Не хотите мира

После аукциона обе стороны зализывали свои раны. Тоука сидела на крыше, скрутившись в кругленький комочек. Она горевала. Она наконец-то почувствовала любовь брата и в этот же миг потеряла его навсегда. Иронично! Как всегда! Закон подлости всегда действовал против нас. — Вижу, тебе совсем плохо. Ты ужасная старшая сестра, — как всегда неожиданно появившись за спиной Тоуки, сказала Это. Уж что, что, а сыпать соль на рану она умела. — Я это знаю и без тебя! — злобно ответила она. Это присела рядом с ней и засмотрелась на небо. Сегодня оно такое же обычное, как и всегда. Они обе смотрели наверх и думали о своем. О чем думала Тоука, было ясно. Но вот о чем думала Это, было одной из загадок природы. — Эх, ночной пейзаж не меняется уже пять лет. Такое чувство, будто время остановилось, все застыло, а мы продолжаем жить. Ну не скушен ли этот мир? — Это решила сменить тему. — Отец всегда говорил: «Тоука, ты старшая сестра, так что должна его многому научить. Аято, если твоя сестра попадёт в беду, ты должен её защищать». Аято свой долг выполнил, а я нет. На его месте должна была оказаться я. Если бы убили меня, то мне было бы не так обидно, — она думала о том, что было бы, если он выжил, а она сама погибла. Тогда бы ей легче жилось. Спокойнее. — Несмотря на свою наглость, он всегда тебя защищал, — сообщила Это со свойственной ей улыбкой. — Что? — не веря ей, спросила Тоука. — Ты никогда не интересовалась, почему он носил маску Черного Кролтка? — этот вопрос завел ее в тупик. — Он взял себе прозвище «Черный Кролик» и сделал похожую маску только чёрную, тем самым отвлекая от тебя внимание CCG на себя и, очищая твою репутацию своими более жестокими преступлениями. Но после убийства следователя Мадо, это было трудно. Аято подсознательно заботился о тебе, поскольку предпочёл избить тебя сам вместо того, чтобы оставить на растерзание садисту Ямори. Я была глубоко удивлена его поступкам, но это был его выбор. Ты же помнишь правила, в Аогири гули делают то, что хотят, только если это не помешает делам организации. — После того, что ты мне рассказала, мне стало еще хуже. Ты этого добивалась? — приподняв голову, сказала Тоука. — Честно говоря, нет. А тот следователь, с которым ты дралась, оказался намного сильнее. Поэтому ты отбросила свое задание и решила побеседовать с ним? — а вот здесь началось самое интересное. — Сасаки Хайсе… Он до боли похож на Канеки… Вот ведь а, досада! — О, что вспомнила старую любовь? — Тоука разозлилась от ее слов. Ее взбесили даже не они, а сам факт того, что Это так думала. — Не в этом дело. Во время нашего боя он изменился. Стал более сильным и кровожадным. Я провалила задание, потому что хотела его убить. Подсознательно я приняла его за Кена. Это мой промах. Но неужто Биг Мадам так легко арестовали? Она же не самый слабый гуль! — решила себя оправдать, понимая, что у нее это не выйдет. — Вообще-то это он… — Э? — ее глаза стали размером с монетки. — Биг Мадам — это гуль мужского пола. Просто одевался, как дама средних лет. — И я это охраняла? — ее чуть не стошнило. — Среди следователей CCG был один воспитанник Биг Мадам. После тяжелых пыток он стал таким же жестоким, как и Биг Мадам. Поэтому эму не составило труда проявить к своей мамочке «ответную любовь», — Это развеселила эта информация, а вот Тоуку — нет. — Следователь, воспитанный гулем? Мир сошел с ума. — Кажется этого бедняжку зовут Рей Сузуя. — Рей? — Он тебе знаком? — Лично мы с ним не встречались. Но Курона поклялась убить его. Она рассказала мне после смерти Широ, — тут ей снова стало грустно. — Это та девчонка-полугуль?! Второй подопытный