Назад к истокам

   — Ну, что, мои дорогие? — Прощебетала Силли, умудрившаяся полностью поменять наряд и даже прическу: теперь вместо огромной зеленой косы все мы лицезрели распущенные бледно-желтые кудряшки. — Нам с вами необходимо пообедать, а после посмотреть повтор Церемонии Жатвы во всех Дистриктах. Жители Капитолия уже видели это в прямом эфире, но специально для вас организуется повтор передачи.    Да, конечно, необходимо же еще раз напомнить напомнить нам о произошедшем. Посыпать соль на рану, так сказать, чтобы она даже не успевала затянуться… хотя сомневаюсь, что она вообще теперь затянется, учитывая тот факт, что мы теперь круглосуточно в Игре.    — Это обязательно? — Спросил я, почти скучающим и в тоже время недовольным голосом, пытаясь дать понять, что у меня нет ни малейшего желания пересматривать это все.    — Да! — Резко ответила Гвен, перебив сопровождающую, которая уже была готова пуститься в разъяснения.    — Для чего? — Спокойно спросила Руфь, но после её голос дрогнул, и она уже более мягко и почти жалобно продолжила: — Я не хочу даже думать об этом, а вы хотите заставить нас пережить это еще раз?    — Тебе придется думать об этом, милочка! — прикрикнула капитолийка. Я даже вздрогнул от её крика, так это было резко сказано. — Ты теперь трибутка, а это значит, что тебе придется не только думать об этом, но и принимать в этом непосредственное участие!    Руфь была готова возразить сопровождающей, но тут вновь вмешалась Гвен.    — Руфь, Силлиция права. —Неожиданно ласково сказала ментор взглянула на капитолийку, которая пыталась прийти в себя после своего выпада. — Вам придется с этим смириться, и чем быстрее, тем лучше. К тому же, повтор Жатвы поможет вам увидеть своих соперников до того как мы прибудем в Капитолий, а это весьма полезно.    В словах Гвен явно присутствовала логика. Еще раз увидеть соперников со стороны совсем не помешало бы - это могло помочь хотя бы примерно оценить соотношение сил в будущей схватке на Арене.    — Хорошо. — После минутного молчания ответила моя напарница (если её можно так назвать), но по её голосу было слышно, что она осталась недовольна. Я её прекрасно понимал.    — Ах, нам уже и еду подали, а мы все разговариваем да разговариваем! — Вновь как ни в чем не бывало пролепетала Силли. — Быстренько все за стол! Все! Гвен, тебя это тоже касается! Ты какая-то слишком задумчивая, улыбнись же ну…    Она когда-нибудь замолчит? Эта странная и неугомонная женщина, кажется, могла говорить круглосуточно. Гвен одарила капитолийку подобием улыбки, сопровождаемой взглядом, который так и говорил «Да катись ты…», и неохотно встала со своего кресла. Силли, кажется, во время поняла, что сейчас с Гвен лучше не связываться и поторопилась занять свое место за столом.    Наверное, по иронии судьбы мне досталось место напротив Гвендолин. Что же это такое? Я даже поесть нормально не смогу! Я до безумия неловко чувствовал себя, садясь перед ней, хотя в следующую минуту я забыл о любом проявление неловкости. О чем может идти речь, если стол просто пестрил буйством красок и того гляди упал бы под тяжестью всех блюд? Чего здесь только не было: рядом с нами в изумительно белоснежных тарелках дымился суп с каким-то растением, которое жутко напоминало водоросли из пруда, и розовыми колечками (капитолийка гордо объявила, что это суп с морской капустой и креветками); прямо в центре стола стояло блюдо с большим куском прожаренного мяса и картофелинами по краям блюда; безграничное количество соусов; несколько блюд с различными закусками; рядом с Гвен стояло блюдо с улитками, лично у меня они не вызвали ни малейшего желания ими закусить.    Мы с Руфь не раздумывая налетели на еду: когда еще перепадет шанс так наесться? Говорить о том, что таких блюд в нашем Дистрикте невозможно было увидеть и на праздник, я думаю, не стоит. Я не упускал никаких возможностей и съел все, что смог уместить на своей тарелке. Суп, правда, поначалу показался мне отвратительным, но я его всё же съел.    — Эй! — Воскликнула Силли. Я из интереса поднял взгляд, не переставая при этом жевать, и увидел что капитолийка обращается к юноше с покорным взглядом, стоящего за барной стойкой. — Подай мне вино к мясу.    