Мистер Конгениальность

Анна. Мы возвращаемся к дому под 11 номером в начале девятого. Родители Чонина еще не спят, и поэтому он тянет меня к заднему выходу. Никто не должен увидеть его сегодня в таком виде, иначе разразится скандал. Хотя ничто не помешает и завтра этому скандалу состояться. – Подожди, – я останавливаю мужчину, когда тот направляется в свою комнату. – Пойдем со мной. Приглашаю его в свою комнату, потому что Чонину требуется медицинская помощь, а я вроде как чувствую себя перед ним виноватой. Он неуверенно застывает на пороге, не решаясь ступить на мою территорию. – Я только промою твои раны, – я хватаю его за руку и затягиваю за собой, тут же прикрывая неслышно двери. Наше появление в доме не должно стать заметным. Чонин послушно следует за мной к кровати, и я силой усаживаю его на мягкий матрас. – Где-то здесь у меня была аптечка, – я обыскиваю комнату в поисках спортивной сумки, в которой у меня валяется небольшая коробка с антисептиками. В моей профессии носить с собой аптечку просто жизненно необходимо. Когда искомый предмет оказывается у меня в руках, я возвращаюсь к напряженно замершему мужчине и включаю маленький светильник на прикроватной тумбочке. – Извини, но мне придется заколоть твои волосы, – я аккуратно убираю длинную челку со лба Чонина и закалываю кудрявые пряди тонкими невидимками. Мужчина, кажется, даже не дышит рядом со мной, и, осознавая это, я начинаю нервничать. Он напряжен от моей близости, и значит, я вызываю в нем какие-то чувства, а мне это не нравится. Между нами должны быть исключительно деловые отношения. Я размышляю об этом какое-то время, пока осторожно обрабатываю ссадину на лбу Чонина. Он даже не морщится от моих действий, хотя я уверена, что средство сильно щиплет кожу. – На самом деле ты был прав, – говорю я, выкидывая в сторону использованную ватку. – Мне стоит поблагодарить тебя за то, что попытался вступиться за меня в той палатке. Это было очень отважно. – Угу, – мычит в ответ мужчина, а я немного улыбаюсь его неуверенности. Готова поспорить, что Чонина редко хвалили раньше, и поэтому он не понимает, как реагировать на комплименты и слова благодарности. – Сними, пожалуйста, очки. Хочу взглянуть на твою скулу, – прошу я Чонина, пока достаю тюбик с мазью от ушибов. Тот медленно возится за моей спиной, однако я все-таки слышу, что он опускает свои ужасные окуляры на деревянный столик. Сегодня мне удастся рассмотреть глаза мужчины, вечно скрытые очками, и я отчасти благодарна той уличной драке. Благодаря ней очки Чонина были больше не пригодны для носки, и теперь можно было надеяться на то, что мужчина заменит их на что-то более приличное. Когда я поворачиваюсь лицом к Чонину, в его взгляде горит вызов. Мужчина ожидает услышать от меня какой-нибудь обидный комментарий, и я понимаю, что те толстые линзы очков являются своеобразным щитом между Чонином и людьми, которые позволяют себе издеваться над ним. С их помощью мой клиент отгораживается от неприятных незнакомцев, и не позволяет посторонним людям касаться его внутреннего мира. Не зря же говорят, что глаза – это зеркало души. – Поверни голову к свету, – я продолжаю вести себя как обычно и никак не комментирую его внешность без очков, хотя на самом деле очень хочу сделать это. Сидя передо мной с поднятой челкой и с открытыми глазами, Чонин выглядит иначе. Теперь я с уверенностью могу сказать, что его глаза глубокого цвета темной корицы, и от игры света в них иногда можно заметить проблески золотых крапинок. У мужчины длинные ресницы с красиво изогнутыми кончикам и прекрасная форма бровей. Грех было бы не похвалить природную красоту его лица, однако я решаю промолчать, понимая, что Чонин может неправильно интерпретировать мой комплимент. – Завтра будет синяк, – качаю я головой и осторожно смазываю скулу своего подопечного. – Наверное, очки носить будет больно. – Я не буду их