You never work alone.

      Мама Ким выходит из дома навстречу, когда парни паркуются. Обнимает их, передав торт сестре. Потом Джин с сестрой обнимается. Они несколько лет не виделись, с мужем её здоровается, улыбается - сестра месяце на пятом, это очень заметно. Намджуну тоже достается - и объятий, и ласковых воркований.       — Хорошо, что вы приехали! Быстро добрались! Пробок не было?       — Да какие пробки, мама, все работают по субботам днём, кроме нас! — Джин смеется, заходя в дом.       — Хорошо добрались. Спасибо за беспокойство, мама Ким.       Намджун сестре Сокджина кланяется, её мужу руку жмет совсем на европейский манер.       — Проходите в столовую, все уже накрыто! Руки только помойте! Ох, Намджун, как я рада, что вы вместе!       Это звучит несколько двояко, Джин аж замирает, но не может же мама быть экстрасенсом, правда?       Намджун же ничего такого не думает.       — Вместе ездить безопаснее, мама Ким. Тем более, Сокджин уже давно не сидел за рулем. Разве мог я его бросить? — и смеется.       Тут они уже не босс и личный помощник. Тут Намджун себя гостем и даже в какой-то мере сыном чувствует. За столом Джин с удовольствием наворачивает, Намджуну подкладывает.       — Вот рыбка у мамы фирменная, а вот папоротник - нигде такого больше не попробуешь! А вот капуста, а вот картошка, а вот кабачки, после которых ты захочешь на моей маме жениться, но я тебе не дам! — и смеются они все звонко, тоже семейное.       — Сокджин-аа, хватит, я же лопну! — смеется Намджун.       Все очень вкусное, домашнее. Мама Ким смотрит, как дети едят и только умиляется.       — На торт места не останется!       — Да мы ещё ничего не съели даже!       То что для семьи Ким «ничего не съели» для Намджуна нормальный такой полноценный обед и перекус. А еще десерт будет.       Джин кладёт в тарелку Намджуна лапшу.       — Сокджин, пощади! — просит парень, затем маме Ким кланяется, уверяет, что очень вкусно, но он просто уже не может больше.       — Сокджин, не издевайся над мальчиком, он ведь не привык!       — Мама, ты его защищаешь? — Джин смеется, но глаза у него удивленные.       — Ты мне лучше скажи, когда я от тебя внуков дождусь? Сун Хи вот смотри, какая молодец, а ты что? Не собираешься?       — Мамааа… — Джин улыбается во все тридцать два. — Я жемчужина! Я не могу… внуков! — и смеется вообще немножко ненормально, отчего теперь мама думает, каких врачей вызывать.       Намджун в кулак кашляет, подавился тем самым и правда очень вкусным папоротником.       — Какой кошмар! — говорит мама, закатывая глаза и протягивает парню стакан с водой.       Немного попозже, поговорив с сестрой о том, как они живут, оставляя торт на попозже, Джин идет Намджуну дом показывать. Он новый, красивый, они долго его строили, у него здесь есть своя комната, просто потому что это дом его мамы, хотя он в нем не жил никогда.       Там все светлое, чистое, очень нежное, розоватое, белое, как будто Джин не мальчик, а девочка.       — Смотри, какой отсюда вид! — он тянет Намджуна к окну, откуда раскрывается очень красивая панорама горы вдалеке и облаков, обнимающих ее вершину.       — Красота, — говорит парень, косясь на профиль Сокджина под солнцем, что врывается в окно и золотит кожу лучами. — У тебя прекрасная семья.       — Можно обнять тебя?       — Иди сюда…       Намджун Сокджина сам в какое-то медвежье объятие сгребает, на вид за окном смотрит, щекой к волосам прижимается в таком положении. Он повыше немного и это удобно. Джин довольно вздыхает, обнимает его спину, прячет улыбку.       — Мы будем спать в этой постели сегодня, — тихо говорит. — Я ведь не дам тебе спать в гостиной на диване и не мечтай…       Намджун негодует внутри конечно.       — Я и не думал на диване в гостиной спать, — еще не хватало, чтобы его спящего там мама Ким увидела, или сестра Сокджина, или муж её. — Но я думаю, что футон на полу будет уместнее.       — Мама не заходит в мою комнату, когда я сплю, так что нет, Намджун. Со мной рядом. В моих руках. Это приказ босса! — Джин веселится страшно, глаза игриво сверкают, а улыбка просто приросла к лицу.       — Футон на полу, — повторяет Нам. — И может я замерзну на полу и решу лечь повыше.       Джин ловит его взгляд.       — Ты всегда такой упрямый был или только по субботам?       — Сокджин, мы ведь дома у твоей мамы. И я всегда был предусмотрительным. Ты не замечаешь очевидных вещей.       Джин проводит рукой по лицу парня.       — Я всё замечаю, Намджун… Всё-всё.       Затем они идут гулять. Нужно ещё показать Намджуну парк, что неподалёку от дома.       — Я бы хотел, когда выйду на пенсию, тоже жить за городом, может быть даже здесь же, с видом на гору. А ты как бы хотел?       — В идеале, если бы рядом ещё и море было, — отвечает Намджун. Он деревьями любуется, небом, необычно голубым и солнечным, а потом вспоминает. — Скоро ведь рождество. Будешь отмечать с семьей?       — А можно… отметить с тобой?       — Я не планировал ничего особенного.       В Пусан Нам ехать не собирался, его семья знает, что он работает и нет смысла проводить полдня в дороге ради одного вечера. Они вообще так-то рождество не отмечают. Чусок - это да. И Соллаль. А все остальные праздники для них вскользь проходят.       — Ну теперь же мы можем планировать? — Джин смотрит на него осторожно. — Или нет?       — Я могу, наверное, ёлку купить. Что ещё нужно? Какая-то еда особенная? Или нужно сходить куда-то?       В празднованиях Намджун точно профан. Он может закатить корпоратив на работе, но что касается семейных отмечаний - в этом он не разбирается. А Сокджин ведь на это намекает, да?       — Или ты захочешь дома остаться?       — Дома. С тобой. У… тебя.       Вот тут Джин вообще обнаглел, но намджуновская ванная на рождество - это же идеально!       — С одним условием, — улыбается Намджун. — Ты мне дом поможешь украсить! — говорит он и дальше по дорожке ведет, подальше от людных тропинок, а там уже можно Сокджина за руку взять.       — Ты очень нравишься моей маме, — говорит Джин, переплетая пальцы. — Я даже думаю, что если я скажу ей, то она не будет против, потому что это ты…       — Она мне тоже нравится.       Намджун лицо ветру и солнцу подставляет. Вздыхает потом, представляет, что будет, если все пойдет не так, как Сокджин себе придумал. Его отец, например, Намджун точно в этом уверен, отречется от него сразу. Он договорить не успеет. Мама с сестрой поплачут конечно, а потом ему придется видеться с ними редко очень и тайком.       — Ты думаешь все пройдет так гладко? А если нет? Она же внуков хочет.       — Сун Хи родит ей кучу внуков, ты же видел, как они с мужем друг на друга смотрят? Я не знаю, не уверен, что я скажу, просто я думаю об этом сегодня весь день… Прокручиваю и прокручиваю в голове, представляю её реакции и слова. Иногда мне кажется, что она скажет «так я и думала!». Глупо, да?       Намджун в этом вопросе все же прагматик.       — Совсем не глупо. Даже мило. Но это твоя мама, тебе решать. Хотя мне кажется, рано еще о чем-то говорить.       Он к Сокджину, конечно, ужасно серьезно относится, но они всего пару дней вместе, как «мы» и Намджуну странно так быстро что-то решать.       — Нужно взвесить все «за» и «против». Убедиться, что мама Ким не выгонит тебя из семьи, — он сжимает руку саджаннима чуть сильнее. Словно удерживает от желания побить за такие слова.       Джин чешет кончик носа свободной рукой.       — Да, ты прав, Намджун. Я слишком тороплюсь…       — Давай решим, что будем делать на рождество. Что приготовим на ужин? Что…       Намджун, осекшись, резко бледнеет с тихим:       — О, господи!       