***
— Операция прошла успешно. Мадара скрыл довольную ухмылку. Скрестив руки на груди, Учиха из окна смотрел на раскинувшуюся перед ним деревню, в которой с самого их прибытия царила суматоха. Смерть главы предрекала нелёгких период для клана. Несмотря на прямое право унаследования титула старшего сына, всегда находилось несколько претендентов, лелеющих мечту захватить власть. Мадара знал каждого. Они боялись его и не посмеют ослушаться. Но, встречались и исключения. Своевременно занять кабинет отца — знак того, что он не потерпит чужих протестов, решая их радикальными методами. — Старший брат, зачем? Они не смогут удачно пересадить тебе глаза. Успех попытки один к ста, — Изуна, без интереса зачитывая доклад медиков, занимающихся телом Акихиро, отвлёкся. — Моё зрение в норме, — отозвался Мадара, солгав брату. Успех крылся в том, что само изъятие глаз прошло удачно. Медики не владели должным уровнем знаний, в отличие от Сенджу. Учиха отвернулся от окна и присел на край стола. — Хочу использовать в качестве предлога переговоров. — С этой куноичи? — Да. Мир не сошёлся на нашей ненависти к Сенджу. Я изучил собранную информацию нашими шпионами в других странах. Скрытая организация разноклановых шиноби, не имеющая ни названия, ни определённого места дислокации. Тебе не кажется странным, что куноичи оказалась у Сенджу? — То есть, они заручились их поддержкой? — Не знаю. Опять же, подозрительное совпадение, что дочь Акихиро, брата главы, член этой организации. Изуна отложил свитки. Закрыл глаза, пытаясь сопоставить противоречивые факты. — Почему она убила его? — У Акихиро имелись свои мотивы. До последнего я не понимал какие, — задумчиво произнёс Мадара. Он не собирался поспешно обличать дядю предателем перед братом, как и затевать ссору и спор. Изуна умный, сам поймёт. Учиха поднялся и добавил, — назрел отличный повод созвать старейшин. Уверен они будут рады нашему визиту…***
Пронзительный звон разбитого фарфора эхом отдавался в разболевшейся голове. Я грубо выругалась, тканью рукава зажимая неглубокие порезы на пальцах. Глубоко вздохнула и, потирая ладонью больное колено, неуклюже поднялась, опираясь на здоровую ногу. Стоило мне очнуться от долговременного сна, я поняла: боль в душе можно перетерпеть, в отличие от физической. Вторые сутки ужасно ломили кости. Мышцы отказывались участвовать в какой-либо деятельности — подняться с футона и пройти несколько кругов по комнате уже достижение. Только желание подышать свежим воздухом оказалось сильнее, а падения и разбитые от злости чашки с чаем вошли в привычку. Старательно придерживаясь за стены, я оказалась снаружи и, присев на деревянный порог, перевела дух. От мыслей о собственной беспомощности становилось противно. Довести себя до такого состояния будучи адекватный человеком — наивысшая степень безумства. Ещё хуже становилось от вспышек воспоминаний, приносящих эмоциональный взрыв. Паники. Попытки вырваться из их пут терпели неудачи. Я усмехнулась, вспоминая о саке, которое Хаширама держал под строгим запретом. Однако, благодаря увиденным воспоминаниям получилось сделать определённые выводы. О родителях. Они доверились не тем людям, либо их намеренно предали. Не знаю. Но обязательно выясню. Уж если тонуть, то окончательно с головой, погребенной под лавиной проблем, созданной своими же руками. Отец верил, что сделает меня сильнее. Оказалось наоборот. Я чувствую себя разбитой, как та красивая фарфоровая чашка. Довольно странные у Учиха понятия силы и способы её приобретения. Я похлопала ладонями по щекам. Холодящий ветер уныло завыл в ветвях деревьев. Вечернее тепло летнего зноя стремительно испарялось, а на смену торопилась стылая ночь. Обрывки седых туч растянулись на звёздном небе, предрекая непогоду. Робко зашептала мелкая изморозь. Я не боялась Учих и Сенджу. От них можно было спрятаться, затаиться на год, два. И гнева Иоширо. А тех, кто стоял выше. Вот уж от кого не убежишь. Найдут в самой глубокой яме, живой или мёртвой. Уже доводилось в дни буйной молодости поучаствовать в воспитательном процессе. Казалось погибнуть в бою приятнее, чем побывать в гендзюцу, созданном мастером. Выбраться оттуда — нереально. — Замерзнешь же, — его голос застал меня врасплох. Тобирама. Я вскинула голову вверх, удивлённо уставившись на