на которых стоял уже весьма нетвердо. — Это вот с тобой что-то не так. Точно тебе говорю. Арэйнес не счёл нужным комментировать ситуацию, наблюдая, как его собеседник выбрался из-за стола, и подошёл к нему. — Это какой-то фокус, — чуть прищурив светлые глаза сделал вывод Фэйрвинд, решительно ткнув при этом пальцем в широкую грудь воина. — Нельзя столько выпить и остаться…настолько трезвым, черт побери! Ведь я собственными глазами видел, как ты… — Конечно, видел, — Рэйн тоже встал, с высоты своего двухметрового роста нависнув над собеседником. — И ты можешь смело верить своим глазам. — Приливы, — пробормотал тот, глядя на него снизу вверх. — Это сколько же выпивки нужно в тебя влить, чтобы ты отрубился? — На самом деле, есть средство получше, — полушепотом произнес воин, подцепив пальцами и слегка приподняв подбородок Флинна. — Если тебе настолько любопытно, то можешь испытать его сам. К его глубочайшему удовлетворению моряк даже и не думал вырываться, позволяя мужским пальцам осторожно оглаживать изгиб нижней челюсти, аккуратную бородку, покрывающую небольшой участок под нижней губой, и даже касаться самих приоткрытых губ. Теперь-то Рэйну в полной мере доставало доказательств, что его компаньон ничем не отличался в своих предпочтениях от него самого. — Мы ведь с тобой в одной лодке, Фэйрвинд, — не позволяя себе ни на минуту разрывать зрительный контакт, все так же негромко добавил Арэйнес. — Глупо это отрицать. — Ну и что же ты собираешься с этим делать? — усмехнулся Флинн, слишком явно млея под его прикосновениями. — Очевидно, пойду навстречу нашим общим чаяниям, — хмыкнул Волчий Страж, решительно сгребая бывшего пирата в объятья и притягивая вплотную к себе. Поймав, наконец, бесконечно желанные губы в поцелуе, Рэйн первые пару минут с первобытной жадностью сминал их своими губами, смакуя горьковатый привкус алкоголя, оставшийся на них, настойчиво ласкаясь языком к языку Флинна. И только лишь затем позволил партнеру проявить инициативу. А навыки Фэйрвинда, между тем, приятно поражали. Изначальный грубоватый напор, который принес в поцелуй сам Рэйн, сменился мягким текучим жаром, неспешные чувственные прикосновения губ и языка любовника словно обволакивали сознание приятной негой, вынуждая растворяться целиком в ощущении слившихся ртов, позволяя пронырливому языку Флинна орудовать там на свое усмотрение, изредка углубляя поцелуй. Несколько неважная от количества выпитого координация Фэйрвинда, не давала ему привычно быстро справляться с пуговицами на камзоле гилнеасца, но Арэйнес никуда не спешил, наслаждаясь незатейливыми ласками проворных пальцев, зарывающихся в густые темные волосы на его затылке, перемещающихся вниз по шее к ключицам и ненавязчиво стремящихся пробраться под одежду. Однако вскоре воином овладело страстное желание поскорее получить то, чего ультимативно требовал внутренний зверь. Запах партнера по-прежнему будоражил, впрочем, как и скрытое кучей ненужного тряпья молодое тело, о прелестях которого он мог лишь пока смутно догадываться, трогая, поглаживая и прижимая к себе. — Раздевайся, — горячо выдохнул на ухо любовнику Арэйнес. — Я хочу на тебя взглянуть. На что Флинн потянул его прочь от стола, в ближайший полутемный угол помещения, туда, где располагалась ещё одна кровать для постояльцев. — Неужто стесняешься? — с тихим смешком, воин стянул с плеч партнера пальто, прижимая его к стене, и настойчиво вклиниваясь бедром между ног. — Какое интересное предположение, — улыбнулся в очередной поцелуй Фэйрвинд, к этому времени таки умудрившийся расстегнуть камзол любовника. — Но все гораздо прозаичнее, дружище. Я просто люблю проводить время с комфортом, а стол не совсем то место, где я хотел бы перейти в горизонтальное положение. Арэйнес вновь усмехнулся, а затем позволил себе ненадолго потеряться в шорохе торопливо снимаемой одежды, в изучающих взаимных прикосновениях любопытных пальцев, то воюющих с застёжками, завязками и пряжками ремней, то скользящих по открытой разгоряченной коже. И Флинн, надо сказать, ничуть