Autumn Leaves

В классе, где парты сегодня были отодвинуты к стенам, а в середине большого помещения располагался шкаф, подрагивающий время от времени, как обычно собралось приличное количество учеников, а значит, царил шум и гам. Кто-то обменивался последними новостями из «Ежедневного Пророка», кто-то возмущался тем, что тыквенные пирожки сегодня были не такими мягкими, как обычно, а кто-то старательно пытался зазубрить заклинания, призывая при этом всех заткнуться и дать возможность сосредоточиться. Одним словом, студенческая жизнь такая, какая она есть. - Мистер Малик, вопрос на засыпку: кто такие боггарты? – профессор Люпин появился в классе крайне неожиданно. - Почему всегда я? – едва слышно прохныкал Зейн, заставив Найла заливисто рассмеяться. - Тогда, быть может, на этот вопрос ответите Вы, мистер Хоран? – Люпин был в хорошем расположении духа, что проявлялось в его вечной улыбке. Хотя, если быть откровенным, этого мужчину вообще нельзя было увидеть злым или недовольным. - Боггарт - это разновидность привидений, сэр. Никто не знает, как он выглядит на самом деле, потому что боггарт меняет свою форму в зависимости от того, кто перед ним стоит,- блондин невозмутимо повел плечами, и Люпин, кивнув в знак полного согласия, начислил Гриффиндору несколько очков. - Откуда ты знаешь?! – воскликнул Зейн так громко, что Хоран встрепенулся. - Блин, Малик! Я, в отличие от тебя, способен вспомнить азы магии. И как ты вообще экзамены сдавать будешь? - Молча,- огрызнулся Зейн, вдруг четко осознавая, что он чертов дебил, который не знает ровным счетом ничего. Даже Найлер, который никогда не любил Защиту от темных искусств, сейчас сумел блеснуть умом. Неужели он, Зейн, действительно настолько пропащий? - Слушай, ты не переживай,- мягко произнес ирландец, кладя руку на плечо Малика. – Зато тебе нет равных в квиддиче, да к тому же, ты еще и единственный, кто смог «слепить» из меня вполне приличного игрока! Зейн улыбнулся, понимая, что Найл ни капельки не соврал сейчас, ведь все, что он сказал – самая настоящая правда. Но даже это было не столь важно как то, что Найл еще раз подтвердил любовь Зейна к нему и показал, что он всегда сможет подобрать нужные и необходимые слова поддержки. - Как вы все знаете, боггарты принимают облик того, кого вы боитесь больше всего,- продолжил урок Люпин. – Мистер Хоран, я надеюсь, в этот раз мы не увидим перед собой летающую тарелку с гороховой кашей? Ученики громко засмеялись, а Найл обидчиво насупился, совершенно не понимая, как можно «смеяться над чужими страхами. Это же так низко!» - Мистер Малик, давайте начнем с Вас,- учитель, все еще посмеиваясь над надутым Найлом, пригласил Зейна ближе к шкафу, и тот, шумно сглотнув, принялся ждать. Как оказалось, самым главным страхом пакистанца был проигрыш Кубка по Квиддичу, поэтому когда Мировой судья вышел из шкафа, что стоял напротив, и объявил парню о том, что тот худший игрок за всю историю человечества, Зейн готов был расплакаться. Найл быстро понял, что боггарт задел парня за «живое», поэтому в момент оказался рядом с Зейном и, подняв палочку, громко прокричал: «Ридикулус!» Боггарт тут же сменился в лице, хотя об этом можно было лишь догадываться, потому что бешеные бладжеры, появившиеся буквально из ниоткуда, принялись бить призрака по лицу. Ученики всегда любили подобные уроки, поэтому и сейчас позволили себе рассмеяться. - Мистер Томлинсон, вы следующий! – поддерживая смех выпускников, продолжил Люпин. Луи с широкой улыбкой на губах вышел в центр класса, но когда боггарт, предназначенный для него, выбрался из шкафа, Томлинсон готов был умереть. В прямом смысле этого слова. - Хазз? – тихо пропищал парень, видя, как к нему приближается окровавленное тело его любимого. Гарри что-то хрипел, а струйка крови при этом медленно стекала с уголка губ. Кудри были спутаны, и, кажется, на них так же «красовалась» запекшаяся кровь. Все тело парня было буквально исколото и изрезано, и Луи почувствовал, как у него сперло дыхание. Легкие, казалось, перестали сокращаться, а сердце готово было вот-вот перестать отбивать жизненно-необходимый ритм. Настоящий Гарри, с ужасом до этого наблюдавший за происходящим, быстро оттащил Луи от боггарта, а профессор Люпин, удостоверившись в том, что парни справятся, продолжил урок. - Лу… Лу! Лу, посмотри же на меня! – постучав по щекам парня, Гарри вернул Луи в более-менее нормально состояние. - Х-Хазз? Ты? – Томлинсон поморгал пару раз, а затем с невероятной силой принялся обнимать Гарри, целуя при этом его макушку и, кажется, не обделяя вниманием ни одну кудряшку. – Он был такой… настоящий. Я думал… Мне казалось… О, господи! – парень просто не мог найти подходящих слов всему тому, что только что произошло с ним. Он думал, что его кто-то только что разорвал изнутри, оставив одни лишь клочья. - Ты, правда, больше всего боишься… - начал Гарри, а Луи часто закивал: - … потерять тебя. Самое страшное, Хазз, это терять любимых. А ведь я так тебя люблю,- Томлинсон еще раз притянул к себе сияющего Гарри, зарываясь пальцами в его кудряшки и слушая размеренное дыхание. В этот момент ему казалось, что во всем мире нет звука слаще.

