Вопрос доверия

– Не думайте, что мы не понимаем происходящего, профессор. Никогда ещё к Людям Икс общественность не проявляла интереса. Теперь же мы постоянно участвуем то в миссиях вместе с Мстителями, то в ликвидации последствий стихийных бедствий. Я понимаю, это очень выгодная сделка с Фьюри, – Ороро замолчала, не зная, как продолжить свой монолог. – Ороро, ты ведь сама знаешь, что этот закон могут принять уже очень скоро. Ни я, ни Ник Фьюри не можем повлиять на решение Сената, но в наших скромных силах сделать так, чтобы о мутантах не думали больше как об угрозе для человечества. Проект закона об обязательной регистрации мутантов уже прошёл все слушания в Палате представителей и одобренный, он должен будет этим летом пройти ещё и Сенат. Ороро не хотела и думать о том, что будет, когда закон примут. Как минимум, все мутанты будут контролироваться властями, как максимум, их всех сгонят в концлагеря, где для Страйкера будет полно работы. – Вы правильно поступили, профессор, – она расположилась в кресле поудобнее, закутавшись в шаль. – И проделали огромную работу ради нашего будущего. Но мне казалось, что Вы всегда делились своими планами с нами. Ксавье бережно взял её руку в свои, и с отцовской мудростью и любовью в голосе ответил: – Я знал, что вы всё поймёте. Ороро, Джина и Скотт уже приходили ко мне с теми же вопросами, и тебе я отвечу то же, что и им: скажи я вам раньше, что взял Локи в Школу в обмен на создание положительной репутации мутантов в американском обществе, никто из вас не поверил бы мне. Теперь же, когда почти каждый день по федеральному каналу говорят о мутантах, спасающих людей, вы можете сами убедиться в реальности моего плана. Все слова были правильными и нужными, а вклад профессора действительно было трудно недооценить, но Ороро всё равно испытывала какое-то щемящее чувство разочарования и чуточку злости. – Вы говорили, что хотите ему помочь. – Я не отказываюсь от своих слов, Ороро. Ты очень помогла мне в этом, присматривая за Локи в самом начале и в периоды моего отсутствия. Не могу обрадовать тебя тем, что вижу его прогресс, но мы определённо на верном пути. Шторм виновато опустила глаза, рассматривая замысловатый узор ковра в кабинете профессора. Конечно, она не могла злиться на него. Она не могла сейчас злиться ни на кого, кроме себя самой. Злиться потому, что поверила в иллюзию, что Локи обязан им. – Мне кажется, или у тебя сейчас будет урок? – улыбнулся Ксавье. – Ох! – Ороро посмотрела на высокие напольные часы возле книжного шкафа. – Я чуть не забыла! Перед тем, как выйти, она повернулась к Чарльзу: – Думаете, они примут этот закон? – Время покажет. Знаешь, Ороро, иногда я забываю, что ты ещё очень юна. Выйдя в коридор, Ро поспешила в противоположное крыло этажа в классную комнату. – Квайр! – властно воскликнула она, едва войдя в класс. – Сотри свои художества с доски. Пока Квентин стирал свои зарисовки на тему досуга Степфордских Кукушек, Ороро раздала детям их контрольные. – Так, сегодня обсудим с вами Геттисбергское сражение. Ороро любила вести занятия, как никак, это было её основной профессией – учить детей. Саму её, вместе со Скоттом, Джиной, Петром, а позже и Шельмой, учили Профессор и Хэнк. А теперь она сама стала неотъемлемой частью Школы, слыша каждый день «мисс Монро», обращённое к ней. Наверное, Фордж был прав. Она никогда не сможет стать полноценной женой и матерью, ведь она всегда будет принадлежать Школе, она всегда будет Иксмэном. Интересно, что Фордж подумал, увидев тот спектакль, устроенный Локи? Ороро не хотела себе признаваться, что надеялась на то, что Форджу совсем не понравилось увиденное. Шельма любила