***
— Стой! — слова непроизвольно сорвались с моих губ. Движимая желанием добиться правды, я продолжала погоню, не обращая внимание на усталость. Несмотря на на творящуюся неразбериху в мыслях и чувствах, я чётко осознавала последствия своих действий. Весьма глупо для опытной куноичи действовать с горяча. Но, мне надоело выжидать. Я сильнее оттолкнулась от ветви и, пробежав по стволу, спрыгнула на землю. Шелест листвы и ритмичная дробь дождя — звуки леса окутали поляну, остявляя поле боя позади. Хорошо. Никто не будет нам мешать. Я сжала кулаки, тряхнув головой. Горечь от сказанного Тобираме, до сих пор терзающее сердце, отошла на второй план. Надеюсь, он всё правильно понял и не последует за мной. — Ты так рвешься умереть, не воспринимая чужих предупреждений? — я обернулась. В тени раскидистого дерева запрятался высокий силуэт мужчины. Пальцы непроизвольно сжались кулаки. А по телу пронёсся будоражащий электрический заряд. — Я пришла за ответами. Не успокоюсь, пока не узнаю. Почему ты убил мою мать? Зачем оставил в живых меня? Голос не дрогнул. Ледяные капли усиливающегося дождя дарили долгожданное спокойствие. Мышцы на руках и ногах инстинктивно напрягаясь в ожидании удара. Немного нагнув корпус вперёд, я коснулась кончиками рукоятки куная, торчащей из подсумка. Я чувствовала на себе его сосредоточенный взгляд. По спине бежали мурашки, но уверенность в собственных убеждениях разгоралось алым пламенем внутри. — Правильно расставил приоритеты, — растягивая слова, произнёс Акихиро. Сделал несколько шагов вперёд и остановился. Скрестил руки на груди и беззаботно добавил, — Рен оказалась огромной помехой. Ошибкой, из-за которой я потерял пост главы клана. Таджима умело сыграл на интересах старейшин и отца, признавал во мне предателя. Учиха не лгал. Говорил уверенно, даже отчужденно, будто события прошлого его не касались. — Но с твоим появлением подозрения насчёт нас с Рен окрепли. Каждый принял соответствующие меры, — Акихиро устало потёр переносицу, закрывая глаза. Казалось разговор был утомителен для него. И он оказывает огромную услугу, отвечая на глупые вопросы неразумному ребёнку. — Как и сейчас. Твоё появление всколыхнуло былые подозрения. Убей я тебя сразу, избежал бы стольких проблем. Каждое слово подобно сотни ударам. В голове всё ярче расцветала мысль: ребёнок, испортящий им жизнь. Понятие любви, родительской любви, мне никогда не узнать. Детство в окружении совсем чужих, не родных людей, хладнокровных убийц не видевших в жизни светлых и тёплых чувств, дало определённый результат. Только от проклятого безразличия, выработанного за долгие годы не было толку. Сердце изнывало от неправильной боли. Губа дрогнула и я болезненно укусила себя за щеку. — Думаешь, в этот раз я отпущу тебя живой? Слова послужили спусковым механизмом. Порыв ненависти ко всему: себе, родителям, жестокому и несправедливому миру гнал вперёд, побуждая разрушать и причинять боль. Ту, от которой в истерическом крике билась душа, не в силах найти покой. Лучше бы отец убил меня сразу, пока была возможность. Я выхватила кунай из подсумка. Детские воспоминания ранили больнее любого клинка. Осознавать то, что собираюсь сражаться насмерть с собственным отцом давалась сложнее, нежели признать в нём человека, от которого банально отбиваешься, спасаясь. Звонкий скрежет стали знаменовал начало боя. Шаг в сторону — катана со свистом описала полукруг, едва задевая рукав моего кимоно. Сжав кулак, атаковала вперёд. Учиха перехватил руку, и я, вцепившись пальцами в предплечье мужчины, ударила коленом ему в живот. Сдавленный хрип. Резкий рывок и бросок — в глазах всё перевернулось. Сгрупировавшись, я «мягко» приземлились, ударившись боком, чудом