Расплата за будущее

      -Нет, Арман, ты должен остаться в замке и встретить их как хозяин, - покачал головой Макс.       -Но как я могу тебя бросить?!       -А ты меня и не бросаешь. Мы же договорились, что, как только я устроюсь на новом месте, пришлю тебе весточку, и вы с Лили приедете.       Парламентеры ждали под воротами Бриена уже несколько часов. Не пускать королевских посланников было верхом неприличия, но Арман и его отец пошли на это, чтобы дать возможность беглому графу уйти через подземный ход. Это могло стоить барону его придворной должности, но поступить иначе он не мог.       Собственно говоря, то, что Максимилиан скрывается именно у лучшего друга, было самым очевидным предположением, но именно предположением. Но все же к воротам замка был послан отряд вооруженной стражи, которая требовала выдать государственного преступника так, точно факт наличия его в Бриене не подлежал сомнению. Впрочем, кто сказал, что от Ордена так легко скрыться?       Макс и Арман коротко обнялись на пороге подземного хода, с отцом же граф попрощался раньше — тот, дабы не навлекать лишних подозрений, отбыл в Альбер еще накануне.       -Мы скоро встретимся, - сказал Максимилиан, - я буду тебя ждать.       Он покидал друга с тяжелым сердцем. Ощущение было такое, что вместе с ним отрывается и остается тут, в Бриене, половина души. А еще он так и не решился открыть Арману местонахождение записей. Хотя... Он ведь уже дал одну подсказку еще тогда, когда барон в первый раз пришел к нему в тюрьму. Арман отнюдь не дурак и, если задастся целью, обязательно сообразит. А найдя тетради, сумеет правильно ими распорядиться.       Понимая, что еще немного, и он просто не сможет уйти, Макс резко повернулся и нырнул в черноту подземного хода. Здесь все напоминало об их с де Бриеном детском приключении. Вот кольцо для факела на стене, вот сужение коридора под крепостной стеной, а вот арсенал. На этот раз граф зашел сюда — по счастью, у него в руках был не факел, а фонарь со свечой — и, окинув беглым взглядом склад оружия, выбрал из пирамиды отличную шпагу в простых ножнах. Нашлась тут и перевязь для нее, которую Макс немедленно надел. Привычная тяжесть оружия на боку сразу придала уверенности.       Покинув подземный ход, он должен был по большой дуге обогнуть замок и на закате выйти на дорогу, чтобы там ожидать обоза, с которым ему предстоит покинуть родину. Макс раздвинул ветки кустов, что разрослись тут, полностью закрыв выход из туннеля, выбрался наружу и...       -Ни с места!       Люди были вооружены только холодным оружием — еще бы, ценного беглеца положено взять живым. Но это мы еще посмотрим!       Макс бросил на землю сумку с вещами и рванул из ножен шпагу.       -Позвольте вас не послушать!       Это не были ни гвардейцы, ни городская стража, ни полевые маршалы. Скорее всего, солдаты-наемники, которым было приказано схватить светловолосого дворянина с приметной серьгой-зеркальцем в левом ухе. Как бы то ни было, дрались они неплохо. Вот только противник им достался серьезный.       Сначала нападали по одному, и эти атаки Макс с легкостью отразил, никого не убив, но надежно выведя из строя противников. При этом ему не давал покоя один вопрос: откуда они узнали о подземном ходе и о том, что он отправился именно сейчас и именно этим путем? В то, что Арман мог его выдать, граф ни на секунду не верил.       Далее стали нападать по двое и по трое.       -Экие вы неуклюжие, - прокомментировал Макс очередной свой выпад, отправляя первую тройку противников в траву.       Выпад, атака, разворот, блок — шпага со свистом рассекала воздух, раня, но не убивая. Вот уже человек десять выведены из строя, но в бой бросаются новые, причем все вместе. Сражаться с большим количеством противников одновременно и трудно, и легко. Трудно, потому что сложно реагировать на все удары, а легко, поскольку нападающие мешают друг другу. И... невозможно, когда кто-то в пылу боя подкарауливает сзади и бьет чем-то тяжелым по затылку.       