Solo and pair

      Спустя месяц после травмы Виктора, когда зацветает вишня, Нисигори и Юко устраивают скромную свадебную церемонию в гостинице семьи Юри.       - Да боже ж ты мой, - ругается Нисигори, пока они с Юри ждут начала. Они находятся на приподнятой над землей веранде позади Ю-топии, с которой открывается вид в небольшой сад камней и на величавую сакуру, чьи розовые ветви изгибаются над безликими серыми камнями. – Я чертовски нервничаю.       Нисигори теребит свои незатейливые запонки. Он одет в красивый черный костюм, подчеркивающий его широкие плечи и сильные бедра. В отличие от наряда Юри, костюм Нисигори новый. Юри же с четырнадцати лет на официальные мероприятия надевает один и тот же пиджак и прямые брюки.       - Глупо, правда? – бормочет Нисигори, словно пытаясь оправдать свое волнение. – Я много лет выступал перед зрителями. Перед незнакомыми людьми. У меня никогда не было страха перед публикой. Но сейчас? Когда я всего лишь собираюсь обменяться кольцами и сказать «согласен»? - он фыркает. – Я в ужасе.       Юри неопределенно мычит, не в силах подобрать ответ. Он тоже необычайно взволнован, хотя и не может сказать, из-за того ли, что он сопереживает Нисигори или потому, что любое официальное мероприятие вызывает у него беспокойство.       - Ну, это ведь просто моя семья. Её семья. Ты, - широкие ладони Нисигори дрожат, а его пальцы все теребят, и теребят, и теребят запонки. Волнение настолько не соответствует обычному спокойному характеру Нисигори, что в Юри поднимается желание утешить его. Делает он подобное не часто и не так уж хорошо, поэтому, когда он кладет руку на изгиб плеча Нисигори, жест выходит очень неуклюжим.       - Она твой соулмейт, - произносит Юри, поскольку это самое сильное утешение, которое он только может вообразить. – Это было предначертано.       Юри не представляет, какой будет реакция Нисигори, но он точно не готов, что у того вырвется лающий смешок. Неожиданный резкий звук пугает Юри, и он отдергивает руку от плеча Нисигори.       - Прости, - смеется Нисигори, замечая на лице Юри потрясение. – Просто, понимаешь, - ты, и вдруг говоришь такое.       Потрясение Юри сменяется замешательством. Этот переход, по-видимому, слишком заметен, потому что Нисигори снова смеется, хоть и гораздо мягче.       - Я знаю, как ты относишься к соулмейтам, - поясняет он и намеренно похлопывает себя по животу как раз с той стороны пупка, где расположилась метка. – Я и не говорю, что это не… рок или судьба или еще что, но… я люблю Юко не потому, что она мой соуйлмейт. Я люблю Юко просто потому, что она Юко.       Неуверенный, что верно понял Нисигори, Юри запинаясь произносит:       - Но она твой соулмейт.       Нисигори несколько секунд молча смотрит на Юри. Затем внезапно и на первый взгляд нелогично выдает:       - Я ревновал к тебе.       - Что? – спрашивает Юри.       - Еще до того как Юко и я стали парой, - поясняет Нисигори. – Ну, и некоторое время после этого я тоже ревновал. Ты был – и остаешься – гораздо лучшим фигуристом, чем я, и Юко так гордилась – гордится – тобой. Казалось… Казалось, что все её разговоры были о тебе и о том насколько хорош ты был. И остаешься. И после того как мы выяснили, что мы соулмейты… ну, не все метки ведут к романтике, и не из всех получаются хорошие пары. Наши отношения развивались по-прежнему, и Юко… она не придает особого значения всем этим мифам, особенно учитывая, что ее родители - не соулмейты.       Юри моргает. О родителях Юко он знал – все знали – но он не знал, как именно Юко относится к меткам родственных душ. Теперь же, поразмышляв, Юри не может вспомнить, как она о них высказывалась до того момента, как они с Нисигори стали парой и до проявления метки.       - Раньше у меня бывали кошмары, в которых у тебя обнаруживается такая же метка, - Нисигори посмеивается непринужденно и с самоиронией человека шутливо говорящего о старых страхах. – Мне снилось, будто бы мы идем к специалисту по меткам и узнаем, что у моей на самом деле не тот цвет или она меньше с одной стороны, и что вы с Юко оказываетесь настоящими соулмейтами. Вот почему я вел себя как полный засранц, когда у тебя появилась метка. Я знал, что у тебя чертовски большая штука на груди, но часть меня хотела увидеть ее, чтобы убедиться.       