Монстр в твоей душе

Она любила его.

Halsey — Trouble От лица Оливии:        Туман. Из-за густой пелены грязно-белого «дыма» видимость минимальна, поэтому наша машина едет слишком медленно. Кусаю ногти, кидая на Тая мимолётные умоляющие взгляды.        — Я еду так быстро, как могу, — не выдерживает он, — Всё с ними будет в порядке Лив.        Сомневаюсь в этом.        Я не до конца поняла о том, что всё-таки произошло с Меган и братом. Сбивчивый голос отца Тайлера, сообщивший нам что наши друзья в больнице, очень быстро пропал из трубки телефона. Чёртова связь. Чертов город. Грёбанное чувство тревоги заполняет грудь, давит на виски, туманит мысли.        Кусаю ноготь большого пальца, тем самым окончательно портя недавно сделанный маникюр. Что же скажет моя мама увидев обкусанные ногти? Плевать.        — Как думаешь, что произошло? — слова сами вырываются из горла.        — Отец сказал про убийство, — хмуро отзывается Поузи        Неизвестность. Она сбивает с толку и пугает ещё больше. Словно ты один в пустой комнате с завязанными глазами ищешь дверь и никак не можешь её найти. Ты ощупываешь стены, пол, но помаешь, что выхода нет. И тогда тебе внезапно становится страшно. Ты осознаёшь, что совершенно один и никому не нужен. Ты медленно умираешь от одиночества.        У меня с Диланом всегда была космическая связь. С самого детства я чувствовала, что происходит с ним, знала когда он весел или зол, и всегда умела успокоить. В свою очередь брат грамотно умел управлять моими эмоциями и приходил на помощь в тот момент, когда я была награни отчаянья. Я не была одинока, но упорно делал вид, что одна. У меня были подруги, была Тесса, которая стала моей личной «жилеткой» и спасительницей; у меня был Дилан, повзрослевший, мечта девчонок, но он был у меня. Я первая нарушила нашу с ним связь, когда решила стать королевой школы. Брат отговаривал меня, но я отмахивалась и упорно шла по головам подруг. Мне нужна была власть. Мне нужен был титул.        Я влюбилась в Тайлера Поузи внезапно и безответно. Мне было пятнадцать, я только покрасилась в блондинку и впервые вышла на игру в новом составе группы поддержки. Дилан к тому моменту уже носил титул второго капитана, добившись его упорным трудом, кровью и потом. Я с замиранием духа следила за братом и тут случайно, обратила внимание на парня красном, который приземлился на лавку запасных и принялся жадно пить воду. Я буквально замерла на месте. В голове стоял гул, но я слышала как хлопают в ладоши девчонки. Наши победили. Я тоже хлопала, до покраснения ладоней. Хлопала и не могла оторвать взгляда от Тайлера Поузи, лучшего друга своего брата, который улыбался мне. В шестнадцать, мы начали тайно встречаться, и именно этот момент стало началом нашего падения.        Тайлер резко поворачивает руль в сторону, от чего я неожиданно поддаюсь вперёд и если бы не ремень безопасности, я однозначно бы получила огромную шишку.        — Прости малышка, — коротко бросает Тайлер, бросая на меня извиняющийся взгляд.        Не стоит. Не нужно.        Если бы не ты Тай, я бы уже умерла от страха.       Вакуум. Он образовывается вокруг меня медленно, но прочно вплетает в свою паутину. Завораживающая тишина, которую никто не посмеет нарушить, постепенно заполняет мою голову. Я слышу далёкое пение, которое является не больше, чем плод моей фантазии.        Когда машина останавливается, я тут же вылетаю из автомобиля, спотыкаюсь о кучу неубранного снега и падаю на асфальт, больно ударяясь коленками. Поузи тут же подскакивает ко мне и помогает подняться на ноги.        — Ливи, ты как?        — Нормально, — коленки саднит, а когда я бросаю на них взгляд, я вижу кровь. Но это все мелочи.        Наверное со стороны мы похожи на влюбленную парочку из голливудских фильмов, которые бегут спасть мир. Подол моего пальто разлетается в разные стороны, ботинки Тая громко стучат об асфальт. Вокруг больницы множество полицейских машин, автомобиль шерифа округа — отца Тая и машина моей мамы. Я вижу её светлые волосы в нескольких метрах от входа в здание, а по походке, понимаю, что она снова пьяна.        — Па-ап, — расталкивая людей Тайлер пробирается к своему отцу, который разговаривает со своим заместителем.        — Сын, ты в порядке? — я вижу, как Джон Поузи заботливо осматривает сына, в то время, как моя мать бросает на меня презрительный взгляд. Обидно.        — Что случилось с Меган? Что случилось с моим братом? — задаю вопрос, обнимая себя руками и ёжась на холоде. Холодный апрельский воздух царапает кожу, забираясь под тонкую ткань. Мой голос дрожит и кажется на глазах выступают слёзы. Ты выглядишь жалко Оливия О’Брайен. Плевать.        Выжыдающе смотрю на шерифа. Он смотрит в ответ. С едва заметной тоской и грустью в глазах. Высокий. Статный. С неприлично тёмными, без единой белой пряди в волосах и глубокими пронизывающим взглядом. Красивый, даже в свои пятьдесят притягивающий внимание. С усталостью на лице и вечной тревогой о сыне и о людях которых обещал защищать. Я смотрю на отца парня, которого люблю, и понимаю, что это бывалый, храбрый, имеющий несколько наград офицер, тушуется под моим взглядом.        — Пойдемте со мной, — коротко кивает он.        Тай обнимает меня за талию, целует в висок и шепчет что-то успокаивающее на ухо. Но я не слышу его. Вакуум давит на голову. Леденящая тишина сковывает всё вокруг. Прячу трясущиеся руки в карманы, впиваясь ногтями в мягкую ладонь. Мне не больно.        Я ничего не чувствую. Вокруг меня вакуум.        На входе в больницу меня кто-то окликает. Я слышу тонкий голос словно сквозь толстую корку льда. Словно, я тону, а кто-то с берега упорно пытается докричатся до меня. Оборачиваюсь, но густая толпа журналистов не позволяет мне ничего увидеть. Лишь где-то на мгновение, мне мерещатся светлые волосы собранные в высокий хвост. Тесса. Но что она тут делает?        Белые больничные коридоры буквально стискивают меня в своих стенах, давят на виски и заставляют слезиться глаза. Я не люблю больницы от слова совсем, но по иронии судьбы, в последнее время бываю там слишком часто. Меня слегка покачивает из стороны в сторону. Вцепившись мертвой хваткой в руку Тайлера, я ели сдерживаю себя. Меня начинает мутить и самое ужасное то, что это происходит в данный момент.        — Шериф        — Доктор.        Короткий кивок, мужчины приветствуют друг друга рукопожатиями.        — У парня перелом руки и несколько ссадин, но в остальном все нормально. А вот с девушкой все гораздо сложнее. Физически она вполне здорова, если не считать пары царапин, а вот морально… — замолкает, кидая на нас встревоженный взгляд, — вообщем, сами увидите.        Он толкает дверь палаты и пропускает нас внутрь.        — Господи, — слетает с моих губ прежде, чем я успеваю осмыслить увиденное. Слегка пошатываюсь, но крепкая рука Тайлера удерживает меня, — Меган, что с тобой?        Она лежит на больничной кушетке бледная, одетая в больничную рубашку и абсолютно неподвижная. Губы без единой кровинки, синего оттенка, плотно сжаты. Темные волосы собраны в пучок, а на лице несколько заклеенных пластырем ран. Но самое ужасно то, что её глаза похожи на прозрачное стекло: совершенно не выражают никаких эмоций.        — Что с ней?        — Посттравматический шок, — бросает врач, словно так и надо, — Ваша подруга стала свидетелем убийства и это здорово повредила её психику, — он подходит к Меган и поправляет одеяло, — Она все слышит, понимает, но не говорит.        — А что с Диланом? — обеспокоенно интересуется Тай.        — Он в порядке. В соседней палате отдыхает.        Тайлер мигом вылетает из палаты, а я остаюсь. На негнущихся ногах подхожу к койке и касаюсь пальцами бледной руки Меган. Реакции нет. Моя подруга словно восковая статуя: неподвижная, мертвая.        Бум. И в леденящей тишине раздаётся громкий удар большого барабана.        Это стучит твоё сердце, Оливия.        Провожу пальцами по тонкому запястью, на котором отчётливо проступают вены. Смотрю в неподвижные глаза цвета синего неба, и мне чудится, будто лёд прочно сковывает их в своих объятиях. Что же с тобой произошло Меган?        