не сломал рёбра. Стерев тонкую струйку крови с подбородка, поднялась. Негативные эмоции крепче сплетались в жгучий кокон, придавая сил. Грёзы о победе, о мести… Хотелось, чтобы причастные к её гибели, страданиям, ответили сполна. Это ли в нашем мире не хваленная справедливость? Стало жутко смешно. Никогда не испытывала подобного. Холодный отблеск острия катаны рассек воздух в считанных миллиметрах от лица, натыкаясь на преграду. Вовремя выхватив пустые ножны из-за пояса, я отбила выпад. Крутанулась на пятке, резанула шиноби кунаем. Громкий хлопок — замена. Резко отшатнулась, увидев несколько взрывных печатей на обугленном полене. Концентрируя чакру в ступнях, подпрыгнула вверх. Взрыв и облако дыма окутало меня. Несколько острых щепок вонзилось в руки, закрывающие лицо. «Сверху!» Не успела почувствовать боли. Тело среагировало моментально. Я извернулась, перехватив кунай поперёк. Острый укол катаны Учихи с противным скрежетом прочертил по лезвию куная. Сконцентрировав чакру ударила ногой, попадая в цель. Мужчина отлетел в сторону массивной ветви дерева. Приземлившись на землю, сложила печати. Рассчитывать на нечто грандиозное не приходилось, потому решила ограничиться огненным шаром. Пламя озарило жёлтым светом поляну и ринулась на врага. Но, мне оставалось досадно закусить губу и прятаться за ближайший камень от ответной техники, которая оказалась в несколько раз мощнее. Морщась от жара, я прижалась спиной к холодному замшелому валуну. Не успев перевести дух, я ощутила стремительно движение чакры Учихи. Резко отклонилась в сторону. Вражеская катана вонзилась в камень, обрубая тонкую прядь волос, выбившуюся из расплетающейся косы. Мелкая каменная крошка отскочила в лицо. Я с замиранием сердца смотрела в чужие глаза. Холодные и безжизненные… Отчего, мне стало жаль его. Но, чем больше я теряла бдительность, тем сильнее меня затягивало в гендзюцу. Признавать поражение не позволяла упёртость. Правда, как бы я не сопротивлялась, шаринган отца оказался сильнее. Не знаю почему он решил увидеть именно это. То, что было запрятано очень глубоко под толстым слоем пережитых воспоминаний. Ничего не предпринимал, просто смотрел, будто желая увидеть мою жизнь. И в первую очередь он видит испуганного, растерявшегося ребёнка, которому посчастливилось родиться, нарушая любые. Её твёрдую решимость и отчаяние, утопающие в нескончаемом потоке алкоголя. Худое, бледное отражение изрезанное кривыми трещинами на зеркале. Белоснежные волосы, светлую кожу и глаза. Кроваво-алый шаринган с двумя томое, из-за которого она терпела чужое презрение и ненависть. Ведь, в мире не существует шиноби, чьих родственников не скосила война Учих и Сенджу. Где-то на задворках сознания мелькнула яркая картинка. Высокого мужского силуэта с окровавленной катаной. Щуплой человеческой фигуры, распростертой на земле. И маркие белые волосы, извилистыми змеями затерявшимися в высокой траве. — Хватит, — прошептала я. Было невыносимо видеть отравляющие прошлое воспоминания. «Аж жалость берёт за душу, когда смотрю на тебя!» Это было последней каплей. Голос Иоширо, будучи глупым подростком, будто ожил сквозь времена. Я нащупала катану, яростно взмахнув ей. Разрывая зрительный контакт, пнула шиноби ногой, откатываясь в сторону. Несколько раз моргнула. Голова гудела от усиленного сопротивления, но важная информация затронута не была. Отлично. Это самое главное. Я не стала уворачиваться. Смерть не самое страшное. Видя её каждый день, уже воспринимаешь это пугающе спокойно. Лишь крепче сжала клинок, готовясь нанести ответный удар. — Юкико. Клинок мягко вспарывает плоть. Жирные капли крови окропляют лицо. Я не могу пошевелиться от шока. Он улыбался. Так