Мистер Конгениальность

За неделю до поездки, я успеваю организовать свои дела так, чтобы в мое отсутствие работа текла в обычном ритме, что без помощи друзей мне сделать не удалось бы. Каждый из ребят успокоил меня и убедил в том, что поездка с Анной отличная возможность наладить наши отношения, а работа никуда без моей головы не денется, тем более в век таких технологий. Поэтому я со спокойной душой отработал свой последний день в офисе, а вечер посвятил сборам в дорогу. Анна предупредила меня по почте, что наше путешествие не продлится дольше недели, и я собрал небольшой чемодан и захватил одну дорожную сумку. У нас был куплен дневной рейс, и Анна настояла на том, чтобы мы встретились в аэропорту Инчхона, поэтому я надеялся выспаться перед полетом, немного нервничая от того, что 7 дней мы будем только вдвоем. И пусть девушка избегала меня прошлую неделю, нехотя отвечая на мои сообщения и расспросы о поездке, я не собирался упускать такую замечательную возможность и намеривался максимально окружить тренера своим вниманием. Именно по этой причине я приехал в аэропорт немного раньше и дождался появления Анны, чтобы сразу же помочь ей с чемоданом. Она еще и ноги высунуть из такси не успела, как я отправился к багажнику и достал оттуда ее вещи, под недовольным взглядом таксиста, который мог бы получить за это щедрые чаевые. – Добрый день, – поздоровался я с девушкой, на которой был одет удобный джинсовый комбинезон с яркой футболкой. В тонких руках она держала желтую кожаную куртку, и я порадовался, что девушка позаботилась о верхней одежде, потому что в Голландии в начале осени всегда прохладно, как удалось мне выяснить заранее. – Привет, – Анна небрежно перекинула распущенные светлые волосы на одно плечо, и это движение настолько очаровало и заворожило меня, что я чуть было не уронил ее чемодан на землю. Все еще обиженный на меня таксис негромко рассмеялся, заметив мое состояние, и это привлекло внимание Анны. – Спасибо, Вам, – она достала купюры и вежливо протянула их мужчине, который вмиг забыл о своей обиде и расплылся в довольной улыбке. После регистрации на рейс, которая прошла с нашей стороны в полном молчании, у нас оставалось еще немного свободного времени, и я предложил Анне перекусить. Когда девушка сыта – она более дружелюбна, как я успел заметить. – Все еще не хочешь рассказать мне причину, по которой мы так спешно улетаем? – интересуюсь я, сидя в кафетерии и поглядывая на совершенную девушку поверх горячего стаканчика кофе. Анна прикусывает губу и отрицательно качает головой, все еще выдерживая меня на расстоянии. Видимо, девушка собирается использовать меня заграницей только по назначению – в качестве переводчика – но меня это ни капли не обижает. Пара бессонных ночей, проведенных за работой и размышлениями о предстоящем путешествии, помогли мне найти значительное преимущество в собственных умениях. А в частности теперь я мог иногда шантажировать тренера, тем самым вынуждая вступить со мной в диалог. Сейчас я был у руля и надеялся здесь и остаться. По крайней мере до того момента, пока не докажу девушке свою невиновность. – Послушай, – начинаю я, заранее зная, что мое поведение сейчас только разозлит Анну. – Услуги переводчика не будут для тебя доступны, если ты не перестанешь играть со мной в молчанку. Слежу за выражением ее лица и замечаю тот момент, когда смысл моих слов достигает ее сознания. Ее поза мгновенно становится оборонительной, руки скрещиваются на груди, а в глазах, которые Анна, наконец-то, на меня поднимает, появляется опасный огонек. – Ничего не путаешь? – негромко рычит она, наклоняясь к столу, чтобы нас никто не подслушал. – Кажется, ты сейчас не в том положении, чтобы ставить для меня условия. Я пытаюсь сдержать довольную улыбку, радуясь, что девушка начала выплескивать на