Оберегая Коннора

- Но ты не можешь, - сказал Коннор наверное уже в двадцатый раз, надеясь убедить Гарри простым повторение одного и того же. Гарри уже почти был готов признать, что был к этому близок. Он бросил последние свои вещи, которые собирался взять с собой, в сундук и со вздохом обернулся к Коннору. - Я должен, - произнес он, – у Драко есть ко мне долг жизни, так что у меня нет выбора. Он рассказал своему близнецу, что произошло в лесу, по большей части. Теперь Коннору было известно, что волшебство Гарри бывает опасным. И что они с Драко поссорились, перед тем как Гарри последовал за ним в Запретный лес. Но брат не знал о том, как Гарри спас Драко от кентавров. Конечно, Коннор мог бы догадаться об этом, если бы уделял больше внимания рассказам отца и Сириуса о чистокровных обычаях. - Обещаю, что вернусь из Малфой-мэнора в целости и сохранности, Коннор. Но больше я ничего не могу сделать. - Но ты хоть будешь без меня скучать, - прошептал Коннор. – Мы же всегда отмечали Рождество вместе. Гарри почувствовал, как его губы изогнулись в искренней улыбке. - Я знаю, - ответил он спокойно. – И обещаю, что следующее Рождество мы обязательно проведем вместе, также как и все последующие за ним. Хорошо? В течение долгого момента его брат-близнец вглядывался ему в лицо, а потом кивнул. Так и будет, прочел Гарри в карих глазах брата, как будто тот произнес это вслух, поскольку в них сияло неистребимое упорство, похожее на то, с которым Коннор ловил снитч. - Но если ты не вернешься из поместья живым и невредимым, я лично выслежу и прикончу Малфоя. Гарри позволил брату обнять себя, а затем тот покинул спальню. И Коннор относился к пристальному вниманию Слизеринцев гораздо спокойнее, чем Гарри относился к вниманию Гриффиндорцев, бывая в их башне. Конечно, Гарри бывал в башне уже много раз, и сегодняшний визит Коннора в подземелья тоже не был первым. Возможно, Коннор просто стал менее застенчивым. - Наконец-то! Придурок ушел. Гарри закатил глаза, потому что перед приходом Коннора Драко покинул спальню и скрылся в ванной, отказываясь находиться в одной комнате с Коннором не оскорбляя его. - Драко, он не придурок, - огрызнулся Гарри, бросая последний джемпер в сундук и оглядываясь. Он не увидел вещей, которые хотел бы взять с собой. Осталась большая груда писем на кровати, которые он получил от родителей, крестного и Ремуса почти сразу после того, как сообщил им, что поедет в Малфой-мэнор. Ни одно из них Гарри не открыл, не считая вопилеров, которые не оставили ему такой возможности. Только бы его родители не приехали в школу и не забрали его в Годирокову Впадину – а они не могут этого сделать, поскольку затронут долг жизни – тогда все пройдет гладко, а с письмами он разберется после Рождества. - Конечно же он – придурок, - продолжал настаивать Драко, привлекая к себе внимание Гарри. – Первое что он сделал, войдя сюда – уничижительно отозвался о цветовой гамме нашей гостиной. Он – плебей. - Драко, - с большой выдержкой сказал Гарри, поскольку в этот момент заколдовывал свой сундук, чтобы тот парил позади него. – Если бы ты попал в гриффиндорскую башню, то сделал бы тоже самое. - Да, но их гостиная заслуживает подобного оскорбления. Осознав, что Драко не видел абсолютно ничего лицемерного в том, чтобы высказываться подобным образом, Гарри сдался. - Идем, - промолвил он, обматывая шарф вокруг горла, - мы должны поторопиться, если хотим занять места в карете и добраться до Хогсмида. И тут Драко обнаружил, что он еще не все собрал, и бросился собирать оставшиеся вещи. Опершись на стену, Гарри наблюдал, как Драко тихо бормочет себе под нос разговаривая сам с собой, упаковывая одежду, книги, картины, и еще кучу совершенно бесполезных вещей. Он сворачивал одежду аккуратно, а хрупкие вещи обертывал тканью. Каждой своей привычкой и жестом он был наследником Малфоев… Если бы не его бормотание. Гарри