его не разочаровал. Помимо хорошо сложенного, стройного подтянутого тела, и практически лишённой шрамов гладкой матовой кожи со следами все того же морского загара, Рэйну безумно нравилась золотистая сеточка веснушек, неравномерно рассыпанных по плечам, груди и верхней части спины его нового любовника. Флинна хотелось касаться вновь и вновь и Арэйнес вовсе не собирался отказывать себе в этом удовольствии. Повалив партнера на застеленную старым, посеревшим от времени покрывалом, узкую кровать, воин далеко не сразу оставил в покое его припухшие от поцелуев губы, как не сразу разорвал и тесный контакт прильнувших друг к другу обнаженных тел. Не смотря на собственное колоссальное возбуждение, Рэйн стремился не упустить абсолютно ничего, неспешно лаская шею и ключицы Флинна, осторожно, не до крови, прикусывая и тут же зализывая места укусов, скользя языком вдоль чувствительной ушной раковины, изредка забираясь кончиком языка в изгибы и завитки, и ощущая, как при этом напрягается чужое тело, как срывается дыхание, как с нажимом скользят кончики пальцев по его мускулистым плечам и спине. Вкус и запах, как он и предполагал, одуряли, обдавая волнами эйфории, постепенно отнимая рассудок, а затем растекаясь жаром предвкушения по могучему телу. Он самозабвенно водил языком по груди любовника, слизывая выступившую лёгкую, солоноватую испарину скопившуюся между бороздками мышц, мягко втягивая ртом оказавшиеся достаточно чувствительными к ласкам соски, спускаясь все ниже, от напряжённого пресса к паху. И тут уже Флинна начало подкидывать от нетерпения. Он беспокойно заерзал, с трудом сдерживая себя. — Ну же… — Фэйрвинд задыхался, словно в горячке, извиваясь под ним на скомканном покрывале. Чужая нагота обжигала, распаляла до предела, так что он едва справлялся с обуревающими его страстями. Ему не меньше чем Рэйну, хотелось еще более близкого контакта, не только объятым похотью телом, но и, вероятно, душой, давно погрязшей в пороке. Ему мало было просто прижиматься, мало было ощущать покрытую капельками пота кожу, иссеченную бесчисленными боевыми шрамами, рельефные мускулы бугрящиеся под ней, мало было гулкого частого сердцебиения и горячего хриплого шёпота с придыханием, периодически опаляющего ухо и изгиб шеи. Мало было зарываться дрожащими от нетерпения пальцами в темную густую гриву шелковистых волос, порывисто прижимая голову воина сначала к своей груди, а затем и к животу, мало чувствовать лёгкое покалывание небритого лица резко контрастирующее с жаркими интимными прикосновениями умелых губ и языка к маленьким твердым соскам. — Сделай уже хоть что-нибудь, во имя приливов… — Флинн едва сдержав тихий, но совершенно неприличный стон, вновь выгнулся под любовником, дабы острее почувствовать ещё и твердый крупный член, то упирающийся в его бедро, то дразнящий жаркой пульсацией и без того растревоженный пах. Воин в ответ лишь тихонько усмехнулся, на миг оторвавшись от своего занятия. Тонкие прохладные пряди челки, выбившиеся из небрежного пучка на затылке, невесомо мазнули по коже, заставив бывшего пирата вновь затрепетать. Он был настолько возбужден, что малейшее прикосновение Рэйна мгновенно рассыпалось шипящими искорками наслаждения по телу. — Какой нетерпеливый мальчик, — попенял ему Арэйнес, вновь ненадолго припав губами к изгибу шеи, впитывая по крупицам насыщенный, до безумия соблазнительный запах объятого плотской страстью мужского тела. — Я дам тебе все, что ты захочешь и даже больше, но для этого придется чуточку потерпеть… Воин едва справлялся со своими порывами, с трудом держа в узде рвущегося наружу внутреннего зверя, что тоже желал пробовать на вкус и прикасаться, но при этом был слишком опасен для ничего не подозревающего Флинна, который, в отличие от Асвальда, не был поражен «проклятьем Гилнеаса», и любая неосторожная царапина или укус могли стоить ему той прежней, беззаботной жизни, к которой он привык. Окончательно совладав с собой, и приняв для себя решение, несмотря на полнолуние, отказаться от метаморфозы, Арэйнес с лёгким