повторять, что Фордж сам себя наказал, бросив Ро. «Вот увидишь, он ещё вернётся просить у тебя прощения!». Но Ороро отлично знала, что он не вернётся. Конечно, иногда они пересекались, так сказать, по работе, но от былого тепла между ними не осталось никаких следов. Сплошная морозная стужа, которая, судя по всему, так нравится Локи. Ороро, вполуха слушая дискуссии своих учеников, посмотрела в окно. В последний месяц зима всегда самая суровая, и сегодня день был вполне морозный, и небо было ярко голубым и безоблачным. На заднем дворе дети выстроили колонну снеговиков и снежных укреплений для битвы снежками, и сейчас результаты их труда радовали её взгляд. Но мысли её были заняты совсем не зимним пейзажем, и даже не темой занятия. Локи. Ро нравилось это имя, чего нельзя было с уверенностью сказать о его владельце. С другими Людьми Икс он вёл себя абсолютно адекватно и вежливо. Но только не с ней. С ней он свою маску нормальности никогда не носил, являя ей самого себя: капризного, пессимистичного, агрессивного, эгоистичного и очень одинокого психопата. К тому же со всеми задатками серийного убийцы. Ну, это были лишь негативные черты в его характере. Ороро не могла отрицать и того, что Локи был по-своему добр и снисходителен к ней. Иногда. И чертовски привлекателен, но размышлять в этом ключе Ороро никогда бы не решилась, зная, что Джина могла подслушать её мысли. Но она всегда помнила самое главное: Локи мог вывести её из себя. Этот факт всё здорово усложнял. Ороро уже начала подзабывать, какого это – потерять контроль над своими силами, позволив эмоциям, а не разуму управлять ими, пока Локи не напугал её тогда. По этой причине она всеми силами старалась найти его расположения в те редкие моменты, когда их пути пересекались. Пусть считает её покорной и безвредной, лишь бы не угрожал ей снова. Иначе её опять отстранят от работы в Школе и в команде. И теперь они все были обязаны ему. Могла ли она сказать ему честно: «Ты терпишь своё положение только потому, что мутанты хотят жить». Он бы рассмеялся ей в лицо, а потом, наверное, попытался бы убить. Плевать ему на мутантов и на всех людей. Гибель планеты вызвала бы лишь улыбку на его тонких губах. Единственное, до чего ему есть дело – он сам. Ороро, вздохнув, прервала рассказ Амары, и встала, чтобы записать на доске домашнее задание.

***

Локи с трудом уклонился от атаки Циклопа, отпрыгнув почти вплотную к стене в Опасной комнате. Он уже давно начал уставать, но только сейчас его противник имел возможность узнать об этом. Сам Скотт тяжело дышал, и, по-видимому, их спарринг скоро должен будет закончится. Вложив оставшиеся силы в лобовой выпад, Локи стремительно двинулся на Циклопа, нацелив ладонь ему в грудь. Если получится, то он повалит своего сноровистого противника на спину. Но Циклоп был не так-то прост для человека. Реакция у него была интуитивная, и он, ни секунды не раздумывая, перехватил нацеленную на него руку Локи, и отвёл в сторону за мгновение до удара. Контратаковать в этой ситуации было бы более правильным для него, но договор был не причинять друг другу сильных ран. И Локи был рад, что Циклоп не решил атаковать его в незащищённые в тот момент рёбра. – Твои атаки не перестают меня удивлять. – Ты сам по себе меня удивляешь, – Локи потёр ушибленное запястье. – Без обид. – Я понимаю. Закончим на сегодня? – Пожалуй. Мышцы приятно ныли, получив, наконец, свою долю нагрузки. В раздевалке Локи стянул промокшую от пота одежду, в которой, когда у него было настроение, а у Людей Икс время, он несерьёзно дрался с ними в Опасной комнате. Иного способа держать своё тело в боеспособной форме Локи не нашёл, а то, что