Сенджу. Тот, придирчиво осматривая бледное, осунувшееся лицо, снял юкату и накинул её мне на плечи. — Поздновато для визитов, — вопрос слетел с потресковшихся губ, на которых остановился его взгляд. Пальцами коснувшись плотной ткани мужской юкаты, отвернулась, обращая внимание на звезды, проглядывающие в извилистые трещины бескрайнего потока чернеющих туч. — Не спиться, — отозвался Тобирама. — Тогда ты вовремя, — прогнав ощущение неловкости, я придерживалась привычной невозмутимости, — хотела обсудить произошедшее. — Неужели? — Сенджу бесцеремонно уселся рядом. Скрестил руки на груди, явно предвкушая нечто интересное. — Я должна извиниться. — За что? — За всё. — Ты помогла мне, — он пожал плечами, — я тебе. Шелест изморози заполнял длительную молчаливую паузу. Сквозь него пробивались негромкие обрывки разговоров шиноби, делающих очередной обход территории. Иногда в интонации проскальзывало недовольство то ли погодой, не балующей их летним теплом, то ли отступлением с границ Учиха. — Слишком высокая цена твоей помощи. Когда нет близких, друзей и товарещей по команде — проще. Не надо мириться с грузом ответственности. Ни каких банальных привязанностей, чувств и переживаний. Я одна. У Тобирамы же семья, клан, друзья и ученики. Узнай о моей слабости, к примеру Иоширо, быть беде. Я злилась. До боли сжимал и разжимал кулаки, пытаясь сдержать гнев. Неужели, он специально всё просчитал, чтобы манипулировать мной? Это невозможно предугадать. Или… Возникший в голове образ Иоширо, лица с приторно-сладкой улыбкой, взбесило ещё сильнее. — Не ожидал, что ты настолько безрассудна. С виду опытная куноичи, а внутри — ребёнок, — усмехнулся Тобирама, видя гневные огоньки в моих глазах. Проницательности Сенджу стоит позавидовать. То, как шиноби читал мои эмоции — удивительно. — Издеваешься? — беззлобно фыркнула я. — Даже не думал. — Не спорю, поддаться эмоциям — грубая ошибка. Если бы не вы… — Поэтому, не вижу смысла винить тебя за убийство брата, — перебил Тобирама, — уподобится мести самое последнее дело. По спине пробежался холодок. Казалось, в праведных словах закралась фальшь. Я резко развернулась к нему, желая увидеть лицо мужчины. Пугающе спокойное. Невозможно. Мне не верилось, что он мог произнести подобное. Даже не верится о его бескорыстной помощи, желании вернуть долг за спасение. — Уподобиться мести последнее дело? А как же война с Учиха? Складывается впечатление, что вы ослепли от желание отомстить друг другу. — Ты права. Учиха опасны, непредсказуемы. Ненавидят Сенджу, как и мы их. За смерти наших близких, соклановцев. Но, есть и другие причины. Им нужны плодородные земли клана. Выход к побережью моря и несколько ключевых позиций на островах… Каждый рвётся к власти, не желая признать других. Знаешь, иногда, мне кажется, что я совсем скоро забуду обо всем: о тех, кого знал, любил. Мир полностью измарался в кроваво-черные оттенки, рядом не осталось ничего, кроме опустевших взглядов, небьющихся сердец. Даже самое закостенелое чувство ненависти к Учиха временами слабеет. Я давно позабыл вкус жизни, в отличие от старшего брата, идущего наперекор своей судьбе. А потом появилась ты. Тобирама подался вперёд, протянул руку и заправил длинную белую прядь волос за ухо. Опять. Опять это ненавистное чувство, щемящее грудь. Глупое, неправильное чувство! Нельзя поддаваться искушению! Но, несмотря на всё, он единственный, кто рядом. Не побоялся моего клинка, веря, что не убью. Пальцы мужчины торопливо скользнули по подбородку и я не выдержала. Перехватила его за запястье, придвигаясь ближе. Коснулась губами огрубевшей кожи тыльной стороны ладони и не заметила, как оказалась в чужих объятиях. — Изуна, Мадара… Умеешь наживать себе врагов. — Просто признай, что волновался, — прошептала я, пересекаясь с взглядом Тобирамой. — Возможно, — уклончиво ответил тот. Я улыбнулась и взлохматила его волосы. В алых глазах отразилось удивление, перетекающее в ответную, скрытую улыбку. — Приятно узнать, что настолько закостелому шиноби не чужды чувства, — я придвинулась ближе. Перекинула ноги через колени Сенджу, носом уткнувшись в шею. Тобирама не ответил. Лишь крепче прижал к себе, бескорыстно делясь драгоценным теплом. Не знаю, сколько мы так просидели. На душе воцарилось шаткое спокойствие. Не думала, что заглушить скрежет пустоты и одиночества можно близостью с мужчиной, но совершенно в ином смысле. В какой-то момент я потеряла ощущения реальности. Тяжёлые капли дождя с громкими шлепками ударялись о ершистую черепицу, убаюкивая. — Юкико, — позвал Тобирама. Его голос растворился в грезах наплывающих сновидений. Сквозь нахлынувшую дремоту, я ощутила, как объятия сменились жёстким футоном. Оставаться одной категорически не хотелось, поэтому инстинктивно вцепившись пальцами в чужой рукав, прошептала: — Останься. И моя просьба оказалась исполнена…***
