Salvame - Спаси меня

5 сентября 2017, вторник. Первый раз он открыл глаза, когда свет заливал собой все пространство вокруг. Над головой был только белый потолок. Попытка повернуть голову и пошевелиться успехом не увенчалась: тело было словно деревянным и непривычно легким. Какие бы усилия он ни пытался приложить, оно отказывалось слушаться. Лестрейд моргнул – даже открыть веки полностью было очень тяжело – свет слепил, отчего на глазах выступали слезы, а чувство рези усиливало головную боль. Единственный звук, который он сейчас слышал – звук сердечного монитора и шуршание аппарата ИВЛ. Слушая то, как монитор считывает ровный ритм его сердца, мужчина снова закрыл глаза и провалился в темноту. Второй раз он пришел в себя, когда яркого света уже не было – освещение стало мягче, и свет лился как будто бы с боков. На этот раз голову повернуть удалось лишь немного, и этого хватило для того, чтобы рассмотреть бледно-голубые стены палаты, заставленной разномастным оборудованием. Судя по тому, что он мог увидеть краем глаза лишь одну одинокую тумбочку и краешек стекла в стене – палата была реанимационной. Блок прикусывания трубки неприятно давил на верхнюю губу, а от наличия ее самой в районе трахеи и бронхов возникало небольшое желание кашлять. Ощущение тела стало чуть более четким – теперь он словно был поделен на две половины. Лестрейд ощущал прикосновение прохладного хлопка больничной простыни к рукам и непонятную невесомость в ногах. Словно часть его взяли и погрузили в воду. Это было очень странное ощущение. Он помнил, как поймал пулю, помнил боль и свои предыдущие ранения – приходя в себя после операции, несмотря на обезболивание, он всегда ощущал хоть что-то в месте ранения – давление, жжение, приглушенную боль, если морфина было слишком мало. Но в этот раз ничего подобного не было. Старший инспектор попытался поднять руку в тот момент, когда яркий свет вернулся и ударил по глазам. Щелкнул выключатель. Послышались мягкие шаги. - Вы в больнице, старший инспектор, - прозвучал над ухом мягкий голос наклонившейся над ним миловидной медсестры. – Вам сделали операцию, извлекли пулю. Сейчас подойдет хирург, делавший вам операцию, и все вам подробно расскажет, - девушка улыбнулась и подошла к монитору, снимая показания. – Сегодня 5 сентября, еще только 7 часов утра... Вы были без сознания 5 дней, два дня назад только ненадолго пришли в себя, - сообщила девушка. Дверь хлопнула, и перед кроватью Грега появился крепкий мужчина средних лет с холодным взглядом и тонкими губами. «Как у Майкрофта», - мелькнуло в мыслях Лестрейда. - Я профессор Доггерти, старший инспектор, - представился он, и девушка подала ему карту. Пару минут поизучав ее, Ральф удовлетворенно кивнул. - Что ж, думаю, к вечеру мы сможем отключить вас от аппарата и перевести в палату. Дыхание стабильное, показатели хорошие... Сразу же хорошая новость, - улыбнулся врач, - вы сможете дышать самостоятельно и разговаривать. В знак согласия Грег прикрыл глаза, вспоминая как однажды сутки провалялся с интубационной трубкой в горле и поддерживал общение с медсестрой и врачами морганием. Однако, раз врач сказал про хорошие новости, то, наверняка были и плохие и то, что тело отказывалось повиноваться, сейчас было весьма веским поводом для волнения. Сделав вдох, мужчина попытался приподнять руку и на этот раз у него это почти получилось. - Инспектор, вам нельзя напрягаться и самостоятельно шевелиться, - поспешил остановить его врач, мягко касаясь руки теплым прикосновением. – Вас, безусловно, волнует ваше состояние, - в глазах Доггерти появилось такое знакомое полицейскому профессиональное сочувствие, которое, как он знал, улетучится из взгляда уже через минуту после того как он покинет палату. – Вы были серьезно ранены, пуля повредила кишечник, раздробила позвонок, его отломками была повреждена брюшная аорта и спинной мозг. Аорту мы зашили, и все будет хорошо, но некоторые острые отломки проникли глубоко в спинной мозг и поэтому сейчас вы не можете двигаться. Но это последствия спинального шока, из которого мы вас успешно выводим. Плохая новость в том, что велика вероятность, что чувствительность ниже пояса будет нарушена, - хирург чуть тревожно бросил взгляд на монитор, где ускорился ритм сердца пациента. – Но сейчас еще рано делать прогнозы, - Ральф успокаивающе улыбнулся. – Нужно время на то, чтобы спала отечность, тогда через два-три месяца можно будет делать какие-то прогнозы. Я понимаю, вам сейчас нелегко принять эту новость, но нужно радоваться тому, что вас вовремя доставили в больницу, у вас наступила клиническая смерть, но мы смогли спасти вас. Сейчас вашей жизни ничего не угрожает. Но, разумеется, надо быть очень осторожными с осложнениями и беречь себя. Вечером вас отвезут на МРТ, чтобы я мог оценить повреждения в полной мере, это будет после того, как вас отключат от аппарата. Грег лишь прикрыл глаза, пытаясь успокоиться: он чувствовал, как в груди беспомощно трепыхается сердце, несмотря на то, что аппарат не давал дыханию сорваться. Он понимал, что слова врача это уже не сон – пока Доггерти сообщал ему о случившемся, он пытался пошевелить ногой, ощутить под пяткой шероховатость простыни или что-то еще, но ничего не вышло. - Не переживайте, мы сделаем для вашего восстановления все возможное, - кивнул врач. – Но придется набраться терпения и провести ближайшие месяцы на этой жесткой кровати без подушки и не двигаясь. Я вернусь через несколько часов, чтобы оценить ваше состояние и сделать то, о чем говорил. А у вас будет время обдумать вопросы, которые вы хотите мне задать, - Доггерти развернулся и покинул палату, о чем известила хлопнувшая дверь, которую Грег, как ни старался, не мог увидеть, а поворачивать голову через силу стало страшно. Мужчина закрыл глаза, пытаясь осознать жгущую его сознание мысль. Повреждение спинного мозга. И врач пока так осторожен в прогнозах... Что-то подсказывало ему, что сейчас Доггерти попросту не хочет лишний раз волновать пациента, который еще только-только пришел в себя. Сам Лестрейд ведь поступал точно так же, когда успокаивал родных пропавшего и говорил, что они обязательно найдут его живым и здоровым, прекрасно зная, что в деле нет зацепок или же что все указывает на то, что найдут они лишь труп. Если вообще найдут труп. Вот и тут так же – врач знал наперед, что будет, он наверняка видел не один десяток подобных случаев и уже мог с точностью до десяти процентов сказать, как будет развиваться восстановление, но надежду отбирать пока не хотел... Лестрейд открыл глаза, и тут же моргнул, решив, что побочным эффектом какого-то препарата, которые по тонким трубкам стекали из капельниц, были галлюцинации – рядом с его кроватью стоял Майкрофт, облаченный в белый халат поверх костюма. Странно, но халат смотрелся на нем очень органично и в таком виде старший Холмс вполне тянул на какого-нибудь именитого профессора. - Грегори...