закрыл глаза. Драко бормочет и разговаривает сам с собой. Если он может это делать, то я вполне смогу прожить пару недель в Малфой-мэноре. ______________________________________________________________ - Быстрее, Гарри! Гарри вздрогнул, когда крик Драко достиг его ушей. Малфой резвился как ребенок. Он быстро бежал по снегу, поднимая за собой снежное облако. Гарри шел следом, гораздо более прилично и степенно, его зачарованный сундук качался позади в воздухе, следуя за владельцем, перешагивающим через сугробы. Гарри решил, что подобная прогулка хороша для того, чтобы потренироваться в терпении. Он думал, что они доберутся на экспрессе до вокзала Кингс Кросс, где их встретят родители Драко, но тот рассмеялся над подобным предположением. Нет, сказал он Гарри надменно, мы доберемся до Хогсмида, чтобы выйти за антиаппарационный барьер Хогвартса, и там встретимся с моей матерью, которая прибудет туда, чтобы доставить нас портключом в поместье. Гарри спросил Драко, почему тогда он ехал в экспрессе, чтобы попасть в школу. И Драко углубился в длинное рассуждение о традициях, к которому Гарри абсолютно не прислушивался. Наверняка он или уже знаком с той традицией, о которой рассказывает Драко, или Малфой снова на ходу что-то выдумывает. Подходящая погода для прогулки, подумал Гарри. Было достаточно холодно, чтобы в воздухе был виден пар от дыхания, но не настолько, чтобы холод ощущался под одеждой. На расстоянии смех Драко не казался чересчур громким. Волшебники и ведьмы, которые обгоняли их, были наряжены в одежду рождественских цветов, и все здания в Хогсмиде были художественно оформлены. Главным образом были зачарованные нетающие снежинки и сосновые шишки, переливающиеся различными цветами, свисающие с карнизов и окон. - Гарри! Моргнув, Гарри вскинул голову. Сначала он не мог понять, откуда его зовут, но затем увидел Драко, выглядывающего из-за угла дома и отчаянно помахавшего ему. Гарри быстрым шагом двинулся к нему и, зайдя за угол, обнаружил Драко, крепко державшего за руку очень красивую ведьму. - Гарри Поттер, - произнес Драко гордо, - это моя мать - Нарцисса Малфой. Мама, могу ли я представить вам Гарри Поттера? - Конечно, - сказала Нарцисса и сделала шаг вперед, протянув руку. Гарри заметил, что рука была белоснежной, как и светлые густые волосы, которые она носила распущенными по плечам. Тепло шло от согревающих чар вокруг серебряного ожерелья на её шее, чем и объяснялось отсутствие шарфа или шляпы. Лицо Нарциссы было прекрасно вылепленным, и чем-то напоминало ему Сириуса, или человека, который бы выглядел как повзрослевший крестный. Глаза у неё были синими и очень яркими, она внимательно смотрела на Гарри. - Я очень рада знакомству, мистер Поттер. Гарри склонил в поклоне голову, вместо того, чтобы взять Нарциссу за протянутую руку, используя эту задержку, чтобы осмотреть её руки на наличие скрытого портключа, отравленного кольца или амулета. Серебряная фигурка собаки на левом запястье излучала магическую силу, но имела теплый розовый оттенок волшебства, свойственного защитной магии, из чего следовало, что Гарри должен был опасаться артефакта, только если он попытается напасть на его обладательницу. Больше он не увидел признаков какой-либо угрозы и охотно прижал протянутую кисть к губам. - Миссис Малфой, - пробормотал он, - приятно познакомиться. Я прихожу как гость, согласный стать другом, и готовый соблюдать законы гостеприимства. Он отстранился. Лицо Драко было озадаченным. Гарри не был уверен, что это означало, но подумал, что его друг вероятно не знаком с чистокровным приветствием, которое он употребил. Выражение лица Нарциссы Малфой было совершенно противоположным сыну – оно было оживленным. Её голубые глаза были яростными, жестокими глазами хищника, пристально выслеживающего добычу, а на губах играла слабая улыбка, такая, что Гарри был почти уверен в том, что