надевать, – отвечает Чонин, и я удивленно приподнимаю брови. – У меня линзы есть. – Ясно, – внутренне я улыбаюсь, потому что, признаться честно, не хочу никогда больше видеть Чонина в тех окулярах. – Сейчас ты меня хорошо видишь? – задаю я вопрос мужчине, потому что когда у меня еще появится возможность задать кому-то такой вопрос? А эта тема всегда меня интересовала, потому что я не знала, что такое плохо зрение со своей единичкой. Чонин прищуривает глаза и прикусывает нижнюю губу, когда думает над ответом, но тут же ее выпускает, так как это причиняет боль. – Даже очень, – шепчет он и смущенно опускает взгляд. – А что плохо видишь? – я мгновенно задаю ему новый вопрос, только чтобы отпугнуть эту расползающуюся у наших ног стеснительную атмосферу. – Не смогу сейчас посмотреть время на телефоне или прочитать сообщение. Не различу, что изображено, на фотографиях в твоей комнате, не смогу понять какие кроссовки у входа твои, а какие мои, даже если они будут разного цвета… – Ого. С этим, наверное, тяжело жить, – я немного наклоняюсь, чтобы взглянуть на разбитую губу мужчины. На мягкой плоти уже образуется корочка, поэтому я осторожно накладываю мазь только вокруг ранки. При моем касании Чонин снова задерживает дыхание, и я стараюсь справиться как можно быстрее, потому что боюсь, что он такими темпами потеряет у меня сознание. – Вот и все, – я отступаю назад и удовлетворенно смотрю на свою работу. Завтра Чонину должно быть полегче. – Спасибо, – мужчина поднимается с кровати и хватает свои очки. – Не за что, – я провожаю его до двери и напоследок желаю подбодрить добрым словом. – Знаешь, я не осуждаю тебя и твой выбор, – честно признаюсь ему, вспоминая наш разговор в закусочной. – Каждый сам строит свою жизнь, правильно? Просто ты выбрал такой путь вот и все. – Да, – кивает Чонин. – А ты выбрала другой, – в его голосе слышно недовольство, однако я не успеваю поинтересоваться, в чем его проблема. Потому что Чонин решительно открывает двери и выходит в коридор, оставляя меня в небольшой растерянности от услышанного. Я не понимаю, что он имел в виду, и поэтому на следующее утро, когда мы встречаемся для очередной пробежки, сразу же требую объяснений: – Мне показалось, или вчера ты рассердился из-за моих слов о твоей жизни? – я наблюдаю за тем, как Чонин разминается возле дома, стоя ко мне спиной. – Показалось, – он начинает бег, и мне приходится спешить за ним. – Это не ответ. Ты пытаешься от меня отвязаться, – я догоняю мужчину, пристраиваясь к его левому боку. Сегодня Чонин не хромает, видимо, травма ноги была незначительна. Что нельзя сказать о его скуле, потому что она потемнела, и возле его носа появился намек на синяк. – Я пытаюсь бежать и контролировать свое дыхание, – он нарочно увеличивает темп, и мне приходится снова его догонять. Черт, а Чонин умеет завуалировано говорить «отвали от меня». Я понимаю намек и не беспокою мужчину до окончания маршрута. Когда он замечает нетерпеливое выражение на моем лице после пробежки, то сдается и, прикусывая губу, отвечает: – Я рассердился из-за того, что ты так спокойно даешь советы относительно того, как мне стоит жить, когда сама ничем от меня не отличаешься. Я складываю руки под грудью в оборонительной позе, потому что чувствую, что Чонин скажет сейчас то, что совсем мне не понравится. – Поясни, – тут же требую от него. Он присаживается на ступени дома и трет глаза. Видимо, он все еще привыкает к использованию линз. – Я сказал, что следую приказам родителей, и ты возмутилась моему выбору, хотя сама поступаешь точно так же. – Неправда, – отрицаю я, хотя где-то в глубине души понимаю, что Чонин не так далек от истины. – Да? – он ухмыляется и поднимает лицо вверх так, что на его глаза красиво падает широкий луч солнца. – Тогда что ты делаешь в моем доме? Не приказ ли отца выполняешь? Мурашки ползут по моей спине, когда я задаюсь вопросом, откуда