- тихо сказал мужчина, и на его губах появилась улыбка. – Я очень рад, что ты пришел в себя... Полицейский ощутил легкое прикосновение к своей руке. - Эти дни были одними из самых ужасных в моей жизни... – продолжил Холмс, и Грегу показалось, что тот их утренний разговор в его кабинете ему лишь привиделся. Не мог человек, которого бросили, смотреть на него таким взглядом, в котором была любовь, испуг, тревога, печаль и радость одновременно, а еще в нем была жалость... Лестрейд закрыл глаза, чтобы не видеть Майкрофта у своей кровати. Ведь это он, Грегори Лестрейд бросил Холмса. Из-за измены. И изменник сейчас стоял рядом и смотрел на него таким непередаваемым взглядом, от которого хотелось выть. - Ты устал, я понимаю, - истолковал по-своему его движение мужчина. – Спи, я вернусь вечером, когда профессор Доггерти будет готов озвучить прогнозы, - теплые пальцы коснулись его щеки, и Грегу стоило больших усилий не дернуться от этого прикосновения. Это был глупый и может быть неуместный жест, но старший Холмс не смог сдержать себя – не мог не коснуться любимого в такой нежной, сдержанной ласке, понимая, что, возможно, это был последний раз, когда он вот так мог касаться его. Дверь палаты снова хлопнула, но полицейский для верности решил не открывать глаза. Сейчас он был лишен возможности избежать контактов с Майкрофтом, который, видимо, решил и тут влезть в его жизнь, так пусть хотя бы веки будут тонкой преградой между ним и Холмсом. Все равно все, что он хотел ему сказать, уже было сказано ранее. Да и физически это было попросту невозможно пока что. А смотреть на мужчину, который открыл ему новую жизнь, сил сейчас не было. Новая жизнь открылась и быстро закрылась, уступая место третьей, в которой будет только одиночество и болезнь... Одиночество – Грег уже давно свыкся с мыслью, что старость он встретит одиноким полицейским в отставке где-нибудь в деревне, но теперь обстоятельства несколько менялись – старость он встретит одиноким полицейским в отставке, прикованным к инвалидной коляске. И не сможет вернуться в ту уютную деревеньку, проводя остаток жизни в каком-нибудь доме для инвалидов. Вряд ли его страховка, пенсия и прочие выплаты от государства позволят ему сносно жить самостоятельно где-то за пределами Лондона. Деньги... Конечно же, у Майкрофта их много и он может позволить себе устроить для него первоклассный пансион с лучшими сиделками, но только принимать все это он не собирался. А Холмс ведь устроит! Не может не устроить, прикрываясь фразами про благодарность за брата и прошлое. Мерзко! Как это выглядит со стороны? Забота о бывшем любовнике, благодарность за подставленную задницу, и попытка прикрыть собственную вину за измену. Как часто в своих политических играх старший Холмс покупал союзников и нужное молчание? Наверняка не один раз. И это была очередная покупка, совершенная во благо совести. Лестрейд все же открыл глаза: похоже, в палате кроме него никого не было. Уставившись в белый потолок, на котором стали появляться тени от заглядывавшего сквозь ветви дерева солнечного света, он ощутил, как горло перехватывает от поступившей горечи. Майкрофт все сделает! Майкрофт позаботится о нем! Память услужливо нарисовала перед глазами взгляд Холмса, которым он смотрел на него. Жалость... Чертова жалость! К человеку, которого он использовал. Пусть это не было наглым использованием, пусть в этом всем Майкрофт многое отдавал ему и это был дуэт двух личностей, но все равно... Все равно этот мужчина сделает теперь все для того, чтобы искупить свою вину за измену, за напрасные слова, за все, что было между ними! И если, оставаясь старшим инспектором, он мог бы противостоять этим благородным порывам Мистера Британское правительство, то теперь... Теперь будет в разы сложнее втолковать Холмсу, что ему не нужна помощь. Никакая. Ни с лечением, ни финансовая. Ему нужно, чтобы просто никто не напоминал о том, что было в его жизни. Что в его жизни появился удивительный человек, которого он так не хотел потерять, и который теперь будет вечно крутиться где-то рядом. И от этого присутствия рядом будет только больнее! Малодушно, возможно, недостойно любящего человека, но ему будет больно от того, что рядом с ним будет Майкрофт. Майкрофт, в чью жизнь вернулась его потерянная любовь, человек, который снова обрел свое счастье. И это счастье будет с человеком, который будет его понимать, которому не будет резать сердце вечная ложь, на которую обязывает занимаемая должность, человек, который знает его мир как свои пять пальцев, потому что сам в таком живет! Полицейский усмехнулся – и как он раньше не сообразил про то, что не только Майкрофт, но и Эйвери хранит тепло своих чувств? Она ведь так много сделала, чтобы вытащить его из того кошмара, в котором они оказались в лесу. Человек просто так не полезет под пули, ни ради исполнения служебных обязанностей, которых у агента ЦРУ не могло быть в отношении подданного Ее Величества, ни ради коллеги, который очень нужен живым для достижения каких-то малопонятных лондонскому бобби целей. Тут точно были чувства! Нашедшие, судя по всему, взаимность. Алисия грациозно опустилась на самый обычный мягкий стул, чуть скосила плотно сведенные в лодыжках ноги к его ножке, визуально удлинив ноги и посмотрела на Майкрофта череcчур внимательным взглядом. - Леди Смолвуд, - заговорил Майкрофт, выбираясь из-за довольно неудобного столика в углу комнаты, который сейчас был завален рабочими бумагами, - я признателен вам за согласие приехать сюда во внерабочее время. Утром я не успевал завершить все бумаги для вас. Женщина вздохнула, посмотрев на измученный вид Мистера Британское правительство: вне стен Даунинг Стрит он не держал свою маску и сейчас грим не скрывал темные круги под глазами. - Мистер Холмс, я делаю для вас все, что только могу, но вам стоит знать, что у некоторых членов кабинета возникли вопросы относительного того, что вы делаете в клинике уже пятый день и