•pg-13• l •au• l •ooc• l •драма• l •ust• l •нецензурная лексика• l герои старше восемнадцати лет•
Тишину магазина свадебных платьев нарушил озорной звон колокольчика — он всегда первый узнавал о приходе покупателей и, кажется, очень радовался каждому гостю. Владелица салона, сидевшая в одном из уютных бежевых кресел и читающая книгу, быстро захлопнула её, отложила на кофейный столик, и, заранее улыбнувшись, повернула голову вправо к источнику звука. Хотела как обычно добродушно проговорить своё любимое «Добро пожаловать», так, как того требовал этикет. Но в горле застыл ком из слов, не дающий губам пошевелиться. В помещение вошёл статный высокий мужчина, одетый в синий классический костюм, идеально сидящий по фигуре. В дневном солнечном свете, проклевывающимся в салон сквозь многочисленные витражные окна, он выглядел почти нереальным, но главное — слишком знакомым хозяйке «Калисты». Справа от него стояла молодая особа, цепляющаяся тонкими наманикюренными пальчиками за мягкий кашемир мужского пиджака, облачённая в чёрное платье-футляр, выигрышно подчеркивающее сексуальные очертания подтянутого тела. Прошла, кажется, целая вечность этого затянувшегося молчания; вечность встречи двух ничего не понимающих взглядов. И, наоборот, абсолютно всё понимающих. До саднящей боли в грудной клетке. — Здороваться Вас не учили? — нагловато-требовательно спросила брюнетка, разрывая тишину и обращаясь к девушке, в карих глазах которой плескалась бельмесость. — Мне срочно нужно свадебное платье, — в том же тоне, оставляя на лакированном паркете цоканье своих острых шпилек, проходя к вешалкам, стоящим вдоль стены. — Гермиона? — неуверенно откликнулся Драко Малфой, застывший, как изваяние, где-то около двери. И, словно отрезвлённый её именем, почти по инерции слетевшим с губ, сделал пару уверенных шагов за своей невестой. — Да, Драко, — совладав с собственным волнением, наконец мягко ответила Грейнджер, поднимаясь из кресла. — Здравствуйте, — уже в ровную спину беззастенчивой девицы. — Вы знакомы? — спросила спутница Малфоя, даже не обернувшись, продолжая перебирать платья, разглядывать дорогие ткани так, словно это были окурки, разбросанные на пыльной дороге. — Да, Пэнс, вместе учились, — бросил жених, бесцеремонно разглядывая аккуратную угловатую фигурку старой знакомой, отчего та нахмурилась, уперев руки в бока, чувствуя, как дьявольски дрожат колени. — Нам нужно лучшее платье, помоги Пэнси с выбором. — Конечно, — всё также со своей фирменной улыбкой, которая притворно кричала: «Мненебольнонебольнонебольно», — у Вас уже есть какие-нибудь идеи касательно фасона? Говорить в спину, обтянутую чёрной тканью, было некомфортно, стыдно и неловко, поэтому Гермиона вплотную подошла к девушке, которая, похоже, вообще ничего не знала о вежливости, и заняла место около неё. Медленно вдохнула воздух полной грудью, ощущая дурманящий аромат французских духов, оседающий где-то в глотке. Стройная Паркинсон, которая была выше Грейнджер на добрых пять дюймов, одарила её своим колючим взглядом, всем видом показывая, что её жених может купить этот салон. И хозяйку тоже, если понадобится. Будет прыгать у них на свадьбе, изображая ручную обезьянку. Если. Понадобится. Малфои вообще могут всё. И Пэнси тоже, чёрт возьми, может всё, потому что без пяти минут обладательница этой звучной фамилии, которая целует её бледный лоб, оставляя влажный след тщеславия и высокомерия, быстро впитываемый порами молодой кожи. — Да, вообще-то, — облизывая пухлые губы и не отрывая взгляда от вешалок, — что-то со шлейфом, обтягивающее, — тут она прочертила указательным пальцем в воздухе дугу, видимо, демонстрируя, как именно должна смотреться её осиная талия в платье. И Грейнджер внимательно проследила за этим аккуратным движением, оценивая красоту длинных аристократических пальчиков. Красоту изящного обручального кольца, соблазнительно блестящего на свету. Натянуто улыбаясь, дважды слабо кивая, делая вид, что ей вообще есть дело до пожеланий Пэнси. А на самом деле, она старательно пыталась унять обиду, которая не давала нормально стоять, с ожесточением зубами-бритвами впивалась в рёбра, наслаждаясь их пронзительным хрустом. Малфой в это самое время растянулся в кресле, с нескрываемым уважением оценивая приятный интерьер салона. Потому что, чёрт возьми, он безгранично уважал Грейнджер, которая в свои двадцать пять сумела с нуля начать собственное дело, в то время как Драко швырял на ветер деньги покойного Люциуса. Не стесняясь, будто так и нужно. Фамилия же позволяла. Гермиона Грейнджер, самая бойкая девчонка Хогвартса, вечно раздающая всем свои полезные советы, лучшая волшебница столетия. Готовящая самые вкусные яблочные оладьи в мире. Его, блять, Грейнджер, отношения с которой