Максимилиан уже почти победил, расчистив путь до одной из лошадей наемников — оставалось только вскочить в седло и молиться, чтобы конь во время скачки по густому лесу не упал, споткнувшись о корень или попав копытом в звериную нору. Предательский удар настиг графа, когда он готов был сразить последнего противника, стоящего на пути к спасению. Как он рухнул на усыпанную прошлогодней листвой землю, Макс уже не помнил.       Арман получил при дворе и впрямь высокую должность — помощник самого Сюлли, главы правительства и правой руки короля. И поначалу назначение несказанно обрадовало барона, ведь его начальник оказался крайне интересным, умным и, что особенная редкость, порядочным человеком, все помыслы которого касались блага страны. Он никогда не сидел без работы, занимаясь одновременно и вопросами сельского хозяйства, сильно подорванного бесконечными религиозными войнами, и улучшением дорог (Генрих IV даже назначил его официальным смотрителем над путями сообщения), и решением финансовых проблем, и инспекцией крепостей. Конечно, работы хватало и у Армана, к которому герцог благоволил. Но это была интересная работа, и молодой барон ушел в нее с головой. Правда, видеться с женой ему приходилось все реже, даже несмотря на то, что он перевез Аврору в свой парижский особняк, но та не роптала, уверяя, что все прекрасно понимает. И эта кротость еще больше разжигала у де Бриена муки совести. Он даже попросил Макса почаще навещать баронессу, дабы скрасить ее одиночество, пока сам он вынужден разъезжать по всей Франции с инспекцией крепостей вслед за Сюлли.       А когда минул первый месяц работы в новой должности, Армана вызвал к себе Великий Магистр и недвусмысленно дал понять, что Орден ждет от него влияния на королевского любимца — разумеется, в нужном Ордену ключе.       -Де Бриен, я надеюсь, вы понимаете, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы пошлины на ввоз в Испанию французских товаров были отменены.       Королевский прево восседал в удобном кресле, придвинутом к сервированному фруктами столику в собственной гостиной, которая, несмотря на отсутствие титула у хозяина, была обставлена куда богаче, чем у самого Армана, хотя его семья никогда не нуждалась в деньгах. Откуда Антуан Морель знал о том, что Сюлли готовится заключить мирный договор между Испанией и Францией, оставалось только догадываться. Впрочем, барон уже давно перестал удивляться феноменальной осведомленности Ордена.       -Но зачем? - удивился Арман, - это же разоряет нашу страну!       -Война гораздо выгоднее мира, мой мальчик, - покровительственно, точно школяру, объяснил Великий Магистр, - а Орден нуждается в золоте, дабы осуществлять свою деятельность, не стесняясь в средствах. Так что, надеюсь, вы выполните наше задание.       -Я... что ж, я попробую, - не очень твердо пробормотал Арман, презирая себя за эту неуверенность и жалкий вид. Предавать и как-либо мешать начинаниям Сюлли очень не хотелось — в кои-то веки во Франции появился политик, действительно пекущийся о благе страны, а не собственного кошелька.       -Попробуйте, попробуйте, - по-стариковски закивал отнюдь еще не старый прево и весело добавил, - да, и получше следите за женой, а то что-то к ней ваш друг зачастил, а какая у него репутация, вам известно не хуже меня. Уже, знаете ли, ходят слухи, что...       -Я сам попросил его навещать Аврору, чтобы ей не было скучно, - процедил сквозь зубы Арман, позволив себе перебить Великого Магистра. Но тот, похоже, ничуть не обиделся, а даже остался доволен произведенным эффектом:       -Да я разве против? - развел пухлыми, как подушечки для иголок, руками Морель. Ничего из того, что от него требовали, Арман осуществить не смог — он слишком уважал барона Рони*, чтобы каким-то образом вредить ему. А совершенно невозможным исполнение приказа Ордена стало после того, как однажды во время очередной инспекции крепости в Нормандии Сюлли сказал своему помощнику за чаркой великолепного местного вина:       -Я ведь знаю, для чего вас ко мне приставили, - и, заметив, как вспыхнул молодой барон, добавил, - но не жалею. Вы, Бриен, отличный ассистент, и на вас можно положиться. А еще у вас живой ум и большой багаж знаний, и это я ценю куда больше мелких козней. Клянусь головой, если бы не вы, я не смог бы завершить проект соединения Луары с Сеной — ну никак у меня цифры не сходились!       Разумеется, невероятно польщенный Арман заверил, что никаких козней строить против смотрителя путей сообщения Франции и не думал, более того, сделает все возможное, чтобы помочь ему. И был при этом так искренен, что тот поверил. Впрочем, этот человек вообще обладал удивительной способностью видеть людей насквозь, благодаря чему никогда не ошибался в выборе друзей и соратников. Де Бриен понимал, что долго Орден его игнорирование приказа терпеть не будет, однако не думал, что все обернется столь страшным образом...       -Не должен был я тебе об этом говорить, но и молчать не могу, - они с Максом сидели у камина в гостиной парижского дома Бриенов. Комната была обставлена с изысканной скромностью — очень дорогие и красивые вещи, но ничего лишнего, никакой кричащей пышности.       Максимилиан поворошил кочергой горящие дрова и выжидающе посмотрел на друга. Тот выглядел встревоженным и, похоже, мало спал - под глазами залегли сизые тени.       -Вчера было малое заседание Ордена, - барон тревожно огляделся, пытаясь понять, не подслушивает ли их кто из прислуги, - Макс, они готовят государственный переворот!       -Что?!       -То, что я сказал! Говорят, что Генрих предал их кровь, - Арман так и сказал «их кровь», а не «нашу», - и вышел из-под контроля. Мол, они долго терпели, но теперь, когда он еще и Сюлли приблизил и сделал правой рукой, надо что-то решать. Граф д'Альбер слушал молча, хмуря черные брови, и тот продолжил:       -Они пытались заставить меня повлиять на Сюлли, чтобы тот начал действовать в интересах Ордена или перестал действовать вообще. Но... - Арман в несколько глотков осушил бокал с вином, что до того покоился на каминной полке, - я не смог. Он — первый порядочный политик в окружении короля, и он действительно, понимаешь — действительно! - печется о благе Франции. Но это им, видите ли, мешает. Как же, кто-то вздумал им не подчиниться! Они королю уже и эту стерву Марию Медичи подсунули со всеми мерзавцами-прихлебателями, что ее окружают, а все никак.       -И что они хотят сделать с Генрихом? - вернул друга к главной теме разговора Макс.       -А ты как думаешь? Убить, естественно. Но не сейчас, а когда наследник выйдет из младенческого возраста, чтобы посадить его на освободившийся трон. Вот исполнится ему лет девять-десять, и будет у Франции новый король, Луи... какой там по счету?.. Тринадцатый, что ли. И, само собой, вместо мальчишки из тени будут править стоящие за троном люди из Ордена.       Граф был мрачнее тучи. Арман знал, что Максимилиан искренне уважает короля и как политика, и как человека, и весть о готовящемся заговоре его крайне огорчила.       -Надо предупредить Генриха...       -Даже не думай! - де Бриен так отчаянно замахал руками, что едва не вылил остатки вина на свой шитый серебром камзол, - во-первых, мы не знаем подробностей, а во-вторых, если ты хоть кому-нибудь сболтнешь о том, что в курсе планов Ордена, то подпишешь себе смертный приговор. Не торопись, у нас в запасе есть несколько лет, и кто знает, что произойдет за это время.       