почему сегодня утром после заседания так быстро покинули резиденцию. Майкрофт удивленно приподнял брови. - Что же их так озадачивает? - Полагаю, появились слухи о вашем пошатнувшемся здоровье и некоторые уже обсуждают кандидатуру того, кто вас заменит, - с ледяным спокойствием сказала женщина. Холмс усмехнулся: да, он уже пятые сутки жил в клинике, превратив одну из палат в свой офис и спальню одновременно, но это совсем не означало то, что у него лично были проблемы со здоровьем. Те травмы, которые он получил за последние пару недель, никак не были показаниями к госпитализации, а начинавшуюся после ночи в лесу простуду удалось быстро ликвидировать таблетками, вместе с возможными осложнениями. - Глупости... - Я вижу, что это глупости, Майкрофт, - женщина перешла к доверительному разговору и добавила в голос немного теплоты, - но никто из оппонентов не поверит, что вы здесь из-за своих чувств к старшему инспектору. На протяжении всех этих лет вы были образцом служения стране, который не имеет личной жизни и привязанностей. Поэтому слухи о вашем состоянии здоровья могут повредить текущему положению дел. Мужчина подавил вздох и ненароком отвернулся к столу, делая вид, что проверяет все ли бумаги привел в порядок. - Как только все прояснится, я покину эту палату, утром я буду на заседании и своим личным присутствием покажу всем, что я в полном порядке и не собираюсь сдавать свой пост. Алисия кивнула: - У вас все готово по поводу инцидента с американской миссией? Полагаю, что нам придется отвечать на много вопросов. Сегодня они буквально висели в воздухе. - Да, я все подготовил, - Холмс взял одну из папок со стола и протянул ее женщине. – Вот ответы на вопросы, которые вам стоит знать, Алисия. Остальное я беру на себя. Чем меньше они будут задумываться о моем упущении с алгоритмом, тем лучше для всех нас. Женщина снова кивнула, положила папку на колени и бегло пролистала ее содержимое. - Значит, вы предотвращали возможный теракт, направленный против американской миссии? – приподняла Смолвуд бровь и тонко улыбнулась. - Да. И задержание миссии подобным образом было лучшим средством не раскрыть свою осведомленность террористам, как и содержание американцев в подвале Ми-6. На тот момент он показался мне самым безопасным местом в Лондоне для них, - легко ответил Майкрофт, почти что поверив в собственную ложь. – Но, обращаю ваше внимание – детали операции, не забудьте ознакомиться с ними. - Можете не волноваться, я детально изучу нашу версию событий, - Алисия чуть помедлила и прикусила губу, пристально глядя на Холмса. – Майкрофт, скажите, - осторожно заговорила она, - почему вдруг ЦРУ раскрыло нам эти детали операции против Хумама? Ведь изначально не было предпосылок для подобных действий и это вообще не похоже на их линию поведения. Тем более после их провала с алгоритмом. - Думаете, что это из-за моей связи с генералом Эйвери? – постарался как можно спокойнее произнести мужчина, однако сердце болезненно кольнуло. - Я не стану распространяться на эту тему, вы это прекрасно знаете. Но лично для себя я бы хотела все уяснить, - чуть настойчиво сообщила леди Смолвуд. – Я ведь была свидетелем того, что происходило 17 лет назад и на мне тоже есть ответственность за то, что мы потеряли одного из лучших наших агентов. - В этом есть личная составляющая, Алисия, - бесстрастно ответил Майкрофт. – Полагаю, что этими данными Королевство обязано исключительно моим личным заслугам. Но можете не волноваться – мы квиты с генералом. Больше никакой информации не будет передаваться, - твердо добавил он. - Я бы предпочла иной расклад. Было бы лучше, если бы она оказала нам режим благоприятствования в ряде других вопросов... Майкрофт, это отличный шанс... Холмс покачал головой, глядя на старую шпионку: - Нет, это невозможно. Я не стал бы использовать личное для профессиональных целей. Не в этом случае. И генерал Эйвери - профессионал, которого, к сожалению, мы потеряли. Это было ее извинениями за случившееся на подземной станции. Алисия внутренне покачала головой: всякий раз, когда что-то личное вмешивалось в рабочие вопросы, всегда приходилось отступать от намеченного заранее плана и импровизировать. То, что сейчас ее коллега был целиком и полностью поглощен только двумя вопросами: здоровьем своего любовника и тем, как разгрести все те проблемы, что свалились на них по милости Штатов, не отменяло того, что через месяц или два, снова распрямив плечи, Холмс не решит мстить за своего полицейского. И тогда... Может быть, его уже не остановит более чем ясное предупреждение со стороны АНБ. - Майкрофт, это может как-то повлиять на вашу дальнейшую работу? – осторожно спросила она, буравя взглядом тут же закрывшегося от нее маской мужчину. - Нет, с чего бы? – перебил женщину Холмс. – Я профессионал. Как вы заметили, я ставлю интересы страны выше личных, иначе бы угрозы АНБ не повлияли на меня в тот момент, - он упрямо вздернул подбородок. – Можете не волноваться, я не стану запрашивать резюме лучших ликвидаторов из SAS (1), меня не интересует талион (2). - Я надеюсь, что это так, - ответила женщина и поднялась. – Что ж, до встречи завтра утром на Даунинг Стрит, мистер Холмс. Спасибо за подготовленные документы. И... – она остановилась на пороге, - как вы и хотели, подземный ход, ведущий к дому на Кингс Роуд, заделан. 50 футов бетона от пола до потолка. Других ходов не обнаружено. Майкрофт учтиво кивнул женщине и проводил ее до двери. У него оставалось еще около получаса до того момента, когда профессор Доггерти был намерен заняться Лестрейдом, а значит сейчас было время наконец-то опуститься в кресло и задуматься о происходящем. Чутье подсказывало Мистеру Британское правительство, что он сможет справиться с проблемами в политике и безопасности страны. Тут все было в его руках и за пять дней напряженнейшей работы, он успел зачистить все концы и похоронить ненужную информацию раз и навсегда в недрах своего разума. То, что знал он – больше не узнает никто и никогда. Парадокс, но вся эта неопределенность с Грегом заставила его мобилизоваться лучше, чем если бы у него над головой свистели пули. Только работа помогала не думать о случившемся, не сидеть и не оценивать перспективы дальнейших отношений со старшим инспектором, не искать возможные пути примирения. Хотя... Майкрофт тонко улыбнулся себе – в груди крохотным нежным цветком разрасталось тепло – может быть сейчас, едва не умерев, Грег