Спокойствие, только спокойствие...

Чтобы что-нибудь получить, надо отдать нечто равноценное. Интересно, а моя жизнь на мою жизнь считается? Жизнь за жизнь как бы, ну? Впрочем, странный мужчина, а может и не мужчина, который так или иначе в маске с шахматами, что предстал передо мной в непонятном пространстве, вызывал опасения. Ох, гложут меня смутные сомнения. Или не гложут, так как по барабану все. Василия я благоразумно прижала к груди и с интересом пыталась осмотреться, хотя смотреть тут, в общем-то, не на что. — Елена, верно? — голос глухой, но от него бегут по коже мурашки. Странный он какой-то, древний. Хотя чего это я? Я же сама себя в другой мир на переселение отправила, задумчиво посмотрела на тонкие нити красную и зеленую, от которых тянуло теплом и чем-то родным. Впрочем, почему чем-то? Фонг и Верде, кто ж еще? Они на запястье, словно браслетом, переплелись намертво. — Допустим, — склоняю голову, из-за чего очки чуть съезжают, заставляя меня, их поправить за дужку. — Ну, а вы, я так понимаю, тот, кто решает, жить мне или не жить. — Допустим, — также ответил он мне, — Но я прошу тебя подумать над тем, стоит ли оно того? — А что тут думать? Всегда хотела увидеть другой мир. — Аркобалено умрут через пятнадцать, максимум двадцать лет, а снять проклятье невозможно, — тихо говорит собеседник. — То, что происходит сейчас, против закона мироздания и даже за возможность переродится, помня всю прошлую жизнь, ты заплатишь тем, что больше не будешь иметь право на перерождение. — Но я буду помнить, что прожила? — Да, но будешь просто душой, которая будет скитаться вечно, но больше не будет иметь право на живое тело. — Плевать, — качаю головой. — Ну, перерожусь я, совершенно забыв свою прошлую жизнь, и какой от этого толк? Так хоть один раз, но чтоб было что вспомнить. — А дальше что? — Посмотрим, — многообещающе пожимаю я плечами. Собеседник хмыкает, ненадолго погружаясь в свои мысли. — У меня есть предложение, которое может выбить тебе право на следующее перерождение. — О как, — хмыкаю. — Слушаю? — Твоя душа иная, а, как известно, тело подстраивается под душу. На тебя законы этого мира будут действовать иначе, так что у тебя есть возможность освободить твоих друзей от проклятья, взяв его на себя. Все восемь атрибутов, Пламя Мрака будет своеобразным катализатором. — В чем подвох? — Всего двадцать лет жизни. — О! Великое самопожертвование! — хмыкаю, задумчиво потирая подбородок. — Я хоть расти буду? — Будешь, — кивает Шахматоголовый, задумчиво смотря в никуда, стоя ко мне спиной. — А еще какие побочные эффекты? — Ты сможешь использовать все виды Пламени, но откат будет очень сильным и будет бить по здоровью. — То есть слабое тело, невозможность использовать Пламя без последствий, а при смерти может Проклятье прилететь обратно бывшим носителям? Я буду своеобразной батарейкой, и из меня будут черпать силы, ага, Великое Самопожертвование, ну-ну. Но… Чертовы Фонг и Верде. Фонг мне устроит головомойку по этому поводу при встрече, а вот Верде, конченый эгоист, прикопает в приступе злости. Прикрыла глаза. Ну-с, кто «за», а кто «против»? Шахматоголовый молчал. Мой извечный собеседник Василий тоже не спешил отвечать. Взъерошила волосы на затылке, и тяжело вздохнула. Верде меня прикончит. На эксперименты пустит. Заспиртует в колбочки, или в Вендикаре возьмет в аренду стеклянную огромную колбу, чтоб наверняка. Ну, а Фонг поможет, молча закроет крышку в колбе, и зальет цементом. А может им вообще будет по барабану, ну? О таком развитии событий думать не хотелось. Впрочем, была, не была. Или я соглашаюсь, или есть вероятность, что сдохну при случайных обстоятельствах еще в младенчестве, а так за мной будет пригляд. Я надеюсь. — Я смогу увидеться с другими Акробалено? — Ты можешь их найти, либо они тебя найдут. — Ага, — кивнула. — Я согласна. Ну, была, ни была. Шахматоголовый, которого люто ненавидели Акробалено, подошел ко мне и ткнул пальцем в лоб. Я заранее была готова на какую-нибудь подлость. От него можно было ожидать по рассказам своих сожителей второе, а то и третье дно. — Уверена? — Да. — Как только ты родишься, станешь невидима. Никто не сможет тебе помочь, я не смогу тебя найти, поэтому ты можешь родиться в любой точке мира и достаточно далеко от мафии тех, кто сможет тебе помочь. — Вот же черт, — тихо прошипела. — Постарайся выжить, где бы ты ни была. И да, удержать контроль тебе поможет Гармония. Удачи. Короткая боль между бровей и темнота. А Гармония… это что?

