Autumn Leaves

Луи вошел в кабинет чуть раньше, чем начался очередной урок, и приветливо помахал Гарри, стоящему невдалеке и разговаривающему с Зейном. - Луи, сегодня прекрасный день, не правда ли? – воодушевленно буквально пропела Филлис, опускаясь на стул рядом с Луи. - Я бы не сказал, Малфой. За окном, как по мне, полное дерьмо. Я ненавижу слякоть,- пробурчал Томлинсон, устало откидываясь на спинку скамьи. - С каких таких пор мы фамильничаем, а, Томлинсон? – парировала блондинка, доставая из сумки учебники. – И я говорила совершенно не о погоде, Луи. Сегодня наступает тот момент, когда мы можем не только окончательно сравняться с Гриффиндором, но и утвердить свои позиции, оторвавшись далеко вперед. Луи, я всего лишь… - За мной не заржавеет,- резко одернул девушку Томлинсон, погружаясь с головой в чтение учебника по Зельеварению и не желая больше слышать надоедливых реплик Лис.

***

Гарри, конечно, безусловно и несомненно был влюблен. Влюблен по уши и даже по самую макушку. Сказать, что радость переполняла его целиком и полностью – сказать слишком мало, потому что она просто «выплескивалась» через края, и никогда еще Стайлс не чувствовал столько счастья одновременно. Ему было вполне достаточно мимолетных прикосновений Луи в течение дня, потому что по ночам они отправлялись на самую высокую башню Хогвартса, где долго и мило беседовали о том, что они чувствуют, как думают поступать и жить дальше. Томлинсон буквально опекал Гарри, строго следя за каждым его шагом: начиная от надевания шапки в холодную погоду, а заканчивая запрещением флиртовать с кем-либо, кроме самого Томмо. Да кудрявому больше и не нужен был никто, ведь в ком может быть нужда, когда рядом с тобой такой, как Луи? К слову, отношение к Томлинсону изменили и остальные парни, теперь зачастую здороваясь с Луи и улыбаясь ему. Многие даже поговаривали, что это начало дружеских отношений между целыми факультетами, враждующими вот уже сколько лет подряд. Но это было скорее заблуждением, нежели правдой, ведь добрая половина Слизериновцев все еще ненавидела Гарри, а Гриффиндорцев – предвзято относилась к Луи. Но, наверное, Гарри бы так и наслаждался своим личным счастьем, мог бы быть полным эгоистом и позволил бы себе закрыть глаза на все происходящее вокруг, если бы не одно «Но», которое всегда во всех начинаниях сопровождает, пожалуй, каждого из нас. Дело в том, что Слизерин начал даже обгонять Гриффиндор по итоговому количеству очков факультетов, и Гарри, как староста, готов был просто рвать и метать. Это невиданно! Неслыханно! Гриффиндор – сильнейший факультет, на котором учатся все основные умы Хогвартса. И Слизерин, желающий получить все и сразу, но никогда не прилагавший усилий для достижения собственных целей, вдруг выбивается вперед. Это не укладывалось в головах учеников даже остальных факультетов, а Элеонор с Даниэль, все еще скептически относясь к Луи и к «дружбе» с ним, советовали Гарри получше приглядеться к Томлинсону. Стайлс лениво облокачивался на собственную руку, а когда локоть соскользнул с парты, и голова Гарри, уже погружаясь в сладкие сны, съехала вниз, парень недовольно поморщился и приоткрыл глаза. Опоздай он на секунду – и, возможно, все так и осталось бы для него тайной. Но теперь, увидев, как Луи отчетливо что-то бормочет под нос в то время, как Снейп объясняет новую тему, Гарри вдруг все понял, каждая мелочь встала на свое место, образуя в совокупности огромный паззл со всеми из него вытекающими. Гарри вдруг неосознанно припомнил каждый случай, когда некоторые учителя совершенно не заслуженно начисляли Слизерину баллы, но возмущения остальных учеников по этому поводу ни к чему путному и толковому не приводили. - Десять очков Слизерину! – выкрикнул Снейп, и основная масса учеников в очередной раз недовольно загудела. - Да за что им снова десять очков? – подал голос какой-то Пуффендуец, после чего профессор окинул его недовольным