Salvame - Спаси меня

Немедленная реакция на посторонние и резкие звуки снова стала входить в привычку доктора Ватсона за считанные дни, проведенные в квартире на Бейкер Стрит под одной крышей с Шерлоком. На то, чтобы выпутаться из одеяла, сунуть ноги в тапки, бросив взгляд на кроватку Рози, чтобы убедиться, что дочка продолжает тихо спать (и все это лишь при свете фонаря за окном), ушло секунд 30. Чудом не ударившись о стул, стоявший у двери, Джон выскользнул из спальни, осторожно прикрыв дверь: не хватало еще ребенка лишить здорового сна. Хватит с них одного Ватсона, который вечно не высыпается. — Блять! — прошипел сквозь зубы Джон, когда поскользнулся в темноте на листе бумаги, валявшемся на пути в спальню Шерлока. Равновесие удалось сохранить чудом, но при этом мужчина больно ударился локтем о шкаф. Наплевав на боль и, справедливо рассудив, что будь это что-то серьезное, было бы куда больнее, Джон рванул на себя дверь спальни детектива, порадовавшись, что тот не стал запираться. — Что случилось, Шерлок? — Ватсон с разбегу спикировал на кровать на которой, обхватив руками согнутые в коленях ноги, неестественно прямо сидел растрепанный детектив. — Ничего, все нормально, — Джон уловил в голосе друга ноты утихающего страха и волнения. — Что-то мне кажется, что нихера не в порядке, — Ватсон дотянулся до кнопки бра и включил свет. В приглушенном свете лампы он смог разглядеть крупные капли пота на лбу детектива и его взмокшие волосы. Там, где не было повязки, тонкий шелк пижамы прилип к телу. — Это был кошмар, и ты долго не мог проснуться, так? — Джон осторожно коснулся напряженной и прохладной руки младшего Холмса, вспоминая как в казармах уже видел такое. Мужчина лишь упрямо поджал пухлые губы, стараясь не смотреть на Ватсона. То, что тело все еще отказывалось его слушаться, выводило Шерлока из себя. Конечно же, он не Майкрофт, но и не просто человек, чтобы позволять так прокалываться самоконтролю. У него был целый арсенал средств, позволяющих загружать рассудок и отвлекаться от всего, чего угодно, но почему-то сейчас это перестало работать. Проклятый белый свет вытеснял собой все из его сознания. А еще чертова тишина! Несмотря на то, что окно быть чуть приоткрыто и из него отчетливо слышались звуки ночного города, еще 10 минут назад Шерлоку казалось, что не слышит ни одного звука, кроме собственно сорванного дыхания. — Тебе нужно переодеться, эта пижама вся мокрая от пота, — Джон все же поймал взгляд друга и немного поежился от той безнадежности, что была в нем. — А потом снова ляжешь спать. Еще только 4 утра… — Я не смогу больше спать, Джон, — Шерлок заставил себя развернуться на кровати и спустить босые ноги на пол. — Шерлок, ты лучше меня знаешь, как необходим хороший сон человеку. Тем более человеку, которому нужно восстанавливать свои силы, — повторил его движение Ватсон и уселся максимально близко. — Мне нужно заняться делом! — казалось, детектив не слышит слов друга и попытался встать, но Ватсон удержал его. — Ты займешься делами после завтрака. — И это ты говоришь как врач! — фыркнул детектив, но не попытался освободить руку из цепких пальцев Джона. Прикосновение доктора принесло ему внутреннее тепло и ощущение покоя. Сейчас как никогда раньше консультирующий детектив хотел, чтобы к нему кто-то прикасался, чтобы кто-то был рядом с ним, и на этого человека можно было частично перевалить багаж пережитого кошмара. — Нет, я говорю это как друг. Я не хочу, чтобы все это закончилось еще одним обмороком или чем-то похуже. Ты и так весь день перенапрягался, и я не знаю как эти, как ты выражаешься, «идиоты» из Скотланд-Ярда не поняли, что с тобой все очень даже не в порядке. Кроме того, такое напряжение не пройдет даром для организма. Днем у нас даже не было возможности сменить повязку. — Скажи за это спасибо моему брату, Джон! — врач взялся за запястье детектива, чуть сдвинул повязку и принялся считать пульс. — Шерлок! — в голосе Ватсона послышалось негодование. — На твоего брата было совершено покушение, а ты так говоришь! Его помощницу тяжело ранили! — Как я тебе уже говорил — именно потому, что Майкрофт мой брат мне нужно быстрее заняться делом о взрывах, — Холмс посмотрел на пухлую папку, которую привезла вечером Донован. — Мой брат влез в это все и явно доверяет не тем людям. Джон покачал головой. — Шерлок, тебе нужно выспаться. Ты говоришь полнейшую ерунду. Майкрофт доверяет не тем! Да твой брат вообще когда-нибудь кому-нибудь доверял? Посмотри на себя — у тебя прерывистый пульс, у тебя испарина на лице, тебя бросает в то в дрожь, то в жар! — Это все очень похоже на хорошо знакомые мне, да и тебе, симптомы ломки, — все так же фыркнул Шерлок. — Между прочим, частично это она и есть! — парировал Джон. — Но твой организм очень слаб! — Джон, мой организм уже успел восстановиться до необходимого минимума. — Заткнись, Шерлок! — не выдержал Джон. — Если ты сейчас же не прекратишь издеваться над собой, то я… — Что ты? Отходишь меня плеткой? — Ну, уж