Детективные хроники (Красивее жизни)

2000 год. 4 сентября. Было уже за полночь, когда мы вышли из бара. На улице начался жуткий ливень. Что и говорить, август в этом году был невероятно жарким: дождь шёл всего пару раз и то небольшой. В сентябре наш городок обычно накрывают ливни, причём такие, что зачастую за несколько дней выпадает месячная норма осадков. Она подбежала к своей девятке, быстро открыла дверь и стала заводить машину. - Садись быстрее, а то промокнешь. Я послушался её, и сел рядом, на переднее сиденье. - Ну что, куда тебя подбросить? Говори адрес. - Да тут не так уж и далеко, улица Конституции тридцать два. Она будто на мгновение зависла, держась за руль и смотря на стекающие ливневые потоки по лобовому стеклу. - Э-э-эй, Ларис, ты что? Всё нормально? Она посмотрела на меня. Её серьёзное выражение лица тут же снова сменилось улыбкой. - Да всё хорошо. Ты сильно спешишь домой? - Если честно, то время уже позднее, и мне рано утром нужно на работу. А что? - Да так, просто интересуюсь. Мне вот домой совершенно не хочется. Я знаю одно хорошее место за городом – гора Адун. Может, прокатимся? - Погода, конечно, нелётная, и спать охота. Но мне приятно быть в твоей компании - давай прокатимся. Мы выехали из центра по направлению к горе. Тем временем дождь уже немного поутих. В семидесятые годы до вершины горы была проложена дорога, а в восьмидесятые на самом верху был построен ресторан. Но сейчас это место было заброшено вот уже более пяти лет. Я бывал тут ранее пару раз. Хорошее место для походов: здесь открывается отличный вид на ночное небо, если оно ясное, а не такое пасмурное, как сегодня. ****** Через сорок минут мы были уже на месте. Дождь снова стал усиливаться. Мы припарковались возле небольшой полянки. С неё было отчётливо видно, как молнии рассекают дождевое небо - красивое зрелище. Лариса заглушила мотор и включила радио. Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что за группа звучит в эфире: - О, да это же «Red Hot Chili Peppers», «Otherside»! Как раз из последнего альбома, если не ошибаюсь. - Тоже их слушаешь? - Да. У меня есть несколько дисков с их альбомами. - Я люблю эту радиостанцию: здесь ежедневно после полуночи, с двенадцати до трёх, крутят песни из последних альбомов моих любимых групп. - Не знаю. Я как-то радио не очень признаю. Как по мне, то лучше уж купить диск и спокойно насладиться музыкой, без рекламы. - В рекламе тоже иногда есть плюсы: она как бы напоминает тебе, что ты не один наедине с музыкой - есть радиостанция, есть люди, которых ты слышишь. - Зачем мне слышать людей, когда я просто хочу послушать музыку? - Так чувствуешь себя живее. - Да я и так вроде не мёртвый. Просто слегка подавленный. - Слушай, Артём, что для тебя значит жить? - Оп-па, философия пошла? - Нет, ну я серьёзно. В чём для тебя заключается смысл твоей жизни? Ты же не занимаешься тем, чем хотел бы. Есть у тебя какие-то планы на будущее помимо театра? - Если честно, то я всерьёз ни разу не задумывался над этим вопросом. Да, я хочу собрать людей. Да, я хочу свой театр - пусть поначалу и любительский. Но я верю, что стремление и упорные репетиции могут сделать из обычных любителей профессионалов. - Есть ли ещё что-то, чего бы ты хотел? - Я ещё не совсем протрезвел, поэтому сомневаюсь, что могу сейчас дать внятный ответ на твой вопрос. - А ты всё же попробуй! - Ну, я точно не знаю… Нормальная работа, театр, какие-либо свои увлечения, может, новое хобби, семья в конце концов. - Ты ведь понимаешь, что всё это одновременно нельзя реализовать? В жизни всегда приходится жертвовать чем-то ради чего-то. - Это кто тебе такое сказал? - Да никто. Просто - опыт. - В одном ты права, конечно: да, всё одновременно реализовать нельзя. Существует такое понятие, как жизненный план. Просто ты ставишь перед собой цели и задачи, и достигаешь их не одновременно, а постепенно, поднимаясь на ступеньку за ступенькой. - Мне нравится