меня те эмоции, которые копила в себе с того вечера в гостинице. Возможно, потом она меня за это еще и поблагодарит. Анна это замечает и раздражается еще больше. А я подливаю масла в огонь: – Даже не понимаю, о чем ты, – нагло вру я, еще и плечами пожимая. – Кажется, тебя что-то тревожит? – Не понимаешь, о чем я? – переспрашивает девушка, распахивая удивленно глаза. Ее нога под столом начинает нервно подскакивать, а губы сжимаются в тонкую линию. Либо я сейчас заработаю синяк под глазом, либо услышу неприятное оскорбление. – Думаешь, меня что-то тревожит? – продолжает спрашивать она, не желая затрагивать больную тему и в то же время, надеясь ткнуть меня носом в мои же ошибки. – Думаю, Анна, – убирая улыбку с лица и превращаясь в саму серьезность, говорю я, – что пора бы нам все обсудить и расставить по местам. Девушка снова замыкается в себе и принимает отстраненное выражение лица, отказываясь о чем-либо со мной разговаривать. Тогда я придвигаю стул ближе к столику и наклоняюсь к девушке, решительно заглядывая ей в глаза: – Либо мы прямо здесь и сейчас выясняем все между нами, либо забываем о конфликте до конца поездки и наслаждаемся простым общением. В чужой стране с чужим языком мы долго не протянем в таком состоянии. Уже на второй день ты начнешь скучать по родному городу и языку, а из-за обиды и гордости даже не сможешь и слова мне сказать. Анна понимает, что я прав, но долго отказывается признавать эту правоту. Сначала она попросту игнорирует мои условия, а когда мой пристальный взгляд выводит ее из себя, Анна отвечает: – Хорошо. Давай забудем о наших недомолвках на какое-то время. – На неделю, – уточняю я, потому что «какое-то время» понятие неоднозначное. – На семь дней, – поправляет Анна, вызывая этим улыбку на моем лице. До посадки в самолет я больше не пристаю к девушке с расспросами. Думаю, она все еще отходит от моего поведения в кафетерии, которое, сказать кстати, было немного в новинку и для меня. Все-таки как человек меняется, имея в своих руках власть. А под властью я в данный момент подразумеваю свое преимущество в знании английского языка. Как советовал мне ДиО: в отношениях с девушками всегда нужно использовать свои самые сильные умения. Я их и использую. Одиннадцатичасовой полет проходит для нас двоих почти незаметно. Мы с Анной оба трудоголики – поэтому используем время в самолете, как возможность выспаться. Я просыпаюсь раньше от толчка какого-то мужчины с огромным задом, который протесняется в сторону туалета, задевая всех людей, сидящих у прохода своими телесами. И когда поворачиваю голову в сторону иллюминатора, с удивлением отмечаю близость лица Анны. Девушка негромко сопит рядом с моим ухом, опустив от усталости голову на мое левое плечо и одаряя шею теплым дыханием. Ее светлые волосы словно занавес скрыли от меня мягкие черты ее лица, и, осторожно протягивая руку, я захватываю несколько прядей и отвожу их в сторону, наслаждаясь шелковистой структурой. Анна чувствует сквозь сон мое движение и, хмуря брови, пытается устроить голову удобнее, отчего сильнее откидывает ее назад и подставляет свои алые губы буквально мне под нос. Это меня провоцирует. Во рту мгновенно повышается слюноотделение, и я, не отрываясь, смотрю на эти пухлые губы, вспоминая вечеринку у ДиО дома. То окончание вечера, когда мы с Анной оказались наедине в пустой комнате. Я видел ее лицо точно так же близко, и точно так же ощущал ее дыхание… Мысленно я уже запускаю руку под ее голову, окунаю пальцы в приятный шелк волос и накрываю ее губы своими, когда сбоку в меня снова врезается толстое тело того мужчины, который тащиться из туалета к своему месту и не помещается в проходе. Этот толчок мгновенно отрезвляет меня, и я спешу отстраниться от Анны на достаточное расстояние, чтобы не видеть больше этих соблазнительных