нет, это я предоставлю Той Женщине. Сейчас я принесу тебе успокоительное, чтобы ты мог поспать. — Не нужно мне успокоительное. Хватит с меня этих препаратов. Мой разум не переносит их. Мне достаточно будет дела. Хорошего дела. И у меня оно снова есть. — Да, зато твой организм отлично переносит наркоту… Шерлок, я же понимаю, что тебя мучает, я понимаю, что тебе приснился кошмар, и ты кричал во сне именно из-за него и поэтому предлагаю тебе лучшее средство, чтобы снять последствия этого сна. Ты ведь понимаешь, что это только сон, это игры нашего подсознания. Со временем они пройдут, если позволить организму нормально восстанавливаться, — включил режим няньки доктор Ватсон. Детектив угрюмо посмотрел на врача, поймал в его взгляде отчетливое беспокойство за себя. — Останешься со мной? — неожиданно сказал Шерлок. — Поможешь? Младший Холмс сказал то, к чему сам еще не был готов. Он, человек, презирающий человеческое тепло и какие бы то ни было привязанности, внезапно просил друга остаться с ним. Это было странно и как-то совсем по-детски беспомощно. Но детектив краем своего разума уже успел понять, что близость Джона Ватсона действует на его кошмарные воспоминания сугубо положительно — она прогоняет их. Когда рядом оказывается человек, которому он доверяет и верит, белая комната больше не кажется такой реальной, и он не думает о том, что однажды может снова в нее вернуться. И в ушах перестает звенеть от тишины. Нельзя было этого отрицать — сейчас, когда Джон все еще держал его за руку, пусть даже пытаясь сосчитать пульс, Шерлок чувствовал, что кошмар уже позади. Можно было сколько угодно загружать разум головоломками дел, но они не могли дать этого ощущения покоя. Один стресс — от пребывания в плену, Шерлок пытался заменить другим — стрессом от расследования головоломного дела, но в итоге лишь расходовал все скромные силы своего организма. — Хорошо, останусь, — кивнул Джон, бросив взгляд на часы. — Но сначала давай ты переоденешься, заодно я посмотрю твою спину… думаю, ты сместил повязку. Снимай рубашку, — Джон выпустил из своих пальцев тонкое запястье детектива, встал и вытащил из-под стола свой чемоданчик первой помощи. Просьба Шерлока хоть и показалась ему немного странной, но, как человек, что-то понимающий в психологии жертв пыток, доктор Ватсон нашел ее вполне обоснованной и необходимой. Но… было немного странно от той просящей интонации, с которой произнес эти слова детектив и того выражения глаз, которое было у него в этот момент. Шерлок скривил в усмешке губы — конечно же, все мысли были, как всегда, написаны на лице Джона. Вздохнув, детектив принялся осторожно расстегивать пуговички на пижамной рубашке, стараясь не совершать перебинтованными запястьями лишних движений. — Давай помогу, — Ватсон поставил на кровать чемоданчик, и взялся за тонкую ткань рубашки, помогая детективу выпутаться из рукавов. Прохладный воздух комнаты коснулся кожи, отчего Холмс вздрогнул и ощутил, как на ней проступили мурашки. Ватсон забрался на кровать за спину детектива и принялся отлеплять повязку. — От пота эти пластыри почти отклеились, — прокомментировал Джон, отправляя часть снятого перевязочного материала в пакет. — Скажи Майкрофту, чтобы прислал тебе другой. Наверняка, у его людей найдется что-то, что ты будешь отдирать от моей спины вместе с кожей, — проворчал детектив. — Надо будет попросить твоего брата помочь мне найти кое-какие армейские пластыри. Помню, они отлично фиксировали повязки на бойцах и не отклеивались весь день, — чуть деловито ответил Джон, снимая вторую часть повязки и осматривая начавшую наконец-то подживать спину. Определенно, раны выглядели уже гораздо лучше, чем раньше и у Джона даже мелькнула мысль, что некоторые швы он вполне сможет снять через дней 6-7. — Если бы ты позволил своему организму набираться больше сил, то все было бы гораздо лучше, — Джон промокнул салфеткой край одной из полос. — Мокнет, надеюсь, не придется прибегать к сильным антибиотикам, — Шерлок что-то буркнул и дернулся, когда Джон коснулся раны антисептиком. — Потерпи немного, я осторожно, но все равно может жечь… Проблемы с одной… Но в целом, все гораздо лучше: днем на повязке не было крови и сейчас, когда я оставил тебя без эластичных бинтов, ее тоже нет. Теперь тебе главное не дергаться лишний раз и дать клеткам спокойно делиться. — Если ты еще туже станешь бинтовать мои ребра, то я рискую задохнуться от невозможности сделать вдох, — Шерлок дернулся, когда Джон коснулся еще одной из полос, слишком сильно надавив на салфетку. — Зато все заживает… — Ватсон уже не вздрагивал при виде спины детектива и совершенно спокойно обработал ее антисептиком и ватным тампоном нанес заживляющую мазь. — Пока ты дома, так и быть, как и было — залеплю все обычными пластырями, — врач должен был признать, что постоянное ношение повязки из эластичных бинтов было сомнительным удовольствием. — Но если мы куда-то поедем, то ты дашь мне все снова туго перебинтовать. Ты собираешься куда-нибудь