ход твоих мыслей. Но тут главное – помнить: сколько бы людей не было в твоём окружении, нужно полагаться только на свои силы. Верь в себя, и тогда всё получится! А если ты утратишь веру в себя, то - считай, что проиграл. Главное – это вера в себя. Она смотрела мне прямо в глаза, давая тем самым понять, что говорит всё «на полном серьёзе». Я же просто любовался её лицом. В магнитоле звучал трек «Porcelain» всё тех же «Red Hot Chili Peppers». Всё будто замерло. Были слышны лишь шум дождя и раскаты грома вдалеке. Она немного придвинулась ко мне. Я, словно на автомате, придвинулся тоже. Наши лица всё ближе и ближе… Ещё несколько секунд и наши губы соединяются в страстном поцелуе. Потом ещё раз, ещё и ещё. Мы ничего не говорим друг другу. Вместо нас говорят наши тела. Лариса расстёгивает мои джинсы и просовывает руку мне в трусы. - Что ты делаешь? - А разве не понятно? Именно то, что хочешь ты. - Мне почему-то кажется, что ты и сама этого хочешь. - Разумеется. Пойдём на заднее сиденье - там всё-таки поудобнее. - Но на улице же дождь! Перебираться не очень удобно. - Не будь занудой! Переходи назад. Мы выскочили из машины, чтобы быстренько пересесть на заднее сиденье, но даже нескольких секунд хватило для того, чтобы изрядно промокнуть. И вот она снова передо мной: прекрасная, загадочная и промокшая из-за дождя… и не только. Мы вновь начинаем целоваться, обниматься, одновременно раздевая друг друга. Я снимаю с неё майку, затем расстегиваю лифчик. Передо мной предстаёт во всём своём великолепии грудь прекрасной формы третьего размера. Потом в моих руках оказываются её джинсы, трусики. Меж тем я не успел даже заметить, как сам оказался полностью обнажённым. Лариса скользит вниз: её лицо оказывается у моей промежности. И в следующий миг непередаваемые ощущения просто накрывают меня: эти губы, они великолепны! Её зелёные глаза и необъяснимая, манящая харизма просто восхитительны. Я нахожу в себе силы и, пытаясь сопротивляться поглощающему меня удовольствию, сажаю её сверху к себе на колени. Наши лица снова напротив друг друга. Она начинает двигаться. ****** Мы занимались сексом более получаса, но казалось, что прошло часа полтора. Она достала из бардачка пачку тонких сигарет. - Ты куришь? - Иногда. Скорее балуюсь. Будешь? - Ну, давай, за компанию. Она сидела обнажённая, прикрывшись лишь моей рубашкой, изящно покуривая, смотрела в одну точку. Затем Лариса потянулась к радио: - Давай-ка сменим станцию. Около минуты она искала что-то подходящее для своего настроения. И видимо нашла. - Это же вроде из Титаника? - Ага, неплохая композиция. Как раз инструментальный вариант мне нравится больше, когда исполняется без вокала. А этот даже ещё лучше – с классической скрипкой. Эта музыка просто заставляет чувствовать себя свободным и помогает на мгновение забыть обо всём плохом. Я будто освобождаюсь от всех плохих мыслей, когда её слышу. Повезло сейчас, что я наткнулась именно на неё. - Ларис, может ты всё-таки расскажешь мне, что тебя беспокоит? - Я же тебе говорила: может быть потом как-нибудь. Сейчас мне совсем не хочется думать об этом. - Почему? - Потому что нет настроения. Мы оба замолчали. Прошла примерно минута неловкой тишины. Лариса решила первой её нарушить. - Артём, а тебя когда-нибудь посещали мысли о смерти? - Неожиданный вопрос. Конечно, бывали трудности в моей жизни, но я как-то стараюсь не думать о столь нехороших вещах. - Не уходи от ответа, пожалуйста. Скажи, как есть. - Ну да, наверно, пару раз посещали. - И что ты чувствовал при этом? - Я не знаю, не помню. - А мне кажется, что я знаю. Любой человек чувствует свободу при мысли о смерти. Да, возможно, ты в этот момент испытываешь острое чувство подавленности, тебя накрывает депрессия и прочий негатив, но за всем этим кроется чувство красоты и свободы. - А причём тут красота? - Когда человек познает всё, ему станет скучно жить - значит нужно познать смерть, ведь смерть