эксперимента Кано. Неужели все решили мстить своим обидчикам? Как это скучно, — она вернулась к небу. — Можно тогда я буду носить маску Аято, -неожиданно попросила та. — Тоука, не думаю, что Аято бы это одобрил. Может останешься в старой маске. — Его маска напоминает мне о том, что я больше не хочу видеть и кого должна уничтожить. Не хочу вновь надевать маску белого и пушистого Кролика. В этой маске я — Тоука Киришима. — Ну тогда у меня есть идея. А если тебе половину маски оставить прежней, а другую половину перекрасить в черный и добавить клыки. Все решено. Я пойду и попрошу Уту сделать тебе новую маску. Считай, это твой подарок от меня, — она завелась от своей задумки. — Хорошо. — А где спасибо? — Обойдёшься, — крикнула Тоука. — Ты злюка, Тоука-тян, — обиженно сказала Это. — Это, можно задать вопрос? — Смотря какой, — также с детской наигранностью ответила Одноглазая Сова. — Биг Мадам ничем Аогири не могла быть полезным. Тогда зачем ты заставила ее защищать? — с некой придиркой сказала Тоука. — Поняла все-таки. Рано или поздно его все равно бы убили. Он совсем бесполезен. Я просто хотела, чтобы ты поняла, что CCG не так-то просто победить. Даже самый маленький опыт может оказаться полезным, — звучало, словно нравоучение от мамочки. — Значит, ты просто хотела меня проверить? То есть Аято умер напрасно?! — тут Тоука загорелась злостью. Она была зла как никогда. Ее глаза почернели. — Я не думала, что все обернется именно так. В конце концов — это был его собственный выбор. Но даже если так, неужто ты убить меня собираешься. — Гх… — обидно. — Ты же знаешь, что у тебя не получится, пусть ты и стала сильнее. Разве тебе нужно ненавидеть меня? Неужто в случившемся только моя вина? Это ведь следователи убили Аято. Может направишь свою ярость на них? — после этих слов глаза Тоуки вернулись в прежнее состояние. — Я ненавижу этот мир! — Тогда, как насчет его перестроить? Может пора уже уничтожить все, что так тебе надоедает? — она начала внушать ей это. — Я уничтожу все! — и похоже Тоука повелась. — Ну наконец-то хоть одна хорошая мысль, — весело сказала Это, — о уже поздно, время ужинать. Сама пойдешь на охоту или снова придётся из ложечки кормить? — Иди к черту! — Приятого аппетита! Тоука скрылась с глаз Это. Она была настолько злой, что могла съесть хоть весь район. Но решила довольствоваться парочкой подростков. — Ты ведешь себя, как мамочка. На тебя это не похоже, — сказал голос за спиной Это. — Ты же был папочкой для Аято. Теперь моя очередь нянчить детишек. В конце концов это — весело! — Рано или поздно ты доиграешься, — пригрозил он ей. — Не сегодня, Татара. POV Тоука Тишина. Холод. Как будто снег кругом. Темно. Я ничего не вижу. Ай! Не могу пошевелится! Руки затекли. Почему я не могу пошевелить руками? Ничего не понимаю? Я слышу стук медленных шагов. Вот так. Тук — тук, тук-тук… Они приближаются ко мне. Почему я чувствую страх? Из-за темноты мои чувства обострились. Тук — тук, тук — тук… Смех. Я слышу тихий и ужасный смех. От него веет холодом. Но он медленно приближается. Шаги ровные и тихие. Но они кажутся непредсказуемыми и неизбежными. Очередная волна страха нахлынула на меня. Я начинаю ерзать и брыкаться. Но слышу лишь звон железа. Почему я не могу двигаться? Пытаюсь выбраться. Смех становится все громче, а шаги все ближе. Страх… Страх… Страх… Вдруг шаги остановились… позади меня. И это пугало меня еще сильней. Я перестала брыкаться. Эта пауза заставила меня понервничать. Я чувствую чье-то обжигающее дыхание. Слышу биение его сердца. Страх — это чувство я не любила испытывать больше всего. Чьи-то холодные пальцы начинают