нажимом развел бедра партнёра, устраиваясь между них. Комфорт любовника сейчас значил для него чуть больше, чем собственные неуемные желания. Однако даже тут Фэйрвинд умудрился его удивить. Вместо того, чтобы наслаждаться происходящим и позволить себя как следует подготовить, он через пару минут мягко отстранил голову Рэйна от своих бедер. — Имей совесть, дружище, — выдохнул он, слегка покусывая нижнюю губу и без тени стыда глядя в тёмно-серые глаза воина. — Я тоже хочу. Не будь жадиной. — А ты оказывается развращен сильнее, чем я думал, — Арэйнес плотоядно ухмыльнулся, невольно продемонстрировав по-звериному острые клыки, но позволив любовнику уложить себя на лопатки. Флинн ловко, словно делал это далеко не впервые, тут же взобрался сверху, обхватив гибкими пальцами призывно стоящий, твердый орган, и тут же припав к нему горячим, влажным ртом. Несмотря на солидные размеры перевозбужденного естества, что не раз ставили в затруднительное положение того же Вальда, нынешний партнёр показывал себя очень умелым, так что Рэйн практически не чувствовал его рук, но зато отлично ощущал жаркую, сводящую с ума глубину глотки. Разрешив себе на несколько потрясающих мгновений погрузиться в это пикантное удовольствие, воин все же достаточно быстро вернулся к тому, с чего начал, с неменьшим энтузиазмом занявшись предоставленным ему шикарным задом, и набухшим, уже слегка сочащимся смазкой членом. Как ни странно, заниматься подобными вещами с Флинном было исключительно приятно. Слизывая с открывшейся головки тягучие мутные капли, оставляющие на языке терпкий мускусный привкус, Арэйнес то и дело брал глубже, посасывая и дразня языком то уздечку, то уретру, а то и вовсе позволяя себе ощутить горячую пульсацию чужой плоти в самом горле. Ему по-прежнему очень нравился вкус, но при этом он ни на минуту не забывал на какой именно ноте хотел бы завершить их сегодняшнее общение. Не без некоторого сожаления, оставив в покое практически прижавшийся к животу член любовника, воин слегка развел в стороны его упругие ягодицы. Стараясь по возможности не отвлекаться на остро-сладкие, тягучие спазмы периодически прошивающие низ живота и основание позвоночника, Рэйн потянул партнёра ближе к себе и осторожно провел языком от подобравшейся мошонки к анусу. Флинн тут же весь напрягся, на пару мгновений даже прекратив ласки, а в следующий миг шумно выдохнул, что-то неразборчиво пробурчав с членом во рту. Арэйнес заставил его принять в себя сначала один обильно смоченный слюной палец, а затем и второй, продолжая дразнить языком, сжимающиеся и все ещё немного противящиеся вторжению мышцы. Воин растягивал достаточно мягко, но методично и настойчиво, прекрасно зная, что любовнику это далеко не в диковинку. Чуть привыкнув к ощущениям, Фэйрвинд попытался вернуться к своему занятию, но как только чужие пальцы нашли у него внутри нужную точку, он больше не мог сосредоточиться на минете, сдавленно постанывая и уже самостоятельно насаживаясь на них. — Может, желаешь что-нибудь посущественнее? — хмыкнул Арэйнес, вынув пальцы и слегка шлепнув раскрытой ладонью по упругой ягодице. — У меня давненько этого не было, — признался Флинн, устраиваясь на бедрах любовника уже лицом к нему. — Да и с такими размерами… — Боишься за свой зад? — осведомился воин, прекрасно понимая сомнения, обуревавшие в этот момент его партнера. — Чрезвычайная проницательность, — раздалось в ответ. — Но я, однако же, не привык жалеть об упущенных возможностях. Видимо сочтя дальнейшую полемику бесполезной, Флинн чуть приподнялся и начал осторожно насаживаться на крупный мужской орган с выраженными, вздувшимися венами, все ещё влажно поблескивающий от обилия слюны. Арэйнес чуть прикрыл глаза, наслаждаясь обжигающе приятной теснотой внутри чужого тела и пока не считая нужным вмешиваться и, тем паче, торопить постепенно привыкающего к его размерам партнёра. Двигаться Флинн начал тоже сам, неровно, иногда рвано дыша и видимо все ещё пытаясь совладать со всей гаммой ощущений. Внутри него по-прежнему было невероятно