Добивала невыносимая жара. Я стёрла бисеринки пота со лба. После проливного дождя воздух казался вязким и тяжёлым. От этого лёгкий рюкзак и катана служили непосильной ношей, усложняющей движение. Перепрыгивая с ветки на ветку, я пыталась попасть в тенистые пятна, созданные массивными зелёными кронами. Но и они не спасали от палящих солнечных лучей.
Выспаться толком не удалось. Остаток дня и ночи ушли на разработку плана, который ограничивался походом до границы Учих. Дальше — дело случая.
Состав отряда оказался предсказуем. Все те же знакомые — Хироми и Сузумэ, и дико раздражённый Тобирама, явно не в восторге от предстоящей миссии. Судя по его «счастливой» улыбке, адресованной Хашираме, Сенджу испытывал подобные мне чувства. Складывалось впечатление, будто нам навязали чужую работу. Правда, рассуждая логически, наличие сенсоров в отряде, как и медика увеличивало шансы на успех. Работать с ними будет гораздо проще, чем с незнакомыми шиноби, которые будут нервничать при виде моего шарингана.
Территория клана Сенджу оказалась огромной. За день мы пересекли только половину. Неудивительно, почему многие кланы хотят отхватить кусок — помимо лесов, наличие плодородных земель и масштабных рисовых плантаций играют немаловажную роль.
Порой, на пути встречались патрульные отряды Сенджу, шиноби которых подозрительно поглядывали на меня. Новое лицо, да и странная чакра вызывали опасения. Но наличие Тобирамы исчерпывало любые вопросы.
И только к вечеру второго дня мы достигли границы. Обширное поле с небольшими островками подлеска, состоящего из низких и молодых деревьев. Почти в центре — река, извилистой змеей разделяющая два высоких берега. Некая черта, проложенная предками двух великих кланов.
Под ногами хрустела сухая трава. И не только. Кое-где торчали высокие иссохшие стебли, покрытые тонким слоем пепла. Несмотря на темноту, следы техник стихии Огня были как на ладони. Я инстинктивно прислушалась к своим ощущениям. Яркие пятна чужой чакры вспыхивали и тут, и там, сплетаясь в невидимый кокон, заставляя с головой окунуться в произошедшую здесь битву. Сама земля буквально пропиталась их кровью и болью. Как-будто я ступала по чужим трупам, утопая в кровавом болоте.
— Первый раз оказалась в подобном месте? — голос Тобирамы и невесомое касание ладони помогли отсечь неприятные ощущения. Перевела взгляд на Сенджу. От него не ускользнуло искажённое выражение моего лица.
— Нет. Но никогда не чувствовала столько ненависти и боли. Словно, под ногами чужие кости.
— Так и есть, — сенсор остановился. По его невозмутимому виду сложно понять какие ощущения он испытывал, — бывали времена, когда мы не успевали хоронить погибших. Этот клочок земли пережил немало битв. Особенно разрушительной оказалась недавняя стычка брата с Мадарой.
Я проследила, куда указал шиноби. Захотелось удивлённо присвистнуть при виде последствий. Посреди поля красовалась огромная выбоина. Вздымающиеся пласты земли хаотично спускались к руслу реки. Если приглядеться, можно было заметить кривые древесные брусья. От подобного по спине пробегали мурашки. Неужели, их сила настолько разрушительна?
— Думаю, стоит остановиться. Нас могут обнаружить. Дождёмся предрассветных сумерек, — сказала я, убрав выбившиеся из хвоста белые пряди за ухо. Сенсорные способности та ещё головная боль. Тобирама согласно кивнул. Местом привала выбрали небольшую рощу на берегу реки. Костёр разжигать не стали, дабы не привлекать внимание.
Сузумэ устало опустился на землю. Хироми распаковал остатки еды, негромко переговариваясь с товарищем. Я сняла с плеч рюкзак, не обращая внимания на содержание их беседы. Похоже, они действительно привыкли ко мне. Нет, речь идёт ни о доверии. Смирились с моим присутствием в их команде.
Я незаметно провела ладонью по рукояти катаны. На душе затаилось беспокойство. Мне не привыкать рисковать жизнью, но ростки потаённо страха прорастали глубоко внутри.
— Далеко не уходи, — окликнул Хироми и я кивнула, махнув в сторону реки. Нужно собраться с мыслями. В компании чужих людей обдумать сложившуюся ситуацию сложно. Отвыкла работать в команде.