тепло, отвратительно тепло! Улыбка постепенно отрезвляла сознание, как и щека, горящая от пореза острым лезвием куная, которой должен был вонзиться мне в грудь. — Прости меня. За всё. Не убил. Намерено. Что вообще происходит? И почему меня это волнует? — Я до последнего надеялся избежать нашей встречи. Ты искала правды, но она ещё хуже, чем красивая ложь. Три томое стремительно сложились в сложный узор. Я дернулась, но широкая ладонь крепко держала меня. Мир поплыл вокруг меня. Очередное гендзюцу? Или же… ... Холодно. Очень. Он замёрз и промок до нитки. Темно. На изрезанных сводах пещеры плясали яркие отблески огня, нехотя разгорающегося на сыроватых ветках. — Лучше и быть не может, — пробормотал он, стараясь разрядить тягостную тишину. — Почему? — взгляд метнулся к девушке, закутанной в его плащ. Усталость нанесла заметный отпечаток на её красивое лицо, — нам и здесь хорошо. Главное, мы вместе и до сих пор живы. Он устало потёр глаза. Приблизился к ней и опустился рядом. — Спасибо, — от нежного прикосновения женской ладони к щеке на душе стало заметно теплее. Надежда, угасшая несколько дней назад вновь пылала в глазах Рен, — что пришёл за нами. Он посмотрел на достаточно большой свёрток, который так бережно обнимала куноичи одной рукой. Юкико. Их ребёнок, уже с рождения демонстрирующий поразительную выдержку. Девочка будто чувствовала, что родителей хотели убить. Не плакала. Редко. И сейчас, когда они наконец-то отбились от погони, наслаждалась спокойным и сытым сном. — Юкико очень похожа на тебя. Молчаливая и угрюмая, — пошутила Рен, облакотившись о его плечо. — Хорошо, — он прикрыл глаза, позволяя себе несколько минут отдыха. Нельзя ослаблять бдительность. Сенджу не простят. Если своих переубедить не получилось, то те не остановятся. Будут искать. Стоило же понадеяться на обещания Буцумы… Он никогда не доверял ему. — Я хочу попросить тебя, — голос Рен стал серьёзным и отстраненным, — позаботиться о Юкико. Она должна жить… Водоворот пережитых воспоминаний вгрызался мне в голову. Я видела всё. Каждый прожитый день. Ужасы, творящиеся на поле боя, злость и ненависть, тупое желание мстить за жизни товарищей… Но и яркие, тёплые картинки с моей мамой. Её образ, светлый и живой. И чем дольше смотрела, тем сильнее замирало моё сердце. Руки застыли в болезненной дрожи. По телу пробежалась волна мурашек. Напускное равнодушие не позволяло вздохнуть. Громкий всхлип застрял глубоко внутри. Разум пытался отрицать. Не соглашаться с жестокой истиной. Резкий порыв ветра хлестнул по щекам, возвращая в реальность. Пальцы непроизвольно разжали рукоять катаны. Я сделала несколько неуклюжих шагов назад, едва ли не споткнувшись. Невозможно. Нет - нет. Хотелось задохнуться в истошном крике, но голос подвел, испугавшись дрогнув. — Я знал, ты жива. Чувствовал. Большего и не нужно. Успел совсем забыть прошлое, отвлекаясь на настоящее. Я обещал твоей матери защитить тебя. Но, в отличии от Рен, значительно ослаб духом. Не смог выдержать той боли и одиночества, запирая чувства под замок. Родиться Учиха уже проклятье. С каждым прожитым днём нас поглощает тьма… Только, — Акихиро перевал грубый кашель. Я, изнывая от безысходности, ринулась к отцу. Упала на колени. Сжала плечи, осматривая кровоточащие рани. Осознание того, что он сам подставился под удар, ради меня, доставляло не меньших мучений, чем незнание медицинских техник, — ты так похожа на свою мать… Живи. Без сожалений. — Зачем… — шептала я. Сухих губ коснулся солёный привкус горьких слёз. Боль стремительно растекалась по венам. Сердце забилось чаще, барабаня в груди жестокий марш. Слова Кохэку, живая иллюзия, которой я сама себя окружила, детские воспоминания… А каково же было отцу