пересмотрит ситуацию, посмотрит на него другими глазами и... Да, сейчас старший Холмс был готов забыть слова, сказанные ему старшим инспектором в то утро. Он был готов не думать о том, как его любимый отнесся к его признанию, и какая пропасть недоверия лежала между ними. - Что ж, старший инспектор, я вижу, что все хорошо, - врач улыбнулся и подошел к изголовью кровати, - хорошая оксигенация, нет чрезмерной гиперкапнии, жизненные показатели стали чуть лучше. Сердечный ритм повышен, но через 10-15 минут войдет в норму. Так бывает после экстубации. Пока причин для волнения я не вижу. Несмотря на то, что кашель буквально выворачивал наизнанку, отчего на глаза навернулись слезы, Грег заставил себя сглотнуть мерзкую слизь и горькую слюну. Горло слушалось не очень хорошо, но, как подсказывала память – эффект от применения при интубации лидокаина очень быстро кончится. - Расскажите, что со мной? – хрипло спросил Лестрейд и сдержал очередную волну кашля, чувствуя, как успокаивающе его поглаживает по плечам медсестра. - Как я и говорил, у вас травма спинного мозга. Серьезная. Сейчас, головной мозг, управляющий посредством спинного мозга всем телом, лишен информации о том, что происходит с телом ниже места травмы позвоночника. Вам вливают несколько лекарств, поэтому придется долгое время терпеть катетер, потому что сразу после травмы происходит гибель клеток спинного мозга и необходимо постоянно давать большие количества препаратов, которые не допустят гибель клеток, соседних с поврежденными. Как я и говорил, все травмирующие спинной мозг отломки мы удалили, теперь предстоит несколько операций, чтобы максимально восстановить кровообращение, провести надлежащую фиксацию травмированной части позвоночника. Придется ставить пластины для укрепления позвоночника, что приведет к уменьшению его подвижности и нужно решать вопрос с имплантатом позвонка. От него мало что осталось. Все это будет сделано в ближайшее время. Травма не затронула спинной мозг на уровне грудного отдела, она ниже 12-го грудного позвонка и это позволило сохранить контроль над дыхательными мышцами. Ни межреберные мышцы, ни брюшной пресс не пострадали, а значит, вы сможете самостоятельно дышать. Но какое-то время нужно быть крайне внимательным и не допускать инфекций дыхательных путей. Пневмония сейчас совершенно не нужна. - Полагаю, парализованные ниже шеи должны мне завидовать? – Лестрейд сам удивился тому, откуда вдруг у него появился этот черный юмор. - Да, совершенно верно. Это хорошие новости. Но нужно помнить, что в первый год после травмы, риск смерти больного с травмой спинного мозга в 200 раз выше, чем в последующие 5, когда он повышен всего в 19 раз. Я опасался повреждений из-за сдавливания спинного мозга, но все обошлось. Впредь, надеюсь, аппарат ИВЛ больше не потребуется, мы будем, как всегда в таких случаях, проводить экстубацию в операционной. В остальном, - мужчина вздохнул – скажу только после МРТ, сейчас начался ранний период восстановления после травмы. Он продлится 2-3 недели, - Доггерти осторожно приподнял простыню, а затем сдвинул в бок подол больничной рубашки, взяв со столика игольчатое колесо (3). – Дайте мне знать, когда почувствуете что-нибудь, - мужчина надавил на инструмент так, чтобы он плотно прижался к коже и повел его от ступней полицейского вверх. Грег предпочел отвести взгляд от действий врача – будто бы, если не видеть, где он что-то чувствует, все будет не так паршиво... - Вот, тут! – решительно сказал полицейский, ощутив прикосновение иголок к коже. Доггерти кивнул, убрал инструмент и снова укрыл пациента. - Верх бедер, старший инспектор, - спокойно констатировал врач, - но отек пока сохраняется, явления шока тоже остаются, - врач заметил, насколько растерянным стало выражение лица старшего инспектора. – Обычно по прошествии 2-х месяцев клиническая картина улучшается. У вас есть все шансы на то, что чувствовать вы станете больше. В 25% случаев возможно практически полное восстановление. Все очень индивидуально, процесс возвращения к обычной жизни длится годами при таких травмах, и сейчас вы держитесь молодцом, - Ральф тепло улыбнулся. – Один из лучших моих пациентов, - решил чуть приободрить мужчину хирург. - Пройдет 3 месяца, все явления спинального шока исчезнут, и вы увидите, что все не настолько плохо как вам сейчас кажется. Если не поврежден II двигательный нейрон в поясничном утолщении, то повысится мышечный тонус, восстановятся рефлексы. - Вы сами себе противоречите, док... – вздохнул Грег. – То говорите о полном восстановлении, то обещаете лишь улучшение тонуса и рефлексов... - Именно, - спокойно ответил Доггерти, - все очень индивидуально. Все зависит от организма, вашего желания бороться и лечения. Я могу вас заверить, что лечение вам оказывается по высшему разряду. Вам будет нужно взять себя в руки и четко следовать всем инструкциям лечащих врачей. Их у вас будет несколько. - Рождество я встречаю тут? Доггерти кивнул. - Да, вы проведете много времени в стенах клиники. - И как быть с оплатой? – задал волнующий его вопрос Грег. - Этот вопрос уже решен вплоть до предполагаемой даты вашей выписки, клиника уже получила денежные средства. Вам не о чем волноваться, - снова улыбнулся доктор и до его слуха донесся осторожный стук в стекло с наблюдательного поста. – И пока вас не отвезли на МРТ, у вас есть возможность пообщаться с вашим родственником, - нейрохирург кивнул и поспешил выйти из палаты, оставив пациента и его высокопоставленного родственника один на один. - Зачем ты все это делаешь? - Грегу не нужно было смотреть на Майкрофта, чтобы понять, что тот вошел в палату и стоит рядом с кроватью – его аромат он узнал бы из тысячи. - Я помогаю тебе. Разве это плохо? – спокойно ответил Холмс, ощутивший болезненный укол от того, как его встретил любимый. - Ты делаешь для меня то, чего быть не должно... Не забывай, кто я... И как на меня посмотрят парни из отдела. «Вряд ли тебе должно быть дело до тех, с кем ты уже не будешь работать», - подумал Майкрофт, но натянул на губы дежурную улыбку, которая так хорошо помогла ему сейчас скрыть чувства. - Это адекватная благодарность за то, что ты сделал для страны, Грег, - решил играть чуть иначе Майкрофт. - И что же я сделал? – удивился старший инспектор. - Дело Джека, - мужчина положил руки на ограждение кровати, - ты оказал Британии большую услугу и можешь считать, что оплата твоего лечения – это благодарность Ее Величества. После выписки тебе отдадут все финансовые документы, и сможешь убедиться, кто является плательщиком по счетам, - Холмс предполагал, что помощь от него полицейский не примет и потому заранее подготовился. - Джека поймали? – встрепенулся Лестрейд, понимая, что даже если за лечение все же заплатил Холмс, то до истины все равно не докопаться. – Кто это? - Все очень сложно...