Перья и пух

Из всех животных мутаций Чарльзу досталась самая странная. Его работа — преподаватель литературы в школе — тоже особо не помогала. Изо дня в день он слышал от коллег и учеников одни и те же давно опостылевшие ему шутки. О том, как его мать переспала с котом, о том, что по весне он подозрительно часто берет отгулы или о том, что вылизывать яйца во время уроков ему мешает только костюм. На уроках, пока класс был занят письменной работой, Чарльз терял концентрацию, сбрасывал со стола мелкие предметы и высматривал в окнах птиц. Раздавались смешки; Чарльз вздыхал, поднимал с пола маркеры, мелки и тетради и вел урок дальше. Старшеклассницы тайком фотографировали его уши и выкладывали в инстаграм, а однажды Чарльз нашел свое фото — где он, сидя за столом в учительской, пил чай и закусывал его Пуриной Проплан — в чьем-то блоге с тегами #лучшая_в_мире_мутация и #самый_очаровательный_котик_Вестчестера. В обеденное время в школе Чарльз сходил с ума. Из столовой пахло соусами, курицей и лапшой, и ему резало нос — он то порывался вскочить и ворваться в столовую, чтобы обнюхать все вблизи, то уходил в туалет и глубоко дышал носом, прогоняя тошноту. В сумке Чарльз неизменно носил подавитель кошачьих инстинктов (для чрезвычайных случаев), Отрыган и Отрыган Форте. Если становилось совсем невмоготу, Чарльз закидывал в себя две таблетки Отрыгана и вскоре, кривясь от боли, отрыгивал клочья шерсти в раковину. Хотя животные мутации не были редкостью, Чарльза все равно одаривали особым, почти навязчивым вниманием. Возможно, потому что он был единственным котом в школе Хай Хиллз Вестчестер, или, чего уж там, во всем Нью-Йорке. Собак хватало везде — ими пахло в каждом классе, на каждой улице, и самые маленькие часами носились по школьному стадиону как угорелые. Нередко попадались птицы и грызуны, и Чарльз благодарил свою выдержку, что научился проходить мимо них как ни в чем не бывало и не бросаться, чтобы понюхать или укусить. Собачьи подавители были разнообразнее и лучше, кошачьи же Чарльз заказывал по интернету из Франции. Птицы не нуждались в подавителях — так, по крайней мере, говорили доверенные источники, и в этом же Чарльз смог убедиться на личном опыте. Эрик Леншерр — его давний партнер и друг — был самой независимой совой из всех существующих сов. Своим режимом дня он наслаждался — пока Чарльз, свернувшись в клубок, спал в норке из одеял, Эрик работал и читал — и рудиментные кисточки ушей ему никак не мешали. Желудок Эрика прекрасно переваривал как человеческую еду, так и сырых мышей, и ему даже не был нужен Отрыган Сова Плюс, чтобы выплевывать обратно хвосты и лапки. Когда на Эрика находило, он в шутку гонял Чарльза по квартире и кусал за шею. Потом, посмеиваясь, извинялся, но в самый неподходящий момент (обычно в этот момент член Чарльза был в непосредственной близости к его простате) Эрик поворачивал голову на сто восемьдесят градусов. — Твою мать, Эрик. — Что? — спрашивал Эрик, смотря ему прямо в глаза. — Ты меня импотентом сделаешь. Мы же договаривались — без этих штучек во время секса. — Мы же договаривались, — передразнивал Эрик, — что ты не будешь вылизывать свою задницу, а после — мое лицо. Они кончали — Эрик ухал, Чарльз урчал. По квартире разлетались перья и шерсть. Снизу хрипло ругался недовольный шумом сосед. Жизнь шла своим чередом. Сосед на нижнем этаже — волосатый мужик с ногтями в три дюйма длиной — с жутким воем дрочил, и тогда был недоволен уже Чарльз. Сонный, он подскакивал из одеял, дергал хвостом и звал Эрика из мастерской. Эрик — как был в фартуке и с паяльником в руке — чертыхаясь, шел вниз. Удобно устраиваясь в своем гнезде, Чарльз прислушивался к рыку и шипению, доносящемуся до него через перекрытие, еще раз проверял будильник и закрывал глаза. Завтра его ждет новый долгий день, баночка влажного корма в качестве лакомства на обед и много веселья. Внизу грозно ухал Эрик — он веселился уже сейчас.