До этого момента я и не замечал того, что всю нашу трапезу обслуживали три человека: юноша и две девушки. В тот момент, когда юноша подавал напитки, девушки меняли освободившиеся приборы, заменяя их на чистые. Я вновь начал себя неловко чувствовать, хотя и не мог до конца понять из-за чего именно: то ли из-за Гвен, которая аккуратно ела и откровенно разглядывала нас с Руфь, то ли из-за постоянно снующей прислуги, которые были старше меня буквально на несколько лет. Страшно было подумать, что же такого они могли сделать, что теперь на всю жизнь обречены работать прислугой. Несмотря ни на что, я продолжал есть, я был очень голоден. В последний раз я ел мясо до восстания, на последнем празднике Жатвы, а здесь оно было такое сочное и настолько вкусное, что я забывал буквально обо всем. И как же хорошо, что Силлиция наконец-то молчала. Все молчали. Поэтому отсутствовала необходимость что-либо говорить. После того, как все мы покончили с мясным блюдом, нам тут же подали ягодный пирог и непонятный напиток к нему, он был похож и на чай, и на что-то крепкое и пряное.    — Сколько вы можете есть? — Как будто возмущено произнесла Силли, глядя на нас.    — Силиция не трогай их, хотя бы пока они едят. — Спокойно ответила Гвен, лишая нас этой необходимости.    — Гвен, но это же просто невозможно! — Запричитала сопровождающая. — Ты видела, какими порциями они едят? Это же некультурно!    — Я посмотрела бы на тебя, поживи ты в дальнем Дистрикте, — жестко отрезала ментор. — Хотя, ты и двух дней там не продержалась бы.    Мы с Руфь молчали и продолжали есть, лично мне было абсолютно наплевать, что они там говорят. Они всю жизнь ели сколько хотели и когда хотели, а мы всю жизнь питались крохами. И поэтому сейчас не собираемся упускать шанс наесться. Если нас так будут кормить на протяжении всего действа, может вся эта затея не так уж и плоха? Мне стало противно от таких мыслей и я мысленно отругал сам себя.    — Всё-всё-всё! Хватит! — Начала злиться капитолийка и стала манерно стучать своими кулачками по столу. Она повернулась к обслуживающим и приказала: — Убирайте всё со стола! Немедленно!    Они не стали временить с исполнением приказа. Что им до двух трибутов, которые еще не закончили трапезу? Капитолийка встала и двинулась в сторону кресла, Гвен недобро посмотрела ей в спину. Вставая из-за стола, я успел захватить с собой спелую сливу.    Силлиция верно знала, когда нам необходимо закончить трапезу: только мы заняли места у экрана, как тут же начался эфир. Вновь красно-алый флаг с золотым орлом, правда надпись сменилась, теперь она гласила: «Церемония Жатвы. Первые Голодные Игры. Повторная трансляция». Флаг исчез, и нашему взору пристал Помпеиус Коннингем, сидящий за лакированным белоснежным столом, на нем всё тот же костюм, что и некоторое время назад. У меня родилось впечатление, что после неудавшегося разговора с супругами Лаурусами, он просто сменил декорации и все.    — Приветствую Вас, дорогие жители Панема! — Дорогие? Это явно было адресовано капитолийцам, а не простым смертным вроде нас с Руфь. Ведущий все время улыбался и имел самый что ни на есть торжественный вид. — Я – Помпеиус Коннингем, ведущий Первых Голодных Игр. И сейчас мы с вами еще раз, во всех подробностях, посмотрим повтор Церемонии Жатвы, которая прошла сегодня во всех двенадцати дистриктах Панема. И на очереди у нас, пожалуй, самый лучший из всех дистриктов, Первый Дистрикт! А теперь внимание! На ваших экранах герои Первого Дистрикта – Донат МакДэниэл и Римма Скиннер.    