Когда впервые на совет Ордена не пригласили графа д'Альбера, Арман очень удивился и встревожился. Это был дурной знак — его другу перестали доверять, и в чем была причина, оставалось только гадать. Точнее сказать, какая из причин стала главной: история с эликсиром или конспекты «Заветов Великого Змея» (Макс недавно под большим секретом рассказал ему о своих записях, однако ни словом не упомянул о том, куда их спрятал). Но, так или иначе, его друг попал в немилость, а это означало большие неприятности. Впрочем, он не стал ничего ему об этом говорить, по крайней мере, пока. А вот держать в себе тайну заговора против короля просто не смог.       Первым порывом было рассказать все самому Генриху, потом — что логичнее — Сюлли. Но по здравом размышлении Арман пришел к выводу, что это только ускорит печальную развязку. Он и Максу-то не должен был ничего говорить, но чувствовал, что, если не поделится этой тайной хоть с кем-то, то просто сойдет с ума.       -А ты не боишься мне это рассказывать? - друг словно прочитал его мысли.       -Тебе — нет. Я тебе доверяю, - твердо сказал Арман.       -Я не предам тебя. Что бы ни случилось, - эти слова прозвучали как клятва.       Барон взглянул в сиреневые глаза друга и подумал, что Максимилиан как-то неуловимо переменился с той памятной ночи. Появилась в его взгляде некая одухотворенность, какую иногда можно заменить у монахов и отшельников. Нет, он не стал реже бывать в свете, по-прежнему флиртовал с дамами (хотя, похоже, дальше фривольных разговоров дело теперь не заходило), но де Бриен, знавший друга с пеленок, не мог не заметить, что тот словно играет некую роль, пытаясь показать, что остался прежним легкомысленным повесой, но в душе у него при этом идет некая сложная и недоступная другим духовная работа. Это Арману и нравилось, и тревожило его, но спросить напрямик он все никак не успевал — виделись они теперь нечасто. А потом случилось то, что дало трещину в их, как раньше казалось, нерушимой дружбе.       Барона де Бриена не было в Париже почти два месяца — наступила пора сбора урожая, и Арман вместе с Сюлли объезжал все районы, где были посажены выведенные герцогом сорта пшеницы. И, надо сказать, результаты превзошли ожидания — поля, несмотря на достаточно засушливое лето, принесли просто невиданный урожай. Арман не переставал восхищаться этим человеком, который, казалось, знал и умел все на свете. А самое главное, он мог применять свои знания, используя их для блага всей страны.       В столицу молодой барон вернулся только к концу октября. Уставший с дороги — они несколько дней ехали в тряской карете, останавливаясь только, чтобы сменить лошадей, — но счастливый оттого, что вот-вот обнимет любимую жену, Арман вошел в дом, приказав слугам не докладывать о его возвращении, желая сделать сюрприз. Горничная Авроры попыталась было что-то возразить, но де Бриен лишь отмахнулся, и девушка прикусила язык, поспешив скрыться.       Весело улыбаясь, Арман взбежал по лестнице на второй этаж, где располагалась их с женой спальня, справедливо полагая, что по позднему времени застанет ее там, распахнул дверь и... застыл на пороге. Аврора полулежала на кровати, опираясь на руку Макса, а второй рукой граф пытался расшнуровать ее корсет. Кажется, оба не заметили его прихода. Несколько бесконечных секунд барон молча созерцал эту сцену, а потом все-таки обрел дар речи:       -Что здесь происходит?       Максимилиан вздрогнул и повернулся на голос, Аврора открыла глаза, покраснела и, высвободившись из рук д'Альбера, торопливо натянула шелковое покрывало до горла. Эта реакция не оставила в душе де Бриена сомнений в правильности своих предположений.       -Отойди от моей жены!       Макс поднялся с края кровати, на которой сидел, и спокойно посмотрел на друга.       -Мадам де Бриен стало плохо, и я помогал...       -Я видел, как и в чем ты ей помогал!       