Расплата за будущее

      -Ваша честь, я требую публичного суда и предоставления адвоката. Как дворянин я имею на это право, - повысил голос граф д'Альбер, - а также настаиваю, чтобы решение относительно моей судьбы принимал король!       -Мируар, вы забываетесь! - следователь вскочил с места.       -А я думаю, что забываетесь вы, разыгрывая весь этот фарс с липовыми обвинениями, - сверкнул глазами Макс, - для чего это все, ваша честь? Чтобы запугать меня? Или вам требуется официальный повод для казни?       Бросив это, Максимилиан похолодел — вот уже месяц он упорно гнал от себя мысли о том, что заключение может кончиться эшафотом, а теперь сказал об этом вслух.       -Итак, вы отрицаете обвинения в ограблении библиотеки в Блуа, выдвинутые против вас? - уточнил следователь Обер.       -От первого до последнего слова. Могу я задать встречный вопрос: вы беседовали со смотрителями библиотеки?       -Разумеется!       -Могу я взглянуть на протокол допроса свидетелей? - говорить спокойно, держаться уверенно. Тот, кто злится или волнуется, заранее проиграл. Так, вдох, выдох...       -Если того потребует следствие, вам им покажут.       -Мило...       Тут в дверь проскользнул клерк и, подойдя к столу, положил на него какие-то бумаги. -Новые обстоятельства дела, - отрапортовал он и поспешил удалиться.       -Любопытно... - следователь надел очки и углубился в чтение. И по мере того, как его глаза пробегали строку за строкой, брови все больше сдвигались к переносице. Наконец он отложил документ и воззрился на Макса тяжелым взглядом.       -Согласно этим свидетельским показаниям, вы, Мируар, замышляли покушение на его величество...       Говоря на балу о том, что не любит охоту, Макс ничуть не кривил душой. Ему было жаль животных, которых убивали не для пропитания, а ради развлечения, жаль собак, которых не кормили перед охотой, и жаль потраченного времени. Но от королевских приглашений не отказываются, поэтому сейчас он в числе прочих дворян сопровождал монарший кортеж к месту будущей охоты в Венсенском лесу. Хорошо хоть на этот раз не будут гнать оленя, а всего лишь стрелять фазанов. Впрочем, птиц тоже было жалко, да и мясо их казалось графу слишком сухим и пресным.       Ехать было скучно — Арман сопровождал молодую жену и тестя, отец, как всегда, держался особняком, так что приходилось лишь отвечать учтивыми кивками и улыбками на приветствия знакомых и малознакомых кавалеров и дам. Природа тоже не радовала пейзажами — к ноябрю деревья большей частью сбросили листву и стояли голые и оцепеневшие. Впрочем, день выдался солнечным, а погода — достаточно теплой, и это хоть как-то примиряло Макса с действительностью.       -Скучаете, граф?       Герцогиня де Монтегю была как всегда безупречна в своем темно-синем бархатном платье и отделанной мехом рыси накидке. Ее лошадь была под стать всаднице: изящная, тонконогая, отливающая на солнце медью. -Уже нет, - улыбнулся Макс, - разве это возможно — скучать в вашем обществе?       -Эта охота совпала с днем рождения моей падчерицы. Забавно, правда? - заметила герцогиня.       -У Авроры день рождения? - приподнял брови Макс, - надо же, Арман ничего мне не говорил.       -О, не обижайтесь на него, - улыбнулся герцогиня, - Аврора у нас такая скромница, она просила не устраивать никаких торжеств и нигде не объявлять о празднике. Девочка сказала, что эта охота будет для нее лучшим подарком.       -Вот как. Ну, в таком случае, надеюсь, что она не разочарует ни баронессу, ни вас, - учтиво заметил Макс.       -Благодарю, граф, но она уже меня разочаровала — всего лишь какие-то фазаны. Куда интереснее загнать оленя! - с чувством сказала Элен, - погоня, азарт, а потом главный егерь убивает его ножом. Голову отдают собакам, а мясо распределяют между слугами.       -Рассматривайте сегодняшнюю охоту просто как увеселительную поездку за город, - улыбнулся Максилиан.       -Для увеселительной поездки тут слишком много народа, - поморщилась герцогиня.       -Тем больше человек сможет восхититься вашей красотой, - заметил д'Альбер.       -Но только не Анри. Представляете, этот скучный тип искренне не понимает, зачем я трачу столько времени на укладку волос или подбор туалета. Ему следовало жениться на какой-нибудь вдовушке из разорившихся дворян, а не на мне.       -Кстати, его светлость не против того, что вы решили составить мне компанию? - уточнил молодой граф.       -Попробовал бы он быть против, - фыркнула Элен, и перстень-змея на ее руке сверкнул в утренних лучах.       Максу очень хотелось спросить, откуда тот у нее — он был уверен, что в Орден не принимают женщин, как это принято, например, у масонов, но все же не стал заводить разговор на столь щекотливую тему.       Впрочем, кортеж уже прибыл на место — на обширной поляне были накрыты столы для завтрака, который по традиции должен предшествовать охоте. Спешившись и отдав повод Инея в руки подбежавшего слуги, Макс перекинулся несколькими словами с Арманом, который держался возле молодой жены, будучи всецело поглощен ею, после чего взял с одного из столов кубок с вином и двинулся в сторону леса, подальше от скопления людей и королевского внимания. Это не было внезапным приступом мизантропии, просто он хотел пропустить раздачу ружей, чтобы все желающие смогли стрелять по фазанам, которых поднимут егери. Эти же егери станут и главной охотничьей силой — тоже будут стрелять по птицам, поскольку мало кто из дворян сможет попасть по столь мелкой, да еще и движущейся мишени.       Мысли Макса вернулись к герцогине де Монтегю. Определенно она не была похожа на других — независимая и сильная натура, имеющая собственные суждения по любому вопросу. И при этом поразительно хороша собой. Но было одно «но», делающее невозможными даже мысли о том, чтобы завести роман с этой женщиной: она была женой его наставника и просто хорошего человека Анри де Монтегю. А у тех, кого уважал, Макс никогда не уводил жен, даже если сами женщины настаивали.       Наконец вышли на позицию и выстроились в ряд — король в центре, рядом с ним два егеря, затем, по флангам, остальные дворяне, среди которых был и Арман. Макс же, предпочтя наблюдение издалека, сел на Инея и отъехал к кромке леса. Вот-вот должны были быть подняты фазаны, но вдруг...       -Помогите!!       В сторону зарослей, не разбирая дороги, неслась рыжая кобыла Элен, всадница же одной рукой вцепилась в луку седла, другой пыталась натянуть повод, однако лошадь закусила удила и ни на что не реагировала. Понесла. Не разбирая дороги, ломая грудью кусты и подлесок, натыкаясь на нижние ветки деревьев и от этого пугаясь еще больше.       -Держитесь!!       Макс с места послал Инея в галоп, даже не думая о том, что конь может споткнуться о торчащий из земли корень и упасть — важно было не дать герцогине разбиться. Рыжая кобылка оказалась на удивление быстроногой, серый в яблоках жеребец Макса далеко не сразу ее догнал.       -Шенкелями! - проорал граф, когда Иней почти поравнялся с лошадью Элен, - а, проклятие! Женское седло!!       Сказать по правде, он понятия не имел, как управлять лошадью, сидя на ней боком, поэтому, еще раз крикнув «Держитесь!», попытался перехватить повод обезумевшей лошади возле ее морды. Но та резко дернулась в сторону, увернувшись. Они неслись по лесу, голые осенние ветки нещадно хлестали по лицу, так что приходилось еще время от времени прикрывать рукой глаза, чтобы их не выкололо каким-нибудь острым сучком.       -Не держитесь за седло! - крикнул Макс, - хватайтесь за гриву!!       Но герцогиня, похоже, ничего не слышала, потому что лишь сильнее сжала пальцами переднюю луку, окончательно бросив повод.       Дальше все произошло очень быстро и почти одновременно. Вот он, наконец, ловит за уздечку рыжую кобылу, вот расступается лес, и всадники оказываются точно на линии стрельбы. Граф д'Альбер осаживает Инея, а вслед за ним все-таки тормозит и встает на дыбы лошадь Элен. Ружья уже вскинуты, из зарослей взмывает целая стая фазанов, а охотники, не успев среагировать на внезапную помеху, стреляют. Максимилиану в какой-то момент показалось, что время замедлило ход и движется медленно, точно густой мед, все звуки куда-то исчезли, а мир вокруг стал неестественно четким. И только поэтому он смог предпринять единственное, что было возможно в данной ситуации — закрыть собой герцогиню де Монтегю.       