Изображение на экране вновь изменилось: высокие серовато-мраморные здания, шикарнейшая площадь с высокими флагштоками по периметру, а Дом Правосудия просто поражал своим великолепием. Если сравнивать с нашим Дистриктом, то наш Дом Правосудия – обычная посудная лавка, не более. Сцена, кажется, вся была сделана из мрамора, высокие ступеньки с колонами по краям. И огромное количество людей. В разы больше чем в нашем Дистрикте. На их лицах не было и следа страха и боязни за свое будущее, они все улыбались, будто на Праздник пришли. Все были одеты в ткани, красота которых не поддавалась описанию. Люди так или иначе старались попасть в кадр, хотя бы мелькнуть на экране. На сцене Первого Дистрикта появилась дама, еще хуже нашей Силли: ядовито – красные волосы и костюм в такой же гамме. Она тут же подошла к шарам с бумажками и стала вытаскивать имена трибутов. Хорошо, что вырезали все официальные моменты – быстрее закончится. Первой назвали девушку. Среднего роста, светлые волосы, ей было лет шестнадцать не больше, но она уже выглядела, как молодая ухоженная женщина. Для меня было трудно определить цвет её кожи, но чуть позже, когда крупным планом показали её лицо, я понял, что он похож на цвет фарфорового сервиза, в котором нам подавали еду. Она вела себя невероятно: быстро взбежала на сцену, придерживая подол своего темно-красного платья, радостно замахала рукой и послала воздушные поцелуи в толпу, а после так вообще обняла свою сопровождающую и заплакала, но вероятней всего от радости, потому что на лице у неё ни капли грусти.    Я бросил взгляд на Руфь, она сидела с каменным лицом. Интересно, о чем она думала в тот момент? Когда я вновь перевел взгляд на экран, то увидел, что на сцене уже юноша. Ну, если можно так назвать, по его поведению так сразу и не скажешь, что он юноша: он также радостно прыгал, как и его напарница, даже иногда подвизгивал от радости, хлопал в ладоши, пока капитолийка поздравляла их обоих с попаданием на Игры. После они втроем обнялись и их сопровождающая увела их в Дом Правосудия.    — Замечательно! — В эфир неожиданно врезался голос Помпеиуса, а следом и его обладатель сам появился на экране. — Первый Дистрикт показал себя во всей своей красоте, впрочем, как и всегда. Жители Дистрикта, спасибо вам за столь теплый прием и таких шикарных трибутов. Поддерживайте их. Для них это важно.    — Шикарных? — Вдруг громко возмутилась Руфь, заглушая ведущего, который продолжал что-то говорить. — Да они выглядели, как две ряженые курицы! Все прямо-таки светились от счастья, что их выбрали! Надеюсь, нам не придется долго терпеть их общество.    — Руфь, так нельзя. — Спокойно промолвила капитолийка. — Они такие красивые и вежливые, а ты сравниваешь их с какими-то животными…    — А я согласен с ней. — Встрял в разговор я. Я действительно был согласен с каждым словом Руфь, невозможно вот так радоваться тому, что с нами творит Капитолий. Все эти Игры - это же сплошное унижение и практически уничтожение Дистриктов. Хотя, откуда это было знать жителям Первого Дистрикта, во время восстания они изначально выступили на стороне Капитолия? Так что, для них это, наверное, действительно был Праздник Жатвы, а не Церемония.    — Давайте мы досмотрим всю трансляцию, а уж потом, если у вас останется желание пообсуждать трибутов и их Дистрикты, мы вернемся к этому. Из-за ваших криков не слышно, что он говорит! — Прикрикнула ментор, показывая на экран, где студия с Помпеиусом медленно сменялась на горный пейзаж. Все замолчали. В вагоне на мгновение образовалась такая угнетающая тишина, смешанная с тихой ненавистью каждого к кому-то из присутствующих, что казалось будто вот-вот разразится гром, посреди нашей небольшой гостиной.    На экране тем временем появилась панорама Второго Дистрикта: огромная заснеженная вершина, у подножия которой приютился населенный пункт внушающих размеров. С первого взгляда точно можно было сказать, что он крупнее нашего селения. Следом сразу появилась площадь со сценой, где также был установлен огромный экран, повсюду развешаны флаги и стояли миротворцы. Людей было много, но что примечательно, вели они себя куда сдержаннее, чем жители Первого. Некоторые взрослые так и вовсе стояли в рабочей форме, видимо их отвлекли от работы. На сцене появилась еще одна манерная капитолийка в наряде бирюзового цвета, позади на месте отведенному Организаторам - уже знакомые нам супруги Лаурус. Хм, по сути между их интервью и первой трансляцией Жатвы прошло не более получаса, как они так быстро попали из Второго Дистрикта в Капитолий… Хотя если учесть расположение Второго и его удаленность от Капитолия, а также скорость планолетов, то в этом вопросе нет ничего удивительного. Увлеченный своими мыслями, я упустил тот момент, когда назвали имя мальчика. Именно мальчика, ему лет тринадцать-четырнадцать на вид, не больше, а он уже одет в подобие военной формы: куртка цвета хакки, брюки в тон, на ногах военных ботинки. Это было немного странно, неужели во Втором Дистрикте в солдаты набирают даже детей? Сопровождающая назвала второе имя: «Лиа Стоукс». Лицо мальчика изменилось, он растерянно смотрел то на девочку, которая уже шагала к сцене, то на сопровождающую, будто что-то очень хотел спросить или сказать. И тут в трансляцию врезался голос ведущего:    — Если кто-то не понял, то в процессе Церемонии Жатвы во Втором Дистрикте трибутами стали брат и сестра!    