она предназначена для того, чтобы выразить оценку и восхищение. - Никто не обращался ко мне с подобными словами уже очень давно, мистер Поттер, - сказала Нарцисса. – Думаю, что последним был мой двоюродный дед со стороны Блэков, но он умер, когда я была еще ребенком. - Мне нравятся старинные обычаи, миссис Малфой, - сказал Гарри. Адреналин бушевал в его крови. Он форсировал события, которые развивались слишком стремительно, показав свои пустые руки, с расслабленными пальцами. Тем самым он давал понять, что не намерен выхватывать палочку. Конечно, он не слишком нуждался в ней, но Гарри сомневался, что должен будет защищать себя, если этот гамбит сработает. - Я полагаю, вы собираетесь доставить нас в Малфой-мэнор с помощью портключа. Даёте ли вы мне слово, что этот портключ переместит нас до порога поместья, так чтобы я мог принять ваше личное приглашение войти? - Гарри, - проворчал Драко, - ты ведешь себя нелепо. - Тише, Драко, - сказала Нарцисса. Она не произнесла это громко или предостерегающе, или повышенным тоном, но Драко немедленно замолчал. Нарцисса не отвела взгляда от Гарри, когда достала из рукава небольшой камень. - Клянусь, что этот портключ перенесет нас до порога, мистер Поттер. Когда мы приземлимся, я предложу вам войти. Клянусь, что никакой вред не будет причинен вам во время этой поездки, или во время перемещения, если вы не доверяете моему обещанию гостеприимства. - Благодарю, - ответил Гарри и подождал, пока Драко и Нарцисса возьмутся за портключ, прежде чем положить свою руку сверху. Нарцисса улыбнулась ему перед тем, как мир вспыхнул, чья-то рука обхватила Гарри за талию, и они прыгнули в водоворот скручивания, который создал портключ. Они приземлились на заснеженном поле, которое тянулось нетронутым в трех направлениях. Гарри мог почувствовать гул и вибрацию сильного волшебства за спиной и не удивился, когда оглянувшись, увидел поместье. Дом не был громоздким, хотя и был достаточно большим. Каждая часть здания была тщательно продумана и спланирована, это Гарри узнал, когда изучал семейство Малфоев. Окна выходили на все четыре стороны, но те, что находились на одном фасаде, были одного размера. Серый камень, из которого был сложен дом, переходил от темно-серого к серебристому у самого карниза, что создавало впечатление, будто мэнор окрашивают наплывающие волны света. Входная дверь была бледного цвета, который соответствовал цвету семейного герба Малфоев - серебряная змея на сине-сером фоне. И защита была повсюду, мощная из-за связи с кровью владельцев и силой магии места, а также еще с полудюжиной иных магических составляющих, которые Гарри пока не мог определить. В этот миг Нарцисса проговорила: - Пролитой кровью на землю, - сказала она, и Гарри вовремя обернулся, чтобы увидеть, как она проливает три капли крови на снег с крошечного серебряного кинжала, - я приветствую вас в нашем доме. Можете свободно пользоваться силой наших камней, мягкостью наших тканей и огнем в очаге. Ешьте хлеб и мясо. И если вред будет причинен вам под нашей крышей, то я прошу саму землю отозваться на предательство в моей крови и восстать, чтобы уничтожить меня. Гарри сглотнул. Эта была не та клятва, о которой он просил её. Он хотел услышать обычное приглашение разделить стол и кров, достаточно формальное и привычное. Но очевидно, он произвел на нее достаточно сильное впечатление, если Нарцисса поступила иначе. И конечно же, если он нарушит один из законов гостеприимства, или нападет на одного из Малфоев, наказание будет справедливой платой. - Во имя Мерлина, я принимаю ваше приглашение, - сказал он. – В ответ, клянусь оставить ваши камни незапятнанными кровью, как в день, что я ступил на них. Ткани незагрязненными, а огонь неоскверненным. Я принимаю хлеб и мясо и уважаю руки, их приготовившие. Прошу землю принять мою клятву и заморозить в венах мою кровь, если я нарушу