узко и оттого, наверное, так безумно хорошо. Естественно, любовник не позволял ему входить на всю длину, однако Рэйн и без того получал острое, ни с чем несравнимое удовольствие от подобной интенсивной стимуляции. Не обращая внимания на начавшую предательски поскрипывать под весом двоих взрослых мужчин кровать, воин позволил себе сначала сжать стройные бедра Флинна, что постепенно наращивали амплитуду и интенсивность движений, а затем и вовсе начал ласкать извивающееся на нем красивое тело, вновь покрывшееся испариной. На этот раз Арэйнес не видел смысла сдерживаться, целиком отдавшись во власть ощущений и позволив подступающему наслаждению накатывать все более частыми волнами. Дабы Фэйрвинд не отстал от него, он почти сразу сомкнул пальцы на его слегка ослабевшем члене, достаточно быстро вернув эрекцию на самый пик. И к тому моменту, когда Флинн уже не мог себя контролировать, двигаясь резко, беспорядочно, и после каждой фрикции судорожно и невыносимо сладко сжимаясь, Рэйн вполне готов был кончить, усилием воли оттягивая неминуемый финал ровно до тех пор, пока партнер с приглушённым стоном не выгнулся на нем, пачкая горячей спермой его ладонь, живот и даже собственные бедра. От ритмичных сокращений мышц и внезапно дошедшей до абсолюта жаркой тесноты внутри чужого тела, воин с утробным почти звериным рычанием через пару мгновений присоединился к любовнику. — Приливы, — пробормотал Флинн, без сил повалившись на Рэйна, и спрятав пылающее лицо в изгибе его шеи. — Надеюсь, на утро эти приключения не покажутся моему заду слишком уж большими. Арэйнес едва заметно улыбнулся, ласково поглаживая спину любовника. Слипшиеся от пота и спермы, ещё не остывшие после соития тела в этот момент ощущались едва ли не единым целым. Шевелиться внезапно не хотелось, словно сексуальная разрядка, на время утихомирившая внутреннего зверя, позволила всему выпитому алкоголю разом ударить в голову. Рэйн, как ни странно, теперь чувствовал себя основательно захмелевшим, разомлевшим и немного сонным. И потому, его едва хватило на то, чтобы перевернуться на бок, утягивая за собой Флинна. Тихонько и неразборчиво ругаясь себе под нос, Фэйрвинд попытался, было, выбраться из тесных мужских объятий, однако попытка эта закончилась в итоге тем, что тяжёлая рука воина обхватила его поперек талии и вновь бескомпромиссно вернула к себе под бок. — Я так понимаю, тебя всё устраивает? — все же решился спросить Флинн, сдавшись на милость настойчивости партнера. — А тебя нет? — лениво отозвался Арэйнес, практически не размыкая смеженных век и мягко касаясь губами теплой, покрытой веснушками кожи между лопаток любовника. — Я мог бы поискать запасное одеяло, — озвучил причину своего беспокойства Фэйрвинд. — К утру, когда догорят дрова в камине, здесь будет сыро и холодно, уж поверь мне. И если ты не планируешь прямо сейчас начать одеваться, то укрыться было бы совсем не лишним. Рэйн нехотя отпустил от себя Флинна, терпеливо дожидаясь пока тот закончит возню в небольшой нише у изголовья кровати, а затем вновь с наслаждением сгреб свою добычу в охапку вместе с одеялом. На этот раз любовник уже сам стремился вернуться в раскрытые объятья, удобно пристроив голову на его плече и провокационно, на взгляд Рэйна, прижимаясь бедрами к его бедрам. — Придется потесниться, дружище, — весело заметил Фэйрвинд, подтягивая чуть выше сползающий край одеяла. — Как будто я возражаю, — хмыкнул в ответ воин, совершенно по-хозяйски поочередно сминая широкой ладонью ягодицы партнёра. — Хотя, если планируешь поспать, настоятельно советую прекратить так активно ёрзать. — А что если не прекращу? — сонно мурлыкнул пригревшийся Флинн. — Тогда, уж не обессудь, за твое любопытство снова будет расплачиваться твой зад, — с улыбкой отозвался Арэйнес, но его собеседник кажется успел к этому времени задремать. Засыпать рядом с Флинном было неожиданно уютно и спокойно, словно он делал это не впервые, а как минимум последние лет десять. Он не хотел задумываться о том, насколько неправильным являлось это ощущение, ведь