- вздохнул Холмс. - Сложнее, чем ты можешь подумать. Я расскажу тебе завтра, когда ты отдохнешь, - мягко добавил он. – Это очень длинная и запутанная история. Шерлок близко подобрался к ее разгадке. Грег вздохнул. Завтра. Завтра, когда он проснется, он будет обречен на встречу с Майкрофтом. Он будет обречен увидеть его послезавтра и послепослезавтра... и так все время, каждый день, когда тот не будет в командировках. Теперь придется каждый день видеть этого человека и понимать, что счастье прошло, родилось и тут же умерло. Каждый день он будет видеть Холмса и думать о том, что тот с ним из чувства долга, потому что не может оставить в такой тяжелый момент и от этого будет еще больнее! Ведь не раз и не два Лестрейд замечал, что пока он находился в больнице, друзей и родственников у него было слишком много, но стоило выписаться и отправиться восстанавливаться домой, как многие из них снова пропадали с горизонта. Так и Майкрофт – он найдет время в своем расписании для того, чтобы приезжать и лично осведомляться о состоянии пациента, будет развлекать его... Согревая теплом идущей мимо жизни. - Не надо, - сделал над собой усилие полицейский, чтобы голос звучал достаточно решительно. – Не нужно мне ничего рассказывать. Не хочу. Холмс лишь молча приподнял брови. - Не хочу, чтобы ты приходил, - пояснил Лестрейд. - Грегори... – Майкрофту пришлось спешно влезать в личину Мистера Британское правительство, чтобы не дать неуместную сейчас слабину. Если он будет слабым, то кто тогда будет сильным рядом с Грегом? - Мы с тобой поговорили тогда утром в Ярде обо всем. Все решили, - Грегори сосредоточил взгляд на левой мочке уха Холмса, чтобы не смотреть ему в глаза. - Ты где-нибудь видел бывших, которые торчат у кровати бывшего? - Это совсем другое... – попытался протестовать мужчина. - Не другое, Майкрофт, а то же самое. Мы обо всем поговорили и все решили. Буду тебе признателен, если соберешь мои вещи без моего участия, чтобы они не мешались тебе в доме и отправишь ко мне на квартиру, - ровно и сухо говорил старший инспектор. Холмс незаметно для мужчины прикусил щеку с внутренней стороны, притупляя моральную боль. - Как скажешь, Грегори, - выдохнул он. - Спасибо. Не приходи больше, - оказалось, что эту фразу было сказать легче, чем он думал. Три слова, набор букв и вот она - еще одна перемена в жизни. К лучшему, хотелось верить. В палате повисла тишина. Холмс прислушался к себе – сердце в груди билось чуть чаще, чем обычно и, похоже, кровяное давление тоже было повышено на фоне постоянного стресса. Все эти дни прошли для него в тумане страха за Грега. Движимый почти навязчивой мыслью, что старшего инспектора нельзя оставлять в одиночестве, он перебрался жить в клинику, он проводил все свободное время вместе с молча наблюдавшей за его состоянием медсестрой, словно верил: пока он рядом, Лестрейд не может умереть, он будет обязан жить, потому что когда-то пообещал Холмсу быть рядом и поддерживать его. И даже то, что тогда утром он потоптался на его чувствах, не казалось чем-то критичным. Сейчас непонимание всей ситуации было лишь незначительной проблемой. Они еще обязательно поговорят, все решат и Майкрофт заставит себя во всем признаться Грегу, раз уж дело Джека оказалось так тесно сплетено с его прошлым. Все равно полицейский должен знать, кто был на самом деле Джек Второй и Третий и после этого... почему не рассказать о шпионских играх? Какие для этого могут быть препятствия? Могут. И имя этому препятствию Грегори Лестрейд, который совершенно четко отталкивал его от себя. Даже нынешнее положение не подтолкнуло его в руки Холмса. - Майкрофт, тебе не обязательно тут стоять, - произнес, нарушая затянувшееся молчание, мужчина. - Грегори, если позволишь, я бы, все же, хотел тебе многое рассказать и пояснить... – неожиданно уцепился за ускользающую надежду Холмс. – Делу Джека присвоена высшая степень секретности. Никто, кроме меня не расскажет тебе, что произошло на самом деле и почему. Ты должен знать из-за чего все это с тобой случилось... - Я влип в отменное правительственное дерьмо? – попытался усмехнуться Лестрейд. - Все мы оказались в весьма затруднительной ситуации, - в свойственной ему изящной манере ответил Майкрофт. - Прошу прощения, мистер Холмс, - в палату вошла медсестра в сопровождении двух санитаров, - пациента надо перевезти для исследования. - Не смею вас задерживать, - отступил от кровати Холмс, посчитав это способом прекратить мучительный разговор. - Шерлок ведь тоже в курсе? Попроси его рассказать мне все, - бросил ему Грег, пока санитары снимали кровать-каталку с упоров. - Хорошо... – Майкрофт проводил взглядом медиков и остался один в пустой палате. Такой же пустой, как и его жизнь теперь. 5 сентября 2017, вторник. Лэнгли, США Несмотря на возможность устроить себе длинный отпуск без последствий со стороны руководства, Эйвери позволила себе провести лишь четыре дня дома. Находиться в пусть и милом, но пустом доме целыми днями было для нее невыносимо. Если раньше у нее случался выходной, когда не нужно было никуда ехать, лететь или сидеть над бумагами и картами, она проводила его в Вашингтоне, убивая часы отдыха в бутиках, а сейчас женщина была не в том состоянии, чтобы отдаться шоппингу, да и настроения на это у нее не было. Прошлое, которое, казалось, она смогла похоронить под массивной мраморной плитой, выбралось наружу в виде зомби и требовало крови. Вернее – внимания. Снова и снова завладевая ее памятью и снами. Несмотря на то, что кольцо стоило бы отправить на место в шкатулку, генерал этого не сделала – оно так и висело у нее на шее под топом. Молчаливое напоминание о том, что иногда может случиться то, что перевернет жизнь с ног на голову и вынудит хвататься за эту самую жизнь из последних сил. Сейчас, сидя в своем кабинете в Лэнгли, Вивьен вертела кольцо в пальцах здоровой руки, дожидаясь, пока руководство примет ее отчет. По бумагам все выходило как нельзя лучше, и смерть Груера никто даже не подумал связать с ее появлением в клинике. Конечно