обещание. Рана Нарциссы засияла белым светом и затянулась. Миссис Малфой склонила голову. - Во имя Мерлина, я принимаю вашу клятву. - Отлично, - сказал Драко, притоптывая на месте, - может, уже войдем внутрь, а то здесь чертовски холодно. - Драко, следи за языком, - сказала Нарцисса тем же самым спокойным голосом, который она использовала раньше, и Драко пробормотав извинения, бегом направился к двери. Гарри пошел следом. Он не думал, что готов сейчас остаться один на один с матерью Драко. Он ощутил, как защита мэнора окружила его, оценивая и пропуская. Часть защиты исчезла сразу, так как была настроена для обнаружения магглов и сквибов, или обнаруживать враждебные намерения. Другие чары задержались чуть дольше, как подозрительные змеи, пока не оценили силу его магии и обещание крови, которое охраняло Гарри, а затем растаяли, позволив Гарри проследовать за Драко. Дверь отворилась прежде, чем они дошли. Высокий стройный мужчина стоял в проходе, глядя на них в замешательстве. - Отец! – радостно закричал Драко и помчался к нему, широко раскинув руки. Гарри расправил плечи и поднял голову. Он готовился к своему первому знакомству с Пожирателем Смерти. Конечно первой он увидел Беллатрикс Лестрейндж, но они не были знакомы лично. Он должен был улыбаться. Но не мог. Ритуалы имели большое значение. Чистокровные использовали и воспринимали традиции и ритуалы как игру, - или танцы, как однажды назвал интриги Сириус – в течение многих столетий, чтобы вытеснить, исключить менее интеллектуальных, воспитанных, слабых магически, или непокорных, чтобы сохранять мир внутри семьи и между остальными чистокровными родами. Эту мелодию строгих манер нужно было услышать и двигаться соответственно, или другие танцоры обернуться против вас. Драко повернулся к Гарри и представил ему Люциуса также как ранее свою мать. Гарри не слишком прислушивался. Он был слишком занят, разглядывая Люциуса Малфоя. Люциус походил на более взрослую замороженную версию своего сына. Светлыми волосами и серыми глазами особенно, но Гарри подумал, что должно быть тот никогда не снимает свою ледяную маску, которую надел во время первой войны с Волдемортом. Или это было его особое выражение, которым он привык встречать нежеланных гостей. Гарри немного нахмурился, когда зацепился взглядом за левую руку Люциуса, и ощутил в шраме на лбу знакомый приступ боли. Да, я знаю, что он был Пожирателем Смерти. Нет никакой потребности напоминать мне об этом пророческими видениями. Однако Люциус удивил его. После холодного взгляда, которым он окинул Гарри, он поклонился и сказал: - Я рад, что мой сын нашел способ, чтобы мы могли встретиться, мистер Поттер. Я слышал о вас так много от него, что с нетерпением ждал знакомства. Гарри сделал глубокий вдох. В словах были ловушки. Он знал, как избежать их. - Ваша жена была столь любезна, что пригласила меня с обещанием крови, мистер Малфой. Здесь я в безопасности. И я полагаю, что ваш сын рассказал вам о причине, по которой я согласился приехать. Долг жизни Драко защищает меня. Вместе с тем, я не вижу причины, почему бы нам не поддерживать дружеские отношения. Я знаю, что вы можете попробовать предпринять что-либо, но я готов к этому. С легкой улыбкой на губах Люциус уступил дорогу и, указывая тростью внутрь дома, пригласил войти. - Добро пожаловать в Малфой-мэнор, мистер Поттер. - Спасибо, сэр, - ответил Гарри и вошел в дом. Драко уже пробежал вперед, выкрикивая восхищенную ерунду о том, какая у Гарри будет комната. Гарри шел за ним следом под пристальными неодобрительными взглядами портретов. _____________________________________________________________ Дело вовсе не в размерах дома, решил Гарри следующим вечером, и даже не в наличии древних магически сильных артефактов, которые делали поместье столь отличным от Годриковой Впадины. Это был танец, интрига – неслышимая музыка поведения, неясным