Что-то толкнуло графа в плечо, Иней шарахнулся в сторону, налетел на кобылу, которая едва снова не понесла, а потом все замерло в неподвижности...       -Макс! Ты меня слышишь, Макс?!       Голос Армана проступал постепенно, точно написанный молоком текст в пламени свечи. Постепенно Максимилиан понял, что сидит на земле, облокотившись спиной о дерево, а над ним склонилась целая толпа народа. Кто именно, понять было трудно, потому что в глаза били косые солнечные лучи. Граф хотел было заслониться от них ладонью, но руки словно не было. Недоумевая, он схватился левой рукой за кисть правой — та оказалась на месте, но почему-то не слушалась.       -Он пришел в себя!       Наконец чья-то фигура заслонила солнце, давая возможность осмотреться. Здесь были все: и Арман с женой, и герцогиня, почему-то утирающая слезы кружевным платком, и отец, и даже король.       -Точно над умирающим собрались, - пробормотал Макс. Он силился вспомнить, как тут оказался и что произошло, а главное, почему правая рука вышла из повиновения, но никак не мог.       -Примите наши извинения, - Генрих IV шагнул вперед, а затем учтиво кивнул сначала Максимилиану, а потом его отцу, - мы пришлем вам хорошего врача, он способен исцелять даже самые тяжелые раны.       -Благодарю вас, ваше величество, - склонился в поклоне Мируар старший.       -Ваш сын поступил мужественно, вы можете им гордиться, - Генрих улыбнулся, и его усталое лицо сразу смягчилось и помолодело.       -Кто-нибудь объяснит мне, что все-таки случилось? - потребовал Макс, когда король удалился.       -Это все из-за меня, - всхлипнула Элен, - моя Златка понесла, испугавшись выпорхнувшей из-под копыт птицы.       Анри де Монтегю приобнял за плечи жену, шепча ей слова утешения, после чего поклонился Максу:       -Я в долгу перед вами, Мируар, - и деловым тоном добавил, - а вот и карета. Сейчас вас отвезут в Лувр, где окажут медицинскую помощь. Макс только вздохнул, отчаявшись получить хоть какие-то разъяснения.       Он не чувствовал себя нуждающимся в медицинской помощи и не понимал, почему вокруг него такая суета. Когда герцогиня сказала о своей кобыле, которая понесла, он смутно вспомнил, что действительно скакал на Инее (вот он, мирно объедает с дерева последние листочки), причем, почему-то через лес и — да! — кажется, пытался остановить другую лошадь.       -Давай-ка помогу тебе дойти до кареты, герой, - Арман протянул другу руку, но тот отверг ее.       -Я похож на инвалида?       -Вообще-то, да, - хохотнул барон де Бриен, - видел бы ты сейчас свою физиономию.       Возмущенно фыркнув, Макс, пользуясь только левой, послушной, рукой, попытался подняться на ноги и... не смог. Те были словно ватные и едва двигались.       -Теперь понял? - Арман снова протянул руку.       С помощью друга и его тестя, Макс все-таки смог подняться, и вот тогда ударила боль. На какой-то момент ему показалось, что правую руку отрубили, а точнее даже оторвали по самую ключицу. Грудь и плечо разламывало так, что потемнело в глазах.       Кое-как, опираясь на провожатых, он доковылял до кареты и рухнул на сиденье, наскоро переоборудованное в койку. Анри де Монтегю остался с женой, а с Максом поехал верный Арман и, как ни странно, отец. По пути де Бриен наконец поведал другу о том, что случилось.       Оказалось, что, пытаясь остановить понесшую Златку, арьежскую кобылу герцогини де Монтегю, Макс сперва долго скакал напролом через лес («Тебя будто сотня кошек подрала!»), а затем вылетел на линию огня охотников. Те не успели среагировать и выстрелили как раз в тот момент, когда графу все-таки удалось остановить лошадь. Пули летели именно в Элен, но Макс каким-то чудом успел закрыть ее собой.       -Странно, - проговорил он, - охотники среагировать не успели, а я, выходит, успел?       -Выходит, так, - развел руками Арман.       -Понимаешь, когда это все произошло, время будто замедлилось настолько, что я, пожалуй, и пулю мог рукой схватить, - удивленно поведал Максимилиан. Память уже практически вернулась к нему, но сосредоточиться мешала разламывающая боль в плече.       -Отец рассказывал нечто подобное, - кивнул Арман, - на войне бывали похожие случаи.       Карету тряхнуло на ухабе, и Макс застонал — теперь, когда шок прошел, любое движение кинжалом втыкалось в плечо. Он попытался изменить положение, но друг остановил его:       -Лежи, тебе лучше не шевелиться. Мэтр Анри временно перевязал твою рану, но в ней осталась пуля.       -А что герцогиня? Не пострадала?       -Разве что морально. Ты бы видел, как она рыдала! - рассмеялся Арман и добавил, - а я ведь говорил, что женщины тебя когда-нибудь погубят.       В Лувре Макса устроили по-королевски — уютная комната была украшена драгоценными гобеленами, парчовый балдахин накрывал просторную кровать с пуховой периной и белоснежным бельем, на прикроватном столике нашлись подсвечник, Библия и кувшин с водой.       -Король заглаживает вину, - шепотом сообщил Арман, помогая другу лечь в постель, - ведь он был среди тех, кто стрелял.       Врач пришел спустя несколько часов и оказался личностью во всех отношениях колоритной — самый настоящий араб в бурнусе, чалме и с черной аккуратно подстриженной бородой. Если бы у Макса к тому времени не начался жар, он бы забросал его вопросами, поскольку еще будучи студентом Сорбонны зачитывался арабскими трактатами по медицине. Но сейчас он лишь взглянул на того со слабым интересом и закрыл глаза.       Врач же положил сундучок с лекарствами и инструментами на край кровати, а сам зачем-то направился к туалетному столику, где несколько раз вымыл руки. Вернувшись, он налил в серебряный стаканчик с затейливой вязью воды, после чего всыпал туда какой-то порошок и разболтал крошечной ложечкой.       -Вот это нужно выпить, - сказал врач с мягким акцентом и, приподняв голову Макса, поднес стаканчик к его губам.       -Что это?.. - тот мутно взглянул в темное лицо араба.       -Опиум. Это притупит боль, когда я стану вынимать пулю.       Напиток оказался довольно приятным на вкус, а уже спустя несколько минут боль действительно стала проходить, а тело охватила небывалая легкость, словно после бокала игристого вина. Врач снял с Макса одеяло и подложил под раненое плечо сложенную вчетверо льняную ткань, после чего стал осторожно разматывать пропитанную кровью повязку, которую наложил, порвав на полосы скатерть со стола, Анри де Монтегю. Импровизированный бинт еще не успел присохнуть, поэтому раненый даже не поморщился.       Зато потом...       -Что вы делаете? - вскричал граф д'Альбер, когда длинные пальцы надавили на пострадавшее плечо.       -Рана глубокая, но кость не задета, - сделал вывод врач, - это хорошо. Ваша рука полностью сохранит подвижность.       Он достал из чемоданчика ланцет и еще нечто, сильно напоминавшее изощренное орудие пыток, и начал прокаливать их на пламени свечи. Макс настороженно следил за его манипуляциями.       -Сейчас придется потерпеть, но это недолго, - предупредил араб, - мне нужно вынуть пулю. Если вам так будет легче, можете кричать, только постарайтесь не шевелиться.       -Еще не хватало мне кричать, - по-мальчишески обиделся Макс, однако все же отвернулся, когда врач склонился над ним с инструментами.       Больно, конечно, было, но, как и обещал араб, процедура длилась совсем недолго, и уже спустя несколько минут на заранее приготовленное блюдце со звоном упал тяжелый свинцовый шарик. Затем он извлек из сундучка небольшой флакон темного стекла и откупорил пробку. По комнате разлился странный запах, в котором аромат розы смешивался с какими-то неведомыми терпкими пряностями.       -Что это? - Макс, наконец, рискнул разжать зубы.       -«Кровь горы»*, - серьезно ответил врач, - драгоценное снадобье, которое привозят караванами из далекого Афганистана. Его рождают скалы, но далеко не каждому дано найти хотя бы унцию. Смешанная с розовым маслом, «кровь горы» заживит вашу рану за неделю.       -Из чего оно состоит, вы знаете? - Макс даже подался вперед от любопытства — о «крови горы» он слышал впервые.       -Этого никто не знает, - покачал головой врач, накладывая аккуратную повязку, - известно только, что данное вещество способно сращивать кости и заживлять плоть.       