драться с ним они согласятся, он ни секунды не сомневался. С женщинами, конечно, он не устраивал поединков, поскольку Шельме ничего бы не стоило убить его одним ударом, Джин Грей вообще не была достойным бойцом, а с Ороро иметь дело при посторонних ему очень не хотелось, хотя иногда Локи думал о том, как было бы приятно победить её. Холодный душ смыл усталость и привёл его мысли в порядок. Все они дрались очень хорошо по меркам человеческих возможностей. Локи очень редко оставался неповерженным, как сейчас. Чаще всего он проигрывал, и признавать это ему было очень неприятно. Но и в этом была выгода: Людям Икс представлялась отличная возможность почувствовать, что Локи совершенно не опасен. Со временем их бдительность увянет, пусть и не окончательно. Одевшись в чистую сухую одежду, Локи направился к себе, в надежде поспать как следует. Эту ночь, как и многие другие, он провёл без сна, то читая, то бесцельно крутясь в кровати, только понапрасну запутывая себя в простыни. Выдержав весь день без сна, да ещё и вымотавшись как следует на тренировке, Локи был уверен в сегодняшнем успехе в борьбе с бессонницей. Часы в его комнате показывали 6 часов вечера. Что ж, если повезёт, то проснётся он рано утром. Стянув только что одетые внизу вещи, Локи с удовольствием нырнул под одеяло. Вырвавшись из цепких пальцев жаркого сна, Локи распахнул глаза и резко сел на кровати, тяжело дыша. В комнате его царил непроглядный ночной мрак. И единственным чувством, оставшимся в нём после пробуждения, было желание. Сон был слишком ярким, чтобы быстро забыть о нём. И в этом сне он, Локи, не был ни царём Асгарда, ни беспощадным и хитрым богом, нет. Во сне он был мужчиной, единственной целью которого было плотское желание обладать женщиной. И он обладал ею. Девушка в его сне была практически безлика, но одно в ней было настолько неприятной неожиданностью для него, что Локи предпочёл бы никогда об этом и не знать. Во сне он имел женщину с бесконечно длинными белоснежными волосами. Успокоившись и уняв дьявольское наваждение, Локи посмотрел на часы, оповестившие его своими красными светящимися в темноте цифрами о том, что сейчас пять утра. Включив ночник, Локи потянулся было за книгой, но передумал. Чтение в кровати не поможет ему отвлечься, тем более, когда он проголодался. Подобрав брошенную на пол одежду и натянув её на себя, он вышел из комнаты и спустился вниз на кухню, свет в которой включался где-то возле шкафа с едой. Ориентироваться в темноте не составляло особого труда: Локи уже привык к этому дому и мог спокойно в нём передвигаться, хотя он всё ещё опасался быть замеченным кем-либо. Но сегодня всё было спокойно и на первом этаже было безлюдно. В морозном шкафу, а иначе назвать этот прибор Локи не мог, нашлось жареное мясо и овощной салат. Конечно, было бы неплохо разбудить ведьму, чтобы она разогрела для него мясо, но Локи совершенно не хотел видеть её, к тому же, её белые волосы ему сейчас хотелось видеть меньше всего на свете. Холодная еда не теряла своей способности наполнять желудок, и Локи, руками выложив отбивную размером побольше на тарелку и не забыв прихватить миску с салатом, уселся за стол. Еда была не так уж и плоха, и Локи не потребовалось много времени, чтобы разделаться с ней. Но после трапезы возвращаться к себе ему не хотелось. Зимой Солнце всходило несколько позже, чем осенью, и небо на улице было чернильным, без малейшего намёка на скорый рассвет. Тем не менее, Локи продолжал вглядываться в ночное небо за окном, ожидая, когда начнёт светать. Погружённый в невесёлые мысли о безысходности своего положения, он просидел на кухне довольно продолжительное время, пока