взглядом. - Мисс Малфой правильно назвала фамилию изобретателя Философского камня, а вы, должно быть, даже понятия не имеете о том, какими свойствами обладает данный предмет, верно? Парнишка злобно сузил глаза, надул ноздри, но промолчал. Спорить с Северусом – рыть себе «умиральную» яму, в которую никому раньше времени попасть не хочется. - Луи! – как только закончился урок, Гарри пулей выбежал из помещения вслед за Томлинсоном, который, услышав свое имя, обернулся и довольно улыбнулся, видя бегущего навстречу Стайлса. - Хазз… - Замолчи, слышишь, замолчи! – совершенно не привычно для себя, начал кричать Стайлс. – Ты все подстроил! Я не могу поверить в то, что ты оказался таким… таким… низким! – Стайлс подбирал подходящие слова, одновременно борясь с желанием ударить Луи. Он впервые в жизни захотел ударить человека. Человека, которого он любит, но который так по-свински поступил с ним. - Гарри, я не понимаю, о чем ты… - Да все ты понимаешь! – снова перебил кудрявый, уводя Луи немного в сторону. – Я видел, как ты применяешь к учителям заклинания, Луи, я все видел, черт возьми! - Так,- Луи шумно выдохнул и схватил брыкающегося Гарри за запястья. – Просто дай мне докончить начатое, хорошо? И все будет, как прежде,- Луи мило улыбнулся, в надежде на то, что Гарри тут же отступит. Но какой Гриффиндорец сдается без боя? Верно, никакой. Не было еще в Гриффиндоре по-настоящему умных людей, способных здраво мыслить в подобных ситуациях и не бросаться из крайности в крайность. - Докончить начатое? Будет как раньше? – Гарри задыхался в возмущении, и ему пришлось пару минут даже просто помолчать. – Да ты же скотина, Томлинсон! Господи, и почему я разглядел это только сейчас? Ни за что, слышишь? Я ни за какие деньги не позволю тебе завершить то, чем ты там занимаешься, ясно?! - Гарри, перестань кричать, и выслушай меня, наконец! – так же повысил голос Луи, и Гарри немного поджал свою голову. – Ты позволишь, иначе мне придется… придется… - Что? Что тебе придется, а, Лу? – Гарри истерически рассмеялся. – Направишь свои темные чары против меня? – парень откровенно смеялся Луи в лицо, но тот явно не был настроен на позитивный лад. - Да. - Что? – Стайлс опешил, в удивлении приоткрыв рот. - Да, Гарри, да. Мне придется сделать так, чтобы ты мне не мешал,- Луи «отчеканил» последнюю фразу, и после этого все мышцы Стайлса расслабились, а лицо парня приняло невозмутимый и уверенный вид. - Так ты еще и удары со спины наносишь? Хорош парень, ничего не скажешь,- Гарри даже отошел от Луи на пару шагов, будто презирая его всем своим нутром. – Не знаю, как там принято у вас в Дурмстранге, но здесь мы решаем конфликты честным путем. - Господи, Гарри, солнышко, не глупи! – взмолился Луи,- неужели наше счастье ты готов променять на какой-то кубок? Это же всего лишь... - Это ты променял наше счастье, Луи. И я с самого начала знал, что эта Малфой тебя до добра не доведет,- Гарри был непреклонен. – Это дуэль, Томлинсон. Завтра, в шесть вечера, в Большом зале. Будь честен со мной хотя бы в этот раз, ладно? - Гарри… - Луи протянул руки к парню, но тот отпрыгнул от него, словно ошпарившись. - Я просто думал, что ты не такой, каким показался изначально. Оказалось, что первое впечатление было самым верным. До завтра, Луи, не опаздывай,- и, громко топая, Гарри скрылся за ближайшим поворотом. Луи понял, что уже десять минут как опоздал на урок, поэтому, проклиная все вокруг, поплелся в спальню. Случилось самое страшное – он не простил, а значит, уже не простит никогда, раз не захотел даже выслушать. Но при всей своей невероятной грусти и разочарованности, Луи был настроен так серьезно, как никогда еще до этого. Он был готов нанести самый настоящий смертельный удар, прекрасно отдавая себе отчет в том, что он по-настоящему любит Гарри. Это всегда и пугало Томлинсона в себе: он не способен был видеть границу дозволенного, забывая порой, кто друг, а кто враг.