Когда закроется последний глаз

      Я никого не трогал. Я рисовал. У меня был обрывок упаковочной бумаги. Я украл ручку, когда подписывал документы. И сейчас я рисовал ее. Рядом я рисовал себя. Как глупо. Я не умел рисовать. Но мне не оставалось ничего другого. Я рисовал нас. Я снова нуждался в ней.       — Что ты делаешь? — фаррелловская сестра попыталась заглянуть мне через плечо. Я скомкал лист.       Я ненавидел ее.       Она была влюблена в меня.       — Не будь букой, — она попыталась обнять меня. От нее воняло духами. Я поднялся на ноги. Пересел на свой матрас.       — Ты ведешь себя как маленький, — сказала она. Села рядом. Было противно от одного только ее запаха. Я думал, меня вывернет наизнанку.       В комнату вошел Фаррелл. Он снова дымил. Я хотел вырвать у него сигарету и растоптать ее, а его самого спустить с лестницы. Но я этого не сделал.       Он постоял в проеме. Подумал свои бессмысленные мысли.       — Ко мне придет девушка, — изрек он. — Переночуете на кухне, ладно?       Я бы точно спустил его с лестницы, но его сестра накинулась на меня и повалила на матрас. Бешеная.       — Конечно! — воскликнула она. — Развлекайся, а мы…       Я не дал ей договорить. Я бесцеремонно столкнул ее и вскочил.       Вскоре я был на улице. Наступала ночь. Нужно попросить Лэрда, чтобы эта девушка Фаррелла не дошла. Я знаю его два дня. Я знаю, что он может это провернуть. Но я не знаю, почему так цепляюсь за него. Его искренность меня поразила. Я впервые видел такую заботу о родственнике.       И сейчас я шел к нему. Я знал, где они ошиваются. Я без труда нашел этот заброшенный дом. Лэрд сидел возле него на самодельной скамейке. Я молча сел рядом.       — Не стоит тянуть с планом, — лениво сказал он.       — Почему ты сидишь здесь?       — Первую половину ночи дежурю я. Потом меня сменяет кто-нибудь из них.       — Вас много?       — Около тридцати. До отлова было больше…       — Что за отлов?       — Ты не слышал? — он грустно усмехнулся. — Поступил приказ об отлове беспризорных детей и помещении их в приюты. Они решили, что нас слишком много… Ты из приюта, верно? Тогда ты поймешь, что жизнь на улице лучше.       — Ты тоже успел там побывать? — спросил я.       — Да. Когда мне было десять, а моему брату восемь, наши родители погибли в автомобильной аварии. Других родственников не было, и нас поместили в приют. Мы пробыли там почти год. Я заметил, что некоторые мои друзья пропали. Воспитатели делали вид, что ничего не знают. И мы решили бежать… Спустя несколько лет мы узнали о программе. Тогда мы и начали спасать этих детей.       — Что случилось с твоим братом?       Лэрд молчал. Я думал, он не ответит. Я помнил его отчаяние. Мне не следовало спрашивать. Но он сказал:       — Его поймали. Он стал одним из пациентов… На них тестируют наркотики… Из украденного письма я узнал, что ему дали двадцать третий номер. Я краду все письма, которые эти «врачи» отправляют друг другу. И каждый раз мои руки трясутся… Но теперь у нас наконец-то появился шанс. Завтра, ближе к вечеру, мой посыльный наведается к тебе в магазин. Он представится Блэком и попросит сборник современных ужастиков. Все это время ты внимательно смотришь, нет ли за тобой слежки. Мы смотрим тоже. Если он скажет «дайте пожалуйста», значит, все чисто. Если за тобой следят, ты говоришь, что у вас нет такой книги. Запомни.       В голове не укладывалось. Я стал их сообщником. Только этого мне не хватало. Хотя, если подумать, действительно не хватало. Сейчас я ощущал в себе жажду приключений. Это было так интересно и ново. Как в фильмах про шпионов.       — Я запомнил, — ответил я. — А что будет дальше?       — Я приду перед самым закрытием. Постарайся узнать меня. Мужчина с бородой — это я. Ты будешь делать вид, что закрываешь магазин. Я сломаю замок на двери в подвал и спущусь на разведку.       — А если кто-нибудь придет?       — Отвлечешь. Это и будет твоя роль.       Мы еще немного посидели молча.       — Кстати, что ты тут забыл? — спросил он.       — Мой сожитель притащил бабу. Его сестра целыми днями пристает ко мне. Ненавижу. Всех их ненавижу. Вот уеду и…       Тут я замолчал. Я понял, что сболтнул лишнего. Я поклялся себе не говорить об этом никому. Все будут смеяться.       — Ты на это деньги копишь? — догадался он.       — Да, — ответил я. Ни слова больше.       — В столицу поди, да? И зачем?       Я молчал. Я не хотел ему говорить. Я знал его только два дня. «Не доверяй ему».       — Я толком с тобой не знаком, а уже рассказал тебе о брате и моих планах, — произнес он. — Думаю, ты можешь мне доверять.       — Там живет девушка. Я люблю ее.       — Вы знакомы?       — Нет.       — Как ее зовут?       — Я не знаю. Она актриса.       — То есть, как? Как ты можешь любить ее, если ты даже не знаешь ее имени? — удивился он.       Приготовьтесь смеяться.       Я сделал глубокий вдох. Достал из кармана сложенную листовку. Развернул. Показал ему.       — И что… — и спустя мгновение до него дошло. — Это… Еще плакаты по всему городу висели. Она?       Я кивнул. Плакаты. И реклама по телевизору. У нее приятный голос. И она очень хорошо поет.       — Ты хочешь сказать, что влюбился в девушку с плаката?       Серьезность его тона удивила меня.       — Да, — максимально спокойно ответил я.       Он снова замолчал.       — Кажется, я где-то слышал ее имя, — задумчиво сказал он.       — Вспомни, — попросил я.       — Не могу, — он пожал плечами. — Это было давно, когда появился первый плакат с ней. Она весьма успешна, не находишь?.. Постой. Ты полюбил ее за внешность?       — Мне часто снятся кошмары. И в конце каждого я умираю. Лишь однажды я остался жив… В то утро мой сожитель включил телевизор. Она пела. Кошмар улетучился, и я проснулся. Проснулся живым, понимаешь? Я уже и забыл, каково это. Будто открываешь глаза не в грязной провонявшей квартире, а просыпаешься где-нибудь в поле под утренним солнцем. И в воздухе витает свежесть, и в голове все ясно, и нет этой дымки перед глазами. Я никогда такого не чувствовал. Я понял, что люблю ее.       — И сколько ты уже накопил?       — Чертовски мало. Мне не хватает даже на билет.       — Думаешь, если приедешь туда, то сразу найдешь ее?       — Я не дурак. Но я должен хотя бы попытаться. Даже если она никогда на меня не посмотрит. Я прекрасно знаю, что ей не нужен отброс с улицы. Если бы я мог стать сильнее и интереснее, если бы я родился не в этой помойке, тогда у меня был бы шанс. Однако же сейчас его нет.       — Зачем тогда ты это делаешь? Если ты знаешь, что ничего не добьешься.       — Мне нужен стимул жить. Иначе я окончательно сойду с ума.

***

      Глаза прищурились. Безголовый человек держал над шеей лист бумаги. На нем было злое выражение лица. Я смотрел на его руки. Я пытался посчитать их.       Каждый раз получалось больше. Или меньше — с какой стороны посмотреть. Это так же бессмысленно, как считать глаза.       Пламя плясало за листом бумаги. Я посмотрел ему в глаза. Во все разом. Я почувствовал, что скоро умру.       Моя рука отлетела в сторону. Нарисованный на его ладони глаз смеялся. Текла кровь. Она была ярко-красной. На ней тоже были глаза. Глаза вытекали из моих вен. Они смотрели на меня. Я состоял из них. Они смотрели на себя. Они были мной. Были внутри меня. Я не хотел быть ими.       Разом отлетели ноги и вторая рука. Я упал на невидимый пол. Отовсюду текли глаза. Я тонул в них. Мне не было больно. Здесь я не чувствую ничего. Я будто бы пуст. Полая статуя. Глаза — это тоже пустота, но с другой стороны.       Нож рассек мою шею. Глаза, из которых я состоял, закрылись.