Now That the Dust has Settled (We Can See the Stars)

Это происходит медленно. Шерлок замечает изменения, но впервые в своей жизни учится держать язык за зубами. «Это не совсем правда, не так ли?», — тут же размышляет он про себя, ведь молчит он уже очень и очень долго, наблюдая за тем, как Джон мало-помалу расслабляется. Строгие морщинки при извечно нахмуренном взгляде становятся всё менее заметными, и в один прекрасный день Шерлок просто задаётся вопросом, а не начал ли Джон улыбаться чуточку чаще, и тогда он незаметно усиливает наблюдение за периодичностью его улыбок, подтверждая тем самым свою правоту: постепенно Джон оттаивает. Совершенно неудивительно, что после всего случившегося он был так напряжен, молчалив, зол и обижен — его старые раны вскрылись, появились новые, изорванные, оставляющие дополнительные шрамы или незаживающие вовсе. Но сейчас всё идёт в правильном направлении, и Джон понемногу восстанавливается. Шерлок наблюдает за ним, иногда не осмеливаясь даже дышать, чтобы ничего не испортить. Всё, что он делает, он делает только тогда, когда твёрдо знает, что это пойдёт ему на пользу. И он не говорит вслух, что готов на всё ради Джона и ради его исцеления. Он хочет доказать, что по крайней мере один дорогой для него человек определённо заслуживает доверия. Впервые в жизни Шерлок исключительно внимателен по отношению к каждому совершаемому действию, ставя под вопрос любое возможное влияние на Джона. И вот однажды, происходит сдвиг. Они живут вместе уже как три месяца, говорят регулярно, но никогда — о том, что у них на душе. Обсуждения и извинения, и ещё больше обсуждений — всё это осталось в прошлом. За исключением, пожалуй, одного… но Шерлок даже не надеется, что это когда-либо произойдёт. Их сожительство протекает хорошо. Они вместе раскрывают преступления, и Холмс старательно отсеивает то, что может лишний раз напомнить Джону о чём-то из их недавнего прошлого. Если точнее — всё, что связано с маленькими детьми или с замужними женщинами с очень загадочным прошлым. Спокойно отказываясь от подобного, он больше сосредотачивается на различных головоломках, заботясь и о том, чтобы некоторые из них Джон мог решить самостоятельно. Все его успехи Шерлок подмечает с открытой гордостью и немалой (если говорить прямо) любовью. Они продолжают жить, работать вместе. Без лишних споров они содержат квартиру в чистоте, моя посуду и готовя еду в полнейшей гармонии. Иногда они выходят на прогулку, главным образом для того, чтобы пообедать или просто быстро перекусить. Они смотрят новости и QI*, и в таких вот мелочах чувствуют себя почти такими же, какими они и были раньше. Но между ними всё ещё чувствуется напряжение, по крайней мере, до одного апрельского дня, когда Джон вдруг приходит на кухню и говорит: — Шерлок, я хотел бы осмотреть порез на твоём плече, если ты не возражаешь. Ты сказал, что с ним всё прекрасно, но я, если честно, думаю, что ты преувеличил. Это случается довольно внезапно, и Шерлок сразу отрывается от мытья посуды. Немного непривычно, и он боится сказать что-нибудь лишнее. — Я был настолько… Очевиден? — спрашивает он уклончиво. Джон кивает в сторону плеча, о котором идёт речь (и которое, к слову, ноет весьма настойчиво). — Ты бережёшь его. Я наблюдал за тобой, когда мы сидели за столом. Шерлок изо всех сил старается не показывать, как он этому рад. Прошло уже столько времени с тех пор, когда Джон в последний раз осматривал его самостоятельно… Очень много, если честно. С того самого дня, когда Мэри подстрелила его. После её смерти и его последующего рецидива, Джон, казалось, умыл руки, отказываясь проявлять по отношению к нему какую-либо заботу. Всё это время Шерлок думал, что роль оберегающего возложена на него, поэтому он совершенно не представляет, как вести себя во всей этой ситуации. — Сейчас оно действительно болит, — признаётся он. — Я должен был получше осмотреть его ещё прошлым вечером, когда мы вернулись домой. — Ты был слишком занят ведением блога, — произносит Джон. — А потом мы ужинали. Иди сюда. — Курица была хороша, — вспоминая, Шерлок насухо вытирает руки, прежде чем послушно сесть на один из кухонных стульев. — Мы как-нибудь должны заказать её снова. — Хрустящая курочка по-сычуаньски**? — уверенными руками Джон слегка касается его плеч. — Сними футболку. И да, мне тоже она понравилась. Шерлок молча подчиняется, раздеваясь до пояса, стягивая футболку и оставляя её лежать на столе. Он старается не испытывать неловкость. В прошлом ему неоднократно случалось обнажаться перед Джоном куда более основательно, но это длилось недолго, и многое изменилось между ними с тех пор. Он чувствует себя чересчур открытым. Джон стоит позади него и вскоре издаёт неодобрительный звук. — Ты промывал рану прошлой ночью? — Да, перед сном, — Шерлок старается, чтобы это не звучало как оправдание. Одно из его многочисленных извинений включало в себя обещание заботиться о своем теле, и он не хочет, чтобы Джон думал, что он расслабился. — Она инфицирована? — Жди здесь. Я