И грянул гром

— Дом — моя крепость! — Но крепость может обрушиться и раздавить тебя камнями!

Если ночь и утро были неудачными, то день точно будет кошмарным. Гарри сидел за завтраком и чувствовал, что его снова начинает мутить от запаха еды. Рон с ним так и не разговаривал, Гермиона с недоумением поглядывала то на одного, то на другого. А Поттеру было всё равно. Сегодня ночью он открыл для себя ещё одну сторону самого себя. Это выбивало из колеи, заставляло задуматься над всей своей жизнью. Так ли много Гарри знает о Тёмном Лорде? А много ли Гарри знает о директоре? А о своей семье? Чем они занимались в ордене? Почему Сириус пошел против своей семьи? Он ведь ушёл от родных, когда попал сюда, в Хогвартс. Когда голова уже разболелась от ненужных вопросов, а желудок неприятно сжался. Гарри схватил сумку и быстро пошёл к выходу, чуть ли не переходя на бег. Он не слышал, как Гермиона удивленно окликнула его. Ему нужно было побыть одному. Одиночество... Как же он скучал по тому времени, когда был совсем один в доме Дурслей. Гарри бежал, сам не зная куда. Главным было найти тихое место, освободиться от мыслей. Наконец, он выбежал в пустынный коридор. Лишь его тяжелое дыхание нарушало тишину. Опустившись на подоконник, и положив рядом сумку, мальчик прикрыл глаза. Шрам неприятно кольнуло, и возникло ощущение сильной боли в груди. «Успокойся, Том. Не надо. Не позволяй боли манипулировать тобой!» — мысленно закричал он, сжимая губы в тонкую полоску. Что удивительно, боль прошла, словно послушавшись его зова. Облегчённо вздохнув, Гарри подтянул ноги к груди и посмотрел в окно. Снова шёл дождь. Он, вроде, и не прекращался последнюю неделю. «Почему я начал задумываться обо всем только сейчас? Почему не задавал себе все эти вопросы год назад?». Во взгляде вдруг появилось упрямство. Если бы сейчас кто-нибудь его увидел, то подумал бы, что этот странный мальчишка, сидевший на подоконнике в пустом коридоре, только что решил для себя нечто очень важное и существенное. Или же - что он что-то задумал, хотя, впрочем, так и было. Правда, это было не мимолётное желание сотворить какую-нибудь шалость, а твёрдый и непоколебимый выбор. Гарри тряхнул головой, отчего его непослушная чёлка упала на глаза. «Я все узнаю. На все вопросы найду ответ. Чего бы мне это не стоило». Звон колокола заставил Поттера вздрогнуть. «Только не говорите мне, что первым уроком у нас Зелья!» — тревожно пронеслось в его голове. Но, заглянув в расписание, Гарри свободно выдохнул. История Магии. Да кто заметит его отсутствие? Кроме Гермионы, конечно. Согнув пергамент вдвое, Поттер засунул его в карман брюк и вновь вернулся к своим размышлениям. «Что делать? С чего начать? Кто может рассказать историю Тома Реддла?» — он судорожно искал ответы в собственной голове. — «Хагрид! Они же учились в одно время. Он даже называл Реддла по имени, если верить воспоминаниям из дневника. И он же может рассказать про родителей. А Дамблдор? Хагрид не очернит его». Да и не хотелось Гарри узнавать что-то плохое про директора. Совершенно не хотелось. «Он же всегда помогал. Он просто не может быть плохим», — билась в голове одна и та же мысль, словно оправдание. Но картинки из прошлого всплывали в подсознании, заставляя сердце болезненно сжиматься. Может, нужно сходить к самому профессору? — Что за бред?! — пробормотал себе под нос Поттер. — Ты разговариваешь сам с собой? - послышался вдруг задумчивый голос. Гарри испуганно спрыгнул с подоконника, задевая при этом сумку, которая с грохотом упала, даже не заметив, как при этом волшебная палочка оказалась в его руке. Сердце бешено и беспорядочно колотилось, словно забыв, как держать ритм. Палочка оказалась направленной на Луну Лавгуд. — Луна? — как-то растерянно спросил Гарри, потому что не слышал, как она подошла. «Ходит по замку, будто привидение», — с долей ужаса подумал он и чуть вздрогнул, стараясь унять биение сердца и убирая палочку. — Здравствуй, Гарри. Ты разговаривал сам с собой? — вновь поинтересовалась она, глядя ему