же, некоторым хотелось узнать, почему генерал находится в довольно плачевном физическом состоянии и что произошло в Лондоне, но для этого у них был недостаточный уровень допуска. март 2006. Афганистан Несмотря на то, что солнце зависло в безоблачном небе, холодный ветер с гор пробирал до костей и то и дело бросал в лицо тучи поднимаемой пыли, перемешанной с песком. Выпавшая ночью роса уже сошла, оставив лишь кое-где влажными потемневшие камни и добавив прохладной влажности в воздухе. Времени было мало – двигаться приходилось быстро, все время опасаясь появления на горизонте вертолета Коалиции. Узкая тропинка, которой пользовались пастухи из горного селенья, когда выводили свое стадо пастись на равнину, сейчас почти заросла. - Мы скоро будем у цели, - высокий американец поморщился, когда кусок ткани от чалмы, которым он закрыл рот и нос от пыли, попал в рот от ветра. – Чертов ветер... - Браен, нам остается совсем немного, - Эйвери удобнее перехватила автомат, норовивший соскочить с плеча из-за скользкой ткани халата. - Как только эти клоуны умудряются так хорошо бегать и стрелять в этом, - буркнул еще один наемник. Словно из ниоткуда, а точнее из-за нескольких крупных камней, перед ними оказался сухощавый невысокий мужчина, нижнюю часть лица которого скрывала густая жесткая борода. Талиб прищурился, наводя автомат на троих пришельцев и раздумывая над тем, что ему делать с людьми, из-под афганской одежды которых виднелась военная форма США. - Командир Алим нас ждет, - громко сообщила Эйвери, чуть прищуривая глаза – порыв ветра поднял с иссушенной земли очередной столб песка и пыли. Слева, в зарослях гургуры (4) послышалось движение и тут же стихло. - Стоять, - бросил на пушту талиб, держа на мушке всех троих. Прошло около пяти минут, и из зарослей появился коренастый седеющий талиб в сопровождении еще двух крепких и молодых. Внешность командира Алима сразу позволяла определить в нем руководителя – как и многие из тех, кого беспрекословно слушались эти грязные и озлобленные люди, он усовершенствовал свою военной курткой вместо халата, карманы которой были набиты боеприпасами и армейскими берцами. В остальном он был точно таким же афганцем, как и все, с кем Эйвери уже сталкивалась. - Мне сообщили, что вы придете. Я ждал вас, - мужчина говорил на родном языке с характерными властными нотками. - У нас мало времени, давайте сразу к делу, - ответила на его же языке Эйвери, старательно заменяя американский акцент на французский. Полевой командир кивнул, приглашая гостей следовать за собой. В пещере, где расположились талибы, было холодно и пахло дымом – ночью здесь горел костер, и люди как могли, пытались согреться, пока еще камни гор не вобрали в себя достаточно тепла после зимы. - Мне поручено передать вам вот это, - Вивьен подошла к столу, на котором были разложены карты местности, сохранившиеся еще со времен войны с СССР, и положила на него тонкую папку. – Я дам вам час на то, чтобы вы ознакомились с этим. Эти документы покинут это место вместе со мной. Командир открыл папку и нахмурился, глядя на то, как на спутниковую карту местности были нанесены разноцветные стрелки и условные обозначения. - Что это? – спросил он. - Коалиция готовит массивную операцию, которая должна будет сломить партизанское сопротивление. Часть действий планируется в вашем регионе и вам нужно знать, как и откуда будут вестись наступательные действия. С января этого года на юге страны идет размещение войск, основу составляет британская 16-я воздушно-штурмовая бригада, усиленная канадским, голландским и другими контингентами. В середине мая планируется наступление в рамках операции «Горный прорыв». Численность войск коалиции дойдет до 10-12 тысяч. Ваша задача передать эту информацию командирам в глубине страны и успеть укрепиться (5). - Я и мои братья по оружию благодарны вам и вашему покровителю, - командир прищурился, глядя на Эйвери. – Ты молод, но опасен. Вивьен лишь усмехнулась под лисамом. Высокий рост, спортивное телосложение, низкий для женщины голос, бесполая военная и афганская одежды, чалма и лисам делали ее одним из них в те моменты, когда нужно было быть мужчиной. - Вы приготовили список необходимого оружия? – задала она вопрос, оставив фразу Алима без внимания. - Да, - мужчина протянул клочок бумаги, исписанный корявым почерком. От ошибок в написании английских слов Эйвери захотелось улыбнуться. - Пока вы запоминаете информацию, мне нужно то, о чем мы с вами договаривались, - она убрала список в карман бронежилета под халатом. Мужчина кивнул головой и, подозвав одного из своих помощников, приказал проводить гостей к яме. Пока они шли у подножья гор к нужному ей месту, Эйвери ощущала, как сердце начинает сжиматься, а к горлу подступает противная волна тошноты. Она издали заметила неровность рельефа – кусок брезента и палки, которыми он был придавлен, четко выделялись на фоне однотонной серости и песка местности. - Камандер Абдуллахман исьпользафат йаму для пхенных, - сказал на ломанном английском сопровождавший их. – Камандер Алим пхенных ни бирйот, - талиб наклонился и сдернул с ямы брезент. - Бля... – скривился Браен, первым увидев открывшуюся картину. Эмме пришлось сделать над собой усилие и подойти к краю ямы: на дне лежали два почти что скелета. Судя по остаткам сохранившейся одежды - это были пропавшие без вести солдаты американской армии, которые умерли в этой яме в сентябре или августе прошлого года. В жарком климате на открытом воздухе мухи отложили тысячи яиц мертвым солдатам в нос, рот, уши и в повреждения на теле. А дальше... вылупившиеся личинки добрались до костей несчастных за 15-20 дней. Агент Тайлер машинально сжала автомат, понимая, что в этой яме могли точно так же найти и ее кости. Это она бы сейчас лежала в том дальнем правом углу, в котором скрывалась под куском брезента от безжалостного солнца, прижимаясь спиной к холодной земле. - Мне нужно вниз, - кивнула она. - Босс, нахера? – Брайен подал ей руку, помогая сползти с края ямы вниз. - Задавай меньше вопросов, - ответила она молодому наемнику. Тут, на дне ямы, все еще стоял мерзкий запах разложения. Тяжело сглотнув и сказав себе, что ей уже не раз и не два доводилось видеть разложившиеся тела в более мерзком состоянии, Эмма закрыла глаза, вспоминая тот день, когда бинтовала изуродованные руки Риччи. Кажется, это было там, где сейчас лежал второй скелет. Взгляд зацепился за его раздробленные