губ, напрашивающихся на крепкий поцелуй. А спустя пару минут между пассажирами начинает ходить стюардесса и вежливо будить, сообщая о скором приземлении. Не желая ставить Анну в неловкое положение, я делаю вид, будто сплю, и позволяю девушке незаметно отстраниться от своего плеча, что та в скором времени и делает, лишь удивленно вздыхая над своей бесцеремонностью. Амстердамский аэропорт «Схипхол» встречает нас поздно вечером, а из-за того, что время здесь отличается на целых 7 часов от сеульского, мы с Анной даже после такого продолжительного сна ощущаем небольшую усталость. Я нахожусь в неведении насчет того, что задумала делать дальше Анна, и от этого испытываю неудобство, потому что привык контролировать все сам. Именно поэтому после прохождения паспортного контроля, я беру девушку за руку и отвожу в сторону, чтобы выяснить наш дальнейший маршрут. Девушка с самой высадки держится ко мне поближе и с небольшим испугом рассматривает людей вокруг, поэтому нисколько не возмущается моему неожиданному прикосновению. Я чувствую, что тренеру требуется сильное мужское плечо, и с удовлетворением беру на себя эту роль, надеясь вырасти в ее глазах не только как мужчина, но и как человек. – Что ты запланировала по прилету? – спрашиваю у нее, бегло рассматривая таблички-указатели на стенах и кронштейнах, которые помогли бы мне разобраться в планировке аэропорта. – Я думала сразу отправиться в… – Анна морщится, пытаясь вспомнить название отеля, улицы, города или чего-то другого, а не вспомнив, тянется за сумочкой и достает оттуда мягкий блокнот в кожаной обложке с дорожными пометками. – Нам нужно в Девентер. Это город в часе езды от Амстердама. Я забронировала в местном отеле два номера, чтобы мы могли переночевать там. – А потом? – я хотел услышать весь ее план и только после этого что-то предпринимать. – А потом мы отправимся на поиски моих родственников. Я удивленно приподнимаю брови, а в голове в этот момент всплывает наш давнишний диалог с девушкой во время выпивки после посещения питомника Мика. Анна тогда рассказывала, что мечтает посетить Нидерланды и найти своих родственников по маминой линии. Это и было истинной причиной такой внезапной поездки. – Ты ведь хотела приехать сюда в Новый Год, – напоминаю я. Анна согласно кивает: – Кое-что изменилось, – при этом она прячет свой взгляд. – Боюсь, что до Нового Года мы не дотянем, а отказываться от своего обещания я не собиралась. Она намекает на то, что, скорее всего, после этой поездки мы с ней больше не увидимся. Думает, что до Нового Года мы прекратим общаться. Кажется, Анна не собирается меня прощать. Эта поездка будет прощанием. Реальность опускается на меня тяжелым плащом, и хорошее настроение тут же сбегает, трусливо уступая место угнетению и подавленности. – Пойдем за машиной, – только и говорю в ответ я, делая выводы из услышанного, а потом крепко сжимаю маленькую ладонь тренера и веду нас к выходу, забирая по пути чемоданы и сумки с багажной ленты. Анна. В тот момент, когда я сообщаю Каю о том, что поездка в Нидерланды является своего рода прощанием, мужчина меняется. Он не показывает этого, делая вид, будто изучает карту аэропорта и внимательно читает надписи на указателях, но я чувствую, что мужчина расстроился. Под его тихими указаниями и рассуждениями, мы выходим из помещения и быстро договариваемся об аренде автомобиля на несколько суток в офисе проката рядом с платной парковкой. Пока Кай и сотрудник фирмы проката загружают наш багаж, я залезаю в теплый салон и вытаскиваю свой ежедневник. Мне нужно вбить адрес отеля в навигатор, но это оказывается еще той задачкой, поскольку язык в нем далеко не корейский. И если судить по моим предположениям, это, к моему ужасу, даже не английский! Кай занимает водительское место и застает меня за внимательным