единственным, с кем он изменял до этого жене был Асвальд, поэтому просто позволил себе погрузиться в чуткую полудрему, которая сменилась крепким сном лишь тогда, когда едва тлеющие угли в камине перестали потрескивать, окутав хорошо натопленное помещение ночной тишиной. *** Арсанет проснулась внезапно, от звука чего-то тяжёлого, будто бы металлического, упавшего на пол. В первое мгновение, широко распахнув заспанные глаза и резко похолодев, она испугалась, подумав, что неугомонный Флинн таки забрался к ней в закуток, что-то уронив при этом. Но через пару минут поняла, что шум и разговоры доносятся снизу, оттуда, где остались оба её спутника. Ее временная опочивальня, хоть и располагалась на втором этаже, отгороженная со стороны лестницы дверью, все же была лишена одной из стен, которую заменяли высокие деревянные перила с нагромождениями ящиков вдоль них. И потому слышимость в закрутке была просто преотличная. Настолько отчетливая, что если прислушаться, можно было различить потрескивание прогорающих поленьев в камине. И что уж тогда говорить о шагах и громких разговорах. В других обстоятельствах, девушка, может быть, сразу заснула бы снова, но здесь, в этой пиратской таверне, ей было неспокойно и боязно, несмотря на присутствие её спутников, которые какого-то черта решили устроить лютую попойку, словно забыли о задании и вообще о том, зачем прибыли в Вольную Гавань. Сначала нахмурившись, а затем упрямо зажмурив глаза, она снова принялась вертеться с боку на бок. Сон не шел. И даже покоящаяся под подушкой сумка с вещами, среди которых лежал тот самый путевой камень, способный в любой момент вернуть ее на Мельницу Таррен, не добавляла ей спокойствия. Ну не совсем же она никчемная трусиха, чтобы вот так вот бросить все, и сбежать обратно в Тирисфаль, под крыло к Вильму и Нари? Естественно, нет. Сдайся она сейчас и тогда ей точно можно будет навсегда забыть и о наставнике, что возлагал на нее большие надежды, отправив в Боралус, и о жречестве, что совсем недавно, но прочно вошло в ее жизнь, и о дальнейших странствиях, ведь Нари тут же «запрёт» ее на ближайшие несколько месяцев в крохотной уютной комнатке небольшой таверны, запретив покидать Мельницу. Тем временем из общего зала снова послышался разговор, шорохи, а затем и вовсе подозрительная возня. Сбившись с мысли, она невольно прислушалась, но ее спутники, кажется сбавили тон и до ее ушей теперь доносились лишь невнятные обрывки фраз. И тут девушке показалось, что её ухо уловило то ли вздох, то ли стон. «Да что они там творят-то?» — с недоумением подумала жрица, вновь открыв глаза и уставившись в просмоленные, низко нависающие потолочные балки. — «Неужели где-то умудрились отыскать себе девиц?» Но, немного поразмыслив, она эту версию отбросила. Девиц, да тем более гулящих, что развлекали морское братство в любом местном притоне, было бы не угомонить, они бы не стеснялись, так что в любом случае женские голоса и смех было бы слышно. А здесь было нечто совсем иное… возня, непонятный шум временами, и едва различимые, явно сдерживаемые стоны. Если только… девушка тихонько охнула от своей внезапной догадки. Не иначе как её спутники решили развлечься друг с другом. «Во дают!» — немного ошарашенно подумала она, садясь на постели и подтягивая колени к груди. Да, Флинн был тем ещё любителем пофлиртовать, у него это получалось естественно и непринуждённо, и ее бы наверное ничуть не удивило, окажись он в любовных похождениях «игроком за обе команды», но вот Гилмор… Она бы никогда не подумала, что на это «клюнет» Рэйн, в чьих жилах текла благородная кровь древнего аристократического рода. Королевский телохранитель изначально произвел на нее впечатление не только опытного бойца и командира, но и образцового семьянина. Арсанет ещё в самом начале путешествия заметила обручальное кольцо на безымянном пальце мужчины, что лишь мельком сверкнуло из-под плотной обмотки на жилистой кисти, сжимающей рукоять меча. С женщинами Арэйнес вел себя исключительно тактично и вежливо, не позволяя себе ни