днем? Шерлок что-то буркнул себе под нос и вздрогнул, когда Джон принялся приглаживать пластырь на его спине. Прикосновение врача хоть и было вынужденным и профессиональным, но было… Каким-то особенным. Холмс попытался найти другие слова, которые бы описали его отношение к этому прикосновению, но не смог. Оно было особенным… потому что хотелось, чтобы Ватсон сделал так еще и еще раз. Что бы его твердая и чуть шершавая ладонь еще и еще погладила его по спине, по плечу… Отогнала от него это жуткое страшное чувство бесконечного одиночества и изоляции. — Тебе больно? — неожиданно взволнованно заглянул ему в глаза Джон, слегка испугавшись того, что детектив уже пару минут не отвечает на вопрос. — А… нет… все нормально, я задумался, — натянуто улыбнулся Шерлок. — Теперь твои запястья и лодыжки… Давай намажу мазью и забинтуем их как следует. — Я не хочу, чтобы запястья были перебинтованы, когда мы снова поедем в Ярд, — заупрямился детектив, но руки все же протянул. — Я похож на пугало с этими повязками, они так и норовят вылезти из-под манжета. А для перчаток еще слишком жарко. — В таком случае, ты будешь сам отстирывать кровь с манжет своих рубашек. — Холодная вода и пероксид водорода, Джон! Это элементарно! — скривил губы консультирующий детектив. — Это же элементарная реакция! — Здесь химик ты, а не я, — для себя Ватсон мельком отметил, что запястья детектива стали еще суше и изящнее, а вены проступили более отчетливо. Шерлок сцепил зубы — прикосновения Джона едва не заставили его покрыться мурашками. — Как Майкрофт, у тебя есть новости от него? — решил разбавить повисшую тишину доктор. — Судя по тому, что нет никаких сообщений и звонков тревожного содержания, с ним все в порядке. Мой брат отделался вывихом правого запястья. На нем это быстро заживет. И, если бы он сам не справился с расследованием, то уже прибежал бы ко мне, но я что-то не вижу его у нас в квартире. Джон молча неодобрительно покачал головой: говорить сейчас что-то было бессмысленно, все равно Шерлок все воспримет в штыки. — Что Майкрофт заварил, то и расхлебывает (1). Я был бы удивлен, если бы его драгоценной шкуре ничего не грозило, — продолжил детектив. — О чем ты? Младший Холмс чуть поморщился, прикидывая, стоит ли рассказывать Джону про молодость старшего брата. — Помнишь американцев в Скотланд-Ярде? — Этого лысого мужчину и малоприятную женщину с поражением лицевого нерва? Запомнил. Еще бы… — Они участвуют в том, что заварил мой брат. Я предупредил его, чтобы он держался подальше от господ из ЦРУ, но, я не вижу, чтобы он прислушался к моим словам. И ему еще предстоит разгребать проблемы с Грегом. Если он полагает, что выйдет сухим из воды и сумеет навешать на уши лапши инспектору, то очень сильно заблуждается. — О чем ты? — нахмурился Джон, орудуя бинтом. — При чем тут вранье и Грег? — При том, что моему брату было нужно хорошенько думать головой, когда он решил предложить инспектору отношения. Я посмотрю на то, как он будет выкручиваться из этой ситуации. Неравнодушие — не преимущество… Интересно, он еще помнит об этом? — усмехнулся детектив. — А что плохого, Шерлок? Твой брат немолод и логично, что ему захотелось, чтобы рядом был близкий человек. Людям, знаешь ли, свойственно создавать семьи, — Джон закончил с повязками на руках и перешел к лодыжкам, мимоходом отмечая, что ноги Шерлока явно замерзли на голом полу. — Но не таким, как мой брат. С его работой это невозможно. — Было бы желание… вернее — были бы чувства… — Чувства? Они делают из людей идиотов… — Ничего подобного, Шерлок. Чувства делают людей людьми. Даже ты можешь испытывать чувства. — Ну да, я могу ощущать холод, голод, страх… — Я не об этих чувствах, я о чувствах, которые человек может испытывать по отношению к другим людям, — Джон запихнул в пакет все использованные повязки. — И я говорю о позитивных чувствах. Не берем в расчет, например, ненависть. Я говорю о любви, привязанности, дружбе… — врач поднял взгляд и посмотрел в глаза детектива. — Ты ведь можешь испытывать что-то из этого набора, чтобы ты там ни говорил, но тебе знакома, как минимум, привязанность и дружба. Младший Холмс ощутил, как по спине пробежали колючие мурашки от взгляда доктора при словах о дружбе… Дружба… Странное чувство, которое было ему действительно знакомо. Но, если покопаться в памяти и вспомнить детскую привязанность к Виктору, то выходило что-то мало понятное — назвать дружбой то, что детектив чувствовал в отношении своего блогера у него не получалось. Тут были замешаны другие чувства и эмоции, названия которым Шерлок не знал. И не очень хотел узнавать. Он просто знал, что ему необходимо, чтобы рядом всегда был Джон. — Знакомы, Джон, тут ты прав… Но мне не нравится то, что делает Майкрофт, — перед глазами детектива встало холодное лицо Эйвери и ее взгляд, которым она смотрела на Грега. Девятнадцать лет назад, когда Майкрофт впервые привел в дом Эмму на один из семейных праздников, юный Шерлок сразу же увидел в ней человека, которого