Подарок! Сокджину же нужно будет купить особенный подарок к празднику. Их первое рождество вместе! Сокджин быстро догадывается, что привело секретаря в такой ужас.       — А я знаю, что подарю тебе.       Намджун смотрит на него в священном ужасе. Джин читает его мысли! Затем он кашляет неловко. И спрашивает слишком серьезно:       — Что бы ты хотел?       — Хочу подвеску с розовой жемчужиной! — глаза у Джина очень довольные, как будто он уже это получил.       Намджун кивает, но затем говорит строго:       — Джин, я клянусь, если ты подаришь мне ракушку, я что-нибудь с тобой сделаю.       Саджанним заливается.       — Что ты имеешь против ракушек!       Намжун тянет его вперёд.       — Только попробуй! И увидишь, что случится! — и улыбается, не выдерживает, смеется даже.       Вскоре они к обрыву выходят и вот там такой вид на гору открывается, что дух захватывает.       — Вообще я думал подарить кое-что другое, но ты меня так интригу-уешь! — Джин обнимает Намджуна двумя руками.       Тот обходит его, за плечи обнимает, так на гору смотреть вообще одно удовольствие.       — Хочу как-нибудь сходить в горы. Давно не ходил…       — Оденешься поярче? — Намджун дразнит Джина, улыбается широко, плечи его гладит.       Тот гордо расправляет спину.       — Очень ярко! И тебя с собой возьму!       — Я уже нашел себе любовь. Зачем мне в горы? — смеется Нам.       Ещё он немного боится, что в реальности улетит куда-нибудь с этой горы. С ним часто такое происходит. Джин ищет его руки, обнимает себя ими покрепче.       — Любовь… — сладко произносит, глаза прикрывая.       Намджун целует саджаннима в висок. Сокджину не было так тепло в конце декабря ни разу в жизни.       По дороге к дому Нам спрашивает:       — Как думаешь, мама Ким не против соджу за ужином?       — Ты еще не знаешь, как она его пьет! А там ещё торт остался!       — Соджу с тортом! Фу, Сокджин, какая пошлость!       — Там полно еды! Соджу с тортом, рыбкой и кимчи! Ммм! — Джин проголодался уже, пока они гуляли. — А ещё же мясо осталось!       Намджун все это одним месивом представляет.       — Сокджин, ты мне сейчас аппетит испортишь! — говорит в шутку, на деле свежий воздух этот аппетит даже Намджуну нагулял.       — Мне больше достанется! — хихикает Джин.       Дома они снова собираются за общим столом, вначале пьют кофе, доедают овощи и мясо, потом наступает время торта, а потом и соджу, и всё остальное улетает только так. Спустя пару часов на столе из еды вообще ничего почти не осталось, а алкоголь ещё есть и Джин прав, мама его перепьет кого угодно!       — Как ты будешь спать, Намджун? — она гладит парня по плечу, как сына.       — Сокджин предложил постелить мне футон в его комнате.       — Я предложил спать со мной в кровати! — возмущается Джин, перебивая. — А что? Она широкая! Что такого? Мы уже столько лет вместе работаем!       Сестра почему-то смеется, а мама кивает.       — Конечно в кровати будет удобнее, но футоны, если что, тоже есть. Сокджин, не надо пользоваться своим служебным положением и заставлять мальчика ложиться с собой в кровать, если он не хочет!       Намджун от такой защиты со стороны мамы Ким в кулак прыскает, на Сокджина смотрит и еле выговаривает:       — Да, саджанним! Пощадите!       — Мама, почему ты его защищаешь? — преувеличенно громко возмущается Джин, но потом тоже смеется.       Все их семейные посиделки - это сплошное веселье и смех, но теперь с Намджуном так особенно.       — Кто-то должен защищать меня от вашей тирании, саджанним, — очень вежливо говорит Намджун, и не удержавшись, снова хохочет, подливает маме Ким, как если бы директором была она.       — Ааайш! Кто-то нарывается! — с чувством говорит Джин и взглядом обещает секретарю очень интересные занятия в постели.       — Надеюсь, это не скажется на моей зарплате! — Нам замирает.       