Selena Gomez — Fetish
Прошло пару дней с нашего поцелуя, а я чувствовала себя предательницей. Почему? Потому что я предала Игоря. Я — моральная проститутка, которая после слов любви к одному стала чувствовать что-то другое, а вообще почему мне так плохо от всего этого? Игорь никогда толком не был в моей жизни, мы трахались, смотрели фильмы и обсуждали их. Он не был рядом, когда был нужен мне, отказался от меня сразу же, как только узнал мой возраст, а так не делают влюбленные люди. Игорь пару месяцев назад сказал, что любил меня всегда, но это была ложь. Та самая ложь, чтобы успокоить меня. Я хотела встретиться с ним, чтобы объяснить ему все, я сломала ему жизнь, а он сломал ее мне. Я подросток, которому свойственно совершать ошибки, я совершила их. И теперь я понимаю, что Игорь был той самой ошибкой. Все, что было после него, было ошибкой. А Костя был рядом, когда я нуждалась в нем. Он сидел со мной ночью, он рассказывал мне о своей жизни и спрашивал о моей. Игорь навсегда останется в моем сердце, как что-то тёплое, но я никогда не любила его. Это всего лишь гормоны, красивые слова и смазливое личико. Я была дурой. Но теперь мне хотелось просто расставить все точки над «i», ведь Игорь знает, что я не смогу столько ждать, мне будет сколько, тридцать восемь? А ему сорок восемь, мы уже никогда не сможем быть вместе, это с самого начала всё было неправильно, я не должна была продолжать наши отношения, но продолжила и теперь сама загнала себя в угол. Я уговорила Костю назначить мне встречу со Слепцовым, он долго отнекивался, но все же сдался. Нам дали возможность увидеться в комнате для свиданий. Я сидела за столом, рядом были другие заключённые, я дрожала. Меня пугали эти стены, коридоры, люди. Я мирно ждала Игоря, его привели, и я замерла. На лице было пару ссадин, разбита губа. Его избили. И все из-за меня, но и не только. Но срок, который он получит, в частности из-за меня. Он сел напротив меня, я почти не дышала. Нам нельзя было трогать друг друга, и у нас было тридцать минут, но мне больше и не потребуется. Я должна все ему рассказать, чтобы больше не мучить друг друга, больше этого не нужно. Я не могу жить, зная, как ему больно. Ведь больно и мне. — Ты пришла, — произнес он, грустно улыбнувшись. — Я должна была. Нужно поговорить, — мой тон был серьёзен, словно я больше не та маленькая девочка, что просила его быть со мной. Это девочка выросла, и ее больше нет. — Я хочу тебе сказать, что я люблю тебя. Да, я поздно понял это, но это так. Я не хотел этого признавать, но... — Пожалуйста, — перебила я мужчину, — Зачем ты все усложняешь? Я хочу сказать, что я никогда тебя не любила, — слезы застелили глаза, я пару раз моргнула, — Я не хотела верить, что это действительно так, но мы оба совершили ошибку, — я посмотрела ему в глаза, но парень не хотел смотреть на меня, он отвернулся, я вздохнула и продолжила: — Нас ничего не связывает, кроме летнего траха, я больше не могу так. Я не могу каждый раз думать о тебе, не могу засыпать с мыслью: а думает он обо мне или же нет. Мне было тяжело в последние три месяца, я творила всякое. Отпусти меня, пожалуйста, — закончила я и замолчала. Игорь повернулся ко мне, в его глазах были слезы. Я видела его слезы. Он плакал из-за меня. — Я здесь, потому что спал с тобой, я здесь, потому что встрял из-за своего бизнеса, моя жизнь сломана, — слезы мужчины скатились вниз по щеке, он не смахнул их, он продолжал говорить: — А ты пришла сюда и говоришь это все? Я полгода пытался держать тебя подальше, а ты все время была рядом, ты не уходила, и, знаешь, чего я тебе никогда не прощу? — он смахнул слезы, продолжая смотреть на меня. — Я не прощу тебе того, что полюбил тебя. Ты заставила меня полюбить тебя, а теперь просишь отпустить? Да пошла ты на хуй! Ясно?! — закричал он, но тут же успокоился, когда подошел охранник. — Я не знаю, что сказать тебе, — я находилась в замешательстве и чувствовала себя подлой сукой. — Ты кого-то встретила, да? Поэтому ты все это говоришь? Скажи пожалуйста, что ты любишь кого-то или хотя бы спишь с ним, мне будет гораздо легче, — говорил он, голос Игоря дрожал, он почти плакал. Ему было больно, и это съедало меня. Его боль убивала меня. — Да, я встретила кого-то, он был рядом со мной все эти три месяца. Ты был со мной два месяца, а потом ты пропал и появился к концу лета. Это была не любовь, это привязанность, пойми ты это и прими, я ведь приняла, — я посмотрела