словом, ни делом нарушить рамки дозволенного, а окружающим усомниться в собственной порядочности. Сложно было представить, чтобы такой как он изменил своей жене, а в нынешнем своём полудиком состоянии, и подавно. Да и с однополыми отношениями, насколько она знала, в этом мире тоже было всё не так просто, они особо не приветствовались. Арсанет отчаянно искала, чем бы себя занять, и тем самым отвлечься от мыслей о спутниках, но в её закутке не было даже свечи, чтобы зажечь, и вернуться к спасительному чтению, что почти волшебным образом способно было вырвать ее на несколько часов из любых неприглядных реалий. А шум и стоны, доносящиеся снизу, все никак не утихали. Она бы и рада была не прислушиваться, но до нее то и дело доносились совсем уж неприличные звуки творящегося внизу разврата. «Как же все это мерзко, — подумала она про себя, испытывая острое желание натянуть на голову пахнущее пылью ветхое одеяло, чтобы только не быть невольным свидетелем происходящего. — Сколько же они оба выпили, что до такого дошло?» Но чем старательнее жрица пыталась не слушать, тем сильнее обострялся слух, и потому она чутко уловила момент, когда проклятая возня внизу достигла своего апогея, и через некоторое время стал слышен ритмичный скрип, скорее всего — старой рассохшейся кровати, которую она успела заметить под лестницей в общем зале, во время ужина. Не требовалось большого ума, чтобы понять, что эти звуки означают. Лёгкое брезгливое недоумение от того, что она, кажется, стала свидетелем супружеской неверности, сменилось неловкостью, но вместе с тем ей вдруг стало почти смешно, и она пару раз негромко фыркнула, прикрыв рот ладонью. Но вскоре от неуместного веселья не осталось и следа: Арсанет невольно начала размышлять, как же ей следует дальше себя вести. Не дай Свет, наутро Арэйнес догадается, что она что-то слышала, тогда ей точно будет несдобровать. Значит, нужно будет постараться ничем не выдать своей осведомленности. Он ни за что не должен узнать, что она в курсе его неподобающих забав. Вряд ли приближенному Генна Седогрива, офицеру Волчьей стражи, нужно было такое дурно пахнущее пятно на репутации. Ей не оставалось ничего иного, как сидеть практически без движения на узкой, такой же скрипучей кровати, и ждать. Она даже дышала, казалось, через раз, безостановочно прося Великий Свет о том, чтобы эта пытка для ее слуха поскорее закончилась, ведь в полутемном помещении, наполненном лишь звуками чужого страстного соития, воображение помимо воли рисовало перед внутренним взором всякие непристойности. Эти двое окончательно угомонились где-то через час, точнее трудно было сказать, но ей это время показалось вечностью. Она ещё какое-то время нервно ёжилась, опасаясь, что вот-вот последует продолжение, а в ушах отдавались чужие вздохи, стоны и сбивчивый шепот. Судя по прохладным сквознякам, начавшим просачиваться из-под наружной двери, ведущей на крышу, время близилось к утру. А поспать она толком в эту ночь так и не сумела. Подтянув к себе одеяло, девушка с тихим горестным вздохом завернулась в него, спасаясь от холода, и от по-прежнему бьющей её с недосыпа дрожи. Не придумав ничего лучше, она, наконец, прилегла, силясь согреться на неуютной жесткой постели. В голове шумело после бессонной ночи, но ей всё же удалось ненадолго провалиться в полудрему, которую бесцеремонно нарушил тихий голос Арэйнеса, очевидно воркующего над любовником: — Тогда, уж не обессудь, за твое любопытство снова будет расплачиваться твой зад. Вновь проснувшаяся девушка устало хмыкнула, и покачала головой. Ей ничего не показалось. И не приснилось. К сожалению. Однако вскоре после этой фразы, к ее радости, внизу, наконец, всё действительно затихло. Видимо, Свет услышал ее мольбы. Пусть и не сразу. Арсанет ещё немного полежала с открытыми глазами и слегка очумелой головой, морщась от тишины, что вдруг стала отдаваться звоном в ушах. Переутомление давало о себе знать. Но потом усталость всё же взяла своё, и жрица погрузилась в неглубокий тревожный, но такой спасительный сон. Она