Уважаемый Страж

Прелесть и величие Лондона прославлено еще со времен античности и раннего средневековья. Все торговцы и путешественники признают Англию, с её немыслимыми красотами и заметным преобладанием готического стиля в крупных городах, за первую во многих областях страну, не взирая на устрашающее обилие преступных группировок и необъяснимую активность черного рынка. И сколько бы бед не поражало столицу, сколько бы не вспыхивали ветхие деревянные домишки, позже сменяемые постройками из камня, отпугнуть людей было решительно невозможно. Тем не менее, ему Лондон не нравился. Хаотичное переплетение улиц и аллей он сравнивал с лабиринтом и опечалено вздыхал каждый раз, как натыкался на красноречивую темень тупика. Чаще всего в этих тупиках поджидала неприятная компания, жаждущая чужих денег и благ, отчего настроение мужчины падало еще ниже, а нелюбовь к творению безумного архитектора только усиливалась. Невольно он вспоминал королевского архитектора, нередко виденного им у строящегося здания аббатства, и проклинал все революционные идеи, кроме тех, что могли бы упростить планировку города. Чем больше возводили ограждений, за которыми велись строительные работы, тем пуще росло недовольство рабочего класса. Несмотря на ощутимую нехватку рук, службы требовали квалифицированных рабочих и отказывали принимать простой люд, годный только на перетаскивание тяжестей. Вспыхнувшая было искорка надежды на еду и кров стремительно угасла, и обозленные на несправедливое разделение труда бездомные вернулись в подворотни, из которых вылезли. Честно говоря, если бы верхушка хотя бы попробовала рассмотреть их как рабочую силу, то здорово бы понизила уровень преступности и смертности, но королеву и её советников можно было понять. Распыление денег страны на нищих, которые еще не факт, что станут добросовестно выполнять свою работу, позже бы обернулось финансовыми проблемами при закупке вооружения и других ресурсов. — Будь ты проклят! — вопил небритый детина, пытаясь подняться из грязной лужи, в которую упал от удара. Он прожигал ненавидящим взглядом тусклых глаз высокого широкоплечего мужчину, а тот спокойно поднимал с каменного тротуара куртку, стянутую во время мордобоя, и неспешно её отряхивал, игнорируя скулящих от боли неудавшихся грабителей. Ричард вздохнул, натягивая куртку обратно. Он действительно не любил Лондон. Что такого прекрасного в этом клоповнике, где за каждым углом поджидает нелицеприятная компания с самодельными ножиками и дубинками? Конечно, местная аристократия и городские обыватели попросту избегали кривых улочек, предпочитая шумные аллеи и широкие мостовые, ведь это был верх здравомыслия, но мужчина так не любил идти длинными путями! И вечно забывал, что отвратительно ориентируется в сим лабиринте, из-за чего забредает в места, которые добропорядочному гражданину и в страшном сне не приснятся. Возможно, ему всё же следовало купить у того подозрительного китайца карту. Очень подробную карту, возможно, без пометок в духе «а здесь скрывается банда жестоких головорезов», но обязательно с приписками «сюда лучше не ходить». Вот только Ричард, пока помогал старшему коллеге разгружать экипаж, так и не нашелся со словами. У него были небольшие… проблемы в общении с людьми. К тому же, он сомневался, что смог бы внятно объяснить, зачем кому-то вроде него подробная карта Лондона. Это ведь наверняка выглядит подозрительно, так? Мужчина косо глянул на пытающихся подняться грабителей. По-видимому, он приложил их сильнее, чем рассчитывал. Силу всё так же трудно контролировать, когда речь заходит о непривычно хрупких человеческих телах. Кабы об этой сцене «жестокости и несправедливости» не узнало начальство, требовавшее от сотрудников покладистости и вежливости во всех вопросах, особенно при общении с аристократами или приближенными к высшему свету людьми. Всё же на творящиеся