большую и малую берцовые кости. Должно быть, этот солдат умирал в адских мучениях. И, похоже, нужное ей место было как раз под его ногой. - Прости, рядовой, - женщина присела на корточки, валявшимся рядом камнем сдвинула кости, потревожив каких-то особенно настойчивых мух. Конечно же, за прошедшие 3 года многое изменилось, в этой яме побывал не один пленник, не раз ее заливало дождями и засыпало песком, но... Надежда найти то, ради чего она сейчас вернулась и согласилась взять на себя миссию по предупреждению талибов, была все еще жива. Вытащив из ножен боевой нож, Эйвери принялась раскапывать каменистую почву, вспоминая, как копала ямку пряжкой ремня. Глупо, по-девчоночьи наивно, но все же... Звук металла, ударившегося металл, заставил ее улыбнуться. Минута и вот в ее ладони, затянутой перчаткой, лежит то самое обручальное кольцо. Узор чернения забился грязью, но это точно было то самое кольцо. Протерев металлический ободок, она спрятала его в карман бронежилета. Если бы она могла позволить себе сентиментальность, она бы сняла перчатку и вернула кольцо на место, но показывать руки сейчас было не к месту. - Нашли что искали? – поинтересовался Браен, вытащил босса на поверхность. - Да, - ответила она, пока талиб снова закрывал яму. – Напомни мне сообщить, что рядовые Джонс и Слоули погибли, их семьи должны знать... – женщина передала наемнику два жетона (6). 5 сентября 2017. Лэнгли, США Звонок внутреннего телефона заставил вздрогнуть и убрать кольцо назад, под одежду. - Генерал Эйвери, - заговорил директор, - ваш отчет рассмотрен и у нас нет вопросов к вам, можете отправляться домой или займитесь текущими делами. - Благодарю вас, генерал, - ответила женщина. - На досуге обдумайте возможность заменить собой на его посту генерала Груера. Я не хочу вас торопить, но у нас есть около пяти дней на то, чтобы подобрать ему замену, и мы не видим пока никого другого, кто имел бы достаточный опыт оперативной работы в его направлении. - Благодарю за оказанное доверие, - улыбнулась генерал, чувствуя, как блаженствует ее самолюбие под мягкой кошачьей лапкой. Трубка телефона отозвалась короткими гудками, означавшими, что теперь можно было покинуть кабинет и отправиться домой. «Спустись во внутренний дворик – К.Д.» - гласило неожиданно пришедшее сообщение. Эйвери вздохнула, осторожно поправила перевязь травмированной руки, убедилась, что макияж достаточно хорошо скрывает состояние здоровья и покинула кабинет. Выдавшийся день был на удивление солнечным. Казалось даже, что летний зной решил по каким-то неведомым причинам ненадолго вернуться. Пожалев, что солнечные очки остались в кабинете, генерал прищурилась от ярких лучей солнца, выходя из стеклянных дверей во внутренний дворик к кафетерию. Время обеда давно прошло, а для полдника было еще слишком рано и потому за столиками во дворе обнаружилось лишь около пяти агентов, решивших делать какую-то не самую секретную работу с бумагами на свежем воздухе. Скульптурный комплекс Криптоса (7), на который бросали тени яблони и вовсе был безлюден, если не считать одной фигуры, расположившейся на лавочке-ограждении около клумбы и задумчиво смотрящей на медный свиток, буквы с которого образовали причудливое кружево тени на камнях у основания. - Полагаю, причина была веской, раз встреча назначена тут? – Эйвери села на скамейку рядом. - Совещание по поводу «Всевидящего ока» завершилось, и рабочая группа сформирована, - улыбнулась Кимберли. – У меня совершенно официальная причина, чтобы увидеться с тобой сейчас, - в голосе мулатки послышались нотки усмешки: – Тут нас точно никто не станет слушать и задаваться вопросом, что мы здесь делали вместе. Директор согласился, что основную разработку нужно вести в Форт-Миде, а не в Лэнгли. Хотя было хорошо заметно, как ему не хотелось упускать этот проект из-под своего контроля. - Хватит с него и того, что это его агент привез алгоритм в Штаты, - устало ответила генерал. - Ему не нравится перспектива того, что мы настаиваем на твоем переводе в наше ведомство. - Очевидно, поэтому он и предложил мне полчаса назад занять место генерала Груера, - ответила Эйвери. - И что же в итоге? Каким будет решение, генерал? – нахмурилась мисс Уайтхоум. Эйвери чуть прикусила губу. - Я знаю это упрямое выражение лица, - тихо сказала Кимберли. – Форт-Мид предлагает отличные условия, финансовое положение не поменяется, а работа будет гораздо спокойнее. Никаких полевых заданий, только кабинетная работа. Никакого риска поймать пулю. В то время как должность генерала Груера не исключала командировок в горячие точки. Хотя он старательно этого избегал. - И нетрудно догадаться, что именно мне не нравится во всем этом, - вздохнула Эйвери. Кимберли чуть пожала плечами. - Гуантанамо слишком далеко. Тогда все осложнится в разы... - Я понимаю... Но кабинетная работа, боюсь, не для меня, - покачала головой Эйвери. - Если я соглашусь на нее, я практически перестану существовать не только на бумаге, но и в реальности. Я не привыкла к этому. Хотя у меня и были мысли бросить все... - Но как только опасность миновала, мысли о покое снова стали казаться глупостью, не так ли? – вкрадчиво поинтересовалась мулатка. - Мне это тоже знакомо. Но я не могу навязывать свое мнение в этом вопросе, - тихо продолжила Кимберли. – Но мне не нравится, что в ноябре запланирована твоя поездка в Сирию. Там слишком опасно и там я не смогу оказать тебе действительное прикрытие или помочь каким-либо иным образом, если что-то случится. - Спасибо, - коротко ответила Вивьен, понимая, что сигареты, как и очки, остались в кабинете. - Столько лет работаю в этой системе, а так ни разу и не видела живьем Криптос, - решила чуть снять напряженность мисс Уайтхоум. - Он казался мне гораздо массивнее... - От того, что он не так массивен, его главная загадка не становится хуже, - генерала посмотрела на четвертую часть монумента. - И что, неужели никто из ваших спецов так и не придумал как его разгадать? – удивилась мулатка. - Нет, никто. Уже 28 лет никто не смог близко подобраться к ключу шифра. Лучшие умы ЦРУ и АНБ оказались беспомощны. Не помогла даже подсказка от создателя. Кимберли тихонько рассмеялась. - Неужели вы еще не вытрясли из него секрет шифра? Вы ведь ЦРУ... - Но мы же сами заказали что-то подобное, - ответила генерал с улыбкой в глазах, – и потом, это было бы не интересно. - А интересно, он бы справился с шифром? Мне кажется, что если в мире