Он никогда не думал, что может до безумия волноваться за чужую жизнь. Забывая о сне, пище, тратя время на тренировки и обыденные дела, даже рваться в ряды шиноби, патрулирующих границы, лишь бы забыться, не ощущать её чакру рядом. Эти чувства были в новизну для Тобирамы. Как и сейчас, Сенджу не мог заснуть. Лежал рядом с Юкико, прислушивался к тихому дыханию куноичи. Порой она протяжно вскрикивала, беспокойно ворочалась. Ему оставалось крепче сжимать обманчиво хрупкую ладонь, понимая, что кошмары не самое страшное в жизни шиноби. Тобирама не умел успокаивать. Сопереживать, смело принимая удары судьбы. Только, понимал никакие тренировки и пути самосовершенствования не изгонят чувства, свойственные людям. Юкико тому пример. Да и он сам. Повинуясь, внутреннему порыву, сенсор притянул девушку к себе, вновь заключая в объятия. Заботливо поправил юкату, сползающую с плеч, и укрыл замерзшую куноичи одеялом. Она была дорога ему. Даже слишком. Иначе, зачем же он пришел к ней? Зачем тратил драгоценное время около футона Юкико, незаметной тенью охраняя чужой покой? Тобирама не хотел её отпускать, но каким образом произнести заветные слова — не знал. Проведя в беспокойных мыслях остаток ночи, Сенджу не заметил первых рассветных лучей. Робко пробиваясь сквозь бумагу седзи, они рассеянным светом прогоняли серость сумерек, скользя по глазам Юкико. Невольно хмурясь, она вновь начала ворочаться, пытаясь выскользнуть из рук мужчины. — Я опять наговорила лишнего, — пробормотала куноичи, понимая, что провела ночь не одна. — Нет, — усмехнулся Тобирама, поглаживая большим пальцем её щеку, — я сам решил остаться. Девушка довольно потянулась. Подняла голову и мягко дотронулась губ, напористо углубляя поцелуй. Мужчина приподнялся, упираясь рукой в стену, горячо отвечая ей. Куноичи обхватила его за шею. От резкого движения плечом юката послушно сползла ниже, открывая вид на обнаженную грудь и кожу с едва ли затянувшимися шрамами. Не разрывая поцелуй, прижалась грудью к крепкому торсу. Тобирама шумно выдохнул, пытаясь обуздать нахлынувшие чувства. Он не хотел, чтобы безобидный поцелуй перерастал в нечто большее. Боялся приченить ей боль неловким движением или касанием. Заметив сомнение, девушка хитро улыбнулась, юркой змеёй пробегаясь по рельефному животу, заползая под пояс хакама. Мужчина сильнее упёрся в стену, закусив губу. — Юкико, — прошипел Тобирама, — для начала выздрови. — Настоятельная рекомендация Хаширамы? — пошутила девушка, приподнемаясь на локтях. — Да, — ответил Сенджу, отстраняясь. Заметил взгляд куноичи и усмехнулся, — это правда. Брат прочитал мне длинную нотацию на тему моего безрассудного поведения. — Не похоже на него, — Юкико села. Хотела натянуть юкату обратно, но Тобирама аккуратно коснулся бинтов, опоясывающих живот. В свете дня он наконец-то смог рассмотреть её худое, подтянутое тело с бледной кожей, которую перечеркивали многочисленные шрамы. Девушка вопросительно уставилась на него и сказала: — Что такое? Не привык видеть шрамы на женском теле? — Задумался о том, сколько ты пережила. — Не надо желеть меня, — Юкико нахмурилась. Но, легко, безразлично фыркнула: — Я уже несколько раз была на пороге смерти. Большинство шрамов зажили, какие-то залечил знакомый медик. С моей насыщенной жизнью нечему удивляться. Возможно, только тому, почему я до сих пор жива. Тобирама вновь не ответил, хотя Юкико с нетерпением ожидала реакции на её высказывание. Сенджу ловко поправил юкату девушки, вызывая у неё прилив недовольства. Уже на готовое произнести колкость, куноичи обернулась, заслышав звук раздвигающихся седзи. В дверях замерла фигура старшего Сенджу, явно не ожидавшего увидеть их вместе. Хотя, Тобирама был уверен, что старший брат был прекрасно осведомлён о его местонахождении. Юкико скрестила руки на груди, не стесняясь. В ониксовых глазах горело раздражение, адресованное неожиданным появлением шатена…***
