A Day To Remember — If It Means Alot To You
***
Сегодня был важный день, — начало суда над Игорем — а решится все завтра, и это уже точно. Вчера Илья высказал мне все это, и я сегодня же перевелась на домашнее обучение, я больше не смогу ходить в школу, где все смотрят на меня, где все меня осуждают и знают, с кем я спала и в каких позах. Да, я знаю, что я виновата сама, мне было ужасно, у меня была депрессия, я не могла судить трезво, но ведь это не отменяет того факта, что я сама загнала себя в эту паутину из грязи, фальши, разврата. Теперь учителя будут приходить ко мне домой до выпуска, ЕГЭ я буду сдавать вместе со всеми, но в другой школе и с другими учениками. Все это было поспешно и правильно, хоть где-то я приняла правильное решение. Занятия должны начаться на следующей недели, потому что два дня подряд я буду на суде давать показания против Игоря. Я думала, что я в долгу перед ним и должна защищать, но, может, многие были правы, что его посадят, может, он действительно совратил меня, и я вовсе не любила его, это был обычный затуманенный рассудок. Я уже не знала, чему верить, в моем понимании в идеале я все еще должна любить Слепцова и защищать его, но все чувства остыли, остыла я к нему. Теперь же я питаю чувства только к Косте, который помог выбраться из этого дерьма. Если бы не он, я не знаю, что было бы. Он просто спас меня, и я ему благодарна за это. Теперь его задача посадить Игоря и дождаться, пока я окончу школу. Я поступлю в институт, и мне никто не помешает быть с Мироновым, потому что я уже студентка (тем более давно совершеннолетняя), поэтому кто мне сможет что-то запретить? Пока я ехала в машине, я вспоминала то, что было месяцем ранее. То, что еще больше окунуло меня в депрессию.Месяц назад. Меня все еще волновало то, что я убила человека. Как я вообще могла так поступить с невиновным человеком? Хотя ведь он вроде как и не был виновен, да и это была самооборона. Я не отрицаю того факта, что я сделала это, потому что мне было больно. Я хотела излить все это куда-то. Мне становилось все более одиноко, я не могла дышать при скоплении людей. Я снова на время забыла о клубах и случайных связях, но мне нужно было прощение. По ночам меня мучили кошмары, я пила снотворное, но все так же видела во сне того парня. Его мама плакала во сне и кричала, отец хватался за сердце. Что я наделала?! А Костя помог мне в этом, получается, он — соучастник, его тоже посадят. Я подставила всех сразу, я такая идиотка. И ведь я не могла об этом поговорить. Мне было некому рассказать, Костя постоянно пропадал на дежурствах, подруги со мной не разговаривали, а сестричка моя была для меня еще не настолько близкой, чтобы я просто так могла с ней говорить о таком, ну уж нет. Поэтому мне оставалось самой все разгребать и я вернулась к тому, с чего начинала. Я перестала совершать половые акты на время и просто отрывалась на вечеринках, выпивала, приходила домой и принимала снотворное, чтобы уснуть. Без этих таблеток я больше не представляла своей жизни. Костя все так же не звонил, он снова пропал, будто ничего и не случилось, и его не пугал тот факт, что я кого-то пришибла. А меня пугал, каждый раз, когда я оставалась наедине, я думала, что было бы, позволь я ему себя изнасиловать. И всегда ответ был один и тот же: я не знала. Я ничего не знала и не могла утверждать на сто процентов, что осталась бы цела. И да, я все же считаю это самообороной, ведь я защищала себя и свою честь. И вот этой мысли стало так смешно, что я расхохоталась на всю столовую. Я так сильно смеялась, что на меня оглядывались люди, а мне внезапно стало плохо. Голова закружилась, я пыталась встать и взять поднос, но я упала под стол, поднос с грохотом ударился о пол. Я почувствовала сильный холод, я дрожала, стучала зубами, мне было так холодно, словно меня засунули в морозильную камеру. — У нее губы синие! — кричал кто-то, но я не понимала. Я видела перед собой лишь тень того парня. — Сделайте что-то, у нее кровь из носа! Зовите медика, она бредит! — снова крики, моя голова словно распухла. — Мне больно, больно очень! Отпустите меня! Уйдите! — я пыталась вырваться из цепкой хватки, но все было тщетно. Меня словно засасывало куда-то, мне было трудно дышать, помещение стало узким, я чувствовала влагу на своем лице. Мне было очень холодно. — Подержите ее, я должна поставить ей укол, она может умереть! — прокричал кто-то над моим ухом. Внезапно все прекратилось и наступила чернота.