не услышал за спиной лёгкие шаги. – Ты напугал меня, – Шельма была скорее сонной, но никак не напуганной. – Сидишь тут, уставившись в окно. Не спится? В ответ Локи только покачал головой, наблюдая за тем, как девушка поставила вариться кофе в специальной машине. Закутанная в махровый халат, такой же, что был на Ороро, когда она подарила ему кактус, только другого цвета, Шельма спряталась от него за дверцей морозного ящика и появилась вновь, держа в руках внушительную бутыль с молоком. Даже сейчас её руки были затянуты в перчатки, не оставляя никому и шанса умереть от случайного прикосновения к ней. – Ты всегда в перчатках? – Практически, – хриплым ото сна голосом ответила она. Насыпав какие-то злаки себе в тарелку и залив их молоком, Шельма села напротив Локи и принялась за еду. Подпирая голову рукой, облокоченной на стол, и немного прихлёбывая молоком из каждой поднятой ко рту ложки, она ужасно раздражала и выглядела совершенно невоспитанной. – Ты можешь прекратить? – Прекратить что? – Издавать эти ужасные звуки. – Ваше сиятельство в ужасе от плебейских манер? – Именно, – процедил он сквозь зубы, встречаясь взглядом с Шельмой. Глаза девушки, встретившись с его собственными, как-то удивлённо расширились, после чего она виновато опустила взгляд в свою тарелку. – Прости, – голос её прозвучал сдавленно, будто она сейчас расплачется. – Не принимай всё так близко к сердцу, – Локи лихорадочно обдумывал, что же произошло. Из дерзкой любительницы словесный перепалок она, после одного взгляда в его глаза, мгновенно стушевалась и стала робкой девой. Так неужели? От осознания произошедшего, Локи чуть не вскочил со стула, но вместо этого сказал девушке: – Посмотри мне в глаза. Когда она, ни секунды не колебавшись, сделала, как он сказал, Локи придвинулся к ней настолько близко, насколько позволял обеденный стол. Всё это было очень ему знакомо, но необходимо было это проверить. Не отрывая глаз от девушки, он тихо прошептал: – Как меня зовут? – Томас Бэдфорд, – завороженно ответила она, переводя взгляд на его губы и прикусывая зубами свои, словно изнывая от желания поцеловать его. – Доброе утро! Внезапно раздавшийся голос Шторм заставил их отодвинуться друг от друга. Шельма, словно ничего и не произошло, продолжила прихлёбывая есть свой завтрак. – Доброе, Ро, а Реми где? – Шельма, видимо, забыла о том, что мгновением раньше сказала ему полушёпотом. – Сейчас спустится. Локи решительно встал из-за стола, и, выходя в гостиную мимо Ороро, сказал ей так, чтобы Шельма уж точно не услышала: – Твои волосы сегодня отвратительнее обычного. Настроение его впервые за долгое время улучшилось. Ведь несколько простых внушающих чар, что он наслал на Шельму в Лондоне перед тем, как его схватили, были: «Моё имя Томас Бэдфорд, и я тебе нравлюсь». И, видимо, тот, кто снимал с неё его чары, сделал это не до конца.

***

– Реми, – сказала Ороро, когда Шельма отправилась переодеваться в форму, – у меня ужасные волосы? Реми оторвал свой сонный взгляд от масла на тостах и, изогнув в удивлении бровь, улыбнулся ей: – Кто тебе сказал такую глупость, Шторми? У тебя самые красивые волосы на свете, по-другому просто и не может быть. Лучше расскажи мне о причине моих сердечных волнений. Ороро заговорщически придвинулась к Реми, и осмотрелась, чтобы убедиться в том, что Шельма не осталась где-нибудь поблизости от кухни. – Я думаю, тебе не о чем волноваться, милый. Рано или поздно, но профессор достанет для неё нейтрализатор, и ты сможешь смело признаться ей в своих чувствах, – Ороро утешительно погладила рядом сидящего Реми по колену. – Сердце бедного Реми уже очень долго изнывает, chére, очень долго.