на него, тот сидел с безразличным выражением лица. — Прощай, Ксюша, — сказал он, вставая с места, — Надеюсь, мы ещё встретимся после двадцати лет заключения, — добавил он, охрана взяла его и увела. Я сидела около пяти минут там, пытаясь понять, не совершала ли я ошибку. Но все же я вышла из здания и пешком направилась к автобусной остановке, чтобы как следует обо всем подумать. *** Вечером я собрала всех троих девочек у себя, чтобы многое им рассказать. Кристину, Юлю и Алину. Кристина понравилась всем сразу, поэтому она стала частью нашей компании. Я решила им рассказать про анонима и Костю. Но про нашу тайну я решила умолчать, я никому не хочу верить, особенно после того как стала получать странные смски, я не знаю, кто может быть анонимом, поэтому не могу быть полностью уверена в том, что это не девочки. Мы расселись в гостиной, матери снова не было дома, видимо, в ее ресторане совсем дела плохи, раз она так часто стала пропадать на работе после моей выписки, точнее, ещё чаще чем раньше. Мы заказали пиццу, купили разные вкусности, взяли три бутылки красного вина, чтобы был настоящий девичник. — Так что вы думаете? — задала я вопрос и показала девочкам сообщения, которые присылал этот аноним. — Мы что в «Милых обманщицах»? — рассмеялась Юля, откусывая кусочек пиццы. — А, если серьезно, то я не думаю, что ты сделала что-то ужасное, чтобы он тебе писал, скорее всего, это просто розыгрыш. Давайте бухать короче, — на это раз рассмеялись мы все. Когда девушки ушли по домам, я прибралась, сходила в душ. Выходя из душа, чувствуя, как алкоголь полностью покинул меня, я запуталась в полотенце, вышла из ванной, направилась на кухню поставить чайник и фоном включила телевизор, чтобы не было так боязно и страшно. Раздался громкий звонок в дверь, я посмотрела на часы; одиннадцать вечера, кого там несёт? Не взглянув в глазок, я сразу открыла дверь, на пороге стоял Костя без формы. Лишь в лёгкой куртке, которую он расстегнул; под курткой была белая футболка с рисунком черепа. Что ему нужно здесь? — Что тебе нужно? — озвучила я свои мысли. — Пришел убедиться, что ты в порядке, и да, ты всегда встречаешь гостей в полотенце? — Костя усмехнулся, посмотрев на меня сверху вниз. Только сейчас я вспомнила, что все ещё была в полотенце. Мокрые волосы разбросаны по плечам, до сих пор немного влажное тело после душа — такой вид явно не пришелся бы ему по вкусу. Я убежала в комнату, чтобы накинуть на себя халат. Когда я пришла на кухню, Миронов уже налил нам чай и ел мои конфеты, смотря какое-то кино. Я села на стул, отпив глоток чая. Я все ещё помнила, что мы тогда сделали, и меня это пугало, нас это связывало. Нас связывала тайна.Два месяца назад. Костя затолкал тело в багажник, когда мы вышли через окно в туалете. Мы ехали непонятно куда, он ничего мне не говорил, мои руки были в крови, платье испачкалась, и его можно только выбросить. Я все ещё не могла поверить, что убила человека маникюрными, блять, ножницами. Это бывает только в фильмах, но уж точно не в жизни. Я больше не смогу вынести этой боли, а ещё и это. Костя не стал звонить в полицию, он открыл окно, кинул труп на землю и вылез, помогая мне вылезти тоже. На полу осталась его кровь, открытое окно и наши отпечатки, но, я думаю, Костя с этим справится тоже. Мы приехали в лес, где нашли толстые палки, дабы закопать труп. Мы рыли яму, я плакала, я не могла остановить слезы, напоминая себе о том, что я убийца, я не только шлюха, но и убийца. Как я могла вообще так поступить с человеком? Да, я защищалась, но это ведь меня не оправдывает. Когда мы покончили с закапыванием, я обняла Константина, он обнял меня в ответ. — Никто не должен этого знать, с уликами я разберусь, но ты никому не должна говорить, — говорил он, поглаживая меня по волосам. — Тебя никто не видел, надеюсь? — задал вопрос Костя, я подняла голову и взглянула на него. — Нет. Там было темно, сам знаешь, и очень много людей, сквозь которую пройти просто нереально. — Это очень хорошо, значит никто не сможет тебя вспомнить, — мужчина прижал меня к себе ближе, а потом, взяв на руки, понес в машину на заднее сиденье. — Я отвезу тебя домой, чтобы мама не волновалась. Я кивнула, засыпая. Я слишком устала, чтобы что-то говорить. Когда я приехала, мамы не было дома и я попросила остаться Костю со мной, он согласился. Мы приняли душ по очереди, перекусили и уснули на моей кровати. Мы теперь связаны, мы как одно целое.