Чонин может знать об этом, но внешне я не подаю виду. – Не приказ, – отвечаю уверенно. – А просьбу. Наши отцы когда-то дружили и вообще, какое это имеет отношение… – Ты права, никакого, – Чонин подскакивает со ступеней и направляется в дом, обрывая наш диалог. Кай. Я старался не показывать своего раздражения, однако Анна вывела меня из себя своим неподдельным удивлением. А она хорошо играет, тут уж стоит это отметить. Я влетаю в комнату и достаю из ящика смятую копию ненавистного документа, которую обнаружил вчера в бумагах отца перед тем, как пойти с Анной в закусочную. Наверное, она попала туда случайно, но я рад, что наткнулся на нее. В голове не укладывается, что это происходит со мной в реальности, но я вижу доказательства собственными глазами. Я вспоминаю вчерашний вечер, когда специально рассказал Анне про желание родителей найти мне спутницу жизни, и поражаюсь тому, как просто соврала мне тренерша. Даже не покраснела. Она, наверное, думает, что обведет меня вокруг пальца в два счета, вот только я не настолько наивен, как все вокруг считают по моему внешнему виду! Злость снова охватывает тело, и я откидываю бумагу в сторону. Как все меня бесит! Незнакомое чувство протеста рождается у меня внутри, и я впервые решаю пойти против воли отца и матери. Я впервые решаю сделать что-то исключительно для себя… Анна. После странного диалога с Чонином утром, я весь день срываюсь на своих клиентах в спортзале. Не могу перестать думать о его словах, и тем самым рявкаю даже на тех, кто усерднее обычного выкладывается на моих тренировках. Самые умные стараются ко мне сегодня даже не подходить, а те, у кого мозгов не так много, нарываются на дополнительные упражнения. – Анна! – ко мне подбегает Чжи Чанук, приветливо улыбаясь. – Вижу, ты сегодня в настроении! Что-то случилось? Мой коллега с легкостью догадывается, что не всегда заслуженные крики на моих клиентов вызваны плохим настроением. – Ничего такого, – отмахиваюсь я, и даю десятиминутный перерыв группе занимающихся, чтобы поговорить с мужчиной наедине. – Просто встала не с той ноги, – мы отходим с ним к кулеру с водой. – Это потому что меня рядом не было, – игриво говорит Чанук, и я пихаю рукой его в бок. – Вечно ты со своими шуточками. Мы дружим с Чануком уже около 5 лет, и не было ни одного дня, чтобы он со мной не заигрывал. Такой уж он человек. Я никогда не воспринимаю его изречения всерьез, хотя мужчина умеет быть убедительным. – Может, сходим сегодня куда-нибудь выпить? – предлагает он, но я отрицательно качаю головой: – Ты же знаешь, все мои вечера теперь заняты одним чеболем. Чанук огорченно кривит лицо. – Скажи честно, ты просто влюбилась в их особняк, раз меняешь меня на него? – шутит мужчина. Конечно, он же сам видел, какой большой дом у Чонина, ведь помогал мне перевозить вещи. Теперь мой коллега не упускал возможности не напомнить мне про это. – Я ни на кого тебя не меняю. Если у меня появится свободный вечер, я сама приглашу тебя выпить. От моих слов глаза Чанука радостно вспыхивают, и он потирает руки в предвкушении. – Если такое действительно когда-нибудь произойдет, не надейся, что легко от меня отделаешься, – чувственно обещает он и дерзко ухмыляется. Я отмахиваюсь от него рукой, потому что не могу себе представить нас в качестве влюбленных. Это же смешно. У моего друга много поклонниц, а я всего лишь его коллега. – Ты почти заставил меня поверить в твое обещание, – говорю я, и вижу, как Чанук делает шаги совсем близко ко мне, чтобы иметь возможность склониться и прошептать на ухо: – Одно твое слово, и оно перестанет быть обещанием. Горячее дыхание мужчины щекочет мою кожу, и я вздрагиваю от прикосновения его губ к щеке. – Увидимся, – он быстро разворачивается и направляется к группе своих клиентов. Я же спешно оглядываюсь по сторонам, проверяя, не видел ли нас кто? Но, кажется, все в порядке – мы не привлекли внимания. Медленно