действительно стоит опасаться. Конечно же, для друзей и близких она была не опасна, но вот для всех остальных… Кроме того то, что было совершено покушение на Грега, автоматически ставило женщину в группу людей, к которым детектив относился с враждебностью, чувствуя, что генерал ЦРУ способна на предательство. — Дай своему брату устроить личную жизнь. Не вмешивайся. Достаточно ты уже портил ему нервы, — Джон принялся закреплять повязки на сухощавых лодыжках детектива. Шерлок лишь что-то неопределенно буркнул себе под нос: он точно не станет рассказывать Джону о прошлом брата, иначе бедный доктор точно решит, что все Холмсы психи. — Все, я закончил с перевязкой. Теперь тебе надо переодеть штаны и ложись спать. Шерлок вздрогнул и немного растеряно посмотрел на Ватсона. — Переодевайся, Шерлок, — врачу был тяжело сдержать зевок. — Не только тебе надо спать, но и мне. Мне нужно вставать к 7 утра и готовить завтрак для Рози, — напомнил мужчина о существовании крестницы детектива и вытащил из комода новую пижаму. С некоторой неохотой детектив взял ее и принялся натягивать рубашку, отмечая, что лен гораздо приятнее для кожи, чем шелк. — Так быстрее будет, — Джон принялся застегивать пуговички. — А теперь штаны… Шерлок чуть замялся. Раздеваться при Джоне… Как же это было неправильно! Осторожно, опираясь сначала о кровать, а потом о прикроватную тумбочку, детектив встал, намереваясь пройти в ванну. — Шерлок, сейчас не время для твоей стеснительности. Я отвернусь, если ты меня стесняешься, хотя я и миссис Хадсон вчера уже все видели, когда ты тут бегал голым, — с небольшим недовольством буркнул Ватсон и детективу ничего не осталось кроме как начать стягивать с себя штаны. Честно простояв все то время что Шерлок возился с одеждой спиной к нему, Ватсон, когда детектив закончил, поправил подушки на кровати. — Ложись, — он приподнял одеяло, — давай помогу… — А ты? — Шерлок сел на кровать и осторожно лег на бок, угнездившись слегка согнув ноги в коленях. — А я подремлю тут рядом с тобой, в кресле, — Джон открыл дверь в спальню и собрался поставить кресло на самом ходу. — Ты сказал, что тебе тоже надо спать… — Сказал и что? — Так ложись, — неожиданно сказал Шерлок. — Сейчас я не могу оставить тебя. Хочу быть уверенным, что никакие кошмары не станут тебя мучить и иметь возможность быстро разбудить тебя, если что-то произойдет, — ответил Ватсон с трудом скрывая усталость. — Ложись рядом, — Шерлоку стоило больших усилий сохранить бесстрастное выражение лица, когда пришлось повторять свое приглашение: он чувствовал себя если не идиотом, то дураком. В подтверждение приглашения детектив осторожно отодвинулся на дальний край кровати к стене. — Погоди минутку, — мужчина покинул спальню детектива для того, чтобы открыть дверь в свою спальню: если вдруг Рози проснется и начнет плакать, он точно услышит это. — Надеюсь, она будет спать до утра, — сказал Ватсон, забираясь на кровать поверх одеяла и накидывая на себя плед. Детектив прикрыл глаза, однако вскоре открыл их снова, чувствуя на себе пристальный взгляд Джона. — Ты тоже должен спать, — тихо сказал Шерлок. — А ты смотришь на меня. — Я должен удостовериться, что ты уснул, — ответил доктор. — Я усну, я уверен, — чуть натянуто улыбнулся Холмс, понимая, что теперь уснуть будет еще сложнее: если пытаться сделать это специально, наверняка, ничего не выйдет, а если и выйдет, то вскоре он снова окажется там, в Ливии… Ватсон настороженно посмотрел на Шерлока, стараясь сделать вид, что поверил ему. — Спи, Шерлок… Я рядом, никаких кошмаров не будет, не волнуйся. Все осталось позади… — Возьми меня за руку, — неожиданно выпалил детектив, вытаскивая из-под одеяла руку каким-то нерешительным жестом. Джон молча коснулся руки детектива и чуть сжал его пальцы: лежать в такой позе было не очень удобно, но приходилось терпеть: не часто перед ним открывался человек в Шерлоке Холмсе и, как подсказывало Ватсону сердце, в такие моменты нужно было делать все, что тот хотел. Все попытки Шерлока стать чуть человечнее, напоминали Джону развитие ребенка: стоит малышу хоть раз наткнуться на непонимание или неудачу, как уверенность в себе будет потеряна и он перестанет пытаться достигнуть определенного результата. Кто-то рядом должен объяснить, что нужно совершить другую попытку, нужно идти дальше и что силы есть. Похвалить, в конце концов, если что-то удалось, чтобы только не отбить у ребенка желание развиваться и постигать новое. Так было и с младшим Холмсом — каждый его человеческий порыв нужно было холить и лелеять, развивать… как в ребенке. «Ты многодетный папаша, Джон», — сказал ему внутренний голос и тут же беззвучно рассмеялся абсурдности такого высказывания. Осторожно вздохнув, и ощутив, как рука в его пальцах расслабилась, доктор посмотрел на лицо Шерлока — оно стало умиротвореннее и спокойнее, ясно было видно, что детектив уснул. Только теперь Джон позволил себе смежить усталые веки. Хотя бы ночами в Лондоне почти не было пробок и это позволило «Ягуару» пользуясь своими привилегиями быстро домчать своего хозяина из одного конца города в другой. Всю дорогу до дома на Кингс Роуд Мистер Британское правительство молча сжимал рукоять своего зонта ледяными пальцами. Пришедшее к нему сообщение его совершенно не радовало и даже пугало. А напугать мистера Холмса могло не так много событий в мире. Знакомые тяжелые ворота отразили холодный свет фар черного автомобиля, один из охранников вышел из машины сопровождения и нажал кнопку звонка на калитке. Майкрофт чуть подался вперед, чтобы увидеть, как камера на воротах чуть повернулась так, чтобы охватить всю улицу: кто-то в доме оценивал количество сопровождавших Холмса людей. Конечно же, можно было поступить проще — не стоять и не ждать, пока охранник согласует все с Эйвери, а сразу, еще с дороги позвонить женщине, уведомив о визите, но Майкрофт этого не хотел. Сейчас, в свете этих событий он не собирался звонить женщине и хоть сколько-нибудь выходить из рабочих рамок. А еще… никто не отменял эффективности эффекта неожиданности. Спустя минут пять ожидания ворота медленно разъехались по направляющим, пропуская автомобили на территорию. — Доброй ночи, Мистер Холмс, — встретил Майкрофта в прихожей дома высокий худощавый брюнет, уже однажды встречавший его здесь, — ваш визит весьма неожиданный. Чем обязаны? — мужчина очень старался показаться учтивым. — Полагаю, цель моего визита касается лишь меня и генерала Эйвери, — сухо ответил Майкрофт. Брюнет кивнул. — Прошу нас извинить, но процедура… — он взял металлодетектор и, обойдя Майкрофта, принялся проверять охранников. — Попрошу вас сдать оружие, — мужчина выключил раздиравшийся треском прибор. — В этом нет необходимости, — наградил брюнета чуть презрительным взглядом Мистер Британское правительство, — моя охрана не станет устраивать тут перестрелку, если вы не дадите ей повода. Мужчина уже открыл рот, чтобы что-то ответить, но телефон в его кармане пискнул. Прочитав сообщение, и чуть нахмурившись, он натянул на губы вежливую улыбку. — Мистер Холмс, генерал ждет вас, прошу на второй этаж, — он сделал соответствующий жест рукой и поспешил первым подняться по лестнице, чтобы проводить Майкрофта до уже знакомой ему гостиной. От Холмса не укрылось то, что женщину явно разбудили: на лице все еще сохранились следы заспанности и в ярком освещении помещения глаза Вивьен чуть слезились, отчего она слишком часто моргала. — Рада вас снова принимать, мистер Холмс, — приветствовала его женщина. — Я рада, что наш разговор состоится не при свидетелях, — Эйвери кинула многозначительный взгляд на дверь, за которой остались охранники. — Полагаю, в этом помещении мне ничего не угрожает, генерал Эйвери, — подчеркнуто деловито ответил Майкрофт. — Конечно же. В этом доме вы в полной безопасности, — генерал плотнее запахнула полы шелкового халата и опустилась в кресло у дальней стены, закинув ногу на ногу в длинных шелковых пижамных штанах. — Прошу извинить меня за то, что встречаю вас в таком виде… Вы не предупредили о визите в неурочное время. Майкрофт внимательно посмотрел на женщину: она хотела показаться беззащитной и слабой, иначе бы не стала встречать его в таком виде. У нее было время, минимум 10 минут, на то, чтобы переодеться, но она не стала этого делать… Значит, продолжает играть. И это ее движение с запахиванием халата — типичная неосознанная попытка закрыться, найти хоть какую-то защиту. И взгляд — хоть мимика и была нарушена, но такой напряженный залом между бровей мог образоваться лишь потому, что женщина ощущала себя очень не комфортно. Но, что странно — не стала этого скрывать, хотя могла бы. — Как вы объясните, генерал, что два спутника слежения, принадлежащие АНБ, сегодня утром были направлены на Лондон? — холодно чеканя каждое слово, произнес Мистер Британское правительство. — Если вы полагали, что я не узнаю о слежке за мной, то просчитались. Я получаю всю необходимую информацию. Вивьен пришлось немалым усилием воли нацепить на лицо бесстрастную маску, чтобы ни единым жестом или движением не выдать своего разочарования: то, что Майкрофт узнал о спутниках, не входило в ее планы. — И это произошло за час до покушения на меня, — мужчина подошел к креслу, в котором сидела женщина, и буквально навис над ней. — Как объясните это? Штаты используют свои спутники, чтобы проводить ликвидацию неугодных политиков? Эйвери буквально кожей ощутила исходившую от Майкрофта ярость. Она как никто другой знала, что означает эта интонация, с которой он чеканил слова и этот холодный взгляд с прищуром. Другой на его месте был бы вне себя от гнева и все разнес к чертям, может быть, даже ударил, но Холмс… Именно так у него проявлялся бешеный необузданный гнев. — Я понимаю, мистер Холмс, это выглядит весьма двусмысленно… — осторожно начала генерал, смотря в глаза Майкрофта. — У меня напрашиваются однозначный вывод, генерал. Сначала покушение на моего партнера, — Холмс сделал ударения на последнем слове, — потом покушение на меня. И вы