Раздвигая острые травинки осоки, я вышла к реке. Обрывистые углы берега уходили вниз. Шустрое течение воды ударялось о высокие каменистые глыбы, издавая недовольное журчание. Присев на край и свесив ноги, я смотрела в плещущиеся волны, подгоняемые ветром.
И только оказавшись наедине с собственными мыслями, я позволила себе расслабиться. Снять привычную маску и, зажмурившись, уткнуться лицом в ладони.
Странно. Чем больше пытаюсь разобраться с прошлым, тем сильнее тону в глубинах собственных чувств. Горьких и неприятных. Мучительные противоречия терзали сердце, а невозможность просчитать развитие ситуации раздражала. Мне не нравилось происходящее. Повлиять на творящуюся внутри бурю не получалось. Я помню себя той, которая пошла на поводу чувств. И добром это не закончилось.
Казалось, что встреча с отцом окончательно добьёт меня. И не выдержу, сорвусь. Вдруг, он увидеть во мне врага и захочет убить? Или же не узнает?
Глупости. Сейчас надо думать каким образом вернуться назад живой, избегая лишних битв. В запасе имелись козыри. Если опустить моральные терзания, физические силы — восстановились. Но, лучше не рисковать и избегать по возможности конфликтов с Учиха.
За спиной зашуршал камыш. Тобирама.
— Что-то случилось? — спросила я и, сдержав усмешку, добавила, — или решил проверить?
— Второе, — сказал Сенджу, приблизившись. Мечтать не вредно, как и избавиться от пристального надзора. Не сомневаюсь, что на протяжении всего пути Тобирама будет следить за каждым лишним шагом. Возможно, именно поэтому и его отправили сопровождать меня.
— В нескольких километров — ни души, — произнесла я, прекрасно понимая намёк. Глубоко вдохнув свежий ночной воздух, добавила, — находиться в компании других шиноби непривычно. Обычно путешествую одна. Да и не удобно. Чувствую себя странно.
Тобирама не ответил. Облокотился боком о камень и перевёл взгляд на небо. Холодный и неприступный, подобно возвышающейся скале. Стоит признать, в лунном свете суровый профиль Сенджу смотрелся эффектно. Он далеко не первый привлекательный мужчина в моей жизни, но, отчего-то, я продолжала с замиранием сердца рассматривать грубые черты сенсора. Чем дальше, тем сильнее окуналась в ледяной омут чужой чакры.
Мне все больше нравится его немногословность и чувство такта. Его светлые волосы с затерявшимся серебристым светом далёких звезд. Его отстраненное лицо и глаза, чей необычно темно-алый цвет ненавязчиво закрадывается в мысли.
— Что?
Заметил.
— Ничего, — я резко вильнула головой, смутившись. Дабы скрыть смущение, спросила, — Хаширама правда стремится заключить мир с Учиха?
— Да, — нехотя отозвался мужчина. Последовала длительная пауза и я удивилась, услышав продолжение, — в детстве он встретился с Мадарой. Не зная фамилий друг друга, подружились. Брат и по сей день считает его лучшим другом.
— Возможно, это судьба. Никогда бы не подумала, что сильнейших шиноби может связывать подобное. Хороший повод закончить войну.
— Неужели? — недовольно протянул Тобирама.
— Вижу ты недолюбливаешь Учих. Я повидала не мало шиноби. Они не самые плохие люди. Вы, в своих порывах отомстить друг другу похожи. Думаю, вам не составит труда найти общий язык.
— Ты не понимаешь… — впервые в голосе сенсор проскользнули эмоции.
— Не понимаю? Естественно, я не могу понять, всю жизнь не имея ни семьи, ни друзей. Ни один ты терял товарищей в бою, — о, как же захотелось громко рассмеяться. Натянув улыбку, я посмотрела в глаза Тобираме. Не важно, пусть услышит. Указав в сторону территории Учих, продолжила:
— Хочешь знать, зачем мне идти туда и рисковать жизнью? Не считай меня шпионом или же самоубийцей. Любой в здравом уме не сунется к ним. Но, нет. Желание собрать крупицы правды о родителях, своей семье, сильнее. Это, — я почувствовала, как чакра подступает к глазам и чёрный оникс окрашивается в красные оттенки, — я получила за то, что потеряла всех, кто был для меня важен. При чём, не помня ни их имён, ничего. И ты заявляешь о том, что я не понимаю чужую боль? Думаю, следует поставить иной вопрос. А захочешь ли ты понять других? Своих врагов и ради чего они идут на подобные жертвы? Сомневаюсь. Нет смысла углубляться в философию. Ответ лежит на поверхности.