фоном, звучащая на заднем плане любой ситуации, не считая тех случаев, когда Драко и Гарри были одни. Этот танец задавал общее течение движений и мыслей, и вынуждал контролировать каждый незначительный жест, взгляд или слово. Раньше Гарри думал, что его это будет утомлять. Однако к его удивлению, он этим наслаждался. Он спал в красивой комнате без портретов, явно предназначенной для гостей, с окнами выходящими на восток, чтобы можно было наблюдать восход солнца и зачарованным потолком, изображающим созвездия, которые он хотел бы видеть. Домовые эльфы разбудили его этим утром и принесли тыквенный сок. После завтрака настолько плотного, что Гарри подивился тому, что Драко не такой же толстый как Винс или Грег, они помчались на улицу, чтобы поиграть в снежки, покататься на санях, полетать на недавно разбитом квиддичном поле, и просто поболтать о пустяках, о которых они забывали через пять минут. Драко так много и заливисто смеялся, что лицо его становилось красным, а Гарри обнаружил, что улыбается ему в ответ, и не в силах скучать по Коннору или родителям, в обществе мальчика, который так откровенно наслаждался его компанией. Обед был столь же сытным, как и завтрак, а после они слушали, как Нарцисса играет на фортепиано и поет старинные песни об истории магического мира, пока за окнами поместья бушевал ветер со снегом. Гарри читал об этих песнях, с помощью которых в древности до распространения всеобщей грамотности передавались волшебные знания, но никогда не слышал их в чьем-либо исполнении. Поэтому он сидел, затаив дыхание и дрожа сильнее, чем если бы он находился на улице, пока Нарцисса пела балладу о четырех основателях Хогвартса – об их детстве, о решении совместно создать центр и сердце магического образования. Песня закончилась на торжествующей одинокой ноте, повествующей о Салазаре Слизерине, создавшим могущественное заклинание, как раз перед его легендарной ссорой с Годриком Гриффиндором. Гарри закрыл глаза и целиком растворился в последних печальные аккордах, которыми закончилась песня. Склонив голову в поклоне, он произнес формальные слова благодарности, выбранные из длинного списка общепринятых фраз в среде чистокровных магов, и в частности в семье Блэк. Нарцисса приняла их с видом человека привычного к комплементам, но Гарри подозревал, что если бы он высказал своё собственное суждение и впечатление, это больше пришлось бы ей по душе. Казалось, что Нарцисса ценила присутствие Гарри в поместье почти так же высоко, как и Драко. Люциус был большой загадкой. Гарри поднял голову. Они сидели в гостиной Малфой-мэнора, которую семья использовала для встречи важных гостей или близких родственников, которых они не хотели выставлять на всеобщее обозрение. Портреты на стенах были достаточно воспитаны, чтобы не разглядывать Гарри в открытую, а полки вдоль стен забиты книгами. Драко восседал слева от камина с книгой по теории беспалочковой магии, Гарри на стуле справой стороны с книгой по истории факультета Слизерин, которую Драко впихнул ему в руки со взглядом, грозящим неминуемую смерть, если Гарри будет возражать. Нарцисса расположилась на диване напротив Драко, взмахивала палочкой и наколдовывала неизвестные Гарри невербальные чары подобные тем, что были на её серебряном ожерелье. Люциус сидел на стуле, достаточно массивном, чтобы быть троном, напротив Гарри и сверлил его взглядом. На мгновение Гарри встретился с ним взглядом. Люциус сделал глоток вина. Он кивнул Гарри, как если бы он заработал несколько очков, или ответил на вопрос, но не перестал его разглядывать. Гарри пожал плечами и вернулся к чтению книги. Он знал, что противостояние между ними не заставит себя долго ждать, но это произойдет не сейчас. Он собирался продолжать читать, не смотря на нервный озноб, от ощущения холодного оценивающего взгляда. ___________________________________________________________ - Проснись, Гарри! Гарри моргнул и приподнял голову. За окном было еще темно, но кто-то стучал в дверь комнаты и звал его. - Просыпайся! – послышался приглушенный голос Драко. – Это же Рождественское утро! Вставай быстрее! Гарри наколдовал беспалочковый Lumos, чтобы найти свою волшебную палочку, а затем с её помощью призвал очки. После этого комната стала не такой размытой, но была все еще темной в пятом часу утра, достаточно ранним, чтобы услышать, как в коридоре ворчат портреты, скрываясь от света за рамами. Гарри открыл дверь и, Драко схватил его за руку и потащил вниз по лестнице. - Драко, - попытался возразить Гарри, поскольку Драко тащил его в комнату, в которую им вчера не разрешили заходить. – Разве мы не должны подождать твоих родителей? Я не думаю, что нам следует туда входить в этот час… - С Рождеством, мистер Поттер, - мягко прозвучал голос Нарциссы. Гарри обернулся и увидел, что она выглядывает из-за двери с улыбкой, которая оказала бы честь и дракону. - Они уже здесь, - сказал Драко и втолкнул Гарри в комнату. – В мэноре мы встречаем Рождество очень рано. Гарри беспомощно пожал плечами, а затем заметил рождественскую ель в центре комнаты. И у него перехватило дыхание. Единственный свет в помещении исходил от рождественского полена, горевшего в камине, и от ели. Волшебные снежинки лежали на её ветвях, зачарованные чтобы не таять, как на домах в Ходсмите, а на их гранях ослепительно сияли серебряные и золотые искры, ярко вспыхивающие, а затем исчезающие и появляющиеся снова. Множество других, незнакомых Гарри заклинаний сияли повсюду. Он видел разноцветные гирлянды из переливающихся цветов, мерцающие вокруг снежинок, и каждый раз изменяющие положение. Вершину венчала звезда, состоящая из множества маленьких снежинок, соединенных в центре в головокружительный лабиринт, внешняя сторона которого пылала серебряным огнем, заставляя звезду сиять подобно луне. - Это похоже на заклинание Слизерина, - прошептал Гарри единственный комплимент, который ему пришел в голову, поскольку эта картина напомнила ему такую же восхитительно холодную и красивую песню, которую исполняла вчера миссис Малфой. - Благодарю, мистер Поттер, - ответила Нарцисса, а затем кивнула на огромную гору подарков под деревом. – Три крайних от нас. Гарри озадачено моргнул. - Миссис Малфой, вам не стоило… Он привез подарки для Малфоев, что было обязанностью гостя, но они не были личными, а просто традиционными: серебряные кольца, которые нагревались, когда рядом находился кто-либо с враждебными намерениями. Гарри вручил эти подарки еще в первый вечер, когда они прибыли, и Малфои с благодарностью их приняли. Также еще перед приездом он получил подарки от Коннора и родителей, и отдал свой подарок Драко – джемпер, который по желанию согревал или охлаждал человека. Он не ожидал, что Малфои останутся в комнате и будут наблюдать, как он будет открывать подарки. Нарцисса склонилась к нему: - Да, мы не стали бы утруждаться, - сказала она мягко, - если бы вы не произвели на нас такое впечатление. Гарри нерешительно кивнул, а затем присоединился к Драко, который уже небрежно разрывал обертку на своем первом подарке. Он издал радостный вопль, когда полностью раскрыл его. - Книга по беспалочковой магии! Спасибо, отец! Люциус, сидевший с другой стороны ели, кивнул в ответ. Гарри посмотрел на него, а затем на Драко, и наконец нашел ответ на озадачивший его вопрос о том, как такой мальчик как Драко, мог вырасти в семье, где музыка строгого воспитания и манер звучала необычайно громко. Просто Драко твердо знал, кто он и где его место. Он мог быть восторженным в отношении тех вещей, которыми ему позволяли восторгаться, и вещи эти соответствовали его положению и воспитанию. Когда он отклонялся от этого правила или пересекал невидимую черту дозволенного, как произошло с Нарциссой два дня назад, она сразу же указывала на это сыну, и