Мне хочется закатить истерику, бить кулаками в стену и кричать, но что-то мне не позволяет это сделать. Молча разворачиваюсь и покидаю палату, направляясь в соседнюю. Надеюсь, Дилан сможет дать мне более-менее ясные ответы. Иначе, я разнесу тут все к чертям собачьим. Оливия, где твои манеры? К черту их. К черту весь этот гребаный мир.        Дверь от удара моей руки открывается слишком резко и это заставляет сидящих на кровати парней подскочить на месте. Лицо моего брата украшает несколько царапин и уже налившийся фингал под глазом. Заметив меня, Дилан хмурится. А взгляд у него тяжёлый, чужой.        — Оливия, — устало тянет он, — Ты тоже здесь.        — А где я по твоему должна быть? — язвительно интересуюсь я.        — Ну, да. Ты же с ним, — усмехается Дилан, кивая в сторону Тая. К слову, после произошедшего, отношения у парней так и остались напряженными. Брат отпускал в сторону Поузи язвительные комментарии и шуточки, а Тайлер молча терпел это. Он не хотел рушить их дружбу окончательно.        — Во что ты вляпался братик? — я подхожу к больничному стулу и присаживаюсь на него, положив ногу на ногу, — И что с моей подругой?        — Рыжик просто разочаровалась в жизни, — грустно язвит Дилан, а затем рассказывает историю, которая поражает меня до глубины души.        В моей голове снова вакуум. От лица Дилана: Regina Spektor — The Call        Я рассказываю им все от начала до конца. Рассказываю о Джастине, который узнав о нашем с Меган поцелуе, согласился на предложение школьного психолога отомстить Рыжику. Джастин был сломлен, и я не могу винить его в этом ужасном поступке, потому что сам подтолкнул друга на это. Я украл у него Стеллу.        Я неосознанно забрал и Меган. А ведь сначала она мне даже не нравилась. Обычная девчонка, пытающая казаться крутой. Обычная девчонка, сующая свой нос, куда не следовало бы. Девчонка, с которой моя единственная сестра таскалась везде. Бледная, худая, с очень яркими волосами, отенка крови и грустными любопытными глазами. Посмотришь и не скажешь, что из Техаса приехала. Ни грамма загара, словно всю жизнь прожила на севере. Самоуверенная, пытающаяся вечно все что-то доказать, непоседливая и до ужаса забавная и медлительна. Первое впечатление обманчиво, но я запомнил Рыжика именно такой. Я дал ей прозвище, почти сразу. В тот самый момент, когда она впервые села ко мне в машину. Недовольная, серьёзная, честная. Я часто впомнила наше с ней знакомство и старательно убеждал себя в том, что она не заинтересовала меня в тот момент.        Но я безбожно врал себе. Потому что, Меган Массиди стала для меня чем-то особенным с самой первой встречи. Потому что, таких девушек как она, я не встречал никогда. Потому что, я понял что люблю, слишком поздно, в тот момент, когда она уже была с другим.        Она любила его. Любила Джастина. Меган Массиди любила другого, и я был готов с этим смириться.        Почти.        Дни в больнице тянуться медленно. Сутки равняются месяцу. Я бесцельно шатаюсь по больнице бледный, с пожелтевшим фингалом на пол лица. Донимаю медсестёр. Играю в карты с дежурными полицейскими, а иногда и с приходящим Тайлером. Выслушиваю бесполезный трёп сестры и наблюдая за тем, как с каждым днём меняется её состояние. Запихиваю в себя завтраки, обеды, ужены и с кислой рожей встречаю друзей и товарищей по команде, а также вечно недовольного отца и не прекращающую пить мать. Каждый вечер задаю себе вопрос, когда моя жизнь успела свернуть в сторону от намеченного палана? Когда она дала трещину? Задаю вопрос, а ответ дать никак не могу.        Я коротаю временя за просмотром дибильных серилов и чтением тупых детективных романов, которые мне как-то притащил Майзл Гайбер. Я пожираю пиццу, строго запрещённую мне доктором и улыбаюсь, когда Тайлер рассказывает мне последние новости. Я делаю всё, что угодно, но так и ни разу не прихожу к ней. К ней, что лежит в двести пятой палате на втором этаже и молчит уже целый месяц. Даже в день выписки, я у меня не хватает смелости прийти к ней. Почему? Потому что мне страшно видеть её такой. Потому что мне стыдно за своё поведение. Потому что я боюсь.        