Судьба?..

Закат. Так прекрасен. Так… красив. Золотит неспешные морские волны. И прозрачно-голубое небо. Хочется сжаться в комочек, превратится в горошинку, исчезнуть… - Устала? Волос касается широкая тёплая ладонь. Я стремительно вскакиваю, предусмотрительно перемещаясь в сторону… Я дура. Нет, правда. Я же бывший капитан. Шихуин Йороичи. Я бы почувствовала, если кто-то посмел подойти. - Нии-сама… - Твоя странная привычка называть меня братом забавляет до сих пор. Его улыбка бесподобна. Божественна. Восхитительна. Чуть кривоватая, но до последнего искренняя. Горькая, но такая… необходимая. - Здравствуй. Глаза цвета пепла. Всё те же. И маленькая родинка над тонкой верхней губой – так же слева. И непослушные чёрные волосы. Мягкие, но непослушные. Их всегда ласково ерошит ветер. Каким бы яростным шторм ни был для других, эти волосы он всегда ерошит ласково. - Привет. Я люблю ему улыбаться. Хотя в последнее время у меня немного поводов для радости, сейчас я ему именно улыбаюсь. - Этот несносный мальчишка опять что-то натворил? Густые брови сошлись над переносицей в притворном гневе. А я засмеялась. Только он, кроме меня, мог назвать Киске «несносным» да ещё «мальчишкой». - Нет, всё в порядке. Качаю головой. Всё-таки он ничего такого не сотворил. Не за чем лишний раз натравливать нии-сама на него. - Если бы всё было в порядке, ты бы сейчас здесь не сидела. Садится. Хлопает ладонью по траве – рядом. - Иди сюда. Ты выбрала хорошее место, мне нравится. Щурит большие глаза. На лоб падает чёлка. Щекочет переносицу. Сажусь рядом. Откидываюсь назад, опираясь на ладони. Закрываю глаза. - Айзен предал Готей. – Произношу очень тихо, будто боясь собственных слов. - Я знаю. Кожей чувствую его усталость и грусть. - Нии-сама… - Сын сказал. Да и видел недавно одного… лейтенанта-руконгайца. Насмешка, незлобная, необидная, просто… насмешка. - Да? Удивляюсь. - Вы давно здесь? - Йору*, я же просил звать меня на «ты». Смеётся. Тихонько, но немного саркастично. - Эх, Ночка*… - Хилларион-сама… - Зови меня Ветром. Его печаль ощущается как нечто совершенно отдельное от него. - А ещё лучше просто Хилл… Вновь смех. И вновь чуть саркастичный. Позволяю себе открыть глаза. - Ты поссорился с женой. – Делаю логичный вывод. А он только хмыкает. - Поссорился – очень мягкое определение для нашего последнего… разговора. Скорее поскандалил и даже подрался. Ощущаю, как выгибаются мои брови. - Подрался? - Именно. – Смех становится злой и жестокий. Не люблю Ветра таким – резким, холодным, замкнутым. И почти ненавижу его жену. Зачем мир рождает таких тварей?.. – Все твои мысли написаны большими буквами у тебя на лбу. Теряешь хватку, Ночка. Нежность. Его нежность, как лепестки фиалки. Как морской бриз. Как тополиный пух. - Я люблю её, я очень её люблю. И ненавижу, когда она втравливает наших близких во всякие… авантюры. Предпоследняя стоила жизни её названному брату. Неужто мало?.. Нии-сама вскинул тонкое лицо к небу. …Обычно, когда мне больно, я прячусь. Прячусь под маской веселья, энергичности, беспечности, прячусь в движении. Чуть сутулюсь и опускаю лицо. Боюсь смотреть в небо, боюсь потеряться на его просторах. А он… а мой господин наоборот. Он выпрямляется. Вскидывает подбородок. Широко открывает глаза. И он – готов. Готов потеряться. Потому что… он же проклят. Проклят людьми быть им Богом. Быть силой, надеждой… защитой… - Йору?.. Хилларион-сама взял несколько прядей моих волос, пропустил между пальцами. - Это естественно – защищать любимых. Это естественно – умирать ради них. - Айзен нацелился на пустующий Небесный Трон. – Шепчу, открыв глаза. Мой господин качает головой. На красивом, будто высеченном великим мастером из мрамора, тонком лице отражается усталость. - Он никогда не будет пустовать. То, что Боги ненадолго отлучились, не значит, что Смертный сумеет занять то, чего нет. - Он… попытается. Ощущаю щемящую тоску. Почти боль. - Не бойся. Он не сможет. - Когда-то Райн-сама сказала, что Иссин не сможет уйти. Но он ушёл. Его смех оказался для меня неожиданностью. - Кодекс семьи, – непонятно к чему произнёс Хилларион-сама. – Он не смог уйти. Моя супруга, как это не унизительно, права всегда. - Но… - Йору, если ты хочешь защитить своего своевольного племянничка, несостоявшегося муженька, неугомонную преемницу и далее по списку… тебе никто не в силах помешать. Решение принимаешь ты. - Я… - Молчи, Ночка, если не хочешь получить от меня сейчас хорошенькую взбучку. Нии-сама легко поднялся на ноги. Стянул бежевую ветровку и бросил её мне на колени. - Прохладно здесь для Смертной. Море прекрасно, особенно – в шторм. Но это не делает его полезнее для людей. Иди домой, Йору. Я же знаю, что ты всё равно любишь его. Даже если он выбрал не тебя. Киваю. Больше себе, чем нии-сама. Потому что люблю. Всё равно люблю. - Киске – умный мужчина. Он не подставится. Не беспокойся зря… Ты в силах его защитить. Ты успеешь. Подмигивает – чуть игриво. - На перегонки? Вскакиваю. Накидываю ветровку Хиллариона-сама. - А почему нет?! Смеюсь. Так, как не смеялась давно. Наперегонки? Да пожалуйста! …И плевать, что даже богине скорости не обогнать Бога Ветра. И плевать, что Киске любит мужчину. И плевать, что сил у меня осталось мало. Хочу – и защищаю! Плевать я хотела на всяких сосунков!!! Богиня я или нет?!!! …Смертным не занять несуществующий Престол Небес. Но в их силах создать свой. И посадить на него своих – СМЕРТНЫХ – богов.