куда-то в ухо. Поттер поёжился. Его немного нервировали странные привычки Луны. — Да. У меня такое бывает, — ответил он, вновь поднимаясь на подоконник. Пальцы чуть подрагивали, сжимая рукоять палочки в кармане мантии. — Понимаю, — кивнула Луна, — у меня тоже такое бывает, когда в голову залетают слишком много мозгошмыгов. Через секунду до Поттера дошло, что её тут вообще не должно быть: всё ещё идёт урок. Что она тут делает? — А у тебя нет урока? — с деланным равнодушием поинтересовался он у Луны. Та оторвала взгляд от стены и посмотрела на Гарри, который тут же пожалел о своем любопытстве. Этот взгляд мог заставить чувствовать себя не в своей тарелке кого угодно. И почему он раньше этого не замечал? — Уже прозвенел колокол, — с едва уловимым недоумением сообщила Лавгуд. Поттер ошарашенно захлопал ресницами. Когда? Он просидел тут целый урок? Гарри не выдал обычной фразы, наподобие «не может быть!» или «невозможно!». Всё возможно. Трудное можно выполнить обычным усилием воли, а на невозможное нужно лишь немного лишнего времени. Он только недоумевал, как не услышал колокола и почему ему казалось, что прошло не больше двадцати минут? — Ясно. Мне пора, — пробормотал Гарри и, обогнув Луну, понёсся по коридору: ответа он уже не расслышал, а может, его и не было. «Так. Что там у меня по расписанию?» — он вытащил успевший помяться пергамент из кармана. «Трансфигурация? Ну, здорово. Не Зелья, так-то...» — с сарказмом подумал Поттер. Ученики брели неспешным потоком на уроки. Казалось, что само время поменялось с того момента, как Гарри поступил на первый курс. Раньше стены школы казались волшебными, добрыми и надёжными. Казалось, что сказка оживает в этих запутанных коридорах. Но сейчас он чувствовал лишь холод. Могильный, шедший от старых плит. Даже первогодки, чувствуя, что что-то не так, жались друг к другу в поисках душевного тепла. Что случилось с замком? А может, это всё больное воображение или изменившиеся восприятие? Может, всё, о чём думает Гарри, — глупости? «Хватит!» — приказал он себе. Голова разболелась с новой силой. Почему всё так? До кабинета Поттер добежал за несколько минут до звука колокола. Первое, что бросилось в глаза, — разъярённое выражение лица лучшей подруги. Глаза Гермионы метали молнии, а волосы были взлохмачены сильнее обычного. Можно было даже в какой-то степени сказать, что она похожа на грозную тучу. — Что случилось? — растерянно спросил у неё Гарри, привычно садясь за последнюю парту. — Что случилось?! — почти прошипела девушка. — Ты куда пропал?! Почему тебя не было на Истории? Почему ты мне ничего не сказал? С каждым новым вопросом лицо Гарри каменело. И без того бледное, оно стало почти белоснежным. «Почему она так настойчиво задает вопросы? Что случилось? Это паранойя?». — Я не должен перед тобой отчитываться, Гермиона, — сухо ответил он, демонстративно отвернувшись. Что такое? Что случилось с окружающим его миром? Гермиона... «А с чего я вообще решил, что она следит за мной?! С чего я решил, что её вопросы — это не банальное волнение за друга?» — сразу стало стыдно, но извиниться Гарри не успел - звон колокола известил о начале урока. «Как глупо вышло. Что со мной происходит? Почему я вижу заговор во всём? С такими Мыслями я скоро останусь один». Да, Гарри уже давно считал свои мысли необычными. Про себя он даже называл их с большой буквы, будто это чье-то имя. — Добрый день, класс. — в кабинет вошла профессор МакГонагалл. Всё такая же сдержанная, всё в такой же строгой чёрной мантии. «Вот, что остается вечным», — с странно детской радостью подумал Гарри, глядя на своего декана. И пусть сейчас ему было очень страшно от того, что он остался почти один, страшно от своих мыслей и от своих действий, но этот клочок прошлой, счастливой жизни, был подобием якоря. Минерва объясняла материал, но Гарри её не слушал. Он просто радовался тому, что она не изменилась. Женщина, стоявшая около доски, была единственным напоминанием, подтверждением того, что вся его жизнь до этого была