— Ксюш, — оторвал меня от воспоминаний Костя. — У тебя чай остыл, — он взял кружку, вылил содержимое в раковину и стал заваривать новый. Я встала с места и подошла к нему сзади, обнимая его за плечи. Он перестал двигаться, когда я губами прикоснулась к его шее, заставив выдохнуть. Костя не дышал, когда я развернула его к себе и дотронулась до его губ. Он ответил мне, подхватив меня за бедра, развернул и усадил на кухонную тумбу, встав у меня между ног. Я обняла его за шею, все так же целуя, Миронов не отставал: он покрывал мои ключицы лёгкими поцелуями. Я так долго хотела этого, что сейчас просто не верю в это. Но вдруг резко все прекратилось, Костя отошел от меня. — Мы не можем этого делать, — на выдохе произнес он. — Ты ещё школьница. — Это не мешало мне переспать с учителем и половиной города, — сказала я. Костя знал обо всем, и его злило, когда я говорила это. — Я прошу, не останавливайся, ты же хочешь этого, — я подошла к нему ближе. Но он только отмахнулся от меня, взяв свою куртку, он надел ботинки и вышел из квартиры. Я закрыла дверь, а после скатилась вниз на пол. Теперь я поняла, что нашей дружбе конец. Но мы и никогда не были друзьями. Он никогда не будет со мной, он будет со мной в качестве друга, но не парня. Костя знает, что со мной происходило, в курсе всего того, что я натворила, и не ушел. Я отмела все мысли, убрала со стола, выключила телевизор, переоделась в пижаму и легла в кровать с мыслью о том, что сегодня произошло. Но мои глаза сами закрылись, я погрузилась в сон. ***Два месяца назад. Прошло ещё несколько дней, но я не могла спокойно спать. Я продолжаю заглушать свою боль сексом без обязательств и алкоголем. Я не видела Костю уже пять дней после этого случая, и меня это пугало. Почему-то я думала, что он готовит мой арест, ведь он — полицейский, а я не могла доверять ему полностью. В школе по-прежнему всё было плохо: я скатилась по учебе, никак не реагировала на замечания матери. Когда я сидела на уроках, все время рисовала что-нибудь, но меня не трогали, зная, что произошло. Также не трогали и Алину, зная, что в нее стреляли. Но вот только у Алины была Юля, а от меня девочки отказались. — Ксюша, я уже не знаю, как достучаться до тебя, — произнесла учительница, когда я в который раз «ушла в себя». — Ты все время везде, кроме уроков, ты стала получать двойки, ты понимаешь, как все серьезно? — не отставала Вера Витальевна на радость всему классу. — А вы думаете, что в оценках счастье? — неожиданно подала голос я. — Вы думаете, что оценки показывают знания? Нет. Они показывают далеко не знания. Вы, учителя, ставите два за поведение, за списывание, за ещё всякую и прочую ерунду. Я не понимаю математику, но вы мне ставите четыре, только лишь потому что я иду на золотую медаль, — говорила я, и всё молчали, внимательно слушая. — Оценки так важны? Вот вы, Вера Витальевна, как хорошо вы учились в школе? Вы так же получали хорошие оценки? Вас оценивали за знания? Вы считаете детей тупыми, только лишь потому что они не в состоянии понять ваш предмет. Вы — учитель физики, но Белозёров не знает физику, ему по душе история, а вы считаете, что из него не выйдет ничего хорошего только лишь потому, что он, черт возьми, не знает вашу гребаную физику, — я выдохнула, перевела дух и вновь продолжила: — Не смейте говорить, что оценки определяют знания, не смейте занижать возможности учеников и не смейте говорить мне, что я скатилась! Я за минуту могу решить эту задачу,и мне плевать на количество оценок, медалей и красных дипломов, потому что я знаю свои возможности, — закончила я. Внезапно моя голова закружилась, я упала на пол. Меня начало трясти, я стала кричать и звать на помощь. Мне было страшно, я видела галлюцинации. — Пожалуйста, не надо! Не стреляй! — кричала я, чувствуя, как меня трясет. Мне стало холодно, стало слишком холодно. Я пыталась встать, кричала, потом снова тряслась от холода. — Кто-нибудь идите за медиком, у нее пена из-за рта, и она кричит, я не знаю, что с ней, — в панике говорил кто-то, я не понимала кто это, я видела только лишь Илью и тот сарай. — У нее глаза открыты, но она не видит нас. У нее галлюцинации, ей в больницу надо! Я почувствовала слабость, и мне захотелось спать. Похоже, мне вкололи снотворное. Очнувшись в больнице, я чувствовала себя совершенно нормально. Отказавшись от осмотра, я, не дождавшись мамы, ушла домой. Со мной все нормально, и не нужно меня лечить. Моя мать, когда узнала обо всем, пришла к выводу, что нужно мне пройти обследование, но я не хотела. Я отнекивалась, ведь это было всего раз и больше такого не должно повториться.