причастны к ним. Не нужно этого отрицать. Я все вижу. Я знаю о вашей связи с АНБ. На мгновение женщина отвела глаза, бросив взгляд на колени. — Полагаю, если я скажу вам, что я знала о готовящемся покушении, вы мне не поверите? — Она чуть прищурилась, отчего на лицо наползла малоприятная маска, вынудившая Майкрофта чертыхнуться — читать ложь по лицу генерала стало невозможно: поврежденные нервы прекрасно скрывали оттенки ее чувств. — Знали и не предупредили… — Мистер Британское правительство поджал губы. — Да. Я не могла сделать это. Велик был риск, что тогда рухнет все, что мы планировали. — С моей смертью все тоже провалилось бы, — ледяная улыбка Холмса коснулась его губ. — Именно поэтому мне были нужны спутники. Я хотела просчитать возможные точки удара, — Вивьен решила сказать одну небольшую правду, надеясь скрыть основную ложь. — Именно поэтому я использовала свои возможности и получила доступ к спутникам АНБ, а не ЦРУ. — Не кажется ли вам, что лучше всего было сообщить мне о готовящемся нападении? Или я настолько глуп, что не состыковал бы ничего и не понял, что за этим стоит Груер? — А у вас так мало врагов, мистер Холмс? — усмехнулась женщина. — Их много, но в данный момент моя смерть выгодна Груеру. Хотя… — Майкрофт прищурился, — я еще не решил, что мне думать о вас. Внутренне женщина ощутила болезненный укол: снова рушилось все, чего она хотела достичь в отношениях с Холмсом. — Обо мне стоит думать то, что мы с Крамором оказали все возможное сопротивление нападавшим. Если бы мне была нужна ваша смерть, мы не применяли бы оружие, — женщина посмотрела в глаза Майкрофта. Мужчина усмехнулся и отошел на пару шагов. — У меня есть данные по баллистике — пули, выпущенные вами, попали куда угодно, но только не в нападавшего. Смертельный выстрел был сделан моим партнером… — Что ж, всему виной конструктивные недоработки Glock 18, мистер Холмс, — пожала плечами генерал. — Как вы, наверняка, знаете, эти пистолеты не отличаются кучностью стрельбы. Полагаю, вы видели, на каких позициях мы оказались с полковником. В моем случае было вообще не поднять голову. — Да, вы представляли отличную мишень, генерал. Но, в вас так и не попали… — А вы бы хотели, чтобы попали? — чуть приподняла бровь женщина: когда политическая игра была невозможна, пришлось переходить на глубоко личную. Холмс вздрогнул и понял, что этот вопрос застал его врасплох. Чужая знакомая женщина сидела перед ним, и он понятия не имел, чего сейчас хочет больше — чтобы она навечно убралась из его жизни или чтобы осталась. — В свете наших планов… Мне не выгодна ваша смерть, — сухо ответил Майкрофт, упрямо поднимая подбородок. — Как и мне ваша, мистер Холмс, — бесстрастно ответила Вивьен, мельком отмечая секундную неловкость, которую испытал Холмс. — Не пытайтесь убедить меня в том, в чем я до конца не уверен, генерал. Утром я уже убедился, как неудобно иметь с вами партнерство. — Вы о передаче данных премьеру? Это было упущение, Крамор действовал слишком неосмотрительно. Как я и говорила, полковник отличный исполнитель, но его самостоятельные решения редко бывают удачными. Я понимаю, что это могло подорвать атмосферу доверия между нами, мистер Холмс. — И не только это… — прищурился Майкрофт. — Я предлагала ознакомить вас с документами по операции, которую проводил агент Фирс, но вы отказались, — спокойно сказал женщина, разводя руками. — Я могу сказать это еще раз — моей вины в покушении на старшего инспектора Лестрейда нет, — женщина чуть покусала губу. — Мистер Холмс, ответьте мне — к чему мне нужна его смерть? — А вы не знаете? — усмехнулся Майкрофт. Женщина опустила голову, если бы не собранные в хвостик волосы, они бы закрыли ее лицо.  — Личное и рабочее совмещают только непрофессионалы, мистер Холмс, — тихо ответила она, глядя ему в глаза. — И вы, и я профессионалы на службе у своих стран. Мистер Британское правительство подошел к окну: ему было нужно какое-то время, чтобы немного поразмышлять. На пути от окна к камину ему попался столик с шоколадными шахматами. Безусловно, генерал заметила его интерес к давно начатой шахматной партии и перемесилась в кресло у столика. Пары мгновений ей хватило, чтобы забрать черную пешку, передвинув слона с С4 на В5. Выжидающий взгляд стал вызовом для Майкрофта, которому женщина предлагала раз и навсегда решить — доверять ли ей или нет. — Вы уверяете меня в том, что ни к чему не имеете отношения? — Холмс опустился в кресло напротив и подпер подбородок рукой: понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить все предыдущие ходы партии и прикинуть возможные. — Если бы я не была профессионалом на службе Штатов, то я не могла бы поручиться за это, — женщина откинулась в кресле. — Некоторые вещи нелегко простить, если не невозможно. Майкрофт отправил черного коня с В8 на D7, решив, что пока еще слишком рано приносить жертвы на клетчатом поле: — Значит, Груер по-прежнему ничего не знает и все, что он делает, он делает исключительно потому, что предпочитает