счастливой. «Она знала моих родителей!» — вдруг вспыхнуло в мозгу, и наваждение прошлой жизни исчезло. Надо сначала разобраться с делами, а потом предаваться мечтаниям! Но расскажет ли она? «Если Дамблдор запретил рассказывать мне о родителях, она не нарушит приказа директора. Только с какой стати ему запрещать преподавателям рассказывать мне о моей семье? Это глупо. Но тогда почему я боюсь идти к самому Дамблдору и узнать всё у него?» Ответа на этот вопрос у Гарри не было, поэтому он успокаивал себя, кажется, очевидной мыслью: «Профессор Дамблдор слишком занят, чтобы выслушивать какого-то мальчишку». — Мистер Поттер, хватит спать на моем уроке! — раздался звенящий голос профессора МакГонагалл Гарри вздрогнул и испуганно поднял глаза. — О, вы соизволили очнуться. Мистер Поттер, — профессор положила пуговицу на его стол, — превратите это в ежа. Гарри растерянно смотрел на большую красную пуговицу, совершенно обыкновенную, с четырьмя дырками. «Я даже заклинания не знаю...» — отчуждённо подумал Поттер, направляя на неё волшебную палочку, создавая иллюзию, будто уверен в своих действиях. — Ну же, мистер Поттер, — поторопила его профессор МакГонагалл - очевидно, фокус её не провёл. — Если не слушали, просто можете спросить заклинание. Оно звучит, как... Гарри удивленно посмотрел на нее. Звуки заклинания смешались в непонятный полусвист-полухрип. И не для него одного. Ученики смотрели на преподавателя, как на восьмое чудо света. Да и сама Минерва замерла в недоумении. Новые попытки выговорить, произнести или сотворить заклинание потерпели крах. В классе начала подниматься паника. Девочки с ужасом смотрели на преподавательницу, мальчики хмурились, стараясь понять, что происходит. Гарри всеми силами давил зарождавшуюся панику. Нет. Этого не может быть. Магия не может исчезнуть из школы. «Стены становятся могильно холодными... Первогодки жмутся друг к другу в поисках защиты... Луна заходит в купе и говорит, что магия пропадает...» — бессвязные мысли забегали в голове. Паника вырвалась наружу. Он схватил волшебную палочку и направил её на несчастную пуговицу. — Инсендио! — изо рта вырвался лишь жалкий хрип. «Мы обречены...» Гарри опустился на своё место. Он не помнил, когда успел встать. Он не знал, что делать дальше. Он не знал, просто не знал, смотря куда-то сквозь пространство. — Ч-что происходит? — пискнула Падма. Никто не обратил на неё внимание. Все взгляды были прикованы к Минерве. Она стояла, упрямо сжав губы и глядя в одну точку. — Всем сохранять спокойствие, — сухо велела МакГонагалл и кинулась в свой кабинет. В классе стояла абсолютная тишина, прерываемая тихими всхлипами и громким сопением. Гарри сидел за партой, опустив голову между рук и сжимая пальцами волосы. Он должен был понять, почему Темный Лорд сегодня почувствовал такую боль. «Почему? Почему я никогда не думаю? Может, мне удалось бы связаться с его сознанием, и тогда всего этого бы не было!» — напряженно размышлял Поттер. «А что, если Волдеморт в этом не виноват?» — пришла в голову еще более абсурдная мысль. Хотя даже ему не по силам лишить магии весь Хогвартс. — Все в Большой Зал! — звенящий от напряжения голос Минервы прервал размышления Гарри. По коридорам шли испуганные ученики. Гарри видел, как профессор Флитвик ведет пятикурсников, профессор Трелони — третьекурсников. Все были встревожены. Нет, даже в панике. Магия пропала! Ученики быстро перебирались в Большой Зал. Гарри читал на их лицах надежду. Надежду, что директор все уладит. Только слизеринцы смотрели хмуро и тоскливо. «Почему я раньше не замечал человеческих чувств за маской высокомерия или дружелюбности? Почему это начало происходить в этот год?» — Гарри покачал головой. Появилось ещё два вопроса, на которые следовало ответить. Вся школа стояла перед директором в темном зале. Озорные искорки из его голубых глаз пропали. Волосы, раньше сияющие серебром, потускнели. Сейчас перед собравшимися стоял самый обычный старый волшебник. — Дорогие друзья, пожалуйста, сохраняйте спокойствие! Уже все