***

Гарри заметил, что за обедом Луи был примерно в том же состоянии, в котором он пребывал тогда, когда Стайлс оттаскивал его от боггарта. Томлинсон лениво и апатично помешивал еду в тарелке, что-то при этом бурча себе под нос и не реагируя на разговоры со стороны. - Лу? Ты почему не ешь? – Гарри присел рядом с парнем, заботливо гладя того по спине. - Не хочу,- буркнул парень, откинув от себя ненавистную вилку. - Ну, мы же выяснили уже, что со мной все в порядке, разве нет? – Стайлс выжидал и глядел на Луи, пытаясь понять причину его столь резкой смены настроения. Конечно, можно сослаться на до сих пор мешающую амнезию, но все же поведение Томмо настораживало. - Помнишь боггарта Джерри? – Луи буквально дернулся, когда резко развернулся к Гарри, и тот, слегка напугавшись, просто кивнул. - Да, Лу, это был дементор. Согласен, мерзкое существо, но его многие боятся, кстати… - Не в этом дело! – недовольно оборвал Луи. – Эта штука… Ну, то есть, дементор… Он уже летал передо мной! Понимаешь? Я точно помню, как он буквально маячил туда-сюда, туда-сюда,- Томлинсон походил на истеричку, указывая пальцем странную траекторию движения дементора. - Но, Лу, ты же… - Да, я знаю, что это не мой страх! – снова перебил Томмо. – Но когда я увидел его, я вспомнил какое-то темное помещение, где лишь пара свечей отдавала неким светлым оттенком. Там было сыро… и пахло смрадно. Но я… я… я применял какие-то заклинания против них, Гарри! У меня ощущение, что эта штука была натравлена на меня, а мне не оставалось ничего, кроме как обороняться! И сейчас у меня ощущение, будто всю радость изнутри выкачали… Гарри словно обухом по голове ударили. То, чего он так боялся, начинает, кажется, воплощаться. Луи вспомнил дни в Дурмстранге – в этом Стайлс даже не сомневался, ведь это место – завод по производству лучших воинов. Там нет пощады, там нет места для гуманности, там нет добра. А дементор, как известно, одно из главных воплощений зла, и та характеристика, которую Гарри только что предоставил Луи, ясно давала понять, о чем идет речь. - Ты что-то знаешь об этом, да? – Томлинсон схватил Гарри за руки, заглядывая ему в лицо, но Гарри старательно отводил взгляд от парня. – Скажи, Хазз! Что тебе известно?! - Ничего,- тихо проронил Гарри. - Врешь! – прикрикнул Томлинсон. - Ни-че-го! – по слогам отчеканил Стайлс. – Я ничего не знаю о твоей прошлой жизни, Луи! И тебе не советую, ясно? - Но это моя жизнь, Хазз! Я должен знать, что было раньше, я должен… - так же переходил на крик Томлинсон. - Ты ничего никому не должен! Запомни, пожалуйста, раз и навсегда, что у тебя теперь только одна жизнь! – Гарри встал из-за стола. - Хазз… - Луи жалобно протянул руки к Гарри, но тот отошел от парня еще дальше. - Все для твоего же блага, Лу… - Стайлс снизил голос до исходного. – А теперь поешь, это, собственно, тоже тебе пойдет только на пользу,- и, сдерживая порывы зародившейся где-то внутри паники, Гарри быстрым шагом направился к выходу из Большого зала. Он так не хотел его терять. Он так не хотел терять именно того Лу, что был сейчас перед ним. Он так не хотел терять своего родного Лу. А значит, Томлинсон не должен знать правды просто потому, что всю правду говорить иногда совсем не обязательно. Но при этом Гарри считал, что он не врет, а всего лишь поступает так, чтобы суметь сохранить не только свое счастье, но и спокойную жизнь Луи, которой парню явно недоставало. Правда иногда просто-напросто отравляет жизнь, и это был как раз тот самый случай, когда нужно было просто промолчать.