— Ксюш, ты меня слышишь? — над моим ухом крикнула Кристина, я вздрогнула. — Что с тобой постоянно? Ты вечно словно в облаках витаешь, но только не с нами, — обиженно надула губки девушка. — Я тебе рассказывала, что познакомилась с таким парнем, а ты меня не слушаешь. Его Илья зовут, Чернышев. Алина подавилась чаем, Юля выронила ложку, а я совсем не удивилась. Илью выпустили из психушки, Диму не могут найти. Андрея Викторовича арестовали, когда он пытался сбежать за границу. — Его выпустили? — задала вопрос Юля, я кивнула. — Вы его знаете? Вы мне ничего не рассказывали, — встряла Кристина. И мы рассказали ей все, что связано с этим человеком. И взяли обещание с девушки, что она не будет с ним видеться, та согласилась. — Давайте расходиться, завтра в школу, — произнесла я, как мама. Попрощавшись с ними, взглянула на часы; всего лишь шесть часов вечера, поэтому я решила пойти к Косте, ведь он не объявлялся, а я уже не могла спокойно спать. Я все ещё не могла прийти в себя после нашего поцелуя. Я быстро оделась, вышла из дома, закрыв дверь на ключ, села в такси и добралась до его дома. Я позвонила в дверь пару раз, и только лишь на третий раз он соизволил открыть. Он стоял в трусах, а у меня случилось дежавю. — Почему ты не хочешь быть со мной? — задала вопрос я, проходя внутрь квартиры. — Я бегаю за тобой, ты целуешь меня, но ты не хочешь быть со мной, тогда зачем все это? — Я не хочу ничего усложнять, ты ещё ребенок, пойми, — заговорил он, а я подошла к нему ближе, настолько близко, что почти касалась губ. — Я не могу быть с тобой, прости. — Но ты ведь хочешь этого? — не унималась я, дотронувшись пальцами до кубиков его пресса, Костя молчал, — Ты ведь хочешь этого? — я двигалась ниже, к его члену, взяв его руками через трусы, почувствовала, что он был твредым, — У тебя даже стоит. — Уходи, пожалуйста, — выдохнул он, а затем он взял меня на руки, отнес в спальню. Сегодня я полностью принадлежу ему, а не кому-либо. ***Два месяца назад. — У тебя был приступ? — спросила мама, когда я сидела за завтраком в кухне. — Это ничего не значит, — ответила я. — Этого больше не повторится. — В детстве с тобой это уже произошло, — напомнила мама. — Ты все ещё не хочешь пройти обследование? — Алла Дмитриевна взяла меня за руку, — Я не хочу снова через это проходить, — она вздохнула и опустила голову. Я знала, о чем говорит мама. О приступе, который случился со мной в пять лет. Об этом я никому не рассказывала, кроме нашей семьи никто не знает, меня практически с того света вытащили, когда я так же лежала на полу, у меня были судороги, но галлюцинаций не было, поэтому мама решила, что больше этого не повторится, поэтому и не стала водить меня по врачам. И действительно, приступов не было тринадцать лет, а тут случилось, но я не хотела к врачу. Я не хочу знать то, после чего моя жизнь уже не будет прежней. — Мам, со мной все будет хорошо, — успокоила я женщину и встала с места, чтобы положить посуду в раковину, а затем поцеловала Авдееву-старшую и умчалась в школу. Я знала, что меня будут обсуждать, если уже не обсуждают. Класс хоть и дружный, но сплетников там действительно хватает. Каждый готов всех обсудить и выдвинуть свою историю, что мне и не нравилось. И ведь не только девушки сплетничали, но и ещё и парни, что очень странно. Парни обсуждали девушек, и им было плевать, что ещё происходило кроме. А девушки обсуждали парней и все остальное, а мне поговорить было не с кем, я была одна после всего случившегося. Но я сама это заслужила. Я все это заслужила. В школе никто не тыкал в меня пальцем, но все точно перешептывались, я чувствовала это. Все смотрели на меня и молча отводили взгляд, всем было интересно, что же я выкину на этот раз. Но до конца дня все проходило успешно и никто ничего не говорил. Не было происшествий.