Выдохнула и сжала кулаки. Я не жалела. Пусть подумает, прежде чем обвинять других. Хотя, я не должна обращать внимания, проявляя большую безразличность в общении Сенджу. Стоит задуматься. Нет, а что? Ожидала каплю сочувствия? Или же банальное прости?
— Извини, — произнесла я, отвернувшись, — последние время сохранять привычный самоконтроль довольно сложно.
— Я тоже, — сказал Тобирама. Его взгляд продолжал изучать мою съежившуюся фигуру, остановившись на глазах. Сложно разобраться в том, что он хотел передать, но, если я не ослышалась, в его голосе проскользнула вина.
— Ладно, — улыбнулась я, — пойду попробую немного поспать. Думаю, в дальнейшем не выпадет шанса отдохнуть…
***
Его считали наивным мечтателем. Говорили, что он ценит мир так же, как и жизни людей. Отчасти, это правда. Хаширама никогда не выделялся желанием убивать без причины. Не желал воевать.
О нём ходили невероятные слухи. Об ужасающих древесных техниках, о грандиозных битвах с Мадарой.
Поздравления с победами вызывали горечь. Никто не представлял, каково же сражаться с лучшим другом. С тем, кто разделял его мечту.
Сенджу принял эту жестокую реальность, где убийство детей, родных и близких ради собственного клана — нормальное явление. Смирился с чужой кровью на руках.
Хаширама устало вздохнул. От размышлений помогали избавиться изнуряющие тренировки. Но, не бумажная работа, под пристальным надзором Буцумы. Последнее время отец частенько давал ему различные поручения: разобрать послания союзных кланов, прочитать длинные отчёты, описав их в краткой форме, и прочее.
Быть главой клана — не только махать катаной. Конечно, к этому добавляется ответственность, постоянные совещания со старейшинами, чьей задачей является упорно грузить главу советами, знание многоступенчатых правил этикета и невероятное терпение. Шиноби отложил кисть в сторону. Кроме силы и, пожалуй, излишней болтливости, у него не было ни одного качества, которого хотел бы видеть отец. Другое дело Тобирама.
Хаширама поднялся из-за стола и потянул затекшую спину. Через несколько недель планировалось масштабная атака Учих. Если брат с Юкико выкрадут нужные свитки с информацией, то возрастут их шансы на победу. К тому времени, пост главы ляжет на его плечи. Он сможет договориться с Мадарой и прекратить войну.
— Закончил? — седзи распахнулись. Буцума бросил короткий взгляд на стол Хаширамы, где воцарился идеальный порядок.
— Да, — ответил шатен и протянул отцу стопку бумаг. После отбытия Юкико и Тобирамы минуло два дня. И выведать какую-либо информацию не получалось. От разговоров со старейшинами тоже оказалось мало толку. Либо они врали, либо действительно ничего не знали. Странно.
— Послезавтра я отправлюсь к границе Учих. Хочу дождаться Тобираму.
— Хорошо, — безразлично отозвался мужчина, просматривая записи. Хмуря брови, шиноби удовлетворительно кивнул, довольный работой сына.
— Но?
— Я не имею ничего против, — Хаширама немного растерялся. Впервые, отец не оспаривал его решение.
— Почему?
— Ты уже не ребёнок, — вздохнул Буцума, — скоро сам станешь главой. В сложившейся ситуации я не стану говорить все за и против. Меня волнует исключительно благополучие клана и наша победа в войне. Я не одобряю твоих порывов заключить мир с Учиха, но в будущем решать тебе.
Сенджу указал на свитки и произнёс:
— Прежде, разберись ещё с последними отчётами. После, можешь быть свободен.
— Я хочу услышать правду, — прямо спросил Хаширама, не видя иного выбора, — точнее имею на то право. Как ты выразился — я будущий глава. Мне надо знать, что происходило до моего рождения и каким образом Юкико связана с нашим кланом. Её отец занимает не последнее место в клане Учих. Как так получилось? И почему ты проявляешь интерес к неизвестной девушке? О ней нет упоминания даже в архиве.