изучением навигатора. Чисто интуитивно я касаюсь сенсорных точек, надеясь хоть что-то понять по картинкам и найти смену языка, но это плохо получается. – Пристегнись, лучше, – советует мужчина, отстраняя мой палец от экрана. – Я его настрою. Из-за своей бесполезности я чувствую себя самым ужасным организатором путешествия, и расстроенный вздох против воли срывается у меня с губ, что привлекает внимания Чонина. – Ты не знала, что в Голландии английский язык мало кто использует? – интересуется он, расстраивая меня еще больше. Конечно, я об это не знала! – Я как-то не подумала об этом…у меня всегда были проблемы с географией… – мямлю я тихо, пока Кай разбирается с навигатором в поисках настроек. Кажется, ему это тоже нелегко дается. – Извини, пожалуйста, что по моей глупости наша поездка срывается, – я искренне извиняюсь перед мужчиной, даже складывая ладошки в умоляющем жесте. – Ничего у нас не срывается, – успокаивает меня он безэмоциональным голосом, отстраняя пальцы от навигатора и залезая рукой в карман джинсов за телефоном. – Не вини себя в этом. Он открывает приложение-навигатор в телефоне и протягивает мне, чтобы я забила адрес отеля в Девентере. А мне в этот момент плакать хочется от того, как добр ко мне мужчина. Полетел со мной в незнакомую страну, прекрасно зная, что здесь не говорят по-английски, не заставил передумать, не отказался от глупой затеи – и все это только ради меня. По навигатору в телефоне мы добираемся до Девентера и с горем пополам заселяемся в отель в соседние номера. Кай ставит мой чемодан в номер, сухо прощается и уходит к себе. До следующего утра я его не вижу, а когда во вторник он стучится в мои двери во время завтрака, на мужском лице сияет радостная улыбка. Что произошло с ним за ночь, я даже не представляю, но такой Чонин мне больше нравится. – Я пришел узнать, как мы будем разыскивать твоих родственников? – интересуется мужчина, когда я пропускаю его внутрь и запираю за нами двери. – У меня есть мамина записная книжка с адресами. Они подписаны, но я даже предположить не могу, кто из этих людей является моим родственником, – я закручиваю влажные после душа волосы в пучок на макушке и тянусь за сумкой. Именно там, в красивом чехле, лежит мамина записная книжка, которую та мне отдала в поездку, серьезно заверив в том, что если я ее потеряю, могу не возвращаться в Корею. – Твоя мама тоже их не знает? – Чонин берет книжку у меня из рук и листает ее, иногда поглаживая записи длинным пальцем. – Нет, – качаю я головой. – Бабушка заполняла эту книгу, а маме она досталась уже в наследство. После того, как бабушка вышла замуж за моего дедушку она потеряла связь с теми, кто остался в Нидерландах, сохранив только их прошлые адреса. Возможно, сейчас уже и не существует таких улиц. И возможно, в этой книге вообще нет адресов моих родственников. – Мы этого не узнаем, пока кого-нибудь не найдем по одному из адресов, – Кай захлопывает книгу и поднимает решительный взгляд на меня. – Ты, правда, будешь мне помогать? – Ну, я все-таки как-никак должен оправдать свое назначение в качестве переводчика. И хотя Чонин шутит, я чувствую себя виновато из-за того, что притащила его в Голландию с собой. – Я… – Не надо ничего говорить, – перебивает меня мужчина. – Возможно, эта поездка искупит хотя бы малую часть той вины, что я испытываю перед тобой. Я пока не готова говорить на эту тему, поэтому я быстро киваю, надеясь, что Чонин не станет развивать тему нашей помолвки дальше. Он же обещал мне это в аэропорту Инчхона. И Чонин не развивает тему дальше к моему облегчению. Он дает мне полчаса на то, чтобы собраться, и уходит в свою комнату, оставляя после себя прекрасный аромат каких-то дорогущих духов. Первые два дня в Голландии не увенчались успехом в поиске моих родственников. Как я и предполагала, большинство