возвращаюсь к работе, хотя голова теперь забита только мыслями о странном поведении друга. Не могу понять, он все еще играется со мной или серьезно рассматривает отношения между нами? Меня пока устраивает все так, как есть. Однако годы-то идут, и нужно что-то менять в своей жизни. А Чанук хороший парень. Может, стоит отпустить чуть-чуть поводья и посмотреть, к чему это приведет? – Ох. Разберусь с этим позже, – я очищаю голову от посторонних мыслей и приступаю к продолжению тренировки. К вечеру мне становится легче, и я даже с приподнятым настроением возвращаюсь в особняк Кимов. Под дверью моей комнаты обнаруживаю записку от Чонина о том, что вечерняя тренировка сегодня отменяется. До меня не сразу доходит смысл, и поэтому я перечитываю записку с аккуратным подчерком. – Вообще-то это моя привилегия тренировки отменять, – бормочу себе под нос и стучу в дверь Чонина. Оттуда ни звука. Когда после пятого стука никто так дверь передо мной и не распахивает, я отыскиваю госпожу Ким и интересуюсь, где ее сын. – Он уехал куда-то еще днем вместе с друзьями. А что случилось? – Он тренировку отменил, – я протягиваю женщине записку, и та быстро пробегается по ней взглядом. – Странно, – она достает телефон и набирает номер сына. До меня доносится механический голос автоответчика, и я понимаю, что Чонин не хочет с ней разговаривать. – Может, он просто задерживается? – я стараюсь думать оптимистически, хотя внутренний голос подсказывает, что Чонин не просто так отменил сегодняшнее занятие. – Как только он придет, я отправлю его к вам, – обещает госпожа Ким, и я возвращаюсь в свою комнату. Вечер провожу за личными делами, однако чувствую, как с каждым часом все больше и больше злюсь на отсутствие Чонина. Если бы я точно знала, что он сегодня не вернется домой, провела бы это время на тренировке с Арчи или в баре с Чануком. Я уже готовлюсь ко сну, когда слышу острожные шаги в коридоре. Сомнений нет, это крадется Чонин, потому что его родители живут на первом этаже. – Сейчас ему устрою вечернюю пробежку, – мстительно обещаю я, натягиваю поверх откровенной пижамы длинный вязаный кардиган и устремляюсь в комнату мужчины. Чонин только-только успевает прикрыть дверь, как я тут же ее распахиваю, пугая мужчину. – Кто разрешал отменять… – слова застревают в моем горле, когда я встречаюсь взглядом с Чонином. От шока у меня приоткрывается рот, и я забываю, зачем сюда пришла, пока рассматриваю изменившегося мужчину. На его голове больше нет тех жутких кудряшек, теперь его остриженные волосы выпрямлены и уложены назад так, что открывают высокий лоб и привлекают внимание к темным глазам. На мужчине расстегнутая кожаная куртка, серая футболка и темные джинсы. С новой прической, потемневшей от синяка скулой и разбитой губой Чонин выглядит как участник какой-то банды. – Ты куда-то собрался? – догадываюсь я. Чонин задумчиво прикусывает губу и не спешит с ответом. Если его внешний вид и сбил меня поначалу с толку, сейчас я отчетливо различаю в его глазах небольшую панику и чувствую, что если надавлю на него еще немного – узнаю правду. – Извини, что отменил тренировку, – игнорируя мой вопрос, говорит он. – Завтра утром я выйду на пробежку. Чонин разворачивается и собирает какие-то мелкие вещи по комнате, запихивая их в карман. – Я ждала тебя столько времени, а все, что ты говоришь мне сейчас – это «завтра утром я выйду на пробежку»? – необычное поведение моего подопечного начинает меня раздражать. – Прости меня, ладно? – Чонин резко оборачивается ко мне и впивается взглядом. – Мне нужно идти, – он обходит меня стороной и выходит из комнаты. Я следую за ним, но понимаю, что это бессмысленно. Я всего лишь его тренер, и с чего бы молодому человеку слушаться меня? Он спускается по лестнице, не оборачиваясь, а я сверлю его широкую спину недовольным взглядом и прикидываю, какую тяжелую тренировку устрою ему по утру.