перестраховку? — спросил Холмс. — Да, он крайне осторожен, — женщина сняла с рук перчатки, неосознанным жестом одернув рукава халата пониже. Холмс предпочел сосредоточиться на шахматной доске, не бросая ни единого взгляда на руки женщины — он и сам терпеть не мог, когда кто-то смотрел на его шрамы, считая это слишком большим вторжением в личное пространство. — Я не могу поверить в совпадение относительно случившегося с моим партнером… Вивьен провела рокировку, отправив короля на С1, а ладью на D1. — Я бы тоже в это не поверила, но это так. Это всего лишь стечение обстоятельств. Я могу винить кого угодно и сколько угодно, но это не должно мешать достижению целей моей страны, — сказала Эйвери. — Или ваших собственных, основанных на тщеславии, — с прищуром Майкрофт посмотрел на генерала, пытаясь понять — стоит ли верить ее словам. — Или же так. Иногда расстановка приоритетов приносит большую выгоду, нежели сиюминутная личная слабость, — со спокойной улыбкой ответила Эйвери. Холмс опустил взгляд на доску. Он уже наметил следующий ход для себя, и теперь лишь тянул время на раздумье. По всему выходило, что этими фразами Эмма говорила ему: «Я все еще не простила тебя и не прощу, и я бы отомстила тебе за эти 2 года, но ты приносишь слишком много пользы. Выгода от нашего сотрудничества принесет мне больше удовлетворения, чем твоя боль». Что ж, учитывая складывающуюся ситуацию это было взвешенное и обоснованное решение сурового профессионала. Майкрофт мог его понять, он и сам бы так поступил. Черная ладья отправилась на D8, давая поддержку своему королю. Но все равно… он смотрел на чужую знакомую женщину и не видел в ней искренности. Слова, жесты, мимика — хоть сотая доля, но ложь в них была. Профессиональная, отработанная годами, призванная успокоить даже самых внимательных собеседников. Если бы он мог понять, что скрывает от него генерал, и в каком именно аспекте их взаимодействия! — Значит, вы утверждаете, что не имеете отношения к покушению? — тихо уточнил Холмс. — Да, не имею. Груер перестраховывается. — И, исходя из тех данных слежки за мной, что вы получили со спутников, что можно сказать о новом нападении? — бесстрастно спросил Майкрофт, будто бы обсуждал вероятность дождя утром. — Покушение состоится, в этом не приходится сомневаться. Но, опираясь на ту информацию, что у меня есть, мистер Холмс, я могу сказать, что будет оно не в стандартной ситуации. Все ваши перемещения представляют собой крайне неудобные ситуации для нападения, — Вивьен пошла в атаку ладьей, переместив ее на D7 и забрав черного коня. — И у меня есть информация, согласно которой, генерал Груер в данный момент находится в больнице, он был экстренно госпитализирован. Майкрофт бросил осторожный взгляд на женщину, после чего подвинул свою ладью на одну клетку вперед, забирая белую ладью. — Это может как-то изменить наши планы? — спросил он. — Я не могу дать однозначный ответ, — женщина подвинула вторую ладью на D1, защищая своего короля и понимая, что находится в паре шагов от проигрыша. — Я не знаю ни его состояния, ни того, есть ли кто-то, кто займет его место в отношениях с генералом Хумамом. Его должность перейдет ко мне, если в последний момент не случится ничего такого, что лишит меня доверия президента. Тишину кабинета прорезал звонок телефона Майкрофта. Мужчина подсознательно ждал его и готовился, но все равно мелодия прозвучала слишком быстро и неожиданно. Бросив взгляд на номер звонившего, он уже знал, что услышит в трубке. — Мистер Холмс, — голос профессора Лагбена был, как всегда, вежлив и выдержан, только в этот раз в нем была пара нот скорби, — мне очень жаль: она умерла минуту назад. — Приготовьте все для кремации, — бесстрастно ответил Майкрофт вставая и пытаясь не дать Вивьен понять по выражению его глаз, что в этот момент он испытал, потеряв человека, которому мог полностью доверять. — Я буду через 30 минут, — он сделал пару шагов в направлении двери. Вивьен отлично поняла, о чем идет речь и прекрасно увидела острую вспышку боли, что пронзила Холмса, когда он услышал сообщение смерти помощницы. В этот момент он становился упрямым ребенком, который продолжит стоять на битом стекле, лишь бы никому не показаться слабым. — Мне очень жаль, Майкрофт, — Эйвери позволила себе недопустимо близко подойти к нему и через мгновение коротко обнять, сохраняя некоторую дистанцию между телами. Эти объятья были ему незнакомы, и оттого невозможно было ощутить в них поддержку. Чужая знакомая женщина… 17 лет назад она обнимала гораздо крепче, ее аромат был совсем иным, и не было этой наэлектризованной скованности в их телах. — Спасибо… — коротко ответил Холмс и отстранился. — До встречи, я должен ехать, — он тихо закрыл за собой дверь. Оставшись одна, Вивьен тряхнула головой и тяжело опустилась в кресло. Игра, которую она попыталась начать, допустив тактильный контакт, вышла ей боком — ощутив под руками знакомые сильные плечи и этот чертов неизменный парфюм, которым, казалось, была