прикасаться к моей коже. По всему телу бегут мурашки. Его прикосновение словно оставляло ожоги, но они были ледяными. Руки ласкали мое истерзанное тело. Они были мягкими и даже расслабленными. Они изучают все изгибы и линии. Не понимаю. Я чувствую себя беспомощной. Снова этот смех! Жуткий! Эти приятные руки гуляли по моему телу, касаясь самых чувствительных точек. Я начинаю тяжело дышать. Руки были нежными, а смех жестоким и тихим. Как будто меня гладил один, а смеялся совершенно другой человек. Смех прекратился… Я кричу. Мой крик не был душераздирающим, но вполне громким. Я чувствовала, что что-то теплое потекло из живота. Боль… Мне щекотно. Он был нежен со мной, но боль чувствовалась. Он обнял меня сзади, и снова засмеялся. Мне тепло. Но снова боль. Слезы начали течь из моих глаз. Мне больно! Очень больно! Страшная боль! Смех! Слезы! Его объятия успокаивают, но пугают. Его обжигающее дыхание и пронзительный взгляд — все это я чувствовала каждым сантиметром своего тела. Мое сердце колотится, будто хочет выпрыгнуть из груди. Я чувствую беспомощность. Он умело манипулирует мной, я ему не поддаюсь. Я чувствую его запах, манящий и терпкий. Он зарылся в мои волосы, вдыхая их аромат. Целует мою шею, несильно прикусывая ее. Мои стоны раздавались по комнате, казалось, он этого и добивался. Я не могу себя контролировать. Не хочу здесь находиться. Мне больно! Очень больно! С меня капал пот. Я не хочу продолжения его игр. Они мне не нравились. И здесь я ему точно проигрываю. Мне не спастись и не сбежать. Я обречена. Что я здесь делаю? Зачем все это? За что? Кто ты? Дыхание участилось. Паника. Нет! Нет! Нет! Слезы. Плачь. Крик. Звуки. Картинки. Неееет! Я просыпаюсь. На моем лице слезы и пот. Голова раскалывается. Это был сон? Давно я не видела снов. Я поднимаюсь и дрожу. Будто все случилось на самом деле. Ран и укусов на теле не было, но чувства остались. Наверно это из-за недавнего. Мне просто невыносимо страшно. Я устала. Конец POV У следователей после задание жертв оказалось больше. Ну, впрочем, как всегда. Джузо, довольный, сидел в зале заседания и напевал какую-то песенку. К нему подошел его друг. — Сузуя-кун, давно не виделись! — сказал веселый голос. Будто они давно не виделись. — Приветики, Хайсе. Как твои дела? — так же весело ответил Сузуя. — Да все отлично! — в отличии от Тоуки, которая убивалась своим горем, Хайсе был весел и рад. Все-таки он выполнил задание, порученное Акирой-сан. — Слышал, ты недавно сильно пострадал от рук Кролика. Неужто она на столько сильна? — удивленно спросил он. — Ну, она убила следователя Мадо, а он был не самым слабым следователем, — он был удивлен. — Не переживай, Хайсе, зато твоему отряду удалась убить Черного Кролика. Поздравляю! — и действительно, из него делали новое оружие для куинксов. — Да, спасибо. Но я в этом роли не принимал. Но, когда мы еще сражались в здании, мы разговорились. Кролик сказала, что гули, как и люди умеют чувствовать, у них тоже есть, ради кого жить. Я ничего не хочу этим сказать, но ведь она права! — он был в недоумении. — Я об этом прекрасно знаю! — после его слов Хайсе был ошарашен. — Знаешь? Тогда почему ты спокойно убиваешь их? — спросил Хайсе. — Просто гули есть гули. Какими «добрыми» они не были, они убивают нас, чтобы съесть, значит мы должны из убивать, чтобы выжить! — его логика была понятна. — Тогда получается, мы тоже монстры?! — наивный Хайсе. — Да, в какой-то степени. А что? С чего это вдруг ты начал интересоваться мнением гулей, Хайсе-кун? — теперь Сузуя хотел понять и его логику. — Не знаю почему, но мне показалось, что Кролик плакала, когда мы убили