Позолота лучей уходящего солнца скользила по глянцевой поверхности стола, теряясь в бездонной тьме чёрных чернил, налитых в чернильницу, украшенную извилистым нитями причудливого узора. Иоширо отложил кисть, повторно пробегая глазами по написанному. Последние несколько дней ушли на то, чтобы разобраться с кипой отчётов и донесений подчинённых. Несколько аккуратных стопок — плодотворный результат кропотливой работы. Ценная информация от шпионов, жалобы и требования повысить вознаграждение, новые здания, пополняющийся список погибших и несколько писем от шиноби, рангом выше него. — Не ожидал, что застану тебя здесь. Колокольчик, висящий над распахнутыми седзи, издал протяжную трель. Жалобно заскрипели половицы от тяжелого шага нежданного гостя. Иоширо не торопился приветствовать. Вошедший был на голову выше него. Грузный и широкоплечий. Рюу. Один из пятёрки, которая приводила в исполнение приказы главы. — Ты уже должен быть в стране Молнии, — шиноби снял из-за спины яри и бесцеремонно уселся на татами. Провел пальцами по взъерошенным тёмным волосам, с оттенками лёгкой синевы и хмуро уставился на Иоширо. — Неужели? — блондин коснулся кончиками пальцев фарфоровой чашки с тёплым чаем, — меня не интересует грызня кланов за кусок реки. Тут гораздо интереснее. — Приказы Озэму-сама не оспариваются… — его речь оборвал грохот распахнувшихся седзи, ведущих в жилую часть дома. Перед ними предстала невысокая девушка, облаченная в домашнюю юкату. Не обременённая украшениями прическа придавала лёгкости и привлекала глаза к открытой длинной шее и бледной коже. Бесшумно приблизившись, она поставила поднос с чайником и дополнительными приборами на стол. — Хватит формальностей. Угощайся. Твой путь был не близок, — сказад Иоширо, кивнув девушке. Рюу не стал бы покидать страну Земли без веской причины. И не из-за бессмысленных угроз, которых шиноби не воспринимал в серьёз, — позволь узнать цель твоего визита? — Слышал, нашел общий язык с ученицей Амайи? — мужчина сделал глоток. — И? Иоширо подался вперёд. Сцепил руки в замок, положив на них подбородок. Рюу был вторым. Его положение означало не только лояльность главы, но и силу. Умный, расчетливый, хороший стратег. Мастерски владел яри, созданной из чакропроводящего металла. Азартный игрок в обыденной жизни, и в бою. Они не раз проводили часы за партиями в го или сёгу. Благодаря этому блондин узнал некоторые слабости Рюу, на которых мастерски играл, дабы заручится поддержкой. — Не дурно. Она единственный потомок Сенджу и Учиха, которого нам удалось заполучить. Озэму-сама будет зол, когда узнает куда ты её отправил. — Сомневаюсь. Всё прошло почти так, как я планировал, — мужчина протянул свиток с докладом Айамэ, — не волнуйся за ней наблюдают. Думаю, Озэму-сама порадуется за успехи «любимой» куноичи. — Ты ей все рассказал?! — удивился Рюу, несколько раз перечитывая написанное. — Нет. Тонко намекнул. Если всё пройдет удачно, мы обзаведёмся влиянием на Сенджу и Учиха. Одно из желаний главы исполниться. — И все лавры достанутся тебе. — Если исход будет удачен. Но, сам понимаешь, порой своенравность Юкико перегибает палку. Надо напомнить ей о том, кому она принадлежит. — Конечно, — ответил Рюу, отложив свиток в сторону. Закрыл глаза и добавил, — я поддержу тебя на совете, не сомневайся. Мне уже осточертела политика Амайи. Ей не место среди нас. Пусть и дальше занимается воспитанием молодых шиноби. — Благоразумие — одна из важных черт шиноби, — довольно произнёс Иоширо. Поднялся, расправив складки кимоно. Приблизился к девушке, смиренно ожидающей последующих распоряжений, и положил ладонь на её плечо. Плавным движением откинул несколько мягких прядей, слегка стягивая ворот юкаты в сторону, открывая гладкое плечо, — оставайся. У нас есть несколько свободных дней на игру в го до собрания. — Охотно приму твоё предложение, — бодро заявил Рюу, бесцеремонно разглядывая девушку. — Отлично, — радостно заявил Иоширо, развернувшись к нему спиной. Скользнув пальцами по шелку женской юкаты и едва заметно сдавив хрупкую ладонь, напоследок прошептал: — Развлеки нашего гостя.