говорить подобные слова и сражаться против родной дочери? Взор помутнел и я пошатнулась. — Успокойся. Ты сильная куноичи. Посмотри на меня, — Учиха, не смотря на открытые раны, не позволил мне упасть. Крепко удержал за локоть, — ты моя дочь. Ты пробудила шаринган и смогла развить его. Так пусть мои глаза станут твоим оружием. Я всегда буду рядом и смогу тебя защитить. Он продолжал улыбаться. Я несколько раз моргнула, заворожённо глядя на узоры его Мангекьё шарингана. — Мы с Рен знали, что наша дочь будет сильной, несмотря на удары судьбы… — его ладонь невесомо скользнула между лопаток и я, старясь вновь не разрыдаться, уткнулась в крепкое плечо отца. Не знаю сколько пролетело времени. Капли дождя ударялись о поникшие зелёные листья. Ветер уныло завывал высоко в хмуром небе. Меня знобило. Намокшее кимоно облепило дрожащее тело. Волосы потеряли чистоту цвета: длинные пряди слиплись от крови, покрывшись коркок грязи. Я не двигалась. Пустым взглядом смотрела на поникшую голову отца, сжимая широкую ладонь, стремительно теряющую тепло. Звон, стоящий в ушах, постепенно затихал. Громко всхлипнув, я разъярённо ударила кулаками о землю. Потом ещё и ещё. Срываясь на крик, не останавливалась, пока не разбила в кровь костяшки. Глаза горели. А вместе с ними моя душа. Казалось, прозрачные капли слёз сменились вязкой кровью. Не знаю. Помню, подобное происходило, когда только-только пробудила шаринган. Но, сейчас всё иначе. Гораздо больнее. Я рыдала. Не могла остановиться. Вынести душераздирающее эмоции не под силу. Взгляд задержался на ладони, на которые капали слёзы, в собственной крови. Понимала, какую ошибку допустила, слепо идя на поводу чужих манипуляций. Не важно что было и будет. Здравый смысл стремительно уступал место безумию. Я уже мертва внутри…***
«Глава клана мёртв.» Мадара устало потирал виски. Удивительно, что его упертый и «непобедимый» отец сдал позицию и проиграл. Особого сожаления он не испытывал. Наоборот, основная преграда на пути к посту главы была устранена. Учиха знал, в клане ходило много слухов о том, что старший сын желает сместить отца. Судачество рядовых шиноби не имело значения. Мадара не думал захватывать власть, прославившись убийцей своего отца. Его руки и так утопали в крови друзей… Чем больше цель, тем большим требовалось пожертвовать. Учиха никогда не осознавал тяжесть этих слов. Старался не воспринимать в серьёз, оправдываясь долгом перед кланом. Он должен привнести изменения, которые пытался отсрочить Таджима. Безмолвно сетуя на погоду, Мадара с отвращением стёр с лица сырые пряди. Поднялся, быстрым и цепким взглядом окинув разбитый наспех лагерь. Хаширама буквально перечеркнул его планы! Добиться информации от куноичи — основная цель. Не явись этот Сенджу вместе с Тобирамой, план бы удался. Оставалось кусать губы от досады и вновь слушать воодушевляющую речь о мире. Мире, который невозможен среди тех, кто погряз в ненависти друг к другу. — Мадара, ты меня слышешь?! Учиха вынырнул из своих мыслей. Изуна требовательно сжимал плечо старшего брата, недовольно хмурясь. — Если ты считаешь, что тебя от потери крови или заражения защитит твоё Сусанно… — Извини, — внезапно виновато ответил мужчина. Недомогание от потери крови ощущалось острее. Ранение, полученное от Хаширамы, перестало кровить. Однако, ужасно болело. — Покажись медикам и немного отдохни. А я займусь остальным. Спорить с упрямыми Изуной не имело смысла. Согласно кивнув, Мадара направился в сторону медиков. Раненых было много. Тех, кто смог относительно живым уйти с поля боя, не оставшись там умирать. Выдернуть из цепких лап смерти медикам удавалось с трудом — Учиха не владели удивительными техниками Сенджу. Но, уважение