налажено! Магия работает, — в подтверждение своих слов Дамблдор взмахнул палочкой, и факелы зажглись теплым, успокаивающим огнем. В Большом Зале стало светлее. Даже лица учеников, казалось, посветлели. — Во всем виноват защитный купол вокруг нашей школы. Сегодня же я устраню неполадки! — сказав это, директор скрылся в боковой двери за учительским обеденным столом. Ученики успокоились. Гарри же продолжал хмуриться, глядя на эти спокойные и совершенно беспечные лица. «Какой купол способен отнять магию у школы?» — Занятия никто не отменял! Живо все по классам! — разнесся по залу голос профессора МакГонагалл, усиленный с помощью магии. Это придало ученикам еще больше уверенности в том, что всё действительно налажено. Как же это глупо. Возвращаться на Трансфигурацию уже не было никакого смысла, на Травологию идти не хотелось. На улице до сих пор шёл дождь. Казалось, скоро он затопит всё кругом. Внезапно Гарри заметил лохматую шевелюру своей подруги и побежал за ней. Нужно было извиниться. — Гермиона! Гермиона, подожди! — кричал он, пробиваясь через толпу учеников. Девушка остановилась и резко обернулась. Взгляд не предвещал ничего хорошего. — Чего тебе? — слегка грубовато спросила она, и Гарри растерялся. — Я хотел извиниться. Прости меня за мое поведение. Я поступил ужасно, — протараторил он, не поднимая глаза на Гермиону. — Ничего страшного, Гарри, — голос Грейнджер смягчился. — Я понимаю, что после смерти Сириуса... Кулаки непроизвольно сжались. «Зачем?! Зачем она сказала это?!» Хотелось выкрикнуть ей в лицо, что он жив, что он не умер. Но Поттер просто стоял и смотрел в пол. Глаза щипало, но слез давно уже не было. — Гарри? Ты идешь? Он молча помотал головой, не доверяя своему голосу сейчас. «Зачем она это сказала?» — билась мысль в его голове. «Я искуплю вину...» — Прости, Гарри, — тихо прошептала Гермиона и обняла его. Ее руки сжимали его плечи, но он не чувствовал тепла. Вся его душа покрылась инеем. Все внутри стало ледяным. Он не имел право скорбеть по тем, кого сам убил. — Уйди, пожалуйста... — очень тихо попросил Поттер. Ему нужно было побыть одному. Он не хотел, чтобы его слабость видели другие. Руки тут же исчезли. — Прости... — тихо произнесла Гермиона, и тут же раздались тихие удаляющиеся шаги. В коридоре Гарри остался один. Боль с новой силой захлестнула его. Он никогда даже мысленно не смел говорить, что его крестный мертв. А сейчас... Из уст Гермионы это прозвучало в несколько раз больнее. Гарри не знал, кто сейчас тихо застонал — он или его сердце. В груди что-то болезненно сжималось, заставляя дыхание сбиваться. Гарри с ужасом понял, что хочет заплакать, но слез нет. И никогда больше не будет. Глаза щипало, дыхание прерывалось, но слезы оставались внутри. Гарри медленно подошел к стене и привалился к ней. Легкий ветерок отвлек его от попытки взять себя в руки. Окно было приоткрыто. «Что? Почему? Я и не заметил, какой тут холод...» — отрешённо подумал он, выглядывая в окно. Что-то показалось странным, но... — Поттер? Что ты тут делаешь? — Встречный вопрос, Малфой, — почти шепотом ответил Гарри, продолжая всматриваться в темноту. — Я не захотел идти на Травологию. У нас она с вами, — с усмешкой ответил Драко, подходя поближе к Поттеру. Разговор вышел каким-то нейтральным. Ни вражды, ни неприязни... Простые слова. Гарри нахмурился. — Тебе не кажется, что сегодня произошло нечто странное? — тихо обратился он к Драко. Тот посмотрел с долей удивления. — Ты о том, что пропала магия? Это не просто странно — это сверхъестественно. Но всё уже позади, — в последних словах слышалось облегчение, и от этого Гарри нахмурился ещё сильнее. — Всё только начинается, Малфой, — неожиданно отозвался он, рассматривая что-то за окном. Драко перевел взгляд на улицу. В тот момент он мог бы поклясться, что его волосы встали дыбом. Вокруг Хогвартса возвышался прозрачный переливающийся купол. Он становился всё ярче и заметнее. И подпитывал его сам замок. Нити магии исходили от древних плит... Ничего ещё не закончилось.