в тенях Лондона бурные страсти добропорядочные граждане смотрели иначе. Робкие люди с удивлением, молодежь с недоверием, а неугомонные и беспокойные умы с завистью. Ричард поспешил покинуть негостеприимный проулок, опасаясь навлечь на себя гнев начальства и стать таким же безработным, каких он раскидал. Он почти вышел на светлую чистую мостовую, как обостренные чувства забили тревогу. Не успев сделать и шагу, мужчина ощутил, как сверху на него навалилось нечто маленькое, но оттого не менее тяжелое. Не ожидавший внезапного нападения с небес, Ричард неуклюже рухнул под едва ощутимой тяжестью неизвестного. То, что с неба упал человек, сомневаться не приходилось. У мужчины ненадолго потемнело перед глазами. Когда он оправился, первым порывом было вскочить одним слитным движением, сбросить ношу и прижать к стене. С явной неохотой пришлось отмести этот вариант из-за опасной близости к оживленной улице — упаси духи от носа любопытного зеваки. К тому же, как бы дико не звучало, Ричард не воспринимал человека на своей спине как угрозу. От него просто не ощущалось опасности, исходящей, как правило, от любого живого существа. Человек закопошился, очевидно, пытаясь понять, кто находился под ним. Уверенность Ричарда росла, ведь свались на спину какой-нибудь отморозок, то перво-наперво выхватил бы нож или принялся душить — таков у местных бандитов темперамент. Впрочем, мужчина бы так и так защитился от неприятеля, возникни в том необходимость. Неожиданно, неизвестный наклонился вперед, силясь разглядеть лицо невольной подушки. Ричард приподнял голову и повернул её на бок, тоже желая рассмотреть небесного гостя. Это была миловидная девочка, чьи округлые черты лица свидетельствовали о малых годах, а ухоженные ручки, которые она слегка брезгливо опустила на грязный дорожный камень, причисляли её к аристократичному роду. Ричард нахмурился, не понимая, как ребенка знати угораздило очутиться в столь неблагоприятном для богатых районе города, да еще и без сопровождения. Девочка, очевидно, не догадывалась, о чем думал мужчина. Она, судя по покрасневшим щекам, наконец поняла, на ком сидела, и, сочтя сие недопустимым, неуклюже вскочила на ноги, что-то скомкано бормоча. Ричард сел, поднялся на ноги и, в который раз за день, отряхнул извалявшийся в грязи пиджак и поправил чудом не слетевшую с головы черную шляпу. Теперь он мог разглядеть аристократку повнимательнее. У неё был странный, чересчур откровенный фасон одежды, что мужчина с трудом списал на своеобразность моды богачей: обтягивающие, предположительно, штаны, тонкие тканевые ботинки с причудливой шнуровкой, короткая стянутая на талии… пожалуй, рубаха, темный кожаный пиджак, как пиджак абсолютно не воспринимаемый, и перекинутая через плечо сумка с широким длинным ремнем. А вот внешность самой девочки, если сравнивать с видом чудаковатой одежды, была весьма посредственной. Русые короткие волосы, едва достающие до плеч, серо-карие глаза и бледноватая кожа. Если бы не ухоженный вид и чистота лица, свойственные только аристократам, которые внимательно следят за собой и не знакомы с тяжелым черновым трудом, Ричард причислил бы ребенка к очередному сорванцу из подворотни. Ну, или простому озорному дитя среднего класса, хорошо, уж больно правильные у неё были черты лица для обычной бездомной. Девочка, в свою очередь, с неким благоговением рассматривала мужчину. Тот даже слегка смутился под столь пристальным и удивленным взглядом. Ричард поздно вспомнил, что наверняка пугает девочку своей внушительной фигурой, но та не демонстрировала страха, только небольшой трепет, вызванный, по-видимому, шоком, а не большим и страшным дядей. Она вновь что-то произнесла, уже на порядок громче, и склонила голову, очевидно, в извинении. Разобрать значение её жеста было просто, а вот разобрать слова — сложно. Говор был явно не английским, и даже не немецким