Юри машинально прижимает ладонь к груди, где сосредоточен центр его метки.       - Это… - пытается он сказать. – Это не…       - Я знаю, - тихо говорит Нисигори. – Некоторое время я думал, что ты можешь отвергнуть свою метку и… ну, мы с Юко говорили о том, что бы мы сделали, если бы ты захотел…       Нисигори замолкает, выразительно поводя рукой между ним и Юри, и тому требуется мгновение, чтобы осознать смысл. Поняв, он ярко краснеет и невольно выдыхает:       - О.       Затем спустя еще мгновение Юри говорит:       - О-о.       - Да, - подтверждает Нисигори. – Мы с Юко не передумали, если ты… если ты хочешь. Но мы оба знаем, что это… скорее чисто гипотетически. Ты… ты всегда с таким благоговением относился к своей метке, что мы знали, ты никогда не примешь никого кроме Ви… кроме твоего, уф, твоего соулмейта. Так что мы никогда…       Нисигори пожимает плечами. В свете его признания Юри как никогда болезненно осознает насколько парень напротив него выше и больше. Даже в семнадцать Юри еще не достиг финального скачка роста. Он невысокий, худой, костлявый, с узкими бедрами и руками-ногами словно спички. Его с трудом приобретенные мускулы выглядят хилыми рядом с мощью Нисигори, его угловатость выглядят нелепо в сравнении с изгибами Юко. Он молча размышляет о том, как странно бы он смотрелся рядом с одним из них или между ними.       - О, - произносит Юри в третий раз. Его лицо, шея и уши полыхают.       - Я не хотел, чтобы ты почувствовал себя неловко, - уверяет Нисигори. – Я лишь хотел… - он тяжело вздыхает. – Не знаю, чего я хотел.       Пальцы Нисигори возвращаются к запонкам, и – когда Юри осмеливается взглянуть на выражение его лица – его щеки и лоб заливает румянец цвета вишни и цвета его метки родственных душ. Это заставляет Юри подумать о том времени, когда они были детьми, когда Юри, падая, изо всех сил старался не заплакать, а Нисигори поднимал его со льда и чуток язвительно говорил: «Ерунда».       Тогда щеки Нисигори тоже были розовыми.       - Спасибо, Такеси, - бормочет Юри, касаясь кончиками пальцев мощных кулаков Нисигори. Прикосновение легкое, его скорее можно увидеть, чем ощутить, но открытость этого жеста все же успокаивает взволнованно движущиеся руки Нисигори. – Я рад, что ты рассказал мне об этом.       Их взгляды встречаются. Глаза Нисигори темнее глаз Юри – темно-коричневые, почти черные – но в свете весеннего солнца Юри может разглядеть обычно незаметный край, где радужка встречается со зрачком. Возможно, именно поэтому Юри не трудно удержать взгляд Нисигори. Юри чувствует тепло под кожей, но оно гораздо меньше теплоты в его сердце.       - Да, - говорит Нисигори, - и я тоже. ***       После исповеди Юри и Нисигори умолкают. Учитывая все, что было сказано, эта тишина, как ни странно, уютная. Юри никогда не думал, что окажется объектом такой привязанности, так как его невысокий рост, долгие часы на ледовом катке и необщительный характер не способствуют популярности.       Это должно бы выбить его из колеи.       Но нет.       Через некоторое время тишина обрывается, когда Такеру, второй старший брат Нисигори, стучит по деревянной раме сёдзи позади них.       - Эй, - произносит он. Его голос столь же низкий, как и у Нисигори. – Мы готовы. А ты?       Стоящий рядом с Юри Нисигори делает вдох. Нервно передергивает плечами. Выдыхает. Говорит:       - Как никогда, - и широко улыбается, в ответ на усмешку Такеру.       Церемония проводится в банкетном зале на первом этаже, где сквозь раздвижные двери видно раннюю зеленую весну и усеянное облачками голубое небо над ней. Большая часть членов семьи уже сидит на металлических складных стульях, которые этим утром подготовили Юри и Мари. Их негромкие разговоры смолкают, когда Юко и Нисигори приближаются с противоположных сторон прихожей и встречаются.       - Привет, - шепчет Нисигори, так тихо, что Юри – следующий за ним попятам – едва его слышит. – Ты выглядишь прекрасно.       