Оливия бывает у неё каждый день. Тесса забегает по утрам. Они стараются не пересекаться, а если все же сталкиваюстся в дверях, то делают вид, что не знаю друг друга. Тайлер тоже ходит к Меган. Он что-то шепчет, склонившись на дней и целует в лоб. Затем уходит. Её мать круглосуточно дежурит у кровати, не прерываюсь ни на сон, ни на какой-либо другой отдых. Я вижу всё это из-за двери, но так и не решаюсь зайти к ней.        Я трус.        Меган не достойна такого как я.        — Мы выписываем вас, но настоятельно рекомендуем соблюдать пастельный режим и избегать любых физических нагрузок, — я соверешнно не слушаю доктора и не смотрю на отца, который хмурится, часто кидаю взгляд на часы. Мне всё равно.        Я виноват в гибели Джастина.        Я виноват в том, что Рыжик сейчас в таком состоянии.        Я виноват в том, что моя сестра так долго была несчастна. И я практически разрушил это мимолётное, внезапно возникшее чувство.        Я виноват в том, что мой лучший друг так долго не мог сказать мне правду        Я эгоист.        Я трус.        Мне кажется, что дверь палаты номер двести пять скрипит слишком громко в внезапно наступившей тишине. Я на секунду замираю, нерешительно топчась на месте, а затем вхожу. Я должен.        — Привет. Доктор сказал, ты всё слышишь и понимаешь, но молчишь, — тихо, неуверенно и это совершенно не похоже на меня, — Прости, я просто не могу зайти, потому что… — ну давай Дилан, придумай причину по которой ты так долго не приходил, — я просто… Я виноват в том, что ты сейчас такая, — подхожу ближе, сажусь на край стула и касаюсь рукой запястья Меган. Оно холодное и очень хрупкой, кажется что сожмешь в руке и разобьётся. Её матери поблизости нет. Медсёстры уговорили её сходить проветриться, после того, как Эмили упала в обморок, — Прости меня. Я вёл себя как идиот и дурак. Как биполярный дурак,  — смешок срывается с моих губ, — Да, я в курсе того, как ты называла меня. И мне совсем не обидно, потому что это было правдой.        Замолкаю и в повисшей тишине слышно, как отбивают свой ритм настенные часы, висящие над входной дверью. Они словно отмеряют время, которое осталось. Нам. Мне и Рыжику.        — Ты знаешь, сначала ты меня жутко бесила. Вся такая правильная, честная, — усмехаюсь, — Потом я присмотрелся и понял, что ты необычная, настоящая, — пауза, осторожно беру маленькую ладошку в свою руку и сжимаю, — Помнишь вечер в день концерта группы Джаса. Да, да. Тот самый вечер, когда я вёз тебя на концерт и чуть не поцеловал. Как же я ненавидел тот блядцкий телефонный звонок. Как же я хотел снова ощутить тепло твоих губ, — я наклоняюсь к лицу Меган и осторожно провожу рукой по контуру губ, очерчиваю остро проступающие скулы. Мои губы трогает слабая улыбка, — Я не сказла тебя тогда этих слов, потому что мне не хватило смелости. Я боялся, что ты посмеёшься и пошлёшь меня куда подальше. У меня не было цели уводить тебя у Джастина. Я просто хотел, — облизываю пересохшие губы, с нежностью смотря на девушку, которая меня не слышит, — хотел, что бы ты знала, что я люблю тебя. Я люблю тебя Меган. Теперь ты знаешь это. А мне, кажется, стало легче, — снова усмехаюсь. Она не слышит меня и это даже к лучшему. Не стоит ломать ей жизнь окончательно.        В палате снова наступает тишина. Снова стук часов и ровное дыхание. Я пытливо всматриваюсь в бледное лицо Меган и замечаю, что её ресницы часто трепещут. Она рядом. Она жива. Но она не слышит меня и я понятия не имею, как вернуть Рыжика к жизни.        — Я не хотел чтобы всё получилось именно так. Думал, мы можем остаться друзьями. Слишком поздно понял, что это невозможно, — Мы с тобой зашли слишком далеко. Джастин был и остаётся моим другом. Я виноват в его гибели, я виноват в том, что его больше нет, — мне кажется, что глаза Меган становятся влажными, а сама она начинает часто дышать, — Джастин умер Рыжик. Но он всегда останется в твоей душе, потому что он любил… любит тебя.        В следующую секунду, я вижу как крупные слезы наворачивается из синих глаз. Как лицо Меган приобретает осмысленное выражение, как она щурится. А затем я слышу громки пронзительный крик, переполненный боль и отчаяньем. И мне кажется, что это кричит моя душа.