А потом мама Ким так хохочет, что чуть из-за стола не вываливается. Намджун едва успевает её поймать.       Наконец-то все допив и доев, наговорившись и насмеявшись, уже далеко за полночь они расходятся по комнатам. Джин первым уходит в душ на втором этаже, пожелав семье спокойной ночи. Футон они Намджуну так и не постелили.       Он возвращается в комнату, обернувшись в полотенце при свете луны и улыбается.       — Ох, Намджун-а…       Тот всё ещё немного пьян и весел. Луна взошла большая, красивая яркая. Полкомнаты освещает, даже свет не нужен, Сокджин в её свете совсем нереален.       — Джин-а, — отзывается парень с улыбкой и руки к нему тянет. — Иди сюда.       Тот подходит мягко, грациозно, как кот. Обнимает за плечи, горячий, вкусно пахнущий, чистый.       Намджун его тут же всем собой пачкает. К боку прижимает, в шею целует. Запах его шумно носом втягивает и горячо через рот ему на шею выдыхает.       — Мне тоже нужно в душ, — жалуется, потому что отпускать Сокджина не хочет.       — А может попозже? — Джин гладит его спину, трется бедрами, губы рядом с губами облизывает.       Намджуна бес путает, не иначе, он полотенце на Сокджине развязывает, ладонями его тело гладит.       — Можно и попозже! Он обходит босса со спины, обнимает так, что Сокджин голый в окне стоит на всеобщее обозрение, если бы свет у них горел, совсем стыдно было бы. И шею целует под ухом, отчего Сокджин шумно выдыхает, голову наклоняет, вздрагивает весь. Он же голый перед Намджуном, полностью.       Намджун по животу гладит, по выступающим косточкам и шепчет на ухо:       — Можно я тебя поцелую здесь? — щиплет кожу у него на ягодице.       Парень почти всхлипывает. Он чувствительный, оказывается, почти везде.       — Можно!       Получив разрешение, Намджун опускается на колени за его спиной. Одной ягодице поцелуй достается, второй - поглаживание. Затем Намджун задницу Сокджина в ладонях сминает, целует ягодицы по очереди и вообще явно и откровенно оценивает, чем директора природа наградила.       Восторг, да и только.       Джин думает, за что удержаться. До стены еле достает, опирается на руку, прогибается в спине и мычит. Такого с ним не случалось раньше.       — Намджууун…       — Ммм?       Поглаживая ноги, секретарь кожу под ягодицами покусывает, щекочет под коленями короткими касаниями. А затем медленно парня к себе разворачивает, бедра целует, рядом с членом оставляет поцелуй, кожу под пупком прикусывает и снова целует. Целует буквально все, что видит, член разве что пока стороной обходит, но рукой его берет и гладит вдоль.       Джин перебирает его волосы, гладит по голове, дышит рвано.       — Ты так… меня заводишь… Намджун…       Парень улыбается и что-то мычит в ответ, просто потому, что губ от чужой кожи не отрывает. Член Сокджина губами трогает, головку рукой дрочит, яички лижет и в рот втягивает. Намджун по минетам не спец совсем, но какой-то опыт у него имеется. Да и Сокджину после того раза хочется должок вернуть. Вот только сосет он жёстко, яички Джина словно в вакууме. И от этого Сокджин вскрикивает, кусает себя за губу. Такого-то тоже не приходилось испытывать, все в новинку, яркое и слишком горячее, потому что это Намджун.       — Боже!       Намджун делает это, пока губы не начинают неметь.       — Сокджин-а? А у тебя случайно нет смазки? — спрашивает он хрипло.       Он не подумал даже, что сегодня до этого дойдёт.       — Откуда у меня смазка-а? — Джин почти стонет и после того, как Намджун отстраняется от его яиц, потому что их сводит от возбуждения до сих пор. — Есть только крем… он жирный… подойдет?       Намджун недолго раздумывает. А потом плюёт на крем.       Он Сокджина на постель заваливает, ноги его раздвигает и пальцами в слюне между ягодиц дразнит.       — Я немножко, — успокаивает и член в рот берёт.       От этого Джин едва снова не вскрикивает, разводит ноги шире, что само собой как-то получается. Воздуха в легких почти не остается, он резко вдыхает и на Намджуна смотрит в полумраке, стонет протяжно. Намджун его ногу себе на плечо закидывает, гладит вдоль голени, коленку сжимает, к стопе возвращается, её тоже гладит, пальцы перебирает и сосет член без помощи рук, целиком взять не пытается, не такие у него таланты, но старается.       Этим он пытается компенсировать, как пальцы в Джина вводит аккуратно, сразу два и ими внутри двигает. Ноги Сокджина напряжены до предела, каждая мышца, он раньше не знал, что можно такое ощутить.       Он сжимает пальцы в себе, дергается, а когда снова хочет кричать - затыкает себе рот рукой. Что ни говори, а ведь странные звуки, того и гляди кто-нибудь спасать его придет. Выпустив член изо рта, Намджун поднимается вверх, везде оставляя поцелуи. На животе, вдоль торса, на сосках. По шее губами мажет. Джин убирает руку от лица, Намджун тут же целует его в губы. И пальцы в нем разводит в стороны. Джин всхлипывает.       Намджун в него своим стояком вжимается, пальцы глубоко загоняет, они у него длинные, прямые, будто для этого и созданы. Джин полосует ногтями по его плечу от ощущений, это ж надо такое пальцами вытворять! Ему хочется кричать в голос, молиться и ругаться одновременно. Но он лишь мычит и язык Намджуна облизывает. Бог свидетель, как Намджуну хочется сейчас оказаться в Сокджине не пальцами, но он отстраняется. И на бок рядом ложится, дрочит боссу, в лицо смотрит, любуется. И стояком ему в бедро тычется, потирается легонько. Джин поворачивает к нему голову, рукой к его члену тянется.       — Намджунни… — тихо и ласково говорит, но за член-то берет вообще не ласково, сразу плотно обхватывает.       А затем Джин поворачивается к нему спиной и к заднице член направляет.       Намджун в его ягодицу пальцами впивается, головкой члена между ними проводит, но внутрь не входит, трахает его так между ягодиц, шипит в затылок.       — Давай… — тихо просит Джин.       — Сейчас?       — Да… Пожалуйста!       У Намджуна перед глазами пелена. Он не может отказать своему боссу - одним движением входит. Проклинает себя, следом Сокджина, в кольце рук сжимает, плечо кусает. Джин ловит разряд по всему телу, дергается от него, сжимается, стонет снова. Слишком круто, пронзительно, неумолимо.       — Оо… да!       Но это самое правильное, что может быть.       Намджун готов засмеяться от восторга. Он целует красивое плечо, двигается с трудом, проталкивается сквозь преграды.       — Расслабься. Джин-а, пожалуйста…       Он находит член Сокджина и дрочит внезапно крепко и быстро, разгоняет его до нового уровня. Парень запрокидывает голову, шею выгибает, стонет, дышит рвано, но расслабляется, принимает его в себя, хоть и не сразу.       — Намджун… Господи!..       — Да!       Нам на всё соглашается. Теперь у него перед глазами уже темно от возбуждения. Он двигается, как с цепи сорвавшись, затрахивает босса до полусмерти, дрочит его член на пределе и стонет ему в волосы громко, но не слышит этого. У него один Сокджин везде по ощущениям: в голове, в доме, во всем мире сейчас один Сокджин. И Намджуну так круто от этого, что комком к горлу подкатывает.       Джин скулит от ощущений, руку назад заводит, находит голову Намджуна, сжимает волосы, да почти выдирает их, так сильно дергает, он находится на грани оргазма, но держится на ней, балансирует, хочет еще и еще вот этого, вот чтобы так остро и горячо, а внизу огромная пропасть.       Намджун сам срывается, с радостью в эту пропасть прыгает, в Сокджина спермой выстреливает и почему-то на периферии сознания мама Ким причитает о внуках.       