Соронский цветок

И что теперь? Я стоял как дурак и не знал, что делать. Исполинские загогулины местных деревьев выгибались чёрными знаками вопроса – ну и? Нам типа тоже интересно. А для пущего драматизма в лесной глубине закурлыкали, загалдели ночные птицы, затянули нестройным анонимным хором какой-то до слёз паршивый мотив. С ехидным любопытством ожидал моих дальнейших действий отель «Райский сон», глядя на меня своими тёмными окнами. Какие действия? Кто бы мне сказал! Целый день в дороге, только отошёл после болезни, голова полна впечатлений и вопросов. Ну кто ещё мог попасть в такую глупую историю? Прилететь на Сорону без денег, подхватить простуду, отстать от группы, заблудиться на ночь глядя, пособачиться с мутным типом. Всё по списку, ничего не забыто. Айван, ты – баклан. А где ночуют бакланы? На природе. Я завёл мотор и перекинул ногу через седло ховербайка. Отпустил сцепление, рванул с места, сделал круг по двору, подхватил со скамейки подушку и покрывала. Прощай, «Райский сон». Хорошо бы ещё грянуть сатанинским смехом, дабы позлить жадного бородатого папуаса. Но ветер ударил в лицо, вынуждая меня захлопнуть свой хохотальник. И так сойдёт. Зато список моих эпических достижений пополнился воровством. Оставалось только найти подходящее тихое местечко, чтобы там предаться совсем уж отчаянному криминалу – заняться кемпингом в неположенном месте. Послушный любому движению ховербайк летел над заросшей просёлочной дорогой, трава скребла по днищу, а кусты соронской сирени издалека походили на взбитые сливки. Кое-где светились указатели, намекая вернуться к цивилизации. Но я уже не сомневался, что цивилизация оберёт меня до нитки. А природа меня приютит и ни копейки не возьмёт с бедного путешественника. Отсосите, хапуги! Странное дело, но я не был подавлен или расстроен. Да, я был зол – на себя за глупость и на того бородатого урода за хамство. Меня чуточку вело от усталости, будто я перебрал шампанского. В крови гудело шипучее зубастое веселье, какое случается с людьми, когда им посчастливится вляпаться в приключения. Ну и прекрасно! Будет что рассказать своим коллегам. Пока они сидят в своём отеле, как старые пердуны, я познаю красоту загадочной планеты в её первозданном виде! Я готов к испытаниям и рискам! В ночь, в непроглядную темень, в роковую неизвестность иду я с улыбкой на лице, трепещите, враги! Ну, насчёт испытаний я, конечно, загнул. Нет здесь ни рисков, ни врагов. Планета получила семь баллов безопасности по Аскольцу. Это много. Это не десять, как на Лиафне, но тоже много. Семь – значит, здесь нет никаких хищных животных, как на Земле, хищных насекомых, как на Асторсе, и хищных туманов, как на Лоунуме. Причём все три бала забрали у Сороны местные строгие законы. Например, за браконьерство можно было запросто получить пожизненный срок, а отбывать его пришлось бы тут же. Но я же не браконьер? Подушка ведь не является редким охраняемым видом? Так что мне беспокоиться не о чем. Семёрочка по Аскольцу меня вполне устраивает. У родной Земли, и у той всего четыре. Так что можно считать, что я нахожусь в гораздо большей безопасности, чем у себя дома. Посчитав, что уже достаточно удалился от «Райского сада», я остановил ховербайк. Сверился с навигатором. Всё правильно, дремучие ебеня, как и задумано. Я спрятал своего арендованного коня в раскидистых лопухах. Собрал свои пожитки да в лес пошагал. Подходящее местечко нашлось очень быстро – крученые-перекрученные стволы керулий будто созданы для неимущих туристов. Забраться наверх особого труда не составило, удобные бархатистые складки древесной коры давали опору. Я нашёл довольно большое углубление, похожее на гнездо, побросал покрывала, подушку, а следом за ними туда же пристроил свою измученную задницу. Вытряхнул из карманов горку питательных батончиков и один за другим их всех умял. Обёртки смахнул прочь – они, кружась и поблёскивая, полетели вниз. Свой ужин я запил любимым энергетиком, вышвырнул баночку и отёр губы рукавом куртки. Желудок отозвался на это пиршество зычной и перекатистой