Переплетения.

Кёка знает, что этот человек никогда не увидит в ней кого-то достойного. Акутагава видит в ней лишь глупую пешку, а ей хочется, чтобы её заметили. Он не замечает в ней ребёнка, эспер видит в девочке лишь бойца. А Кёке хочется пожить нормальной жизнью. Чтобы её уважали, чтобы её считали человеком, а не пушечным мясом. Кёка уходит к Ацуши, и он совсем другой. Он не считает её никчёмной, для него она — маленькая девочка, которую нужно оберегать. Ей нравится ходить с ним в парк и есть блинчики — потому что она начинает жить. Кёка пробует жизнь на вкус. И она кажется девочке сладкой с горчинкой. Как молочный кофе с ароматной корицей и вкусным мёдом, но слегка островатым имбирём. Ацуши не похож на Акутагаву, а Акутагава не похож на Ацуши. Каждый из них относится к Кёке по-разному — один видит убийцу, другой видит ребёнка. А девочка не уверена, что ей нравится хоть что-то. Но ей не хочется быть убийцей, поэтому она выбрала Ацуши. После ухода из мафии во рту осталось лёгкое послевкусие, и Кёка не может сказать, нравится ей оно или нет. Ей нравится сладость жизни с Ацуши. Он её любит как сестру, для Кёки он как брат. Ацуши всегда улыбается и покупают ей тофу (Акутагаву она бы даже не попросила, а его улыбка — это легенда). Ацуши с удовольствием отводит её в парк, а иногда и в торговый центр (Акутагава никогда не был с ней в таких местах). В конце концов, Ацуши любит её и ценит (чего не делал Акутагава). Сплошные плюсы и чистое счастье. И она пытается наслаждать им как можно дольше, потому что до сих пор не верит в человеческую искренность. Спустя несколько лет Кёка выросла. Она научилась полностью контролировать Снежного Демона, смогла стать ответственным и почти образцовым работником агентства. Теперь уже девушка повзрослела и душой, и телом: её внешность стала женственней, она стала чуть открытой и дружелюбной, перестала пытаться убить любого, кто ей мешал. Но Ацуши и другие детективы всё ещё считали её маленькой девочкой, которой нужна забота во всём и всегда. А Кёке хотелось, чтобы в ней увидели взрослого человека. Хоть ненадолго. Жизнь становится не просто приторно сладкой, но ещё и с лёгким отвратительным привкусом. Она встречает Акутагаву в кофейне, что стало для неё неожиданностью. Если сама она выросла и изменилась, то Акутагава для неё казался всё тем же мрачным, злым и жестоким мафиози. Но здесь он казался утомлённым, а в глазах затаилась глубокая печаль. Кёка удивляется: он раньше не был таким, ведь… так? А потом припоминает всё проведённое с ним время, и понимает — нет. Он всегда был таким, просто раньше она не желала и не хотела это замечать. Акутагава также изменился за это время, правда, не в лучшую сторону: стал ещё более бледным и худым, круги под глазами увеличились, а взгляд стал тяжелее и печальней. Она почти хотела вернуться, но потом вспоминает, как на неё смотрели Ацуши и работники агентства: со ставшей уже противной улыбкой и омерзительным умилением. Наоми захочет надеть на неё наряд горничной, а она будет злится, но не показывать этого внешне. Акутагава видел в ней взрослую всегда (возможно, им просто стоило встретиться позже, тогда бы им обоим было неплохо). Кёка берёт свою чашку с имбирным и тихо, как истинны мафиози, подсаживается к нему. Акутагава смотрит на неё с удивлением, а девушка лишь тихим голосом спрашивает, как у него дела. Он долгое время молчит, после отвечает коротким: «Никак». А потом заходится в приступе кашля, прикладывает ко рту платок. А на нём кровь. Его кровь. Кёка ничего больше не говорит: она знает, что Акутагава чем-то болен. За столиком воцаряется молчание, и девушка глазами пробегается по помещению. Людей мало, они сидят и разговаривают или пьют кофе, увлечённые виртуальными собеседниками. Вдруг Акутагава прерывает молчание, произнося такую несвойственную ему фразу тихим хриплым голосом: — Ты выросла, Кёка. Стала сильной. Девочка молчит, не выдавая удивления. Почему он это сказал? Акутагава действительно так считает, или это глупая шутка? Но он не любит шутить, а Кёка не знает, что ответить. И в итоге произносит лишь два слова. — Ты тоже. Они молчат, сидя за столом. Кёка допивает сладкий кофе, Акутагава наслаждается чаем. Они оба чувствуют, что находятся там, где должны, и делают то, что нужно. Их молчание вовсе не давит, оно успокаивает и говорит больше любых слов. Молчание для них важнее слов, и так будет всегда.