Сокджин в руках такой горячий податливый, очень вкусный. Намджун его шею под кадыком перехватывает, голову назад оттягивает, двигается внутри сквозь свою сперму и дрочит Сокджину, будто себе. Парень жмется к нему весь, снова дергается, снова сжимает, у него прыжок в пропасть с салютами и хлопушками. Сегодня великий праздник, когда он впервые кончил с членом внутри себя.       Они долго лежат почти неподвижно.       Отдышавшись, успокоившись, Джин поворачивается к Намджуну лицом и начинает целовать его везде, ласково и нежно, легко совсем. Тот ему ладонь на ягодицу кладет, гладит.       — Завтра болеть будет.       — Ничего страшного, потерплю.       — Позвольте отнести вас в душ, моя жемчужинка?       — О, боже, я кажется снова кончил… — Джин смеется, цепляется за шею секретаря. — Неси!       Тот чудом встает и таким же чудом доносит Сокджина до душевой без происшествий, хотя у него колени подгибаются от недавнего кайфа и Сокджин в руках такой беленький, голенький, что засмотреться и не жить.       В кабинке Джин тянет его под воду, смеется, руками откровенно лапает.       — А ты такой… хорошо сложен-то! Я раньше не замечал…       — Я по утрам бегаю, — гудит Намджун в ответ, под струями воды спину Сокджину намыливает и задницу тоже очень тщательно. — Иногда по вечерам.       — Ноги сильные, да, — Джин ощупывает его бедра и от удовольствия щурится. — Мне так нравится…       Намджун отдаётся его изучению. Это же Сокджин. Чего тут стесняться. Он номер его социального страхования знает и пин-код от банковской карты, что уж тут голыми под душем постоять. Ерунда!       Сокджин неугомонный, кажется. Ну или Намджун на него так влияет. Он увлекается его изучением так, что сползает вниз и целует его вокруг члена, языком трогает, посматривает наверх с улыбкой. У Намджуна там всё дергается. Вообще он ещё не готов горы сворачивать, но скоро будет готов и Сокджин на уровне его члена этому очень способствует.       Джин держится за бедра парня, высовывает язык так круто, как только может и лижет мошонку Намджуна. Тот ему на затылок ладонь кладёт и член свой придерживает, чтобы головкой по щеке Сокджину постучать, та мягкая такая и гладкая. С ума можно сойти.       — Подержи вот так, — просит Джин и уже головку члена языком обводит, то самым кончиком, то очень шершавой частью касается.       Намджун сперва честно держится, исполняет прихоть Сокджина, а потом начинает членом ему в губы тыкаться, ко рту ближе. Но Сокджин дразнит его, только языком трогает, губы специально уводит. Скоро стоит так, что рукой придерживать уже не нужно.       — Сокджин, — рычит Нам возбужденно. — Будь хорошим мальчиком и открой рот.       Партнер слушается. Может попозже он будет над ним подольше издеваться, но пока так, жалеет обоих, берёт в рот, сладко причмокнув, весь забирает и конца нету, такое ощущение, что может Намджуна всего поглотить.       Намджун счастливейший человек на планете. Он размеренно трахает Сокджина в горло, придерживает за затылок, смотрит на розовые губы, которые растягиваются вокруг его члена и стонет от зрелища, от ощущений. Это того стоило, думает Нам. Стоило влюбиться в мужчину, в своего саджаннима. Сокджин того стоит.       Парень прикрывает глаза, полностью сосредоточившись на том, что делает. Это безумно интересно. Можно ускориться, или замедлиться. Сжать сильнее, или почти выпустить. Можно ласкать только губами, а можно еще и язык подключить. Намджун вздрагивает, стонет, сжимает его затылок, царапает. Джин пытается понять по его реакциям, как ему сильнее нравится. И быстро понимает, как.       Намджун не может долго терпеть. Он стонет громче, Сокджина за волосы тянет, уводит его голову от члена и кончает ему на подбородок и шею, сдавленно ругаясь от восторга. Джин улыбается, подставляясь под струи воды, сперма растекается по его лицу. Намджун никогда не видел такого красивого порно.