Который раз за ночь он перевернулся на другой бок. Как бы сильно Локи не желал, сон всё никак не шёл к нему. Что за злая шутка! Когда нужно бодрствовать и ясно мыслить, организм требует сна, а когда необходимо сбежать от реальности на долгий срок, энергия переполняет тебя, а мозг работает с особым упорством. Нет, в такой позе ему не уснуть. Глубоко вздохнув, Локи перевернулся на спину и уставился в потолок «своей» комнаты.
Очень милосердно со стороны тюремщиков было освободить его руки, предоставить относительно комфортное место пребывания и дать свободу передвижения в периметре владений профессора. Локи опасался, что такая свобода вызвана тем, что рабский ошейник, забирающий магию, он будет носить до конца своих дней. Локи поднёс руку к шее и прикоснулся к нагретому разгоряченным бессонницей телом металлу. Тысячи раз он пытался сломать эту вещь, но результата его попытки не принесли.
Интересно, что сейчас происходит в Асгарде? Знает ли Один о своей промашке с его телом, и думает ли Фригг о том, как ему тут, в Мидгарде? Грустит ли хоть одна асгардская дева по сосланному в неизвестность Локи Лафейсону?
В те моменты, когда грусть овладевала им, Локи закрывал глаза и представлял себя в Асгарде. Сейчас он представил, что лежит в своих покоях в ожидании нового прекрасного дня, которых раньше у него было в изобилии. Но реальность сильно отличалась от фантазий, Локи мог обмануть кого угодно, но не себя самого.
Когда он появился в просторном гостинном зале, скованный по рукам, с весьма жалким, на его взгляд, видом, первой, кого он заметил, была та девушка, назвавшаяся мисс Лебо тогда, словно тысячу лет назад, в библиотеке. Злости к ней, несмотря на непосредственное её участие в его пленении, Локи не испытывал. Она была лишь инструментом, причём, весьма искусно выбранным, в руках Фьюри и Ксавье. Помимо неё в зале присутствовали и другие люди: высокий молодой мужчина, взгляд которого было невозможно как следует оценить из-за красных очков, молодая девушка с огненно рыжими волосами, весьма недурной наружности, и парень с довольным выражением лица, немыслимо красно-черные глаза которого, казалось, прожгут Локи насквозь. Он был готов к предвзятому отношению к себе, и никто из этих людей не разочаровал его. Раз он пленник, стоит обращаться с ним соответственно. Имена своих тюремщиков Локи запомнил плохо, но он понял, что у каждого мутанта есть своя кличка, прямо как у домашних животных. Их он запомнил практически с первого раза: Циклоп, Росомаха, Гамбит, Шельма, Феникс, Шторм. Эти шестеро были старшими студентами в Школе, главными после Ксавье. Благодаря тому, что окна его покоев выходили на задний двор поместья, Локи мог каждый день наблюдать за занятиями своих тюремщиков на свежем воздухе.
Помимо старших, тут обитали и младшие ученики. Имён и кличек их Локи не знал, да и знать не очень хотелось, но он запомнил девушку, что могла проваливаться сквозь землю и проходить через стены, парня, что покрывался льдом, и синекожего мутанта, который умел делать то же, что и Локи в лучшие времена – мгновенно перемещаться сквозь пространство. Других детей в школе было навалом, после трёх часов пополудни они заполняли приусадебный парк и раздражали его своими визгами, но на утренних тренировках они никогда не присутствовали. Локи было неприятно даже думать о них.