***

Верде был гениальным ученым, с этим никто не спорит, вот только, как и у любого гениального ученого у него были те самые дни, в которых наступал тотальный кризис, и хотелось пойти и напиться до поросячьего визга. Его кризис продолжался уже третий день, и делать совершенно ничего не хотелось. Да и было как-то одиноко. Пусть любимая зверушка Кайман скрашивала его одиночество, но неожиданно хотелось с кем-нибудь поговорить. Ну, или позубоскалить, вернее сказать. После приключений в роли шизофрении и выхода из комы они с Фонгом ни о чем не разговаривали. Да и незачем было, если уж на чистоту. Но иногда накатывала ностальгия по их веселому трио, когда они ругались и собачились по любому поводу, точнее двое Акробалено собачились, а девчонка слушала и вставляла реплики. Скука… Ребенок, выглядевший максимум года на три, устало потер переносицу и снял очки. Хоть их и называли пятилетними детьми, но на самом деле они выглядели младше. Да и вообще их даже в образе детей назвать этими самыми детьми было весьма сложно. Ребенок с взрослыми глазами и замашками побитого жизнью мужика — абсурд, но как бы то не было имел место быть. Инфузория… Обычная гражданская, которой просто не повезло. Зажатая в рамки общества, хоть Фонг к его приходу их очень неплохо раскачал, но все же. Мораль и альтруизм из нее так и хлестали, пока у нее крыша ехать не начала. Увы, они сыграли в этом не последнюю роль. Вздохнув, Акробалено Грозы начал щелкать по клавишам, а когда стоящий на краю стола мертвый прибор пискнул и засветился, Верде недоверчиво покосился, так как это штуковина работала, пока он был на прямой связи с девчонкой, но прибор уловил отголосок его изменненого Пламени под действием девчонки здесь, в этом мире?.. — Да ладно… сбой? Верде потянулся к прибору, скептически хмыкнув. Уж что-что, а мелкая девчонка вряд ли бы смогла оказаться здесь, мозгов бы не хватило, да и вероятность, что она жива весьма… Сердце неприятно кольнула досада и разочарование. Ему бы хотелось обучить эту девчонку как следует, а не заниматься этими шаманскими плясками. Только дотянувшись до прибора, Верде едва успел отдернуть руку, когда он задымился и щелкнул, приказав долго жить. Чего?.. В следующий момент Акробалено резко дернулся и свалился со стула под стол, утаскивая за собой клавиатуру. Уже позже очнувшийся Верде кинется в лабораторию и начнет делать тесты, с надеждой и радостью смотря на результаты, тихо не веря своим глазам. Дело, что стояло за развитием и ростом его тела, двинулось с мертвой точки, показывая, что Верде начал расти. Но второй Леонардо да Винчи не был бы гением, если бы не решил узнать причину, а заодно и попридержать при себе какое-то время от своих коллег такую новость. А где-то в захолустье Италии молодая шестнадцатилетняя девчонка, дочь одного из боссов семьи, состоящей в Альянсе, придерживая большой живот, дошла до приюта, где родила слабого здоровьем ребенка, которую успела окрестить Еленой и оставила этот мир, решив уйти от позора родив ублюдка, который был никому не нужен. Шедшие по следу беглянки мафиози не стали заморачиваться убийством слабого младенца со странными отметинами на лице в виде разноцветных треугольников под глазами и на лбу, решив, что маленький бастард в этих трущобах да с таким хиленьким тельцем проживет недолго. Кто ж знал, что родившийся ребенок был на редкость упрям в своем желании жить и не собирался помирать во второй раз, только что родившись? В конце концов, новая жительница этого мира была слишком сумасшедшей, чтобы уйти так просто и не исследовать этот мир, попробовав пока еще на отсутствующий зуб его крепость. Ведь можно все, пока ты сумасшедшая.