или китайским. Ричард был вынужден признать, что слышит его впервые в жизни. Неужто в высшем свете какой-то свой язык? — Ничего, — сухо ответил мужчина, но тут же спохватился и поправился, натянув приветливую улыбку. — Всё в порядке, Вам не за что извиняться! Кажется, его бодрые слова, в которые он постарался вложить побольше дружественности, произвели строго обратный эффект. Лицо девочки побелело, она вздрогнула и с трудом удержалась от коротенького шага назад. Мужчина стыдливо прикрыл рот рукой. Нет, правда, неужели он действительно такой страшный, как о нем шепчутся за спиной, и, если когда-нибудь останется без работы, то легко сойдет за уличного бандюгу? В душе взвыла задетая за живое гордость. Ричард тихо вздохнул и продолжил высказываться коротко и осторожно. — Послушай, — мирно обратился он к девочке спокойным собранным голосом. — Я не злюсь. Он мерно указал на себя и, кажется, ребенок его понял, потому что медленно кивнул. Девочка не перебивала вопросами, сосредоточенно слушая. По-видимому, ждала от него чего-то еще. Ричарда это обнадежило, ведь её внимание означало, что его понимают. — Как тебя зовут? — Лаконично и совершенно верно полюбопытствовал он. — Откуда ты? Знаешь, где находишься? Ребенок тревожно склонил голову, демонстрируя полнейшее непонимание. Ричард сокрушенно вздохнул. Видимо, он снова поспешил с выводами. Девочка, тем временем, словно что-то осознала, обхватила руками плечи и сразу как-то сжалась, чем немало обеспокоила мужчину. Милостивые духи, за что ему такое наказание? Ничто ведь не предвещало беды, вернулся бы по длинному пути до транспортной конторы, взял бы новый заказ, при особом везении уехал бы к вечеру из города, ан нет, на голову свалился ребенок знати, и бросать его в переулке чревато огромными неприятностями! В голову даже закралась мыслишка, что лучше бы он остался с родными, чем сорвался в душный город. Девочка, сильно побледневшая, со сжатыми руками слепо смотрела в землю и дрожала. С каждой секундой ей становилось всё хуже, а закушенная до крови губа стала для Ричардом последней каплей. Не найдя решения лучше, он опустился на колени и крепко обнял ребенка, прижимая к себе, и пусть его потом отчитывают сколько душе угодно! Если у малышки здесь остановится сердце, всяко будет хуже. Он почувствовал, как маленькие ручонки судорожно сжимают его пиджак, нервно комкают и не перестают дрожать. Он ощутил влагу на плече и расслышал тихие всхлипывания. Вконец растерявшись, он начал неуклюже похлопывать ребенка по спине, приговаривая что-то успокаивающее, путаясь в словах и жутко нервничая. — Ну-ну, хватит тебе… — Запинаясь, выдавил Ричард, когда девочка успокоилась и перестала хныкать. — Давай найдем твоих родителей или сопровождающих. Ты понимаешь меня? Ро-ди-те-ли. При-слу-га. Понимаешь? На его счастье, девочка кивнула и расцепила пальцы. Из-за того, что она утыкалась носом в грязный пиджак, её лицо теперь было чумазым. Заметив это, она попыталась стереть грязь рукавами своего кожаного пиджака, но только сильнее размазала грязь. Ричард не поверил своим ушам, когда услышал насмешливое фырканье и робкую улыбку. Ну, всё не так плохо! Мужчина медленно возвращал самообладание, ненароком потерянное при встрече с юной аристократкой, но по-прежнему старался выглядеть мягко, чтобы не пугать временную спутницу. Он протянул ей руку, и она вцепилась в неё, как в спасательный круг. Вероятно, она доверяла человеку, который не бросил и не ударил её, а обнял и успокоил. Ребенок, что с неё взять. Ричард осторожно потянул малышку за собой, выходя на шумную улицу. Он надеялся, что в его чумазой спутнице не признают ребенка из высшего света и даже закроют глаза на странную одежду, пока он не доберется до конторы транспортных перевозок, в которой работает. Начальство наверняка подскажет, как помочь девочке. И, чем лес не шутит, вдруг даже поймет её язык.