А недавно он видел человека с крыльями, как у птицы. Огромные и белые, они росли прямо из спины светловолосого мужчины. Локи, как уже стало обычным, наблюдал за старшими студентами из своей комнаты, пока не обратил внимания на мужчину в длинном плаще, выходящего из особняка и направляющегося прямо к месту тренировок. Рыжая девушка, Феникс, заметив неожиданного гостя, бросилась к нему на встречу и обняла незнакомца как старого друга. Остальные участники тренировки подтянусь к ним и по очереди поприветствовали таинственного блондина. Локи было откровенно скучно наблюдать за трогательной сценой, пока парень не снял плащ. Поскольку блондин стоял к тайком наблюдающему пленнику спиной, Локи мог подробнее рассмотреть открывшиеся его взгляду огромные, величественные крылья. Незнакомец, видимо, по своей воле расправил их и, взмахнув ими, действительно как делают птицы, взмыл в воздух. «Невообразимо», – подумал тогда Локи. – «Этот человек подобен богам из Асгарда». Ему бы тоже не помешали два мощных крыла за спиной… С трудом оторвавшись от парящего в небе человека, Локи посмотрел вниз, на учеников Ксавье. Все они имели вид весьма счастливый, Шельма взмыла в воздух вслед за крылатым парнем, Локи ожидал, что и Шторм последует за ними, он знал, что она тоже умеет парить над землей. Но та лишь следила за своими друзьями, стоя спиной к непрошеному наблюдателю. Словно почувствовав, что он за ней наблюдает, беловолосая обернулась и встретилась с Локи взглядом, слегка опешила, но затем одарила его немного натянутой улыбкой. Раздраженный тем, что его, можно сказать, застукали за подглядыванием, Локи отошёл от окна.
Локи сел на кровати и запустил пальцы в волосы – о сне можно забыть до наступления утра. Покои, любезно предоставленные ему профессором, были просты и безлики, однако располагали собственной ванной комнатой, широкой кроватью и книжным шкафом. Для темницы вполне сносно, он уже считал эти комнаты своим личным пространством, и испытывал дискомфорт, когда кто-либо в них вторгался, пусть это и было редкостью.
За неполные две недели он ни разу не выходил из комнат. И не потому, что это было под запретом. Ксавье предоставил ему свободу перемещения по своим владениям, при условии отсутствия попыток сбежать. Локи прекрасно осознавал, что разведать обстановку жизненно необходимо, что без этого не составить хоть сколько-нибудь адекватный план. Просто перемахнуть через высокую ограду владений Локи мог, но вот скрыться так, чтобы затем его не нашли, было бы проблемно.
Локи хотел побыть наедине с собой. Трудно признаться самому себе, умнейшему из асгардских богов в том, что кто-то перехитрил тебя. И кто! Жалкие мидгардцы, пусть и обладающими силами, превосходящими все представления о людях. Как он мог пасть так низко? Не учесть столько нюансов и поступать порой слишком опрометчиво…
Первое время он метался по комнате, лихорадочно рассуждая и строя догадки. Затем Локи решил не поддаваться ярости, которая затмевала рассудок. Вместо неё он выбрал отчаяние – чувство наиболее подходящее в его ситуации. Отчаяние, хоть и не вязалось с его гордостью и пренебрежением, было сладостным в своей истязающей пытке. Был бы он в своём женском облике, мог бы пролить немало слёз. Но он не был. Сутками Локи лежал на кровати, завернувшись в одеяло с головой, попеременно бодрствуя и засыпая вновь. Он жалел себя, винил во всём Тора, Одина и весь Асгард, своего настоящего отца, чёртовых Мстителей и жалких людишек. Да, такое поведение он считал недостойным. Но оно было ему необходимым, оно позволит разуму проясниться со временем. Не бывает такого отчаяния, которое бы не заканчивалось.
Чувство безвыходности отступило достаточно быстро – на третьи сутки своего пребывания на новом месте Локи проснулся глубоко ночью и неожиданно почувствовал себя безразличным ко всему. То есть, он вернулся в своё стабильное настроение, но выходить из комнаты пока не решился.
Локи беззвучно усмехнулся сам себе. Сейчас прошлое поведение казалось ему занятным и комичным. Он надеялся, что никто и никогда не увидит его больше в таком состоянии.
Нельзя сказать, чтобы ему было скучно одному. На книжных полках Локи обнаружил массу занятных книг. Тот, кто подбирал их, отлично понимал, для кого составляет такое собрание. Все книги можно было кратко охарактеризовать как: «Знакомство с Мидгардом и его отсталыми обитателями». Но книгами Локи не ограничивался: он наблюдал из окна, примечал всё, что было возможным, оценивал своих врагов и их физические данные, и отношения между ними. Локи не знал, зачем мутанты тренируются, видимо, драться с обычными людьми было для них жизненной необходимостью. Самым опасным Локи считал Росомаху, который вообще не был похож на воспитанника Школы. Однако, руководителем всех занятий, за которыми ему довелось наблюдать, был Циклоп. Он показывал себя хорошим стратегом и инструктором, в учебном бою против пятерых своих товарищей он демонстрировал неплохую сноровку и умения. Но у него была одна слабость. Когда мутанты разбивались в команды трое на трое, Циклоп всегда выбирал на свою сторону Феникса, Джину Грей. Только её имя Локи запомнил полностью. И в тренировочном бою их командир всегда оберегал девушку, стараясь отвлечь внимание на себя. Абсолютнейшая глупость, это командира должны прикрывать, а не наоборот.