труда тех, кто сражается с непобедимым врагом вбивалось в шиноби с рождения. Стоило Мадаре оказаться в поле зрения одной из куноичи, она тут же подлетела к нему, не стесняясь высказать негодование. Ему оставалось молча слушать нотации о важности скорого лечения, а если затягивать — не избежать негативных последствий. Присев на засохшую и массивную ветвь дерева, Учиха снял кимоно, представляя куноичи обзор на раненую спину. Устало вздохнул и закрыл глаза, стараясь не думать. Отвлечься от назойливых мыслей, обращая внимание на аккуратные и мягкие прикосновения девичьих пальцев. Невольно ощутил удовольствие, несмотря на шипучую мазь. Только колючий, безэмоциональный взгляд холодил разгоряченную кожу, не позволяя фантазии разгуляться. Шершавая ткань бинта защекотала плечо. Тугой узел и Мадара вновь выслушивает повторные нотации от кроткой куноичи, краем глаза осматривая остатки своего отряда. Ответом послужили истощенные войной лица с затаившейся злобой в глазах, которая подталкивала их в бой, придавала сил в решающий момент. Ведь, ему ли не знать, что излишляя эмоциональность — особенность Учих, позволяющая пробудить шаринган. Здесь же находились подчинённые Акихиро. Но, самого брата Таджимы не наблюдалось. Учиха надел кимоно и крепко повязал пояс. Неужели, он оказался прав. Неприятный разговор, даже больше — его блеф, ударил в цель? Мадара полагался на свою интуицию и похоже не прогадал. В сложившейся ситуации Акихиро мог стать огромной проблемой. Мужчину поддерживало молодое поколение. Однако, старейшины клана консервативны. Придерживаться многовековый порядков для них негласное табу. Возможно, они сделают ставку на дядю, решив, что старшему сыну Таджимы ещё нужно набраться опыта. Или же, тот захочет сосредоточить власть в своих руках. Неизвестно. — Брат, я… — Учиха замер, пропуская мимо ушей слова Изуны. Едва уловимый всплеск чакры в нескольких километрах и такой знакомый… Расстояние не позволяло точнее определить кому она принадлежала, хотя догадки имелись. — Сенджу? — произнёс Изуна, глядя на плотный столп чернеющего дыма на западе. — Нужно проверить. Пойдём вдвоём, — шиноби запрырыгнул на ветвь дерева. Младший Учиха, удивлённый рвением брата, не задавая лишний вопросом, последовал за ним. Мадара торопился. Девушки в клане не часто пробуждали шаринган. В основном члены главной семьи, кому хватало чакры и сил для управления додзютцу. Она смогла развить шаринган с тремя томое и умело пользовалась им Отсюда следует вывод, что слухи о ребёнке дяди не так далеки от правды. Почему же её растили не в клане? Обычно к внебрачным детям главной семьи относились холодно, но считались с их принадлежностью к Учиха. Прояви они мастерство в использовании шарингана отношения к ним старейшин и главы менялось к лучшему. Странно. Всё же, Изуна поведал много сведений об некой организации шиноби, который лучше не переходить дорогу. И та куноичи причастна к ней. Мадара недовольно хмурился. Мало информации, чтобы делать поспешных выводы. Оставалось дождаться вестей от Тадао. Лес накрыла плотная дымка тумана. Учиха спрыгнул на землю и прищурился. Он ощущал чакру Акихиро. Совсем слабую, постепенно угасающую. С каждым шагом тишина всё сильнее давила на него. Под ногами захрустела сухая трава и пепел — громкий хруст и по спине шиноби пробежала волна мурашек. Мадара недовольно покосился на Изуну, который виновато отвёл взгляд. Враг мог скрываться где угодно: за мшистыми камнями, на которые легли отпечатки недавней битвы, за поваленными деревьями, чья кора была испещрена сюрикенами, или же в островках высокой зелёной травы. Они слишком лёгкая мишень. — Дядя! — голос Изуны, переполненый недоумения, резанул по ушам. Мадара обернулся. Едва