Искатели соблазнов

      Любая история неизменно начинается с проблем, любая захватывающая история берет начало с трагедии, а с чего начинается история жизни? С какого момента человек наконец осознает, что он безвозвратно втянут в круговорот опасных и сомнительных событий, в конце которого ждет черт знает что? Мы сами прокладываем своими поступками путь либо в рай, либо в ад, но иногда ход привычных событий может перемениться, стоит лишь твоему желанию начать преобладать над разумом. Невысокая фигура неспешно и тихо передвигалась по одному из коридоров нескончаемого лабиринта прямо к его основанию, откуда появлялись подобные ей создания. Всеми ими движет желание поиска пределов наслаждения, пределов боли, но только не ей. Она наконец оказалась перед всевидящим оком ее бога. Левиафан устремил черные лучи в сторону появившейся персоны и нагрузил мозг вошедшей воспоминаниями, буквально вталкивая ее обратно в стены лабиринта. Она была девушкой когда-то давно при человеческой жизни. Ее некогда насыщенные голубые глаза словно выгорели от этой тьмы и стали практически белыми, но лицо сохранило свою природную невинность даже на фоне бледно-белой коже без бровей и ресниц, делая ее похожей на ребенка, а ведь ей было семнадцать. Ортопедическое основание тяжелых ботинок соединяло ее нижнюю часть левой ноги с коленом, вокруг которого была обмотана вросшая в кожу цепь. Мало кто знал, что именно цепь соединяла конечности, а не обувь. По бокам и сзади коротких кожаных шорт на трех железных кольцах свисало три кожаных обрезка, образуя некое подобие юбки чуть ниже самих шорт. Черная безрукавка по талию соединяла края тонкой цепью вместо пуговиц, не давая юным прелестям возможности соблазнять женщину-сенобита, с вожделением изучающую тело леглесс* в свободное время. На шее девушки плотным кольцом смыкался ошейник, протыкая кожу девушки маленькими шипами. К этому ошейнику был приделан черный кожаный капюшон, накинутый на гладкую голову, где при жизни находились прекрасные каштановые длинные волосы. Но на этом Левиафан не остановился. Безрукавка занимала только переднюю часть тела девушки, бока ее были вшиты в кожу сенобита, а на голой спине по центру симметрично располагались железные кольца, через которые переплеталась шнуровка словно на корсете. Она вновь сделала шаг из лабиринта и уже не остановилась, продолжая идти вдоль обрыва, где виднелись многочисленные стены со входами и лестницами. Ее левая нога двигалась ничуть не хуже правой, хотя и была мертвой. Девушка сенобит подошла к краю и глубоко выдохнула, почувствовав знакомый запах. Ее руки коснулось что-то прохладное и влажное. Девушка опустила глаза вниз и увидела перед собой несколько цветов лобелии, которые держала фимейл* сенобит, подошедшая к леглесс сзади. Очередная жаждущая душа открыла проход в мир адских удовольствий, и сенобиты исполнили свой долг, но женщина сенобит в последнюю минуту заметила в саду разорванного хозяина белые цветы. Она не могла остаться равнодушной к печали своей возлюбленной, которая вместе со всеми сенобитами вспомнила о своем происхождении благодаря Кёрсти и погрузилась в ностальгию, не в силах даже исполнять долг. Женщина сенобит обхватила одной рукой голые плечи девушки, а другой поднесла цветы к лицу леглесс, позволяя ей ощутить их аромат. Прямо над их головами прошел черный луч их бога, не затрагивая самих сенобитов. Он был весьма недоволен поведением молодой особи и даже хотел наказать ее за это, но более умелый сенобит мог впасть в еще большую тоску и наложить на себя руки, а терять сразу двоих своих детей в его планы не входило... Женщины.        — Не оплакивай тех, кто пережил тебя...— шелестящий голос над ухом девушки взбодрил ее гораздо больше запаха цветов.        — А кого оплакивала ты? ― она повернулась к женщине и едва не оступилась, но крепкие руки не дали ей и пошатнуться назад, прижав к владелице.        — Я никогда не плачу, не плакала и при жизни. Нам был дан третий шанс, наши воспоминания останутся с нами как самое болезненное мучение. Хочешь поиграть со мной? — ее губы чуть дрогнули в улыбке, непривычной для сенобита ее уровня. — Я доставлю тебе гораздо больше удовольствия и боли, чем твое прошлое. А вот для девушки сенобита улыбка не была чем-то запредельным. Она улыбнулась и коснулась бледными губами синих губ женщины, вызывая у той урчащий звук удовольствия. Их поцелуй углубился, а дыхание женщины сенобита стало чаще, она хотела играть с этим невинным, но любящим боль созданием, как язык девушки напоролся на острую проволоку, протянутую во рту женщины от щеки до щеки. Девушка отпрянула от нее в сторону, прижимая цветы лобелии к груди. Фимейл удовлетворенно прищурила глаза.        — Я же сказала. Она достала из-за пояса острый изогнутый нож и захотела подойти к девушке, но та ее остановила.        — Я хочу вспомнить все.        — Для чего тебе вспоминать прошлые любительские мучения, когда ты живешь среди настоящих? Или ты так дразнишь меня? Дитя любит играть, но не любит легко поддаваться желанию... Иди ко мне. — она протянула руку с лезвием к девушке, но остановилась. Из капюшона леглесс спустились до пола две цепи с острыми крюками по обе стороны от ее головы, угрожающе покачиваясь над полом. Взгляд женщины дрогнул, и ей пришлось отступить, она не хотела доставлять девушке лишние мучения, пока старые не отпустят сердце этого ребенка, но когда наконец это случится... Сенобит подошел к девушке и коснулся холодными пальцами ее шеи, чуть сдавливая колючий ошейник.        — Ты так просто не покинешь меня.— женщина смерила напряженное лицо молодого сенобита спокойным взглядом и отступила, уходя в лабиринт. Девушка осталась одна наедине с Левиафаном. В ее руках все также находились принесенные цветы, и хоть у них не было шипов роз, но боль наполняла сердце сенобита, чувства которого должны были кануть в мучениях этого мира, безграничных удовольствиях и соблазнах.        — Лобелия... Девушка ступила на высокий выступ и поднялась по нему достаточно высоко, чтоб лучи Левиафана достигли ее тела, она расправила руки, рассыпав лепестки цветов в бездну, и приготовилась вспомнить...