Единственная, кто представлял интерес для Локи не только с точки зрения изучения обстановки, была Шельма, которая всё-таки оказалась мисс, но никак не Лебо. Девушка была прекрасно сложена и очаровательна до такой степени, что Локи порой задумывался о том, как бы всё могло сложиться там, в Лондоне, без всей этой суматохи с его поимкой. С такой прелестной особой он мог провести наедине многие часы, скрашивая своё одиночество. Характер у неё был горячий, Локи понимал это по темпераментности её поведения. Её способности заключались в недюжинной силе и левитации. Несмотря на то, что в уличных тренировках мутанты учились драться без использования способностей, в силу специфичности своего «дара», девушка не могла их не использовать. Возможно, она могла бы и Тора одолеть. Локи также отмечал, что девушка никогда не снимала перчаток, даже когда разгоряченная тренировкой, вытирала со лба пот. Может, страшные ожоги? В этом проблемы Локи не видел, он не был брезглив до такой степени.
Проблему составлял мутант, носивший прозвище Гамбит. Молодой, ловкий и обаятельный, такие всегда купаются в женском внимании. В спаррингах проявлял себя осторожным соперником, такой может долго искать твоё слабое место, но найдя, ударит по нему без промедления. Его мутантские способности пока оставались для Локи загадкой. Парень этот, без сомнения, положил глаз на Шельму, и, Локи отмечал, что красавица отвечала ему взаимностью. Но, в отличие от Циклопа и Джин Грей, эта парочка свои чувства практически не проявляла. Но это не означало, что эти двое не являются слабыми местами друг друга.
Локи встал с кровати и подошёл к окну, глядя на предрассветное небо и представляя тот прекрасный день, когда он сможет вернуться в Асгард, ну, на худой конец, в Йотунхейм, который в большей степени подходит под определение «дом».
Этот плен рано или поздно закончится. Локи утешал сам себя этой мыслью, но всё же, где-то глубоко внутри понимал, что, возможно, он освободится только после своей смерти. Самым лучшим было игнорировать столь предательские для него мысли, как он игнорировал практически все проблемы своего текущего положения.
Первые солнечные лучи неторопливо, но неотвратимо, пробивались сквозь ночные облака, небо на востоке постепенно из розово-чернильного становилось привычно голубым. В этой части Мидгарда осень была более приятна, чем в дождливом и мрачном, но более подходящем для Локи Лондоне. За осенью неизбежно грядёт зима и Локи надеялся, что в Нью-Йорке знают, что из себя представляет снег. Снег мог напомнить ему о Йотунхейме, мог бы хоть немного успокоить его смятенную душу. А отрезвляющий зимний холод…
Локи открыл окно и, высунувшись по пояс на улицу, и опёршись руками о подоконник, вдохнул утреннюю прохладу осени. Приятное чувство, но, как бы он ни любил низкую температуру, человеческое тело вынуждало его вернуться в удушающую теплоту комнаты. Даже небольшого пребывания в некомфортных температурах могло хватить для того, чтобы подхватить мидгардскую простуду, которая, в особо запущенных случаях, могла даже привести к смерти. Или это была другая болезнь? В любом случае, умирать раньше времени, а тем более от жалких земных недомоганий, не стоило. Пока обстановка не изучена полностью, о смерти думать запрещается. Из любой, даже самой безвыходной на первый взгляд ситуации всегда найдется выход, нужно только как следует искать, уметь ждать, и всё продумать тщательнейшим образом.