ли сдержал победоносную улыбку. Окровавленное тело Акихиро не могло ни радовать Учиху. Последнее препятствие устранено, и заткнуть недовольных старейшин не составит труда. — Опять ты! — с шипящей ненавистью выплюнул Изуна. Старший сын Таджимы заметил понурый силуэт куноичи. Она даже не обернулась, никак не отреагировав на появление врага. Жива ли? Скорее всего, да. Огонёк её чакры продолжал гореть. — Ты убила его?! Прямая спина Изуны подрагивала. Младший брат привязался к Акихиро, видя в нем второго отца. Те качества, которые отсутствовали у Таджимы, появлялись в строгих чертах дяди: он всегда оказывал незримую поддержку и помощь. Мадара знал, что большинству техник Изуна унаследовал именно от него. Девушка дернулась, будто от пощечины. Волосы, слипшиеся от крови, медленно сползли с лица. Мадара нахмурился. Сделал несколько шагов вперёд, заслоняя Изуну. Острый, подобно лезвию катаны, взгляд упёрся в старшего сына Таджимы. Ему стоило приложить немало усилий, дабы сохранить холодное самообладание. — Это ты, — она продолжала смотреть на него. Пальцы остервенело сминали края кимоно. Гримаса злости исказила её лицо. Даже чакра превратилась в надвигающуюся бурю, рваными скачками усиливалась, обдавая потоком горячего ветра. Он всего лишь подтолкнул беседу с Акихиро в нужное русло, не ожидая подобного исхода. Не ему оправдываться перед ней. — Изуна, стой, — строго произнёс Мадара, видя как чёрная радужка глаз вспыхивает алым. Учиха разучился удивляться достаточно давно. Сейчас, он впервые видел куноичи, которая смогла развить шаринган до Мангекьё. Любопытство ненавязчиво подтачивало мысли шиноби. Явно, Акихиро специально всё подстроил. Понимал, если правда вновь всплывёт — её не оставят в покое. Учиха не хотел убивать девушку до того, как выбьет всю полезную информацию. Придётся вновь сдерживаться. Сейчас она непредсказуема и действует на поводу эмоций. — Думаешь уйти отсюда живым? — холодно отрезала куноичи. — А ты? — усмехнулся Мадара, скрестив руки на груди. Время будто замерло для обоих. Куноичи провела ладонью по лицу, откидывая мешающиеся волосы назад. Подняла и крепко сжала окровавленную катану. Мадара сорвался с места. Резко пригнулся, заскользив по сырой земле. Вскинув руку вперёд, перехватил девичье запястье. Негромко хрустнул сустав. Куноичи скривилась от боли, выронив клинок. Учиха, не выпуская её, увернулся от удара ноги. Перехватил вторую руку, метившую ему в лицо. — Тебе не победить меня, — сказал он. Отрешенно. Просто констатируя факт. Только, она придерживалась иного мнения. — Я попытаюсь, — пропыхтела девушка, брыкаясь и вырываясь из захвата. Кровь обильно сочилась из ран, а переломанные кости доставляли не мало боли. И всё же, куноичи продолжала сопротивляться. Подобное рвение вызывало у Мадары уважение. Но, таким темпом она погибнет от потери крови. — Хватит, — Учиха встряхнул её, сдерживая раздражение. — Я только начала, — ехидно прошипела девушка, глядя на него через плечо. На мгновение его ослепило багровое сияние. Ссылаясь на гендзюцу, он ощутил горячий порыв ветра, опаляющий кожу рук. Оттолкнув её от себя, он отпрыгнул на несколько метров. Она упала на колени, кулаками упираясь в землю. — Брат! — Изуна подскочил к Мадаре, — невозможно! Это же… — Да, — Учиха старший пренебрежительно стряхнул пепел с опаленной ткани рукавов. Багровое сияние медленно окутывало тело куноичи. Судя по хриплому кашлю и положению силы девушки были на исходе. Мадара понимал, какую боль доставляет использование Сусано. Поэтому и прибегал к нему в крайних мерах. А она… Даже не осознает происходящее. Багровое сияние приобретало форму. Вытирая с подбородка кровь, куноичи поднялась. С трудом устояла на ногах и, не