отрыжкой. Ночные певуны все разом притихли, не смея больше позориться. Знай наших! Сытый и расслабленный, я, наконец, улёгся, замотался в покрывало, хорошенько подоткнув его под себя со всех сторон. Ну и чем вам не «люкс»? Чудесный уютный номер с видами на ночное небо! Отели – для слабаков. Ночной воздух был наполнен тягучими тёплыми ароматами, звёзды на небе казались крупными и неровными, словно старинные монетки. А украденная подушка дарила ничуть не меньше комфорта, чем любая другая, даже честно заработанная. Ну, примерно на этом месте меня и сморил сон. А проснулся я оттого, что... Нет, правильно было бы сказать, что я не проснулся. Точнее, не понял, что проснулся. Слишком всё походило на сон. Сначала мне стало жарко, и я отпихнул покрывало. Потом, не открывая глаз и не слишком-то осознавая свои действия, вывернулся из куртки. Шутка ли! Пот стекал по бокам, будто меня на солнцепёке забыли. Когда странная перемена климата уже не укладывалась в рамки обычного сна, я открыл глаза. Необычное дрожащее сияние окрашивало всё вокруг в рубиновые оттенки. И никак не походило на солнечный свет. Что бы это могло быть? Бортовые огни летающей тарелки? Короче, я просто не знал, отчего всё вокруг светилось и трепетало. Я ещё подумал, что нет ничего нелепее, чем оказаться похищенным пришельцами на чужой планете, тогда как я сам пришелец, хуже того – турист. А ещё я обратил внимание на запах. Сладкий, с лёгкой горчинкой аромат, похожий на корицу. Самое забавное, что этот запах всем хорошо знаком. Так пахнут пастилки «Нейси-кранч», только слабее. Это аромат нейсмоны. Свет становился всё ярче, среди массивных стволов, изогнутых кольцами, медленно плыла сияющая алая сфера. Она задержалась и повисла как раз на высоте моего гнезда… Фуору. Да, это именно он. Кто же не знает, как выглядит соронский цветок? Если кто мне скажет, что я ошибся, и гигантская пылающая в темноте, парящая над землёй медуза – это не фуору, то я съем свою свежеугнанную подушку. От такого зрелища захватывало дух. Цветок был минимум пять метров в диаметре, он медленно кружился, словно ничего не весил. Большая его часть представляла собой полупрозрачный светящийся купол, покрытый изменчивыми рисунками. А понизу расходились волнистой юбкой бесчисленные лепестки. Как и положено фуору, он испускал мерцающее красноватое свечение. Я замер, боясь пошевелиться и спугнуть это чудо природы. Мало кто может похвастаться, что видел вблизи настоящий цветок, а не голограммный экспонат. Можно только гадать, как этот красавец тут оказался. Отбился от стаи? Ветром надуло? Впрочем, теперь понятно, откуда запах. Смола, которую выделяет цветок, пахнет гораздо сильнее, чем пастилки, куда, кроме смолы, входит хрен знает сколько ещё различных химических добавок. Никогда не понимал, чего местные так трясутся над своим цветком? Ок, промышленные тайны, и всё такое… Но они же чуть ли не поклоняются этим фуору! – Ну, здравствуй… – поприветствовал его я, свесив ноги. Он не испугался. Наверное, я ему даже понравился, потому что чудо природы начало замысловато кружиться, подплывая ближе, принеся с собой волну живого тепла. Вот это да… Он чуть завис прямо передо мной, словно якорный буй с новогодней подсветкой. Ну, как я уже сказал, происходящее слишком сильно походило на сон, поэтому я ещё толком не начал волноваться и думать о последствиях подобной встречи. В конце концов, фуору – не хищники. Это общеизвестно. Они питаются солнечным светом и водой. Его лепестки непрестанно трепетали, обдавая меня волнами жара. Они были похожи на языки багряного пламени, вытягивались, как щупальца, и двигались будто сами по себе. И вдруг один из них начал загибаться кверху, колыхаясь при этом из стороны в сторону. Это настолько походило на приветственный жест, что я помахал в ответ. Лепесток потянулся ко мне, а я к нему. Мне захотелось его коснуться, я погладил шелковистую и тёплую плоть, она мерцала, и мои пальцы казались чёрными на её фоне. Мягкий тёплый кончик прошёлся по самой серёдке моей ладони. Мой пёс Ларри любил так делать своим