День полноправно вступал в свои владения. Затворив окно, Локи, как можно тише ступая по мягкому ковру босыми ногами, подошел к двери, ведущей в коридор, и прислушался. Электронные часы возле кровати показывали 6:51, значит, уже скоро. Действительно, прошло немного времени и Локи услышал звук открывающейся где-то недалеко от него, снаружи, в коридоре, двери, а затем чью-то тяжелую поступь. Хоть Локи и не видел творящегося за дверью, он может делать верные выводы только на основании того, что удавалось расслышать. Шаги стали громче, а затем постепенно стали затихать, и послышался скрип деревянных лестничных ступеней. Первый проснулся, как всегда, Циклоп, а за ним, по заведенному тут странному порядку, подтянутся и остальные. Обычно это были практически одновременно появляющиеся в коридоре беловолосая ведьма Шторм и Гамбит. Их шаги были лёгкими, и они всегда тихо переговаривались. Поначалу Локи думал, что они выходят из одной комнаты, пока несколько дней назад не услышал, как Гамбит поприветствовал свою подругу. Слова его прозвучали мягко и тепло: «Доброе утро, ma chére». Раз поздоровался, значит, в коридоре они просто встречались по утрам, чтобы затем проследовать на тренировку. Эти двое, проходя мимо двери Локи, замолкали, позабыв о своей болтовне, и, сохраняя молчание, шли до лестницы в тишине. Сегодня ничего не изменилось. Лёгкие женские шаги различить было труднее мужских, но Локи был уверен, что и сегодня эти двое не изменяют своей привычке. Возле его двери их шаги замедлились, заставив Локи напрячься, они что, слушают? Снова послышалось движение в сторону лестницы.
– Ну, что? – услышал он тихий шепот Шторм.
– Уже лучше, Шторми, но всё ёще…
Дослушать ответ Гамбита Локи не смог – тот вышел за пределы слышимости чутких асгардских ушей… или уже мидгардских?
Что всё это, чёрт возьми, значит? Этот парень, как и Ксавье умеет копаться в мозгах? Значит, подслушивания Локи, а точнее, разведка обстановки, раскрыты. В том, что разговор сейчас шёл о нём, Локи не сомневался. Ну, он ещё отыграется.
Слушать дальше Локи не стал, он и так знал, что Джин Грей и Шельма мимо его комнаты не проходят, их голоса он слышал ранее очень приглушенно, затем они немного усиливались, когда девушки спускались по лестнице. Росомаха же редко проходил мимо его двери, обычно Локи замечал его только на улице вместе с остальными старшими студентами. Перемещения этого субъекта было тяжелее всего предугадать.
Самое время немного расслабиться. Локи снова забрался в кровать, поуютнее взбив подушку. Время на часах 7:03. Есть время немного поспать, а затем... Локи улыбнулся сам себе.
Две недели назад
И она находила его привлекательным? Только пока он спал там, за стеклом в Башне Мстителей. Стоило Локи проснуться, как лицо его сделалось жестким, а зеленые глаза прожигали словно насквозь. Язык у него был не менее ядовит, чем змеи в Африке, разве что убивать своими опасными словами он не мог напрямую, но мучений от них было не меньше.
Теперь этот сомнительный человек живёт с ними под одной крышей. Преступник в одном доме с полусотней детей, не скованный, можно сказать, относительно свободный. Хотя, так можно сказать и о Реми… и о Логане… Да даже о ней самой!
Ороро вздохнула и опустилась на диван в гостиной. Вся команда, за исключением неё, присутствовала в кабинете профессора, получая все указания касательно их «гостя». Ороро всё это уже слышала. Комната в их крыле особняка, подальше от детей, поближе к Логану и Циклопу. Следить за всеми перемещениями, на провокации не поддаваться, в разговоры вступать разрешается, но выдавать какую-либо информацию об ошейнике, о Мстителях, вообще любую, касающуюся обстановки за пределами Школы запрещено. Постоянная бдительность. Да, теперь даже дома расслабляться нельзя. И зачем Локи понадобился профессору?
Шельма и Джин, всё ещё не совсем помирившиеся после небольшого инцидента в Лондоне, опустились на диван по обе стороны от неё.
– Ороро, профессор попросил нас позвать тебя.
Если в Школе слышишь такую фразу, стоит начать нервничать. Хорошие новости профессор мог сказать и ментально, а вот плохие предпочитал сообщать лично с глазу на глаз. Собрав своё самообладание, Ороро не стала медлить и направилась прямиком к кабинету Ксавье.