Гнев ослепил барона яркой вспышкой, обида и разочарование заволокли разум черной пеленой. Молодой человек даже поморгал — ему показалось, что глаза внезапно перестали видеть. Два самых близких человека предали его, посмеявшись над его доверием: Аврора — этот символ чистоты и скромности, и лучший друг, которому он доверял больше, чем себе. На память пришла фраза, оброненная как-то Великим Магистром: «Получше следите за женой, а то что-то к ней ваш друг зачастил, а какая у него репутация, вам известно не хуже меня. Уже, знаете ли, ходят слухи...», а за ней и другие случаи, которым Арман раньше не придавал значения: то жена непозволительно долго задерживала руку в ладони Макса, то тот, как сейчас казалось, слишком страстно прикладывался губами к ее пальцам. Да и прав был королевский прево, такой признанный донжуан, как граф д'Альбер, вряд ли мог исправиться в одночасье. Но чтобы с женой лучшего друга?!.. Мысли об этом, рождаясь, казалось, обретали плоть и тяжелыми шипастыми шарами падали на сердце, больно раня его.       Де Бриен развернулся на каблуках и стремительно бросился прочь, в своей черной дорожной одежде напоминая ангела смерти. Он сбежал по мраморной лестнице и кинулся на конюшню, на ходу выкрикнув приказ:       -Седлать Нуар!       На слугу, сунувшегося было его сопровождать, барон рыкнул: «Пшел прочь!» и глянул так, что того словно взрывной волной отнесло. Вороная андалузскай кобыла, невероятно быстро оседланная, встретила хозяина радостным фырканьем, но Арман лишь провел затянутой в перчатку рукой по ее носу и вскочил в седло. Скакать, скакать, подальше отсюда!       Он промчался по ночным парижским улицам, пугая запоздалых прохожих и бродячих котов, и только звон подков разносился в тишине спящих улиц. Почти не сбавляя хода, Арман бросил монетку стражникам у городских ворот и вылетел на дорогу, ведущую к Бриену.       Когда барон потом вспоминал эту скачку, ему начинало казаться, что все было то ли сном, то ли плодом его воображения, столь нереальной она была. Ночь выдалась очень холодная и ясная, полная луна заливала поля, серебря смоляную гриву Нуар, что била в лицо седоку. Очень резвая, несмотря на массивные формы, свойственные ее породе, и совершенная бесстрашная, кобыла, похоже, получала удовольствие от бешеной скачки сквозь тьму, будто сама являлась ее частью. Пожалуй, именно в такие ночи одиноким путникам преграждает дорогу Дикая Охота** из северных легенд. Впрочем, Арман и так уже ощущал себя в другом мире, ибо прежняя жизнь, где у него была любимая жена и верный друг, перестала существовать.       Так что, он даже не особенно удивился, когда наперерез ему прямо через поле понеслась слабо светящаяся фигура всадника на серебряном коне. Они едва не столкнулись на дороге, и, судя по тому, что Наур, взвилась на дыбы, едва не налетев на него, это все-таки был не призрак, а вполне живой человек. А еще через мгновение Арман узнал Макса верхом на верном Инее.       -Стой! - граф осадил серого в яблоках коня, преградив ему дорогу, - ты должен меня выслушать!       -Я тебе ничего не должен!       Оба тяжело дышали, разгоряченные скачкой. Макс был без шляпы — то ли потерял по пути, то ли в спешке забыл надеть, и встрепанные волосы его отражали лунный свет, образуя вокруг головы серебристый ореол.       -Ты ведь ни в чем не разобрался, - голос д'Альбера прозвучал тише и мягче.       -Я все видел своими глазами.       -Ты ничего не видел!       -Ты предал меня!       -Не будь ты моим другом, я бы вызвал тебя на дуэль за такие слова, - было видно, что Макса задело это обвинение, - но я все же объясню, а ты меня выслушаешь.       -Уйди с дороги!..       -Не будь идиотом и слушай. Я навещал твою жену, как ты и просил, и уже собирался уезжать, когда ей внезапно стало плохо. Она потеряла сознание, и я отнес ее на кровать. Корсет же стал ослаблять, чтобы она смогла дышать полной грудью.       -Я тебе не верю, - Арман и сам не мог понять, с чего им вдруг овладело такое упрямство, и почему он не хотел слышать объяснения Макса.       -Арман, Аврора беременна.       Де Бриен покачнулся в седле.       -Что? Откуда ты...       -Я прочитал довольно книг по медицине, чтобы распознать признаки. И ее дурнота — один из них.       -Она больна?! - сердце, израненное шипастыми шарами горьких мыслей, похолодело. Максимилиан чуть улыбнулся:       -Твоя жена совершенно здорова. Все идет так, как должно идти, и где-то к маю, полагаю, у вас родится сын или дочка.       -У нас? - черная обида, отхлынувшая было под действие ошеломительной новости, вернулась на прежнее место, - а может, у вас? Макс моргнул, видимо, не поняв сперва, о чем толкует его друг.       -Меня не было в Париже почти два месяца, а до этого я навещал Аврору всего один раз, кажется, в конце лета, - пояснил Арман, - и ты будешь утверждать, что это мой ребенок?       -Буду, ибо, зная твою жену, даже не могу допустить мысли о том, что она тебе изменяла, - Макс положил руку на переднюю луку седла и в упор посмотрел на барона. В фиалковых его глазах мерцали полные луны, - а верить мне или нет, это дело твое. Впрочем, сейчас тобой движет гнев и обида, которую ты сам себе придумал, но пройдет время, и ты поймешь, что ни я, ни она тебя не обманываем.       Арман сидел в седле, сгорбившись, и молчал. Нуар, которая поначалу приплясывала на месте, выражая свое недовольство незапланированной остановкой, тоже замерла и, словно проникнувшись смятением хозяина, печально опустила голову.       -И еще, прими совет, - после паузы сказал Макс, - возвращайся к Авроре. Ты ей сейчас нужен как никогда.       С этими словами граф д'Альбер развернул Инея и поскакал прочь, оставив друга наедине со своими разбегающимися мыслями.       Когда Макс очнулся, то сперва решил, что побег из Бастилии ему то ли приснился, то ли привиделся в бреду. Он лежал на колючем шерстяном одеяле в той же камере, которую покинул неделю назад. Даже ножик и распятие, принесенные Арманом, лежали там, где он их оставил.       Сильно болел затылок, граф невольно потянулся к нему — звякнула цепь. Его руки снова были скованы. На голове обнаружилась изрядная шишка.       Они знали, что он вернется сюда, а это значит, что побег был подстроен? Нет, не может быть, Арман и отец не могли его предать. Это все Орден, колосс, против которого он вышел один, вооруженный лишь своей верой.       Макс откинулся спиной на стену и застонал от отчаяния. Свобода, поманив его призрачной надеждой, предала, отправив обратно в тюрьму. И второй попытки у него не будет.       Граф д'Альбер не удивился, когда в коридоре по ту сторону решетки появился Великий Магистр Антуан Морель в сопровождении коменданта Бастилии, судьи Рене Обера, который ранее вел допросы, и еще нескольких человек, которых Макс не знал.       -Неужели вы действительно думали сбежать от нас, - сокрушенно покачал головой королевский прево, - ах, Мируар, Мируар, разве вы еще не поняли, что от Ордена не скрыться?.. Нам известно все.       -Все? А что ж вы тогда мои записи найти не можете? - саркастично усмехнулся Макс.       Он отлично знал, что, находясь под защитой креста, его тетради надежно спрятаны для Ордена.       Обычная маска доброго дядюшки вмиг слетела с круглого лица Мореля. Оно стало жестким и злым, а зрачки, казалось, вытянулись в вертикальные щели.       -Вы сами расскажете, куда спрятали записи, - прошипел он.       -Не расскажу.       -Расскажете, уж будьте уверены, - нечеловеческие глаза Великого Магистра хищно блеснули, - вы не оставили нам выбора, господин граф. __________________ *Максимильен де Рони (1560-1641) получил титул герцога Сюлли в 1594 году ** Согласно немецким, британским и шведским легендам (распространившимся впоследствии по всей Европе) скандинавский бог Один со своей свитой и сворой собак носится по земле, собирая человеческие души. Те, кто встречает на своем пути Дикую Охоту, либо умирают, либо попадают в другой мир.