носом… Надо же, игривый цветок… Горько-сладкий запах усилился, краем сознания я подумал, хорошо ли это? Ещё нанюхаюсь… Смола фуору добавляется в энергетики и пастилки в ничтожных количествах, а тут уже вся округа и моя одежда пропахли её ароматом. В тот момент я больше думал о своих коллегах, о мистере Харди и о тысячах туристов, готовых платить бешеные деньги только за то, чтобы полюбоваться безобидными гигантами издалека. Любой из них удавился бы от зависти. Но какое-то неразборчивое провидение послало сюда именно меня. А ведь могло послать Рона, бывшего космоботаника. Или Сильву-блогершу, она бы из трусов выпрыгнула, чтобы оказаться на моём месте! О боги, они меня возненавидят, когда я им расскажу! О боги… хуже того – они мне просто не поверят! От этой горькой догадки у меня защипало в носу. Этого я уж точно не вынесу. Побывать на Сороне, увидеть фуору так близко, а в итоге никто не поверит. Надо её заснять! Рука сама собой потянулась к рюкзаку, чтобы достать из него мобильник. И тут я вспомнил, что как раз мобильника-то у меня и нет. А съёмка на Сороне в принципе запрещена. В раздражении я отшвырнул рюкзак. И на долю секунды потерял равновесие. Этого хватило. Я ухнул вниз, заскользил по стволу керулии, как по серпантину, отбивая колени и локти. Вот тут я действительно проснулся. И уже видел себя с переломанными ногами, лежащего в траве с надеждой, что рано или поздно меня всё-таки найдут. Пока летел, успел прикинуть, во сколько мне обойдутся услуги скорой медицинской помощи, если выживу. Вряд ли от моей страховки ещё хоть что-то осталось. Совершенно непредсказуемо мой вынужденный полёт превратился в плавное парение. Я завис в нескольких метрах над землёй, а мои конечности оказались мягко обвиты лепестками фуору. Нежно, под коленями и подмышками. Сквозь одежду я чувствовал, какие они горячие, почти обжигали. Вот те раз, меня спас легендарный фуору! Я тяжело дышал, чувствуя, как дрожит моё тело. Током под кожей пульсировал адреналин. Я запрокинул голову и посмотрел куда-то в недра спасшего меня цветка. Мне хотелось найти там что-нибудь типа морды или хотя бы глаз, чтобы поблагодарить его «в лицо». Но из-под светящегося купола свисали только щупательные лепестки, ласково касались моей спины и плеч, словно проверяя на предмет ушибов. Я начал гладить без разбора те из них, что оказывались поблизости, и на мгновение они замирали под моей рукой. – Ну, это… – пробормотал я. – Спасибо тебе, приятель. Спускаться я не торопился. Оказалось, чертовски приятно повиснуть на этих бархатных лепестках, как на качелях. Я лениво потянулся – так бы и заночевал под присмотром своего нового друга. У меня установилась с этим фуору какая-то связь, он будто чувствовал меня, реагируя на каждое моё движение, увлекая танцем своих лепестков. Некоторые из них сочились белой маслянистой жидкостью, которая тут же на воздухе разбухала, превращаясь в пену. Я окунул в неё палец и попробовал. Зачем? Конечно для того, чтобы потом обо всём рассказать Рону. Ведь он из меня душу вытрясет, выясняя все подробности… Так я себе объяснил свои действия. Ого… На вкус – сливочное суфле с корицей. Вскоре всё вокруг заволокло этой пеной, похожей на сахарную вату. Ии-ха! Пенная вечеринка! Держитесь крепче! Мне стало весело и легко, я чувствовал себя императором вселенной на балу в свою честь. И одновременно – в уютной постельке, слушая мерное тиканье старинных часов. И будто бы тихо ложится снежок за окном, а дрова потрескивают в камине… И такая объяла моё тело приятная жаркая истома, что спроси меня, никогда бы не признался, таким интимным и сладким оказалось это чувство. Что-то мягкое поддерживало меня снизу, сильные лепестки оглаживали спину, прижимались ко мне со всех сторон, как тёплые ласковые дельфины. Что ж, я начинал понимать соронцев, их безраздельную любовь к фуору… Все мы – немножко цветы, и я – цветок… Где-то там наверху простиралось чужое небо, звёзды дрожали и таяли от горячего воздуха, я уже почти ничего вокруг не видел, кроме сахарной ваты, подсвеченной розовым светом, и