– Будь паинькой, – сказала Шельма ей вдогонку. Конечно, она не хотела обидеть её своей фразой, но почему-то Ороро стало неприятно.
Когда Шторм подошла к кабинету, из его тяжелых дверей навстречу ей как раз выходила мужская часть команды. Скотт был мрачнее обычного. Конечно, ведь основная задача по обеспечению безопасности Школы лежала на нём. Сомнение во вменяемости профессора овладело всеми ими, но вслух высказывать подобные мысли было бы слишком опрометчиво. Повезло, что профессор не читает чужих мыслей без позволения. Реми, проходя мимо, положил свою широкую ладонь ей на плечо. Должно быть, её беспокойство слишком очевидно для его эмпатии. Накрыв его руку своей, Ороро сжала ладонь, как бы говоря: «Всё в порядке». Хотя ничего не в порядке! Теперь рядом с ними живёт убийца!
Затворив за собой тяжёлую дверь, она обнаружила профессора не за своим директорским столом, как обычно, а рядом с креслом у окна, задумчиво смотрящего на улицу. С её приходом Чарльз отвлёкся от своего занятия, и, посмотрев на свою ученицу, сердечно улыбнулся, отчего беспокойство Ороро ослабло. С ней ему не надо было использовать телепатические навыки, достаточно было отцовской теплоты во взгляде.
– Присаживайся, Ороро, – он указал рукой на кресло. – Я бы хотел тебя кое о чём попросить.
– Вы знаете, профессор, – устраиваясь на самом краю кресла, ответила девушка, – я никогда не смогу Вам отказать, независимо от того, просьба это или приказ.
Профессор по-доброму усмехнулся и взял её ладони в свои.
– Я всё понимаю, вы все растеряны и опасаетесь за детей. Могу заверить тебя, Ороро, что с ними ничего не случится, я никогда не стал бы рисковать ими ради сомнительной выгоды.
– Тогда для чего это всё? Да, он теперь мутант, но он должен остаться там, где ему и место – в Башне Мстителей.
– В Башне никто не сможет ему помочь. Сейчас Локи настроен к нам всем враждебно, но он не планирует ничего конкретного, слишком для этого мало возможностей. Но я хочу, чтобы он изменил своё отношение не только к нам, но и к самому себе. И ты, Ороро, поможешь моим желаниям осуществиться. Я очень на тебя рассчитываю.
Профессор знает, как нужно просить. Неужели всё именно так – ради помощи потерявшемуся в себе злодею, который на самом-то деле даже не мутант. Тем временем, приняв молчание своей ученицы как согласие на содействие его планам, Чарльз продолжил:
– Первое время всем тяжело адаптироваться. Я могу вмешаться в его сознание, могу сделать его истовым гуманистом. Но таким образом я смогу только обезопасить нас всех, но не помочь ему. Локи должен сам понять, что ему нужна моя помощь, просить о ней он не будет, но согласия на беседы мне будет вполне достаточно. Будем считать это первым шагом на пути его исправления. Я попросил всех в Школе вести себя с ним не агрессивно, на большее я пока не могу надеяться. Но тебя, самую чуткую и отзывчивую, я, как старый друг, попрошу ненадолго присмотреть за Локи. Не ради выгоды, и не ради высоких целей, сделай это ради меня, Ороро. Тебе не надо будет проводить с ним много времени, достаточно будет одной-двух фраз в день, например, за завтраком. Когда решишь, что его состояние стало более - менее стабильным, и он ищет общения, пусть оно будет и в специфичной манере, сообщи мне.
– Конечно, я всё сделаю. Но, почему именно я, профессор? Со слов Шельмы я поняла, что она ему приглянулась в Лондоне, не лучше бы было попросить её?
– Анна-Мария прелестная девушка, она действительно заинтересовала его своей красотой. Но она слишком импульсивна, а мне нужен тот, кто знает цену самоконтролю, и к тому же, – профессор слегка наклонил голову, ища зрительного контакта с ней, – обладает столь редким даром – милосердием.
***
Пару-тройку фраз за завтраком. Пару-тройку фраз за завтраком... «Привет, как дела? Никого не убивал в последнее время?»