Молодому графу еще о многом хотелось расспросить араба, но силы были на исходе, а опиум подействовал усыпляюще, поэтому он даже не слышал, как врач удалился, собрав инструменты...       На следующий день Макс чувствовал себя значительно лучше. Рана, конечно, еще болела, но уже вполне терпимо, а жар спал. А еще началась пора визитов. С самого утра к нему ворвался Арман, немало удивив друга столь ранним подъемом. После него подали завтрак (впрочем, Макс съел только кусочек поджаренного хлеба с медом и выпил немного вина). Д'Альбер попросил горничную подать ему тазик для умывания, расческу и бритвенный прибор, однако понял, что никак не может управиться одной левой рукой. Точнее, умыться и причесаться он кое-как смог, хоть едва не опрокинул воду на пол, а вот с бритьем возникла настоящая проблема. Служанку он, как всегда, выпроводил, и теперь раздумывал, как не добавить к из без того большому количеству царапин и порезов на щеках новые, но уже от бритвы.       За этими размышлениями и застала его герцогиня де Монтегю.       -Ах, простите, граф, я, должно быть не вовремя, - смутилась она.       -Ну что вы, мадам, как вы можете быть не вовремя, - обворожительно улыбнулся Макс, - все равно я вряд ли смогу решить головоломку с приведением себя в порядок.       Он отставил бритвенный прибор на другую сторону широкой кровати.       -Вы так бледны, - сочувственно сказала Элен, - как вы себя чувствуете?       -С того момента, как вы зашли ко мне, просто великолепно. Максимилиан попытался принять сидячее положение, но поморщился — плечо тут же напомнило о себе.       -Вы мне льстите, а между тем именно я виновница вашего ранения...       -Пострадать ради прекрасной дамы — счастье для любого мужчины, - убежденно возразил Макс.       Герцогиня присела на край кровати и вдруг улыбнулась:       -Вы, кажется, пытались побриться... - она взяла мисочку с мылом, помазок и бритву, - а теперь молчите, иначе я вас порежу.       -Но, право же, мадам, это... - начал было возражать Макс, но молодая женщина его перебила:       -Я же сказала — молчите. Говорить буду я.       Если она что-то и говорила, сказать по правде, граф не запомнил — от каждого ее прикосновения по телу пробегала дрожь, а сознание мутилось. Он, в чьих объятиях побывали десятки женщин, никогда не испытывал ничего подобного, недоумевая только, как ей удалось превратить бритье в любовную ласку.       -Мы созданы друг для друга, - прошептала герцогиня, отставляя бритвенный прибор на столик и наклоняясь к Максу.       От запаха ее духов, тяжелого и горько-сладкого, закружилась голова, и он уже не помнил о том, что перед ним жена наставника и просто хорошего человека Анри де Монтегю, как не помнил и ничего другого, кроме того, что здесь и сейчас есть только двое — молодой мужчина и молодая женщина. Ничто другое не имело значения.       Алые губы были уже совсем близко от его губ, когда Макс обвил руками ее талию... точнее, попытался это сделать. Правое плечо вспыхнуло острой и внезапной болью, возвращая его к действительности.       -Простите, мадам... - сдавленно проговорил он, - наверное, еще рановато для подобных упражнений.       Она резко отстранилась, в синих глазах на миг мелькнула ярость, но тут же сменилась жалостью.       -Ах, я была так неосторожна...       -Вы — само совершенство, сударыня, - убежденно возразил Макс.       -Я загляну еще, когда вам станет получше, - мягко сказала она.       -Я буду счастлив вас видеть.       Когда за Элен закрылась дверь, Максимилиан бессильно откинул голову на подушки, пытаясь разобраться в том, что только что произошло. Эта женщина невероятно влекла его, но в то же время — и граф удивился этой мысли — чем-то пугала. И сейчас в душе было странное чувство, что он только что опасно балансировал на краю бездны...       Выздоровление шло быстро - «кровь горы» действительно сотворила чудо. Макс много времени проводил в беседах с Умаром ибн Хусейном, врачом-арабом, лечившим его. Это оказался настоящий кладезь информации, и молодой граф буквально забрасывал его вопросами. Тот же, видя неподдельный интерес пациента к своим знаниям, охотно отвечал.       -Вы очень верно поступаете, не пренебрегая личной гигиеной, - однажды заметил Умар, - признаться, когда я впервые попал в Европу, то был поражен царящей тут нечистоплотностью.       -У вас иначе? - спросил Макс.       -Разумеется. У нас принято совершать омовение по возможности перед каждым намазом и не реже двух раз в день.       -Многие считают, что сквозь чистую кожу в тело может проникнуть чума, - графа давно интересовала правдивость этого утверждения.       -Грязь и есть причина большинства болезней, - покачал головой араб, - жаль, что люди Запада не понимают этого. Вы — приятное исключение, и, если будете осторожны и больше не станете попадать под пули, проживете дольше других.       -Интересно, а есть ли средство от смерти? - осторожно спросил Макс однажды. Из книг он знал, что искусство алхимии популярно на Востоке и, будучи куда древнее западного, достигло там впечатляющих результатов.       -Существуют подобные рецепты, однако смерть — такой же дар Аллаха, как и жизнь. Грешно это — идти против того, что завещано Всевышним, - покачал головой врач.       -Я это понимаю. Но ведь открыть подобный эликсир — значит, проникнуть в саму суть жизни, понять, как все устроено в природе!       -Вряд ли найдется тот, кто устоит перед возможностью воспользоваться подобным веществом, - возразил Умар ибн Хусейн, - а особенно страшно, если оно попадет в недобрые руки.       Больше темы эликсира они не касались, разговаривая лишь о медицине — Макс жадно впитывал новые знания, что не могло не радовать врача.       Он даже предложил молодому графу стать его учеником, и тот обещал подумать. Сказать по правде, предложение было более чем заманчивым, но совмещать уроки алхимии и медицины он вряд ли смог бы.       Через неделю Максимилиан уже чувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы покинуть Лувр и вернуться домой, в Альбер. На прощание он обнял Умара.       -Спасибо вам! И за лечение, и за беседы!       -Если вам когда-нибудь понадобится моя помощь, найдете меня на улице Сент-Антуан, в доме с красным грифоном, - сказал араб.       -Так вы не придворный лекарь? - удивился Максимилиан.       -Нет. Но король и его приближенные нередко пользуются моими услугами. А теперь прощайте, граф д'Альбер, и да хранит вас Аллах. Мужчины пожали друг другу руки, и Макс уже уходил, когда услышал вслед:       -Облеките свои опыты в песню, и получите то, что ищите. Он сразу понял, о чем сказал арабский лекарь, и улыбнулся ему вслед...       -И все-таки тут что-то не сходится, - задумчиво подергал себя за ус Арман, сидя в карете напротив Макса.       -Что именно? - не понял тот.       -А то, что как раз за два дня до этой злополучной охоты я видел, как Элен гарцевала на своей кобыле и шутя выделывала такие трюки, что позавидовал бы самый лучший кавалерист. С таким мастерством она просто не могла допустить, чтобы ее лошадь понесла от какой-то там птицы. И вести себя так неумело, как ты рассказываешь — держаться за седло, бросать повод — она не могла тоже. Вот такие дела, друг мой.       -Покушение на короля? - в который раз спросил тишину камеры Макс.       Там, на допросе, услышав это абсурдное обвинение, он был настолько потрясен, что сперва не нашелся, что ответить. Потом стал протестовать. Кажется, ему даже поверили, но страх продолжал занозой сидеть в сердце. Если Орден захочет, он докажет все, что угодно, в том числе и то, что граф д'Альбер замыслил покушение на короля, переложив тем самым вину с больной головы на здоровую. Ведь именно в планах Ордена было убить Генриха и посадить на его место малолетнего Луи. Ловко, ничего не скажешь...       А ведь подобное обвинение полностью развяжет руки следствию, и Макс совершенно не был уверен, что под пытками не признает себя виновным даже в убийстве Авеля. Вспомнилось ранение на охоте. Тогда было очень больно, и он был готов на многое, лишь бы боль поскорее ушла. И это несмотря на врачебный уход. А что будет, если его, скажем, растянут на дыбе?..       -Господи, пронеси мимо меня эту чашу!.. ____________________ * Так на Востоке называли мумие