Повисла напряжённая тишина. Сенджу понимал, что нарывается на грубость со стороны отца. Но ему важно было знать об этом. Вдруг, речь шла о мирном договоре, который решили закрепить браком? Или же… Он запутался.
— Ты и не найдёшь информацию о Рен, — отозвался Буцума, — в клане её окрестили предательницей и шпионом Учих.
Шпионом? Хаширама с изумлением уставился на него. Тот усмехнулся и продолжил:
— Не видя ужаса войны, я, подобно тебе, порой думал о мире. Замечал, каким жестоким бывал отец. Ко мне. К сестре и даже к матери. Однако, оказавшись по другую сторону, понял. Иначе и нельзя. Тебя растопчут и убьют, если не проявлять сталь. После первого боя сострадание и сожаление, возможно даже и зачатки любви — погибли навсегда.
Мать Юкико смогла вернуть мне эти эмоции. Поверь, Хаширама, — мужчина посмотрел на сына, — любовь не доводит до добра, заставляет тебя страдать. Не хуже, чем режущая боль от удара катаны.
Признаю, я любил Рен. Она была невероятной девушкой, сильной куноичи, даже Учиха боялись её, видя на поле боя. Но, любя кого-то, теряешь здравый смысл, повинуясь эмоциям. Каждый шёл на поводу собственных чувств, забывая о правилах и долге.
Я до сих пор испытываю ненависть к Акихиро. Зол на себя, что не смог настоять и остановить вовремя Рен.
Узнав о связи с врагом и ребёнке, отец решил объявил её виновной в смерти Иоши. Брак сестры — тропа нашего клана к власти, удачно испорченная Учиха. Именно Рен сопровождала её, когда произошло нападение.
Фактически, я ничего не мог сделать. Пройти против клана не позволяло воспитание. Перечить главе и приказывает старейшинам тем более. Но, помочь Рен с ребёнком сбежать удалось.
Я давно похоронил собственные чувства. Но вина тяжёлым грузом лежит на душе. Поэтому и отношусь благосклонно к Юкико. Рен просила защитить ребёнка, и я не посмею навредить ей. Кем бы она не была — другом или врагом…
***
«Действительно, и зачем она это сказала?»
Ночная тишина съедала любые звуки. Бессмысленно глядя на чернеющее небо, Тобираме казалось, что он отчетливо слышал собственные мысли. Одна, две, три… Лучистая россыпь звёзд усеевала небосвод. И в, их холодном блеске Сенджу не имел возможности найти ответ.
Поведение Юкико заводило в тупик. Она могла молчать часами. Сидеть в саду под сенью ветвистого клёна, выражая глубокое безразличие к
происходящему вокруг. А сегодня буквально выплеснула свои эмоции, развеяв образ черствой и безжалостной куноичи.
Ветер, несущий прохладу, запутался в ветвях дерева, срывая зелёную листву. Сенсор ловко подхватил одинокий листик, уныло падающий вниз. Крепко сжал кончиками пальцев, покрутив из стороны в сторону. С одной — слова, будоражащие сознание, искренность и боль. С другой — безупречно отточенное актёрское мастерство и через чур подозрительное стечение обстоятельств.
«Кто же ты?»
Тобирама ощутил легкий холодок, пробежавшийся по спине, вспомнив горящий красным огнём шаринган. Отточенные за годы рефлексы кричали об опасности, но он продолжал смирно стоять. Смотреть, не видя в её взгляде ни опасного блеска, ни желания убивать. Это были глаза человека, пережившего немало несчастий, которые не сломали, наоборот дали сил для дальнейшего существования, и, уж точно, не убийцы младшего брата.
Тобирама сдержал смешок, откинув голову назад, макушкой касаясь шершавой коры. Неужели желание узнать, избавиться от тайн и недомолвки связано с тем, что образ девушки упрямо засел в мыслях? Её внешность далека от идеала красоты. Как и характер. Любовь к алкоголю, азартные игры — второй Хаширама, только женская версия. Смешно? Очень. Ему не до смеха. Сложно балансировать на грани безразличия и симпатии к человеку, который может воткнуть кунай в спину.
Мужчина сжал кулаки, сминая листок. Да о чём он думает?! Впереди его ждала встреча с заклятыми врагами, а в голове непонятно что.
Проведя ладонью по лицу, сенсор поднялся. Небо заметно посветлело на горизонте. Ночная мгла нехотя отступала, скрываясь в тени деревьев. Пора будить спящих и отправляться в путь. Навстречу опасности.