так и не поняла толком, сколько проспала, но когда снова разомкнута тяжёлые веки, из-под двери начал пробиваться неяркий розоватый свет. Снаружи, судя по всему, понемногу светало. Ощутив настоятельную необходимость сходить по нужде, жрица осторожно, стараясь не шуметь, поднялась с постели. Выбравшись из-под одеяла и тут же зябко передернув плечами, она покосилась сначала на наружную дверь, но тут же вспомнила, что вела она на крышу здания и мало подходила для ее целей, да и Венрик ещё с вечера запер ее снаружи, чтобы гостей никто не побеспокоил, и потому оставался ровно один вариант — спуститься вниз и пройти к выходу через большую общую залу. Надев сапоги и тихо, как мышь, прокравшись по лестнице, она темной тенью проскользнула мимо стола и бара, выбравшись на улицу. Возвращаться из отхожего места, озябшей на утреннем сыром бризе Арсанет, естественно, пришлось тем же путем. В практически не выстывшей за ночь зале было ощутимо комфортнее, чем снаружи, и потому она позволила себе немного задержаться, грея замерзшие руки об ещё теплую каменную кладку над камином. На этот раз любопытство взяло верх, и девушка украдкой осмотрелась. На столе ожидаемо всё ещё обретались остатки вечерней трапезы, да и кажется прибавилась ещё одна пустая бутылка. На цыпочках подойдя к столу, Арсанет взяла с медного блюда слегка заветрившийся ломоть вчерашнего хлеба, дабы успокоить чувство голода, что уже начало понемногу досаждать ей. И только теперь в полумраке заметила, что на тесной кровати под лестницей спали в обнимку Рэйн и Флинн. На полу, возле скрипучего ложа, валялась в беспорядке вся их одежда, так что наготу обоих мужчин частично скрывало лишь тонкое одеяло, небрежно наброшенное на бедра. Даже во сне жест, которым покрытый шрамами, могучий воин прижимал к себе бывшего пирата, казался каким-то неприлично собственническим. Широкая жилистая кисть гилнеасца с тускло поблескивающим обручальным кольцом и массивным фамильным перстнем, лежала куда ниже поясницы Флинна, невольно приоткрывая взору его ягодицы. От этого зрелища у Арсанет вновь неприятно заныло под ложечкой. Каков лицемер, оказывается. Видимо, во всех мирах существовали подобные «волки в овечьей шкуре», с лёгкостью предававшие доверие своих супругов или возлюбленных. Долго смотреть на этих двоих Арсанет не стала, опасаясь наделать лишнего шума, нечаянно их разбудить и смутить своим присутствием. В конце концов, откуда ей было знать, насколько чутко мог спать ворген, даже в человеческом обличье. Откусив кусочек от чуть царапнувшей дёсны хлебной корки, она бесшумно поднялась в «свой» закуток и заперла дверь. А что ещё ей оставалось? Только терпеливо дожидаться, пока проснутся её перебравшие спутники, чтобы создать для них видимость полного неведения. Вновь завернувшись для тепла в одеяло, девушка потерла глаза, борясь с неприятным ощущением острого песка под веками, и принялась усердно жевать остатки хлеба. «Надеюсь, Нари никогда не узнает, во что я тут умудрилась вляпаться, — подумала она невесело ухмыльнувшись, и с трудом проталкивая в желудок очередной сухой кусок. — Я бы многое сейчас отдала, чтобы оказаться подальше от этого места, но как сказал мне перед отъездом Дар: «С поля боя бегут трусы и глупцы, а лекари не бегут вовсе, потому что всегда есть те, кто в них нуждается». В Вольной Гавани начинался новый день, а это значило, что их маленькому отряду вскоре вновь предстояло заняться тем самым «важным поручением», которое так не любил обсуждать Рэйн, и которое уже успело втравить их в массу неприятностей. Однако глазами катастрофически невыспавшейся жрицы эта перспектива выглядела ещё гаже, то и дело погружая ее в вялую меланхолию, и наполняя, вопреки всему, острым желанием все бросить и сбежать. — Защити меня Свет, — пробормотала она, без особого энтузиазма закидывая в рот последний кусочек хлеба. — Поскорее бы все это закончилось. И все же мысль о том, что где-то, по ту сторону баррикад, за нее волнуются и с нетерпением ждут ее возвращения друзья, невероятно грела и придавала сил.