адресов из бабушкиной записной книжки теперь не существуют. На месте некоторых построек теперь стоят новые торговые центры или современные кафе, такое как огромное кафе-мороженное, с первого взгляда воспринимаемое как обычная лавка со сладостями. Но если зайти внутрь, то можно обнаружить двухэтажное заведение с множеством столиков, за которыми сидят счастливые люди, лакомящиеся более 35 видами мороженого. В то время, когда мы с Чонином обнаружили это необычное кафе, настроения покупать тут что-либо у меня совсем не было. Поэтому мы недолго полюбовались прекрасным интерьером заведения и вернулись в машину, чтобы продолжить поиски. К концу третьего дня, Кай не выдержал больше поездок и предложил немного отвлечься. Нам нужен был моральный отдых, а тихие улицы Девентера прекрасно подходили для вечерней прогулки и уютного ужина в какой-нибудь местной пивоварне, коих в данном городе можно было насчитать чуть меньше полусотни. Мы отправились в самую ближнюю к нашему отелю и с удивлением отметили, что даже посреди рабочей недели здесь хватало посетителей. – Нам несказанно повезет, если кто-то из работников знает английский, – заходя в затемненное помещение, прошептал мне Чонин, и я согласно кивнула. Наверное, он уже устал объясняться с местными жителями на ломаном английском, и все еще надеялся встретить здесь человека, свободно владеющего этим языком. Нам часто приходилось обращаться за помощью к посторонним людям, в поисках той или иной улицы, но редко кто помогал нам действительно. Большинство не понимали английского, а о корейском и вовсе не слышали. Поэтому и поиски наши не всегда были точными, из-за неправильных подсказок или ломаного перевода, мы часто уезжали не туда. Не удивлюсь, если какие-то адреса мы вычеркнули из бабушкиной книжки по ошибке или незнанию. Пройдя к прилавку с кассой, за которой стояла пышнотелая дама в возрасте, Кай первым делом поздоровался и поинтересовался о том, говорит ли здесь кто-нибудь по-английски. Дамочка сразу же крикнула помощника, и улыбчивый молодой парень выглянул из-за кухонной двери, выслушивая ее указания. – Привет! – едва дослушав хозяйку, парень вышел за кассу и поздоровался с нами. Кай облегченно вздохнул, услышав английскую речь, и поспешил договориться насчет столика. Молодой парень кивнул и указал в сторону выхода на веранду, наверное, предлагая нам разместиться на улице, пока погода позволяет. На что мы, конечно же, сразу согласились. – Сейчас он принесет меню, – Кай помог мне сесть за красивый плетеный столик с маленькой вазой красных тюльпанов посередине. – Кажется, пока нам везет. – Ага, – я улыбнулась, больше радуясь за Чонина из-за того, что тот больше не испытывает трудностей в общении с другими людьми. Во время наших поездок он открылся для меня с другой стороны. Если в Сеуле при незнакомцах он часто терялся и предпочитал молчать, то здесь Кай проявлял все свои лучшие качества. Не боялся обратиться за помощью к прохожим, не стеснялся, если его не сразу понимали, не расстраивался, когда люди нас прогоняли, недовольные наплывом туристов. Я настолько привыкла следовать в Голландии за ним, что совсем не ощущала языкового барьера. Кай всегда переводил для меня речь иностранцев, подсказывал, что означает то или иное слово на указателе – вобщем делал все так, чтобы мне в этой стране было как можно комфортнее. И я ценила это. Настолько ценила, что в какой-то момент даже задумалась, почему не позволяю мужчине высказаться, почему заставляю молчать и продолжаю убеждать себя в том, что он плохой человек, раз обманул меня или позволил нашим родителям это сделать. В глубине души я знала правду: если позволю ему объясниться, пойму, что мужчина ни в чем не виноват, и тогда не смогу держаться от него подальше из-за глупых чувств, постепенно вырастающих в моей груди.