Смс, пришедшая на мой телефон, оторвала меня от воспоминаний. Я оглядела класс, все молча списывали что-то с учебника. Я открыла смс, снова этот незнакомый номер, когда это кончится-то? Прочитав, я нисколько не удивилась, но мне стало жутко: «Прямо сейчас иди в женский туалет». Я отпросилась, меня выпустили. Спустившись с третьего этажа на первый, я зашла в туалет, где было пусто. Кабинки пустовали, я просто ждала дальнейших указаний. С ума сойти, подчиняюсь анониму. Смс не заставила долго себя ждать: «Зайди во вторую кабину, под мусорным ведром лежит пистолет». Значит, этот незнакомец учится в нашей школе, раз имеет доступ к женскому туалету. Я зашла внутрь кабинки, отодвинула мусорное ведро и увидела пистолет. «Возьми его себе и жди моих указаний». Я сделала все, что он просил. Я не хотела гадать, зачем ему это нужно было, я просто ждала, когда же это кончится уже. Вернувшись в класс, мне снова пришла смс: «Ты никогда не узнаешь, кто я». Он читает мои мысли, простите? Все это становилось жутким, опасным. И я надеюсь, я смогу узнать, что же за тайну он скрывает и что он задумал. А пока остаётся ждать. Для чего ему я? Если он знает правду обо мне, то не стоит его злить, а лучше выполнить все, что он требует. *** В клубе было шумно и тесно, я кое-как прошла сквозь толпу людей к VIP-комнате. Меня кто-то ждал, а кто, я не знала. Аноним сказал отнести пистолет кому-то, что я и сделала, нехотя, но сделала. Я навсегда запомню этот клуб и что здесь произошло. Здесь я убила человека, здесь я спала с множеством парней. И никогда не смогу забыть, как это было. Оказавшись в комнате для важных персон, я должна была найти парня, который здесь прятался. Интересно посмотреть на него. И почему именно меня отправили сюда, а не кого-то другого. — А вот и она, — громко произнес кто-то над моим ухом. Я обернулась и увидела Илью. Нет. Не может быть, что он тут делает? Ему запрещено появляться на публике. Значит вот кому понадобился пистолет. — Почему именно я? — спросила я, вручив ему в руки оружие. — Я не знаю, я тоже получал СМС от анонима. Ещё в клинике, я думал, ты знаешь, — он пожал плечами и забрал пистолет. — Зачем он тебе? — Меньше знаешь, крепче спишь, — подмигнул парень, а я, не став задавать вопросы, покинула эту комнату и добралась до выхода. Это странно, это было очень странно. Кто он, что он. Я не знала и почему-то вовсе не хотела знать. Я позвонила Косте, тот оказался дома, я решила поехать к нему. Мы переспали, но у нас не было разговоров о том, кто мы друг другу. Я, наверное, глупая, но я влюбилась в этого парня. Он всегда был рядом, за это я ему благодарна, и я надеюсь, что он не оставит меня. Приехав к Миронову на автобусе, сразу позвонила в дверь, он открыл, не став задерживаться. Костя приготовил чай, включил фильм, а после его окончания я задала вопрос: — Кто мы друг другу? — Я не знаю, — он замешкался, но, взяв меня за руку, посмотрел мне в глаза. — Я думаю эта ночь не была ошибкой, но нам не стоит больше продолжать, ты через многое прошла. — Ты издеваешься?! — вскочила я. — Мы три месяца этого хотели, и не говори, что ты не хотел. Он встал и медленно приблизился ко мне, обнимая меня за талию. — Что ты хочешь услышать? — шепотом спросил он. — Что ты хотел меня и хочешь сейчас, — так же шепотом ответила я. Вместо ответа он поцеловал меня. Это и было признанием.