Юко одета в традиционное сирамуку, белое шелковое кимоно, расшитое белыми летящими журавлями. Ее волосы забраны наверх в сложный каскад локонов с акцентом в виде шпильки с золотой глицинией, которая спускается сбоку от лица и по шее. Юко прекраснее, чем Юри ее когда-либо видел, но яркое сияние ее улыбки затмевает все остальное.       - Я счастлива, - шепчет Юко в ответ.       Сама церемония длится недолго, поскольку не является ни религиозной, ни традиционной. Ее проводит самый старший из братьев Нисигори – Такеда, юрист, проживающий в Саге. Его речь свежа и оригинальна, и не похожа на распространенные благословения в фильмах и телевизионных шоу. Слово «соулмейты» он использует лишь один раз и не вкладывая в него особого смысла, но едва ли это имеет значение, когда Юко и Нисигори не могут отвести друг от друга глаз.       У Юри перехватывает горло, когда они произносят свои обеты. Нисигори говорит о своих смутных надеждах на будущее, которое, как он надеется, они будут строить вместе; в то время как Юко кратко рассказывает о том, как впервые поняла, что любит его. К удивлению Юри он помнит момент, о котором она говорит. Тогда они были детьми, без меток, и Юри всегда думал, что Юко сердилась на Нишигори во время поездки на поезде на одно из соревнований.       «Любовь, - размышляет Юри, - странная штука». ***       Покончив с обетами и обменявшись кольцами, Нисигори и Юко завершают церемонию порывистым поцелуем. Он короткий, нежный и наблюдать за ним трудно. Юри уже готов отвести взгляд, но тут Нисигори отстраняется, обхватывает Юко своими крепкими руками и поднимает над землей. Она вскрикивает от неожиданности и вцепляется в его плечи.       - Такеси! – визжит она.       Нисигори смеется и кружит Юко также легко, как и на льду. Тяжелый край ее сирамоку чуть не ударяет одного из их родственников по лицу.       - Хорошо, хорошо, - говорит Такеда, наблюдая за этим небольшим беспорядком. – Такеси, неси свою жену сюда. Мне нужны ваши подписи на свидетельстве, чтобы я мог зарегистрировать ваш брак в муниципалитете.       После церемонии обе семьи перебираются в главный зал гостиницы. Семья у Юко намного меньше чем у Нисигори. Юко - единственный ребенок, как и ее мать, а брат-близнец ее отца холост. Нисигори же напротив - младший из четверых детей, и помимо матери с отцом у него три комплекта тетушек и дядюшек, несколько двоюродных братьев и сестер, бабушка с дедушкой по материнской линии, бабушка по отцу, невестка и двое племянников. Юри единственный здесь не связан с новобрачными кровью или браком. Мгновение он стоит у порога и оглядывает море лиц, неуверенный, где ему сесть.       От нерешительности его избавляет меленькая рука, обхватывающая его руку.       - Идем, Юри, - ободряет Юко, - Садись со мной и Такеси.       Ответа Юко не ждет. Она просто подталкивает его к квадратному столу в центре. Темно-синяя подушка, на которую она садится, находилась в Ю-топии столько, сколько Юри себя помнит.       - Я еще не говорил, - бормочет Юри, садясь и стараясь занять как можно меньше места с максимальным комфортом. Затем он наклоняет голову и крайне официально произносит: - Поздравляю с бракосочетанием.       Слова Юри встречены тишиной, и – спустя несколько тягостных секунд – Юри поднимает голову и встречается взглядом с глазами Юко. Он не может разобрать эмоции, которые видит в них, как и понять, почему голос Юко звучит немного печально, когда она произносит:       - О, Юри. Ты всегда такой вежливый.       Юри озадачен, но прежде чем ему удается понять смысл ее слов, его пихает Нисигори.       - Не заморачивайся, - предупреждает он, плюхаясь справа от Юко точно напротив него. Нисигори улыбается широко, обаятельно и тепло. – Мы здесь, чтобы хорошо провести время и все.       - Хорошо провести время, - повторяет Юри настороженно. Он смотрит между Нисигори и Юко, и дальше на их семьи, еще дальше на Мари, прислонившуюся к косяку в своей темно-бордовой рабочей одежде. У нее отсутствующее выражение лица, но Юри думает, что если поймает ее взгляд, она чуть заметно ободряюще ему кивнет. Так что Юри делает глубокий вдох. Успокаивает себя и свои нервы. И произносит: - Пожалуй, это я смогу.       - Молодчина, - хвалит Нисигори.