медля, ринулась вперёд. Пора заканчивать. Иначе, она не выживет. В воздухе моментально вырос торс синего гиганта. Тяжёлая ладонь стремительно преградила ей путь, сгребая в охапку. «Справа!» До боли знакомая чакра тягучим дегтем окутала поляну. Древесные путы сдавили руки Сусано. Острые шипы со скрежетом вонзились в синюю броню. Мадара резко обернулся. Хаширама! Как не вовремя. Совсем рядом промелькнула серая тень. Тобирама. Учиха заслонил брата, однако, тот был не заинтересован в битве с ними. Мадара подавил гневный рык, отбивая атаку Хаширамы, который не позволял ему переключиться на сенсора. Ему оставалось перейти в оборону и забыть о куноичи. Досадно, но отвязаться от назойливого противника не просто. В свою очередь, Тобирама, цепляясь за крупицы здравомыслия рванул в сторону Юкико. Рядом вспыхнуло яркое пламя, преграждающее дорогу. Сенджу подпрыгнул вверх, не обращая внимания на жар огня, и метнул кунай с печатью. Техника перемещения, которая находилась в процессе разработки, удачно сработала Юкико не ожидая чужого появления, развернулась на пятках. Кунай угрожающе блеснул в её руках, но остриё так и не коснулось горла шиноби. — Тобирама! — Юкико… Он смотрел в алые глаза, переполненные безумием и горьким отчаянием. Вглядывался в извилистые чёрные линии, подобно кресту перечеркивающему судьбу. Игнорируя позывы интуиции, Тобирама медленно протянул ладонь к её щеке, пальцем стирая с белой кожи серую копоть. Она — ранена. Сквозь кривой порез ткани кимоно, напитавшегося кровью, проглядывала рваная рана на боку. На шее проступили бледные синяки. А тонкая сетка кровяных сосудов украшала глаза. — Я убила его, — голос Юкико дрогнул. Надломился с громким хрустом, — не хотела, а он… Тело девушки охватила паническая дрожь. Тобирама подхватил её под локоть, не позволяя упасть. Багряное сияние Сусано хаотично замерцало, исчезая. — Пожалуйста, успокойся. — Не прикосайся ко мне! — Юкико вырвалась из крепкой хватки мужчины. Кунай угрожающе заблестел в её ладони, — мы уже говорили об этом. Не приближайся ко мне. Иначе, убью. Тобирама не выдержал. Продолжать молчать и видеть страдания Юкико невыносимо. Она идёт на поводу эмоций, забывая о последствиях. Хаширама вновь оказался прав, поучая своего младшего брата. — Думаешь, мне приятно видеть, как ты губишь себя? Слепо идя на поводу ненависти, ничего не добьёшься! — грубо отрезал он, сократив расстояние между ними. Острие кунав звонко чиркнуло об его доспех. Переполненый небывалой решимостью, Тобирама продолжил, — тогда убей и меня! Губы Юкико дрогнули. Как и рука. Сенджу осторожно перехватил кунай, отбросив в сторону. Девушка замерла. Глаза стремительно наполнялись слезами. — Я не вправе тебя осуждать, — шиноби заключил в крепкие объятия дрожащее тело куноичи. Прижался губами к горячему лбу, чувствуя металлический привкус крови, и торопливо зашептал: — Не время для опрометчивых поступков. Остановись. Ты ранена. Устала. — Моя жизнь ничего не стоит. Я врала всем. Тебе. Наговорила, ведь действительно не хотела впутывать тебя в свои проблемы! — Я знаю. Идущие по пути шиноби всегда должны быть готовы к смерти. Даже настолько ранней, как мои братья, — их взгляды пересеклись. Глаза Юкико потемнели, теряя угрожающий красный блеск. Она подавила усталый вздох и положила подбородок ему на плечо. — Спасибо, — едва различный шопот опалил шею. Тело девушки обмякло в его руках. Беспокойство охватило Сенджу. Оставалось только гадать каким образом она столько протянула, но не медлить нельзя. Подхватив её на руки, Тобирама обернулся. Изуна не сводил с него ядовитого взгляда. Будь его воля, он уничтожил их обоих. Сенджу ответил холодно и отстраненно. Угрозы Учих никогда не пугали его!