Драко незамедлительно повиновался. Это совершенно не походило на отношения, которые существовали между Гарри, Коннором и их родителями, но Гарри подозревал, что они работали не хуже. - Ну же, мистер Поттер, - сказала Нарцисса, - откройте свои подарки. Гарри взял первый подарок, который, когда он открыл его, оказался от Драко. Он подержал подарок в руках, успокаивая дыхание. Это был стеклянный шар, внутри которого вращалась миниатюрная модель солнечной системы, яркое пятнышко солнца, на которое больно смотреть, в центре, а вокруг девять планет со спутниками. Гарри легонько коснулся стекла, ускоряя движение светил. Когда он убрал руку, они вернулись к прежнему величественному парению, кроме крошечного Меркурия, который продолжал проноситься вокруг солнца как ловец за снитчем. - Спасибо, Драко, - прошептал Гарри. Он не испытывал никакого особого интереса к Астрономии, но это была красота подарка, который выбирали именно для него, и подарок действительно был красивым. Драко, оторвавшись от разворачивания следующего подарка, ухмыльнулся. - Теперь мой, Гарри, - сказала Нарцисса, и Гарри обратил внимание на изменение обращения к нему и большую теплоту в её голосе. Она почувствовала, насколько он был взволнован подарком от её сына, и поэтому Гарри вырос в её глазах. Исполненный непонятной удовлетворенностью, Гарри развернул подарок в самой аккуратной обертке. Он улыбнулся, когда обнаружил в нем копию книги, которую он читал вчера об истории факультета Слизерин. - Драко сказал мне, что вам почти ничего не известно о факультете Слизерин, так как вы хотели попасть в Гриффиндор, - объяснила Нарцисса. – Я подумала, что вам могла бы понравиться эта книга. - Это очень чутко с вашей стороны, миссис Малфой, - ответил Гарри, - спасибо. Он обернулся к последнему подарку, помня о пристальном взгляде Люциуса. Он развернул то, что на первый взгляд показалось прозрачной линзой, и Гарри подумал, что это своеобразное зеркало, но когда он провел над ней рукой, там ничего не отразилось. А затем он различил неясную тень в стороне, ближе к рождественской ели, и какие-то отдаленные и неясные фигуры, в глубине зеркала, на заднем плане. На мгновение Гарри задрожал и прикрыл глаза, когда понял, что это такое. Это был проявитель врагов – зеркало, которое показывало человеку его врагов. Когда они были близко, в зеркале можно было увидеть их лица. - Спасибо, мистер Малфой, - медленно проговорил Гарри и поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Люциусом. – Я уверен, что мне это пригодится. Люциус склонил голову и ничего не ответил. - О, мама! – воскликнул Драко, внезапно вскакивая, - Я совсем забыл! Солнце почти взошло! Нарцисса моргнула, будто очнувшись от мыслей, а затем встала. - Извините нас, пожалуйста, Гарри, - сказала она с поклоном, - В рождественское утро мы с Драко всегда встречаем восход солнца. Это – семейная традиция. Она призвала пару пальто, они оделись, и покинули комнату, держась за руки. И когда они уходили, Драко шел рядом с матерью, прижавшись к ней. Гарри смотрел, как они уходят и представлял, на что это похоже, когда мать и сын встречают рассвет вместе, а затем оглянулся, когда услышал позади слабый звук. Люциус встал. - Мне бы хотелось больше света, - сказал он. – В моем кабинете есть несгораемые свечи. Не желаете ли пройти со мной, мистер Поттер? У нас еще не было времени, чтобы поговорить, и я был бы благодарен вам за это. Гарри медленно кивнул. Они будут с Люциусом одни, и он предполагал, что именно может произойти в ходе этой беседы. До сих пор, Люциус не выпускал свои когти ради жены и сына. Теперь для этого настал подходящий момент. С некой отдаленной усмешкой, почти неощутимой за воспоминаниями о чистокровных обычаях способных ему сейчас пригодиться, Гарри заметил тень в левой части зеркала, которая приобрела черты лица Люциуса, когда тот прошел мимо него к двери.