Черного Кролика. Похоже они были близкими знакомыми. Просто, когда она плакала, мне казалось, что плачет вовсе не гуль, а человек, — его слова звучали грустно. — Да, Хайсе, — Сузуя почесал затылок, — ты даже более странный, чем я. — От тебя, Джузо, это звучит как комплемент. Мне даже чуть-чуть приятно, — им было смешно. — Кстати, это же ты убил Биг Мадам? Я прав? — Ты не представляешь, как долго я хотел с ней покончить! Она просила меня вернуться к ней, спасти ее от смерти. И чего она ждала? Знал бы ты, как это приятно, убивать того, кто терроризировал тебя все детство! — он был действительно рад. — Похоже для тебя это было важно. — Ах да, чуть не забыл, тебя вызывает Арима-сан. Он хочет с тобой поговорить. — Ого, неожиданно. — Неужели ты боишься, Хайсе-кун, он же твой отец! — он решил его разоблачить. — Я не боюсь, просто каждый раз он выкидывает что-то странное. — Каков отец, таков и сын. — Ты не прав, мы с ним вовсе не похожи. Он сильный и смелый, а я просто слишком мягкий. — Я думаю, если бы Арима-сан не был мягким, тебя бы здесь не было. — И то верно, ладно я пошел. — Ага, до скорого, Хайсе. Он шел медленно, как на казнь. Он не знал, что его ждет. Но он понимал, что Арима-сан — это его единственный родственник. Дойдя до кабинета, он тихо постучался. — Входи, Хайсе, — спокойно сказал Арима. Он сидел в своем кабинете и попивал кофе. — Вызывали, Арима-сан? — спросил он. — Да. Присаживайся. Как твои дела? — Все хорошо, спасибо. Я уже оправился после битвы с гулем. — Ты ведь сражался с Кроликом, верно? — Да. Похоже это была она, — неловко ответил Хайсе. — И как? — По-моему ее характеристики в анкете неверны. Она стала сильней. Но почему-то она говорила, как человек. — Вот оно как, а что именно она говорила? — с интересом спросил он. — Она говорила, что гули, как и люди способны чувствовать. Испытывать боль, радость, отчаяние и надежду. Не знаю почему, но я ее понимаю. Но я не хочу это понимать, — он решил выговориться. — Хайсе, ты очень добрый. И это не является плохой стороной твоего характера. В какой-то степени, ты прав. Ведь гули и люди похожи. Но за отнятые жизни цена расплаты — жизнь. И любой гуль хоть раз ел человека. Не нужно считать их людьми, даже если мы похожи. — Вы правы. Похоже мне нужно взять отпуск на пару дней. — Хайсе, тебе не нужно боятся, отнимая жизнь у гуля. — Порой мне кажется, что мы такие же монстры, как и гули. — Ты прав. Но это наша работа. Мы спасаем людей, при этом отдавая душу дьяволу. Пойми, Хайсе, в этом мире кто-то должен стать убийцей для убийц. Ты же сам знаешь, мы не всегда убиваем гулей. — Пора бы мне повзрослеть, — начал ругать себя Хайсе. — Извини, я перегрузил тебя обязанностями. Но чья-то жизнь-то всегда ответственность. — Я пожалуй пойду домой, — Хайсе собирался уходить, но его остановил Арима. — Подожди. Я хочу, что бы ты понял всю важность своей работы. Поэтому, следующую операцию будешь возглавлять ты, — Хайсе побледнел от этой новости. — Но я не готов. Я с одним отрядом не могу справится, а тут сразу… — Успокойся, рано или поздно тебе придется столкнуться с еще большей ответственностью. Поэтому в следующий раз ты придумываешь план операции. Задание заключается в поимке и обезвреживании Кролика. Всю информацию тебе передадут. — Хорошо, я понял. Я пойду. — Удачи. — Ага. — И постарайся не думать о жертвах. Хайсе очень волновался. На его плечах лежали жизни его подчиненных и друзей. Он готов сквозь землю провалиться, лишь бы не возглавлять операцию. Но обычной запиской от мамочки или вымышленной болезни не спастись от задания. Но он понял, что пора становиться тем, кто достоин Аримы-сана.