пропитана кожа мужчины, она лично разрушила один из своих защитных барьеров, что на протяжении многих лет упрямо возводила. Она вспомнила, что значит обнимать Майкрофта и видеть его лицо в считанных сантиметрах от себя. — Ты идиотка, Вивьен… — женщине оставалось лишь горько усмехнуться. — Как же тебя нелегко ненавидеть, Майкрофт… Грег в который раз посмотрел на часы, которые неумолимо двигали свои стрелки к 6 утра. В доме царили тишина и покой, только в этот раз полицейский ощущал во всем этом какое-то гнетущее чувство. Чувствовал, как надвигается что-то непоправимое. Что именно было непоправимым он отлично знал и потому в сотый раз мерил шагами гостиную: сидеть в четырех стенах и ждать Майкрофта было выше его сил. Именно сейчас он должен был поддерживать своего партнера, выполнять их соглашение, давать ему силы и опору, а он… Холмс попросту отправил его на запасном автомобиле домой и не сказал даже когда его ждать, что делать и к чему готовиться. Через час нужно было вставать на работу, а он так и не сомкнул глаз этой ночью, последние два часа перебирая в уме все сценарии поведения, которые могут понадобиться после возвращения Майкрофта домой. Сколько там врач давал Антее? 2 часа? Они уже давно истекли и, скорее всего, Майкрофт уже получил печальную новость, но… Но где она его застала и почему он не захотел, чтобы рядом с ним был тот человек, которому он больше всего доверяет, если верить его же словам? А потому, что по какой-то одному ему известной причине Холмс внезапно сорвался из больницы на Кингс Роуд. — Черт бы тебя побрал! — с чувство выругался Грег, когда в его мыслях нарисовался образ генерала Эйвери. Эта женщина раздражала его буквально всем, начиная от своей самоуверенности и ледяного спокойствия и заканчивая тем, что это с ней, скорее всего, сейчас был Майкрофт. Это к ней он поехал, зная, что в скором времени лишится Антеи. Что он хотел получить от Вивьен? Важную информацию по нападению или же поддержку и человеческое тепло? Что его, полицейского с таким стажем работы настораживало в словах Холмса о том, что он давно знаком с агентом ЦРУ? Лестрейд лишь молча рыкнул, резко развернулся, взял со столика начатую бутылку виски и отпил из нее большой глоток — чертова ревность не давала ему покоя. Ревность?! Ревность???? Старший инспектор отказывался это признавать, но все те эмоции, что он сейчас переживал, больше всего подходили под описание этого чувства. Это с ним сейчас должен был быть Майкрофт! И почему он не попросил Винса поехать на Кингс Роуд? Да потому, что это было глупо — через забор и стены ничего было не увидеть, а звонить Майкрофту и сообщать, что «Я жду тебя у ворот» — было крайне тупо и глупо и достойно не зрелого старшего инспектора Скотланд-Ярда, а тупой наивной домохозяйки. Входная дверь хлопнула как-то слишком громко, и Грег повернулся на звук: в прихожей послышалась какая-то возня, потом что-то упало. «Зонт, это упал его зонт», — отметил полицейский и к своему удивлению отметил то, что никто не наклонился поставить его на место. Потом раздались тихие шаги, и в гостиную вошел Майкрофт. По серому оттенку его лица и по той грусти, что просачивалась из его взгляда под непробиваемой маской, Лестрейд удостоверился в том, что уже должно было давно случиться. Он предполагал, что Мистер Британское правительство вернется в несколько растрепанных чувствах, но чтобы грусть была почти осязаемой… Приправленной чувством вины… От того, как опустились плечи Холмса, и сам он стал казаться ниже ростом, у Грега защемило сердце. Такого Майкрофта он еще не видел. Даже та ночь после Шерринфорда не измотала его нервы настолько. Тогда в нем был гнев, злость и они хоть как-то поддерживали мужчину, а сейчас ничего этого не было — только боль, грусть и чувство вины, прогнать которые могла бы любовь и тепло кого-то действительно очень близкого и важного. Не говоря ни слова, старший инспектор вплотную подошел к Майкрофту и, заключив в крепкие объятья, притянул к себе. Он ощутил, как рвано и с облегчением Холмс выдохнул ему в шею, устраивая голову на плече и обнимая в ответ. Эти объятья Грега, пропахшие дешевым парфюмом, потом и табаком были тем самым надежным коконом в который Майкрофт сейчас хотел завернуться, забыться и уснуть. Это было то место на земле, где он ощутил себя на своем месте. — Для нее все кончено, — тихо сказал Майкрофт, находя в себе силы поднять голову и посмотреть в глаза Грега. — Я догадался… — ответил полицейский, поглаживая мужчину по спине и чувствуя, как расслабляются напряженные под доспехами костюма мышцы. — Позволь мне помочь тебе сейчас, Майкрофт, — Лестрейд со всей возможной теплотой, на которую был способен, посмотрел ему в глаза. — Позволь мне любить тебя сейчас, — мужчина чуть потянулся вверх, чтобы коснуться горьких от табака и виски губ Холмса в осторожном поцелуе, который, не встретив никаких препятствий, превратился в глубокий и настойчивый, словно через рот Лестрейд пытался выпить всю боль и напряжение своего партнера.