и есть кто-то, кто раскусит его, то это только Холмс. Эйвери вздрогнула при упоминании Майкрофта и бросила быстрый взгляд в сторону собеседницы. Что это только что было? Она проверяет ее и хочет понять, что же произошло между ней и Холмсом в Лондоне? Пытается определить, не представляет ли генерал опасность для национальной безопасности? - Я не думаю, что он станет отвечать на сообщение после того, что произошло. - Мне не составило бы труда выяснить состояние его любовника, - как бы вскользь произнесла Кимберли. - Какой в этом смысл? - Он может мстить... - Не станет, - отмахнулась генерал. – Точно не станет. Я сделала очень многое для того, чтобы свести негатив на нет. Так что тут я совершенно уверена – Майкрофт Холмс не представляет для нас никакой опасности. - Но и другом он не будет, так? – прищурилась мисс Уайтхоум. - Да, не будет. Я метко стреляю. Даже при условии, что его любовник навечно остался инвалидом, он не станет раздумывать над возвращением ко мне. Слишком много прошло времени и слишком многое изменилось, - тихо произнесла Вивьен, понимая, что все эти дни чуть чаще, чем стоило, проверяла входящие сообщения и пропущенные звонки на телефоне. - Ты надеялась на что-то с ним? – Кимберли чуть прищурилась, глядя на генерала. Женщина опустила на минуту взгляд, ощутив, что рука собеседницы подобралась к ее руке ближе, чем следовало в этом шпионском мире. - Если бы все было иначе, я бы впустила его в свою жизнь, - твердо ответила Вивьен после небольшого раздумья. – У меня была возможность сделать это и я не думаю, что с ним было бы сложно... Он ведь знаком мне, Ким, - Вивьен решила отбросить условности. – Я помню его. И он не изменился – тот же аромат, те же прикосновения, взгляд... Я была с ним очень близко и достаточно долго, чтобы понять, что если бы что-то и могло быть – то только с ним. Подсознательно я доверяю ему. Уайтхоум вздохнула. - Если вдруг решишь изменить свое мнение и принципы, ты знаешь, я всегда буду рада. В агентстве все знают о том, что мое замужество было ошибкой, и я поддерживала снятие запрета на однополые браки, так что, решение будет только за тобой. - Это неправильно... Ты не должна ждать меня. Я ведь уже объясняла... Кимберли усмехнулась. - Ты не можешь доверять мужчинам, но я женщина. Это многое меняет. А что касается того, что я одна – поверь, с моей работой я не могу позволить себя постоянную связь абы с кем. Другой агент будет угрозой для меня, а учитель или врач окажется, почти наверняка, в прицеле снайпера. Я знаю, что только человек моего уровня может быть со мной. А ты знаешь, что все мы одиночки. Так что... поверь, моя любовь будет ничем не хуже его. И я буду спокойна за тебя – со мной опасно, но ты никогда не станешь жертвой. Эйвери лишь молча покачала головой. - Рассчитываю на твою дружбу, - сменила она тему разговора. Кимберли кивнула, бросила взгляд на казалось бы простенькие Rado на тканевом ремешке, отмечая, что задержалась в штаб-квартире ЦРУ чуть дольше, чем планировала. - Что ж, мне нужно возвращаться. Вечером еще одно совещание по поводу «Всевидящего ока». Сразу забыла спросить – нужны кодовые имена для группы по алгоритму. Какое закрепить за тобой? Твой оперативный позывной нельзя... Эйвери чуть задумалась. Жизнь менялась, пожалуй, где-то слишком стремительно и пока еще она не знала, к чему ее приведут перемены. Но что-то из прошлого она точно оставит. - Закрепи за мной имя - Ифрит, - твердо произнесла она. Кимберли чуть удивленно приподняла брови. - Мусульманский демон огня из ада и душа умершего? Женщина кивнула: - На мой взгляд, это вполне отражает мою сущность, Ким. - Трудно поспорить, - мисс Уайтхоум снова тихо рассмеялась. – Как бы удивились мои противники, если бы я представлялась настоящей фамилией. Болван, тупица... Кимберли Болван. Кимберли Данс... (8) - В чем-то в нашей работе всегда есть неоспоримые плюсы, - улыбнулась взглядом генерал. – Можно всегда представляться вымышленными именами и это никому не кажется странным... - Да, определенно, это так, - женщина встала. – Что ж, покидаю колыбель шпионов. Надеюсь, примешь мое приглашение через уик-энд добраться до Майами-Бич? Давно не была в своем доме там... - Посмотрим... Я никогда не загадываю так далеко... Вивьен проводила взглядом человека, который, как ей казалось, остался последним в этом мире, кто любил ее. Пусть немного странно, непривычно, но любил и в каком-то роде даже предлагал союз двух сильных одиночеств. Но... Генерал достала телефон и, сделав снимок Криптоса, отправила его на знакомый номер с британским кодом. ПРИМЕЧАНИЯ 1. SAS - Особая воздушная служба - специальное подразделение ВС Великобритании, являющееся образцом подражания для аналогичных подразделений других стран. Занимается разведкой, участвует в контртеррористических операциях, прямых вооружённых столкновениях, в освобождении заложников. 2. Талион - принцип назначения наказания за преступление, по которому мера наказания должна буквально соответствовать вреду, причинённому преступлением – око за око. 3. Игольчатое колесо Вартенберга - медицинский прибор для проверки болевой чувствительности. Представляет собой ручку, на которой закреплено колёсико небольшого диаметра, по ободу которого радиально расположены шипы. 4 Гургура – произрастающее в пустынной местности дерево-колючка, обладающее очень твердой древесиной, одно из так называемых «железных деревьев», древесина которых тонет в воде. http://ukhtoma.ru/geobotany/asia/afghani_03.jpg http://ukhtoma.ru/geobotany/asia/afghani_02.jpg 5. Эйвери рассказывает о действиях сил Коалиции в Афганистане в первой половине 2006 года. 6. Жетоны армии США — жетоны военнослужащего с данными о владельце. Основное предназначение - изжить понятие «неизвестный солдат». 7. Криптос - скульптура с зашифрованным текстом, находящаяся во внутреннем дворе здания ЦРУ. Мировое сообщество криптоаналитиков, наравне с работниками ЦРУ и ФБР, за всё время, прошедшее с 1990 года смогли расшифровать только первые три секции. До сих пор не расшифрованными остаются 97 символов последней части (известной как К4). Оставшаяся четвёртая часть является одной из самых известных в мире неразгаданных проблем. Фото: https://pp.userapi.com/c840138/v840138563/79165/Aj8gFNFyIl4.jpg https://pp.userapi.com/c840138/v840138563/7915c/ek2w_5yyFJU.jpg https://pp.userapi.com/c840138/v840138563/79153/QgL5ds_Aen8.jpg 8. Dunce (англ) – болван, тупица, раздолбай и т.п.