Меня передернуло от этих воспоминаний. Самое худшее уже позади, и мне уже все равно. Я с мамой добралась до здания суда, где нас уже ждали. Мы прошли проверку у охраны, поднялись в наш кабинет, где должно пройти заседания. Здесь уже находились Алина с Юлей, Илья, бывшая жена Игоря, мой отец со своим семейством. Интересно, что они тут забыли? — Всем встать, Суд идет! — произнесла секретарь заседания, мы встали. Пока судья читал дело на Игоря, я смотрела на него. Он сидел за решеткой в наручниках. Все так же гладко выбрит, без бороды. Рядом с ним стоял мужчина с ружьем: он под стражей. Слепцов смотрел на меня зло, я знала, что он думает. Я предала его. Я предала себя. — Ксения, встаньте, — потребовал Михаил Александрович, судья. — У кого-то есть вопросы? Конечно были вопросы у адвоката, и я молча ждала, пока он задаст их все. — Игорь принуждал вас к половому акту? — Нет, это было по обоюдному согласию, я любила его. — Любили? — Сейчас уже нет, я понимаю, что это не любовь была вовсе, но не хотела признавать. — Сколько вам было лет, когда он надругался над вами? — его вопросы были не очень правильные, но, вздохнув, я ответила: — Мне было семнадцать. — Значит, это было насилие над несовершеннолетними, — встряла прокурор. — Он знал, что делает. — Он не знал мой возраст, я сказала, что мне есть восемнадцать, — произнесла я. Мне почему-то вдруг отчаянно захотелось помочь Игорю пусть немного, но помочь. Он не виновен в этом. — Его судят за три статьи, у нас есть улики и доказательства, поэтому ты не сможешь ему помочь, — словно прочитала мои мысли ответила прокурор. Рыжая девушка с красивым, но строгим лицом. Имя я ничье не запомнила, кроме судьи, да и запоминать не хотелось. Слезы навернулись на глаза, это моя вина. Я виновата во всем. — Давайте продолжим, — постучав молотком, сказал Судья. — Есть еще вопросы? Все мотнули головой, значит ни у кого не было вопросов, оно и к лучшему. Сегодня только первый день. Зачитывать приговор будут завтра, завтра придется напрячься. Я больше не была нужна, я могла выйти. Начали говорить о других статьях, где я не имела ни к кому отношения. Илья сидит улыбается, будто его ничего не касается. Его отца посадили без суда и следствия, но мне было все равно, я просто хотела отстоять Игоря. Все важное случится завтра. — Ты же понимаешь, что не сможешь ему помочь? — спросил Костя, когда мы обедали в кафе за дальним столиком. — Я понимаю, но я должна попытаться. — Мне ревновать? — рассмеялся он, а я взяла его за руку. — Я хочу помочь своему учителю, вот и все, — я улыбнулась и отпила глоток своего кофе. *** Время было только два часа дня, а я ходила уже как на иголках, я старалась ни о чем не думать, ведь сегодня было только предварительное слушание, но и этого было достаточно, чтобы присяжные вынесли свой вердикт. Я так сильно ерзала, что не могла спокойно смотреть любимый сериал, я специально его включила, чтобы отвлечься, но Джей Ди заставлял думать еще сильнее, а в конце я задумывалась вместе с ним. Выключив Клинику, я перешла на Хор. На некоторое время песни и их драма унесли меня, но и это не помогло. Тогда я пошла на Бесстыжих, вот они-то уж точно отвлекут меня от всяких мыслей. И действительно: уже через три часа я рыдала над происходящим, жуя шоколад и даже не думала ни о чем другом. Только лишь воспоминания лезли ко мне. Все то, что произошло месяц назад, я, наверное, больше никогда не забуду. Апрель был ужасным месяцем. Ведь в этом месяце мне поставили диагноз эпилепсия, я чуть не покончила с собой и у меня нашли тяжелую депрессию.Месяц назад. Я стала изгоем в школе, после повторного приступа со мной отказывались говорить даже учителя, а мать предлагала лечь в клинику на обследование, но потом махала рукой и говорила, что это все из-за моих ночных гулянок. Я не слушала ее, вообще-то я никого не слушала. Мне было все равно. Я старалась забыть обо всем, что со мной происходило в течение пяти месяцев, но мне удавалось это с большим трудом. Я понимала, что во многом это была полностью моя вина. Я много о чем пыталась забыть, и из-за алкоголя у меня были явные проблемы с памятью и мозг отказывался вспоминать все то важное, что было. Я проводила свое время все так же, ничего не меняя. И вот сидя в очередной раз в клубе, я попивала безалкогольные напитки, прикидывая, кого можно сегодня подцепить, но мой взгляд упал на мужчину, которого я и так вижу каждый день. Игорь. Что он тут делает? Наши взгляды встретились, он тут же подошёл ко мне. А ведь его должны были посадить под следствием, хотя нет пока прямых доказательств, он находится под следствием, но может продолжать работать и посещать клубы, с него взяли подписку о невыезде, и ещё пару месяцев его будут морозить. Выглядел он как всегда безупречно: синие джинсы, серая кофта, поверх нее куртка — в помещении холодно, видимо, замёрз. На ногах надеты кроссовки, а на руках часы. Волосы он брить перестал, поэтому стал укладывать их. — И почему же школьница сейчас распивает спиртное, а не дома? — задал вопрос он, подойдя ко мне. Его голос был все так же чарующим, с лёгкой хрипотцой. — Это безалкогольные напитки, а что учителя тут делают, которые вообще должны быть в тюрьме? — подколола я, сощурив глаза, отпивая из стакана. Тот посмеялся, а после приблизился по мне, положив руку мне на талию, прошептал: — Тебя это не касается, как насчёт скрасить этот вечер чем-то приятным? — шепотом спросил он, поцеловав в шею. От его соблазнительно-прекрасного шепота моя кожа покрылась мурашками. Мое тело ещё помнило именно его прикосновения, и нельзя скрыть того факта, что между ног у меня становилось мокро и я не могла не ответить на эти прикосновения. Развернувшись, я поцеловала его. Впервые за полгода я сделала это. Обняв меня, он углубил поцелуй. Я прижималась к нему сильнее, кусая нижнюю губу, смакуя поцелуй. Мне мало, мне слишком мало. — Давай уйдем отсюда, — предложила я, тот кивнул, и мы поспешили к его машине.