схожу за аптечкой. — Я мог бы просто пойти с тобой в ванную, — предлагает Шерлок. — Всё нормально. Я скоро вернусь. Джон исчезает в коридоре, и Шерлок задаётся вопросом, что, возможно, он просто не хочет оказываться с ним в таком тесном помещении. Стараясь не выглядеть разочарованным, он встаёт, набирает и включает чайник, чтобы они могли выпить по чашке чая, как только Джон закончит с обработкой рваной раны. Всё это время Шерлок думал, что это была обычная царапина — просто охранник задел его карманным ножом. Видимо, ему в самом деле следовало получше рассмотреть её прошлым вечером, но увидеть заднюю часть плеча достаточно тяжело, а Джона он просить не хотел. «Всё не так уж и плохо», — размышляет он про себя. Так спокойно… У них была неделя, когда они разговаривали почти беспрерывно: и крики, и слезы с обеих сторон, а иногда и одновременно, но Шерлок искренне верит, что теперь всё разъяснилось. Все тайны раскрыты и, наконец, нет больше никаких недомолвок. Ожидание тянулось несколько лет, и в конечном счёте это произошло. Осталась лишь одна вещь — единственное, что Шерлок утаил. Он подумал, что если бы такая возможность когда-либо существовала, Джон мог бы сказать об этом во время скандалов, но он этого не сделал, и Шерлок не стал спрашивать. Пыль оседает, и в один прекрасный день Джон снова начнёт смеяться. Вернее, это уже происходит: он смеялся над чем-то как раз тем вечером, когда они смотрели телевизор, и один раз на прошлой неделе, когда Лестрейд сказал что-то слегка забавное. Он с этим справится. Джон возвращается с аптечкой и принимается возиться со спиртовыми и марлевыми салфетками. Шерлок сидит возле него терпеливо, изо всех сил стараясь ничем не раздражать. Он не вздрагивает ни от прохладного обжигающего спирта, ни от осторожных прикосновений пальцев Джона, закладывающих антибактериальную мазь в порез. Он отрезает медицинскую ленту, когда приходит время, и подаёт Джону кусочки. — Ты идиот, — говорит Джон, и Шерлок улавливает в его голосе некоторую нежность. — Это следовало сделать ещё вчера. — Я не хотел тебя беспокоить, — отвечает Шерлок автоматически. Руки Джона всё ещё находятся на его плечах. — Разве не для этого я здесь? Чтобы держать тебя в целости и сохранности. На мгновение Шерлок не знает, что сказать, но затем он всё-таки произносит. — Я думал, именно поэтому я здесь… Для тебя. Руки Джона не двигаются. Шерлок может слышать его дыхание. — Думаю, мы можем считать, что это происходит по обоюдному согласию. О, ты поставил чайник? Замечательно. — Я подумал, мы могли бы выпить чаю, — отвечает Шерлок, надеясь, что опасность миновала. Его сердце бьётся слишком быстро. Джон не спешит выключать его, так как он ещё не закипел. — Наклонись вперёд, — говорит он, и Шерлок подчиняется. Пальцы Джона исследуют рисунок шрамов от кнута на его спине. Это не первый раз, когда он видит их. В своё время именно они стали причиной для слёз и ругани со стороны Джона. — Хотел бы я осмотреть их тогда, когда они только появились, — произносит он, вздыхая. — Вместо этого я лишь помогал разрывать их. — Джон. Это прошлое, — обеспокоенно произносит Шерлок сразу же. Он не хочет, чтобы Джон расстраивался из-за этого снова. Ни о чём не думая, он выпрямляется и накрывает своей рукой руку Джона, всё ещё находящуюся на плече. — Теперь всё кончено. Мы двигаемся дальше, верно? Шерлок практически сразу успевает мысленно пожалеть о собственном действии, но Джон, к его огромному удивлению, не спешит убирать руку. Как ни странно, он вдруг наклоняется вперёд, лицом касаясь Шерлоковых волос, упираясь лбом всего на несколько мгновений. — Мы делаем всё, что только в наших силах, не так ли? — отвечает он и его голос звучит немного приглушённо. — Видит Бог, ты — да, — он идёт к чайнику и выключает его, принимаясь за приготовление чая. Стоя к Шерлоку спиной, он добавляет. — И я буду… Я буду стараться… Я тебе должен, Шерлок. Ты был удивительным. Последние несколько месяцев — определённо, — он оборачивается и теперь их глаза встречаются, и он продолжает с видимым усилием. — Я был бы потерян без тебя, ты знаешь. Это правда. Сердце Шерлока колотится так сильно, и он почти уверен, что Джон может услышать его. — Как и я без тебя, — говорит он очень тихо. Долгое время их глаза прикованы друг к другу. Затем Джон откашливается и приносит заварной чайник. — Как ты сказал, вместе мы работаем гораздо лучше, — произносит он. Не глядя на Шерлока, он кивает на его грудь. — Ты можешь надеть свою футболку. Если, конечно, не хочешь пролить чай на себя. — Я никогда не проливаю, — ворчит Шерлок, протягивая руку к своей футболке, и к его огромному (и персональному) счастью, Джон смеётся. — Нет, проливаешь, — отвечает он, и некоторые из морщинок в уголках его глаз разглаживаются, так и не возвращаясь после этого. Примечания переводчика: * — QI — британская интеллектуальная комедийно-игровая телепрограмма, главным ведущим которой является Стивен Фрай. ** — курочка по-сычуаньски — популярное китайское блюдо с легкими тайскими акцентами.