он в свои двадцать лет назвал сложными, которую он променял на симпатичную фарфоровую куколку, чьи внутренние качества не стоят и кната. Умеющую делать только минет, кажется. А хотелось именно яблочных оладий. — Пройдёмте во второй зал, — услужливо предложила Гермиона, жестом указывая в сторону белой деревянной двери, — там как раз есть модели, которые, думаю, Вы оцените. Там же и примерочная. И этот взгляд в его сторону, полный наигранного счастья, полный фальши, совершенно не тот взгляд. Не той Гермионы, которая будила Малфоя нежными поцелуями, которая самолично обрабатывала кустовые розы в саду Мэнора, которая так искренне улыбалась в ответ на его глупые шутки. Которая просто должна была быть сейчас на месте Паркинсон. Пэнси, покачивая округлыми бёдрами, уверенно прошла во второй зал ферзевой походкой. За ней болезненно-гордо семенила Грейнджер, высоко подняв острый подбородок — её маленькая защитная реакция, маленький портативный кокон, который можно было всегда таскать с собой. Она постоянно так делала, когда была на грани истерики. Дверь с характерным звуком прикрылась, оставляя Малфоя наедине с собственными мыслями, разрывающими черепную. Бесконечная череда образов, врывающихся в память обрывками. Воспоминаний, которые рвали нутро на части, резали плоть, заставляя запустить пальцы в волосы. Сжать. Почувствовать, как глаза увлажняются, как холодеют руки, как медленно где-то в желудке вылупляется змея блядского сожаления, как она шипит, раскрывая мускулистый капюшон. Утонуть в накатившем отчаянии, в мгновениях счастья, почти отчётливо проносящихся перед глазами. Не знать, сколько прошло времени, пока ты сидел в мягком кресле, поскуливая, как щенок, унимая злость на самого себя, собственноручно душа эту кобру, поглощающую твои внутренности, дёргаясь от смертельных, но, к сожалению, не убивающих, укусов.***
Грейнджер лежит на смятой простыне, тяжело дыша, уткнувшись носом в его плечо. Тёплое. Родное. Пахнущее мылом. И чувствует, как до сих пор подрагивает тело. Он смотрит в потолок, разглядывая хрусталики люстры, и понимает, что бесконечно счастлив с ней. Так никогда не будет ни с кем другим. Никогда. Эйфория, растекающаяся по венам, вдруг вскипает, и тогда Драко медленно, привычно растягивая слова произносит: — Я люблю тебя. Тонкие губы Гермионы расплываются в блаженной улыбке, и она целует Драко в плечо.***
— Хочу оладий, — с улыбкой просит Драко, встречаясь с немного усталым взглядом девушки, вернувшейся из сада. Кажется, она впитала в себя запах роз. Грейнджер, аккуратно ступая по ковровому покрытию пола, подходит к Малфою, сидящему за письменным столом, губами касается белоснежной шеи и выдыхает одно простое «Ладно».***
И пролистнуть ещё, кажется, миллиард страниц этой книги с несчастливым концом. Почти вербально ощутить её поцелуи, почти сломаться, утонуть. Потому что слишком хочется назад. К ней. Белоснежная дверь распахнулась. Очень радостная, и, по-видимому, удовлетворённая, Пэнси выскользнула из дверного проёма, одаривая Малфоя счастливой, но всё равно какой-то пустоватой улыбкой. Очнуться. — Драко, оно сидит на мне идеально, его доставят завтра прямо к нам домой! — подойдя к нему, почти на одном дыхании выпалила она, целуя его в щёку, оставляя на бледной коже противный розовый след. А Грейнджер, удовлетворённая своей работой, присела в кресло напротив светловолосого мужчины, исподтишка всё же наблюдая за этой парой. С обидой, со жгучей злостью. Она могла поклясться, что еле сдержалась от Авады, когда покупательница выплёвывала унизительные комментарии по поводу платьев. — Чек? — опустошённо спросил Малфой, вглядываясь в удивительно теперь незнакомое лицо Грейнджер. — Оплата при доставке, — с той же эмоцией ответила Гермиона, закидывая правую ногу на левую, опуская глаза в пол. Не хотелось видеть, как он уходит. Малфой поднялся на ватных ногах, поправляя слегка взъерошенные волосы, улыбнулся владелице «Калисты», чувствуя, как пальцы Пэнс обхватывают его ладонь, заставляя сжать в ответ. Нога в ногу эта парочка прошагала к двери. Жених вежливо открыл дверь перед невестой, пропуская её, ласково улыбающуюся, вперёд. И моментально закрыл дверь, проворачивая в скважине серебристый ключик, который хозяйка магазина оставляла там. По привычке. Хорошо, что оставляла. Почти за один шаг подлетел к ничего не понимающей Грейнджер, рывком поднял её, как соломенную куклу, из кресла, прижимая к своему разгорячённому телу. Молясь, чтобы та не оттолкнула. Чтобы простила. И вдруг почувствовал, как родные нежные руки неуверенно обхватывают шею, как они медленно начинают стягивать с него тесный пиджак. Конечно, только в мыслях. Колокольчик послушно брякнул, оповещая хозяйку о том, что салон снова пуст, как и полчаса назад.