Ороро расчёсывала свои длинные волосы перед зеркалом в ванной. Понимая, что начинает нервничать больше дозволенного, она положила расчёску на место и умылась прохладной водой. Шельма сказала, что Локи вёл себя очень вежливо с ней в библиотеке. Может и с ней он будет вежлив, она же не требует ничего такого. Только пару-тройку фраз за завтраком. Ничего сложного. Попытавшись изобразить непринуждённую улыбку, и не удовлетворившись результатом, Ороро отправилась будить Реми, который без её участия постоянно просыпал утренние тренировки.
Спускаясь с сонным Гамбитом по лестнице на первый этаж, Ороро старалась прогнать своё волнение прочь. Перед кухней она глубоко вдохнула и, попытавшись улыбнуться как можно натуральнее, сказала:
– Доброе утро!
– И тебе доброе, Ро, – вяло отозвалась Шельма, кроме которой в кухне никого больше не было.
– А где все?
– Где обычно, – Шельма зевнула и положила растрёпанную голову на стол. – Скотт уже ушёл выполнять свои командирские обязательства, Джина скоро спустится, ей-то можно опоздать, – она опять зевнула, – дети и профессор ещё спят как ангелочки в своих мягких постельках…
Реми налил себе кофе и присел рядом с Шельмой.
– Бедная-бедная chérie, нам всем так хочется поспать в это прекрасное утро, – утешал он девушку, поглаживая её по волнистым каштановым волосам, ниспадающим на спину.
Естественно, откуда Локи быть тут в 7 утра, да и с чего она решила, что он будет завтракать с ними. Немного успокоившись, Ороро заварила себе чай.
***
Испытывая уже привычное ей чувство беспокойства и волнения в груди, Ороро постучала в дверь его комнаты, кое-как удерживая небольшой поднос одной рукой. Скотт уведомил её, что Локи не покидал своей комнаты всё утро, значит, он точно должен быть внутри.
Никто не отвечал ей. На всякий случай она постучала вновь, и, не дожидаясь реакции, отворила дверь и вошла. Стараясь не шуметь, Ороро поставила поднос со скромным завтраком и кружкой кофе на ближайший к двери столик. В комнате было тихо, а на кровати у окна, полностью скрытая одеялом, угадывалась человеческая фигура. Видимо, он спал. Даже говорить не придётся, достаточно и того, что сегодня с голода не умрёт. Ороро также тихо, как и вошла, вышла в коридор, осторожно затворив за собой дверь.
***
Складывалось ощущение, что профессор попросил её совершить что-то невозможное. Как можно говорить с ним? Он вообще не вылезает из своей комнаты, да даже с кровати, наверное, не спускается. Последние три дня Ороро заботливо, словно сиделка для больного, приносила этому сомнительному типу кое-какую несложную еду прямо в комнату. В Школе такое вообще делают только для заболевших детей! Но оставлять свои жалкие попытки она не решила. В конце концов, даже заключённых надо кормить.
Все три раза, что она заходила к Локи, тот спал, или же делал вид, что спал. Тарелки оставались нетронутыми, Ороро уже начала сомневаться в том, что Локи стал человеком. Если он умрёт от голода, то, по крайней мере, она в этом виновата не будет. Ороро постучала в дверь, она не надеялась услышать разрешения войти или другой реакции, так она предупреждала его о своём приходе.
Подождав ради приличия несколько секунд, она открыла дверь и протиснулась в комнату.
– Я разве разрешал тебе зайти?
Девушка дернулась, и посуда на подносе звякнула. Такого она никак не ожидала. Локи стоял у окна лицом к ней, одетый лишь в пижамные штаны. Стараясь не показывать своего страха и смущения, Ороро поставила поднос на столик.
– Прошу прощения за вторжение, раньше Вы не выказывали своего несогласия, и я подумала, что…
– Мне не интересно о чём ты подумала, оставляй поднос и уходи.
Ороро онемела от страха и решила поступить оптимальным образом. Собрав принесённую вчера утром посуду, к слову сказать, пустую, она повернулась к выходу в надежде удалиться как можно скорее.
– Стой, – она застыла возле двери спиной к Локи. – Кофе отвратительный, если не сумеешь сделать нормальный, завтра принесёшь воды.
Если этот мерзавец и сказал что-то ещё, то Шторм не услышала его слов за громким хлопком двери.