красивее жизни. - То есть, ты хочешь сказать, что всё познала? - Нет, конечно, это не так. Но бывают такие моменты, когда кажется, что смерть – это самое красивое, что можно представить. - По-твоему красиво лежать в больнице и медленно умирать от рака или других болезней? - Нет-нет. Ты неправильно понял, разумеется, я не это имела в виду. Я имею в виду смерть, которую можно назвать постановочной. - Постановочной? - Ну да, то есть неестественной: не по причине болезни или старости, а, к примеру, из-за несчастного случая или убийства. В любом случае, нет ничего красивого в том, чтобы умирать, будучи старой, лёжа в кровати. Другое дело – «постановочная» смерть. - Я не знаю, Ларис, какие там у тебя тараканы в голове... Давай лучше не будем о плохом. - Эх, так я и знала! Ты просто не понимаешь, Артём. Её серьёзное выражение лица снова сменилось улыбкой. - Ну, ладно, держи свою рубашку - давай одеваться. Уже почти четыре утра. Благо, моя смена начинается в полдень. Но вот тебе явно не помешало бы вздремнуть пару часов. Мы оделись и перебрались на передние сиденья. Дождь лил всё так же, не переставая. Лариса завела двигатель. Мы без особых проблем проехали пару поворотов, а вот дальше ситуация немного усложнилась: видимость была плохая, не смотря на фонари, стоящие вдоль дороги. Некоторые из фонарей не работали, а фары от девятки светили не так далеко. По проезжей части текла целая речка, образовавшаяся из ливневого потока. От этой картины мне стало как-то не по себе. Лариса сбавила ход машины, мы остановились. - Ларис, может переждём, пока дождь пройдёт? - И что ты предлагаешь - поехать обратно наверх? - Можно и так. - Да ну, я хочу успеть нормально выспаться. Этот ручеёк нам не преграда! Или ты испугался? - Ладно, давай езжай. Только аккуратно. Хорошо? - Да всё нормально! Сейчас переплывём. Только всё вышло совсем иначе. Девятка не справилась с мощным ливневым потоком, и нас понесло в овраг. Машина несколько раз перевернулась. Я не был пристёгнут и, когда очнулся, почувствовал жуткую боль в груди и правой руке. В нескольких метрах от меня лежала помятая девятка, врезавшаяся в недостроенный дом. Пересиливая боль, я встал и побежал к машине. - Лариса! Ларис, ты в порядке? Ужасная картина предстала передо мной. Лобовое стекло было полностью разбито, дверь с правой стороны держалась на одной петле. Видимо я вылетел либо через дверь, либо через лобовое стекло. Перед девятки был частично помят. На водительском кресле сидела Лариса. Её рот был рассечён куском арматуры, торчащим из недостроенного дома. Левой рукой я с трудом открыл покорёженную дверь и полез внутрь автомобиля. - Лариса, Ларис! Поговори со мной, не молчи, не молчи! Она молчала. Я попробовал рукой отодвинуть её голову от арматуры - у меня еле получилось. Вот только крови было очень много. Её голова безжизненно упала на плечо - я приподнял её. Сомнений не было: Лариса была мертва. И в этот момент, я услышал музыку - радио уцелело. Снова транслировали ту инструментальную мелодию из «Титаника». Я смотрел на лицо Ларисы: с рассечённым ртом, она словно улыбалась. Я прижал её тело к себе. В тот момент я не мог ни о чём думать. Спустя пару часов начало светать. Я вызвал скорую и милицию, хотя и те, и другие уже были не нужны, но того требуют правила. Что касается меня, то я сломал правую руку - перелом был закрытым. Также получил сотрясение мозга и сломал два ребра. Полтора месяца в больнице – и я восстановился. Но от этого мне легче не стало. Лариса жила с мамой. Я узнал, где её похоронили, и приходил к ней на могилу несколько раз в месяц, принося свежие цветы. Тогда ещё я не мог понять, что это было: несчастный случай или злой рок судьбы? Я помнил всё, что говорила мне эта женщина в ту ночь, в баре, где мы остались вдвоём, в машине, под жутким ливнем, каждое сказанное ей слово… И ещё несколько месяцев у меня ушло на то, чтобы понять её слова и начать двигаться дальше.