снующих вокруг меня лепестков. Отчего-то я совершенно не удивился, когда почувствовал, что на мне расползается мокрый от пота джемпер. Не до того мне стало. Я был близок к тому, чтобы понять что-то очень важное. Про мир, любовь и гармонию. Но мысли путались и скакали звёздными монетками, в голове загорались слова и образы – свобода, полёт, единение, дружба, судьба, древо жизни, солнечный цикл, ягодный морс, ан-де-труа… ан-де-труа… любовь, плодородие, полные закрома, благолепие… позволить, принять… смоква, объятия, бархат… много бархата… Тёплый пар струился и завивался, рисуя причудливых птиц. Их нежные и мелодичные голоса убаюкивали меня, тело блаженно цепенело… И тут я очнулся, пение оборвалось. Что-то не складывалось. Я почувствовал какое-то несоответствие, и ещё до того, как осознал, моё сердце нервно забилось. Я на Сороне. Если б вам хоть раз не повезло услышать, как звучат голоса местных птиц, вы бы меня поняли. Они звучат примерно, как полный вагон пьяных чаек, несущийся в пропасть. А то, что я слышал – это слуховые галлюцинации. Это иллюзия коварного цветка, который меня одурманил своим ароматом! Больше ничем нельзя объяснить то, что я безо всякого сопротивления позволил цветку залить всего меня непонятной скользкой пеной, облобызать своими щупалами. И будто в ответ на моё пробуждение обманчиво мягкие лепестки скрутили меня покрепче. Спасибо, хоть шею не свернули! Теперь мне стало действительно страшно, а страх быстро вытеснил приторно сладкие иллюзии. Реальность встала передо мной во всей своей противоречивой правде. Значит так. Дано – я полностью обездвижен, это раз. Меня пленил соронский цветок, это два. Моей жизни по идее ничто не угрожает, если это действительно самый обычный соронский цветок. Но у меня есть некоторые основания думать, что данный экземпляр не такой уж и обычный. Потому что его здесь вообще не должно быть! У них же Миграция, их стая должна быть за сотню километров отсюда. Получается, что это неправильный цветок! Что бы этот лютик не собирался со мной делать, никто не сможет ему помешать, моё тело – полностью в его власти. Я лихорадочно соображал – надо позвать на помощь, это понятно. Но в такой глухомани – кто меня услышит? Конечно, в рюкзаке осталась куча контактных визиток, начиная с отелей и заканчивая всякими службами. Добраться бы до него! Но как? Я дёрнулся в отчаянии, до хруста в позвоночнике. Но всё, чего я добился, это того, что меня спеленали ещё крепче. Прямо перед моим лицом возник очередной мерцающий лепесток. Он принялся тыкаться мне в губы, смачивая их сладкой жижей. Вот оно что! Снова собирается накормить меня своей наркотой! Ну уж нет! Объятия гиганта сделались ещё чуточку теснее. – Пы-гхы-кх-х… – только и смог я выдохнуть. Цветок только того и ждал, он просто влез в мой рот своим щупалом, проталкиваясь чуть ли не в глотку, заполняя своей упругой мякотью. Слюна и слизь позволили ему провернуть это с такой прытью, что у меня глаза на лоб полезли, а челюсть сразу заныла. Я задёргал головой, но лепесток раздулся и застрял, ни сомкнуть рот, ни вытолкнуть. Тёплая струйка потекла в желудок. О, чёрт, я же сейчас снова «улечу»! Убедившись в том, что я проглотил всё мне положенное, фуору вытащил, наконец, из меня своё щупало. Что ж, я снова могу дышать нормально, и на том спасибо. Кажется, фуору не собирался меня убивать, по крайней мере, не так быстро. Но зато его лепестки молниеносно реагировали на любое резкое движение с моей стороны, затягиваясь ещё крепче. Они обвивались вокруг лодыжек и запястий, не оставляя мне шанса, предугадывали каждый вздох. Я пытался успокоиться – может, получится убедить их, что я совсем обессилел и смирился? Первое вполне справедливо, а вот второе… Бешеный пульс выдавал меня с потрохами. В глазах уже всё поплыло. Ну почему я так легко поддался этой летучей гадине?! Если я выживу, ноги моей не будет на Сороне! Совсем не хотелось подыхать на чужой планете. Уверен – эта фраза находится в десятке самых популярных мыслей среди бедолаг, которым суждено-таки подохнуть на чужой