Я вздрогнула: настолько живым это все казалось тогда и кажется сейчас, я больше не могла об этом думать. Я уже не смотрела в экран, я просто вспоминала эти ужасные дни и к чему они меня привели. Правильнее будет сказать к чему я себя привела. Я, оказывается, все то время, что находилась под алкоголем, забыла даже о том, что убила кого-то в туалете ночного клуба. И мне все казалось правильным, что все так и должно быть, но я не могла этого больше принять. Воспоминания лезли мне в голову, а я не пыталась их отогнать, распутывая всю эту кашу в голове.— Ксюшенька, познакомься, это Кристина, ей семнадцать лет, — представила ее мама, улыбаясь. Я улыбнулась, протянула руку для рукопожатия, и мать решила оставить нас наедине. Сейчас-то она и начнет показывать свою стервозность, а я просто сделаю вид, что мне интересно смотреть на дверь, и никак на нее не отреагирую. Но вместо этого она присела рядом со мной на диванчик и, улыбнувшись, скромно спросила: — Это правда, что ты спала с учителем? — этого вопроса я никак не ожидала услышать, — Папа рассказал. — словно прочитав мои мысли, пояснила девушка. — Это тебя не касается, и он тебе не отец, — сквозь зубы произнесла я, злобно сверкнув глазами. Кристина поднялась с дивана, ничего не ответив. Она прошлась по кабинету, а затем вновь заговорила, только уже совсем по-другому, более дерзко: — Я, конечно, все понимаю, но это не повод так вести себя со мной, я ничего не сделала. И впредь прошу не разговаривать со мной в подобном тоне, — говорила она, смотря на меня.
Это знакомство с Кристиной тоже дало о себе знать, сейчас она стала мне просто третьей лучшей подругой, и это не могло не радовать. Выключив все, ведь на часах уже было около десяти вечера, я легла в кровать и сразу уснула.Говорить больше было не о чем, встав с дивана, последовала к выходу, чтобы уйти. Вышла из маминого кабинета, надеясь, что не встречу ее по дороге. Выйдя из ресторана, поплелась домой, вставив наушники в уши и включив любимую песню, которая точно ассоциировалась с этим ужасным днём/неделей/месяцем/годами. Я ненавидела свою жизнь, и мне хотелось броситься под машину, только чтобы больше не было никаких проблем и забот. Почему все это досталось именно мне, чем я заслужила это все? Сначала боль от того, что я не могу быть вместе с Игорем, потом потеря лучших подруг, потом у меня на глазах стреляют в Слепцова. Секс с разными парнями совсем не красит мое одиночество, ещё отец, оказывается, держал нас всех за дурачков и скрывал свою вторую семью от нас. И чем я все это заслужила? Чем? Оказавшись дома, я поднялась в ванную, быстро скинув с себя все шмотки, и встала под душ. Слёзы покатились сами собой, я вспомнила, как на моих руках была кровь Игоря, когда держала его рану. Я одна. Я одна. Одна. Одна. Ударив руками о стену, я закричала, не прекращая бить по стене. Я рыдала, мне было больно и противно от себя самой. Открыв шкафчик, я вытащила оттуда бритву и нанесла глубокий порез на запястьях. Кровь хлынула сразу, вода текла из душа, я не обращала внимания. Голова закружилась, и только сейчас я поняла, что я делаю. Зачем это все, зачем? Я ведь могу жить, невзирая на то, что было в моей жизни, могу исправиться, но я чувствовала, как становилось поздно. Голова кружилась, мне становилось тяжело дышать, и при мысли, что я умру, начиналась паника. Выключив воду, я завернулась в полотенце, чувствуя, как кровь стекает на пол. Мне становилось холодно, я взяла сотовый из сумки и набрала номер, который недавно появился в моем телефоне. — Алло, я слушаю — ответили мне сразу. — Помоги мне пожалуйста, прошу, я сделала что-то плохое, очень плохое, я дома. — произнесла я и упала на пол. Я ничего не чувствовала. Наверное, так и умирают.
Проснувшись в холодном поту, я внимательно оглядела помещение: все та же комната, все то же, что и сегодня утром. Приснится же такое, черт возьми! Я вновь закрыла глаза, уже игнорируя все плохие и ужасные мысли. Завтра все решится, завтра, а сейчас я буду отдыхать. С этими мыслями я уснула.