Что? Брат и сестра? Как это… это… я не могу подобрать слов чтобы охарактеризовать то, что я только что услышал… Брат и сестра! А ведь Организаторы прекрасно осознают, что в идеальном исходе, при котором один из них выживет, второй несомненно умрет…    — Это низко. — “Выплюнула” моя напарница. Это лишь малая часть того, что я чувствую, это не просто низко, это подло и просто омерзительно… Но сопровождающая уже повела детей в Дом Правосудия.    — Ничего не низко. — Ответила Силли. — Все согласно установленного Положения. Им обоим уже есть двенадцать лет, так что это вполне нормально, что они попали на Игры.    — Дело не в возрасте, дурья твоя голова, а в том, что они брат с сестрой! — Не выдержала Гвен, которая просто шокировала нас ругательством в сторону капитолийки.    — Гвендолин МакХэлль! — Закричала сопровождающая и соскочила с кресла, будто оно загорелось. Она повернулась в сторону ментора и продолжила кричать. — То, что ты миротворец, не дает тебе никакого права оскорблять меня! Я тебе между прочим тоже не манекен ряженный, а секретарь Правительственного центра! И я не потерплю такого отношения к себе!    Мы с Руфь переглянулись и поняли, что нам, кажется, делать здесь абсолютно нечего, в конце концов это их разборки, вот и пусть выясняют кто из них сильнее, умнее и еще что угодно.    — Кхм, простите, — начал я. Капитолийка на мгновение замолкла и они вместе с ментором перевели на нас взгляды, — мы не будем вам мешать и досмотрим трансляцию в вагоне Руфь. Или у меня. В общем, вы знаете где нас найти. Идем, Руфь.    — Хорошо, — на удивление спокойно ответила Гвен. — Только обязательно посмотрите, это поможет нам с вами выстроить дальнейшую тактику. Встретимся за ужином…    — Если его не придется подавать в каждый вагон! — Вставила Силлиция на повышенных тонах. И, забыв про нас, она вновь переключилась на Гвен. — Какой пример ты им подаешь!..    Хорошо, что дальше мы с Руфь ничего не слышали, и дверь, ведущая в соседний вагон, отгородила от нас эту перепалку.    — Как ты думаешь, всех сопровождающих выбирали из числа «секретарей Правительственного центра» или только нашу особу? — спросила Руфь, когда мы заходили в её вагон. Должность Силлиции она повторила идеально похожей интонацией.    — Не знаю, но не думаю, что на эту должность назначали любую встречную капитолийку. Им ведь необходима полная и безоговорочная преданность со стороны сопровождающей, следовательно, все они, так или иначе, уже были проверены Правительством.    — Она так взъерошилась, — дернула плечом Руфь. — Я от неё такого не ожидала, и ведь даже не постеснялась нас.    — Да уж, и в яблочных ветках осы-убийцы живут, — улыбнулся я, когда мы садились на кровать, которая была точной копией той, что стояла в моем купе. — А Гвен-то, тертый калач, какая у неё выдержка - даже глазом не моргнула. Хотя может это только пока мы там были.    — Может нам не стоило уходить? — вдруг обеспокоенно спросила девушка.    — Только не говори мне, что ты переживаешь за эту «секретаршу Правительственного центра», — я взглянул трибуту-напарнице прямо в глаза и вновь удивился её красоте. Все же мой брат не дурак… — Хочешь сливу? — Спросил я, чтобы перевести эту тему.    — Нет, спасибо, — Руфь махнула рукой. После она взяла маленький экранчик, нажала на нем что-то и появилось изображение. Пока мы переходили из вагона в вагон и болтали, оказалось, что мы пропустили аж три дистрикта. Помпеиус вещал что-то о Шестом Дистрикте, о том, что он сильно пострадал во время Восстания, также он упоминул, что капитолийским войскам удалось уничтожить здесь одну из сильнейших группировок повстанцев. А повторную трансляцию к этому времени сократили до того, что просто называли имя, показывали самого обладателя имени и тут же переходили дальше. Видимо решили, что с остальных Дистриктов будет достаточно и просто имени с демонстрацией внешности трибута.    — Девушка-трибут из Шестого Дистрикта: Джо Лируш, её напарник юноша-трибут: Брайс Уолш. Джо нынче исполнилось семнадцать лет, мы не знаем много о её прошлом, также как и о прошлом Брайса, но я обещаю вам, мы выпытаем у них все их сокровенные секреты на Интервью с трибутами, которое пройдет за день до того, как им предстоит отправиться на Арену.    Все время, пока капитолиец называл имена и рассказывал о планах на будущее, на экране транслировались лица трибутов стоящих рядом. Юноша крепкого телосложения: широкие плечи, сильные руки, крепко стоит на ногах, на глазах очки, а на плече лежит тоненькая косичка. На лице у него были не то отчаяние, не то скука, сложно разобрать, ведь во время Жатвы в Шестом шел дождь, из-за чего было сложно разобрать эмоции человека. Разве что тогда, когда его показывали крупным планом. Например, как произошло с Джо. Её лицо явно выражало неприкрытую злобу, она смотрела прямо в камеру, пытаясь передать через неё всю злость на Капитолий и его задумку. Я обратил внимание на тот факт, что у неё глаза были разного цвета: один желтый, а другой серо-голубой. Одета девушка была в синий рабочий комбинезон, к поясу прикреплена небольшая сумочка, наверное для инструментов, ведь в Шестом все начиная с пятнадцати лет обучаются работе с транспортными средствами, а при успехах даже начинают работать на фабриках.    — Да уж, если она решит убить, так убьет не задумываясь, — тихо произнесла Руфь. — По крайней мере, во время Жатвы уж точно убила бы, вон как смотрит.    — Да, взгляд очень необычный, — согласился я. — Знаешь, мне кажется её злоба вполне оправдана. Откуда нам знать, может у неё есть братья или сестры? — И тут я вспомнил, что данную тему лучше не затрагивать, ведь моя напарница воспитывалась в социальном приюте.    — Даже если и оправдана, что она добьется этой злобой? Выберут кого-то другого, а её оставят в покое? Сомневаюсь.    Я лишь промолчал в ответ, потому что уже все равно сказал, что думаю, и совсем не хотелось портить наши начинающиеся дружеские отношения с Руфь. Тем временем на экране мелькали трибуты Седьмого, Восьмого, Девятого, мы кажется смотрели сквозь экран, даже не стараясь запомнить все эти лица и понять, что от них можно ожидать на Арене. Да, и как тут поймешь, если о них в буквальном смысле слова ничего не говорят, кроме имени и номера Дистрикта? Я отметил для себя только тот факт, что большая часть трибутов примерно такого же возраста как и я. Вот очередь доходит и до нашего Одиннадцатого Дистрикта.    — Напомню Вам, — слышится голос ведущего, — Одиннадцатый Дистрикт занимается выращиванием практически всех видов агрономических культур. А вот на экране вы можете увидеть героев этого почти самого дальнего Дистрикта: Джеймса Янг и Руфь Саттон.    На экране тот момент, когда мы с Руфь пожимаем друг другу руки. Буквально несколько мгновений и Помпеиус заводит речь о Двенадцатом. Трибутами оттуда становится двенадцатилетняя девочка – Каселия Лэмб, и шестнадцатилетний юноша – Гектор Роил.    — Это был последний Дистрикт в котором прошла церемония Жатвы Первых Голодных Игр! И мы бы могли видеть на целый Дистрикт больше, если бы Тринадцатому не пришло в голову поднять восстание против Капитолия, за что они сразу же поплатились своими жизнями. Спасибо, что были с нами и до скорой встречи на Первых Голодных Играх!    Последнюю фразу Помпеиус Коннингем просто прокричал голосом полным восторга. Конечно же, а я все думал напомнят ли они нам о Восстании и Тринадцатом, который они разбомбили на следующий же день после подавления Восстания, не дав даже эвакуироваться людям. А вот эта фраза: «за что они сразу же поплатились своими жизнями», за то сразу и без мучений, как знать, что тяжелее погибнуть сразу и без мучений или же каждый год терпеть лишения тебя самого дорогого, что у тебя есть – твоих детей. Пожалуй легче все же первое…