планете. Прикосновения лепестков больше не казались мне приятными. Я вздрогнул всем телом, когда несколько щупал приникли своими упругими кончиками к моему животу, постепенно стягивая с меня брюки, миллиметр за миллиметром, белая слизь облегчала им работу. Оригинальный способ раздевания с участием соронского цветка… Не пытайтесь повторить, как говорится… Эти отростки принимали самую разную форму в зависимости от своих задач. То набухали, становясь толстыми и мясистыми, как листья суккулентов, то вытягивались, как щупальца осьминога. Где мой дневник натуралиста? Я бы записал. Ох, сколько бы я туда записал! Хо-хо! А-ха… Кажется, сливочная микстура снова начинает действовать. Больной пошёл на поправку! Птички снова запели райскими голосками, а прикосновения фуору снова доставляли удовольствие. Брюки показались преступно тесными, но вроде меня от них собирались вскоре полностью избавить. И что за глупость – думать о смерти? Мой Лютик не даст меня в обиду, я знал это совершенно точно. Я чувствовал будто знаю его сто лет, мы с ним лучшие кореша, и нет меж нами никаких преград, кроме моих штанов! И тут в моей голове прозвучал какой-то мерзкий скрипучий голосок, нарушающий сливочно-пенную идиллию – штаны, придурок! В кармане! Такой противный, нервный и совсем неубедительный. Визитка!!! Райский сон! Надрывался, как умирающий, ей богу! Ну, ладно, думаю, где там твоя визитка? Лишь бы замолчал. Я дотянулся до кармана как раз вовремя, потому что лепестки уже успели стянуть их с бёдер. Спасибо, ребята, так-то лучше! Пускай мои булки подышат! Визитку я согнул в пальцах, шкодливо хихикая. В ту же секунду в воздухе нарисовалась проекция связи. – «Райский сон», – прозвучал уже знакомый, угрюмый и скучный голос. – Таки да! – рассмеялся я. – Полностью согласен! – Это кто? А? Это ты, мажор? – прорычал мой собеседник. – А чё такой злой? Я тя шо, разбудил? – примирительно спросил я. – Ты меня не только разбудил, утырок, ты у меня подушку увёл! – А я её не держу, межпрочим… Она вольна поступать как знает! – Совсем опух? Я на тебя заявление подам, хулиганьё. Думают, им всё можно! – Слышал, Лютик? – обратился я уже к фуору. – Он на нас подаст… И кто он после этого? Фуору согласно похлопывал меня по плечам, оглаживал, выказывая полную и безусловную поддержку. Моё тело подавалось навстречу его ласкам, кожа блестела от ароматного масла. Алеющие в сумраке живые кольца украшали каждый мой изгиб – запястья, локти, щиколотки. Лепестки непрестанно двигались, скручивались, тёрлись, сгибали меня и разгибали, вертели как любимую игрушку. Ни хрена себе… здоровы они вытягиваться! Да они охренительно вытягиваются! Воодушевлённый этими играми, ото сна поднимался мой любопытствующий хуй. Я покачал бёдрами, заставляя его подвигаться для воображаемой публики. О, глядите, какой у меня «лепесток»! Смешно. Я смешной, все смешные! – Так, я понял, – заговорил смешной соронец. – Повторяй за мной. Семь. Пятнадцать. Облака над водой. – Семь, пятнадцать… Чего? – Игра такая. Ещё раз. Семь. Пятнадцать. Облака над водой. – Ок! Ты меня заводишь! Значит так… семь, пятнадцать, облака над водой… Тут же на экране проекции вспыхнуло сообщение о том, что мои координаты успешно высланы абоненту. – Эй! – возмутился я. – Это нечестно! Зачем, блядь, тебе мои координаты? – А затем, что я щас приеду и надеру твою инопланетную задницу, понял? Так что советую извиниться, пока у тебя есть шанс! – А писюн тебе в газетку не завернуть? – развеселился я. В то же время мой ласковый летающий Лютик продолжал умасливать мою кожу, особое внимание уделяя промежности. – Ты что, совсем рехнулся? Тупой обдолбыш! – Я не рехнулся, а с дуба упал! Но меня спасли, и теперь я – дюймовочка! Я живу в цветке! Всосал, урод? Я всех люблю, и тебя, мудака! Потому что миром правит любовь! Мир прекрасен! Просто послушай, как птички поют! Но в ответ я услышал только гудки. Бедный глупый соронец не выдержал и оборвал связь. Что поделать, пусть завидует! Я раздвинул бёдра как можно шире, выгнул поясницу и ухмыльнулся, слизывая пьянящую сладость с губ.