4.08.35
Утро снова началось слишком рано. Выйдя к завтраку, я обнаружила тётушку сияющей. В её руке было зажато письмо, и я не сомневалась, что радость была вызвана именно им. — Меня приглашают в Хогвартс! — сообщила мне Поппи. — Они рассмотрели мою кандидатуру и пришли к выводу, что я им подхожу. — А что по поводу меня, мэм? — поинтересовалась я, подсев к столу и улыбнувшись в ответ. — Сегодня отправлюсь туда и всё узнаю. Насколько я осведомлена, у многих преподавателей есть семьи, вот только не знаю, где они проживают. Не припоминаю, что бы я видела посторонних в школе, но замок очень большой, и вполне возможно, что для семей отведены помещения, не связанные с теми, где бывают ученики. Посмотрим… Сказав это, мадам Помфри принялась за завтрак, и я поспешила последовать её примеру. Поскорее бы она всё выяснила. Желание попасть в Хогвартс становилось моей навязчивой идеей. Душ, сантехника — это, знаете ли, очень важно. Привидения и движущиеся картины — любопытно. Но библиотека! Это слово звучало музыкой. Интересно, а когда тётушка озаботится моим образованием и как это будет выглядеть на практике? Пока она ещё не интересовалась у меня, умею ли я писать, хотя в том, что я умею читать, мадам Помфри уже смогла убедиться. Изученный в прошлой жизни английский язык мне, наконец, пригодился, но попрактиковаться в чистописании не помешает — не хотелось бы через год выглядеть хуже своих однокурсников, знакомых с перьями не понаслышке. И вот, кстати! А пойду ли я вообще в Хогвартс? Ведьма ли я?! То, что я увидела вход в «Дырявый котёл», ещё ни о чём не говорит — сквибы, уверена, тоже его видят. Надо уточнить у тётушки, почему она не сомневается в моём статусе. «История Хогвартса», лежащая у меня на коленях, так и оставалась открытой, пока я, сидя на подоконнике, задумалась о важных для меня вопросах. — Я вернулась! — послышалось с улицы, и я удивилась, что не заметила, как аппарировала Поппи. Неужели она это делает почти бесшумно? Соскочив с насиженного места и поправив мантию, я поспешила к ней навстречу, но она уже стремительно входила в гостиную. — Можем собирать вещи, — заявила она. — Я виделась с директором Диппетом, он заверил меня, что наличие воспитанницы не помешает занять предложенную мне должность. Хотя семьи преподавателей и не проживают на территории Хогвартса, директор готов пойти мне навстречу — ведь он понимает, что я единственный взрослый человек в твоём окружении. К тому же, на следующий год ты всё равно приедешь в школу как ученица, а пока они просто расширят предназначенные мне апартаменты. Я запрыгала и захлопала в ладоши, демонстрируя эмоции, ожидаемые от ребёнка, и завалила Поппи кучей вопросов про школу. Итак, завтра мы начнём собираться.***
Странно, что директор так легко согласился с пребыванием в Хогвартсе ребёнка, не являющегося учеником. Если бы эта практика была распространена, то преподаватели жили бы в замке семьями. Но со мной никто не будет делиться информацией и остаётся только гадать — может, у школьного колдомедика настолько маленькая зарплата, что директору не приходится перебирать кадрами. Или он родственник тётушке и проталкивает её на тёплое место, невзирая на довесок в виде меня? С чего такая благотворительность? Не знаю…***
6.08.35
Переезд ожидаемо не занял много времени. Ни он сам, ни обустройство на новом месте. Собрались мы быстро — мои вещи с лёгкостью поместились в саквояж, которым я буду пользоваться, когда переберусь в спальню одного из факультетов. Кстати, Поппи меня успокоила — я всё же волшебница. Как оказалось, это можно проверить с помощью волшебной медицины, что тётушка уже давно и проделала. Чтобы успокоить меня, она выложила передо мной пять палочек, которые принадлежали ей, вызвав у меня сильное удивление — я наивно считала, что палочка у волшебника одна на всю жизнь и, читая «Гарри Поттера», удивлялась, что Олливандер с такой торговлей не сдох с голоду. Оказалось, что волшебники обзаводятся палочками достаточно часто, особенно те, кто специализируется в какой-либо волшебной науке, и даже обычный обыватель-маг имеет, как минимум, три — детскую, школьную и основную. Не зря же Гаррик интересовался у маленьких покупателей, в какой руке юный маг предпочитает держать палочку. Вот-вот, главное, обращать внимание на слова и можно делать правильные выводы… А маг-артефактор, как я думаю, запоминал покупателей именно по школьной палочке потому, что выбирая данный аксессуар, маг в этом возрасте выдавал самые сильные эмоции… Так вот, одна из палочек Поппи, при произнесении мной заклинания «люмос», отреагировала на моё прикосновение приятным теплом и небольшой звёздочкой на кончике. Знаете, это восхитительно! Видеть волшебство, творимое другими — прекрасно, волшебно, но сотворённое самостоятельно!.. У меня просто нет слов, эмоции переполняют меня даже сейчас, через несколько дней после случившегося, и я глупо улыбаюсь, пока пишу эти строки. Особой привязанности к артефакту я не почувствовала, но тётушка объяснила это тем, что её палочка не слишком хорошо подходит мне, хотя и отзывается на мою магию. В следующем году, когда мне исполнится одиннадцать, мы найдём именно мою палочку. Ту, что прослужит мне верой и правдой те семь лет, что я проведу в школе.***
Но мы отклонились от темы переезда. Поппи достаточно споро* собрала свои вещички в чемодан. Под словом вещички я подразумеваю и одежду, и тётушкин любимый секретер, доставшийся ей от бабушки, и два кресла, традиционно стоящие возле камина, и всю посуду вместе с буфетом, и всякую мелочёвку вроде штор, полочек, шкатулок, салфеточек и лоскутных ковриков. Наше жилище окончательно стало чужим. Окна без занавесок, не скрываясь, демонстрировали окружающий мир, а полы, лишившись ковров и ковриков, казалось, скрипели ещё сильнее. Я не успела привыкнуть к этому дому, поэтому мне не было грустно его покидать. Крепко держа саквояж, я вцепилась в протянутую мне Поппи чайную ложечку, и нас затянуло в перемещение, как только тётушка активировала порт-ключ. Приземление получилось жестковатым. Меня повело вслед за саквояжем, стремившимся к земле, и я шлёпнулась на пятую точку, волшебным образом её не отбив. Впрочем, волшебство объяснялось просто — встречающий нас волшебник ловко наколдовал подушечку, на которую я благополучно приземлилась. Спаситель девичьих задов отрекомендовался профессором трансфигурации Альбусом Дамблдором, заместителем директора. Так вот ты какой, будущий великий светлый маг… Рыжеволосый, хотя и с пробивающейся уже сединой, с бородой ухоженной, но пока короткой. Голубые глаза смотрели с любопытством и по-доброму, но я постаралась не встречаться с ним взглядом — вдруг, и правда, он может читать мысли вот так, мимоходом. Извинившись за неуклюжесть, я подскочила и попыталась поправить мантию, но тётушка меня опередила, взмахнув палочкой, и я снова стала выглядеть, как кукла на выставку. — Прошу за мной, — произнёс Дамблдор, подавая Поппи руку, на которую та, неожиданно засмущавшись, не замедлила опереться. Её чемодан и мой саквояж, стоявшие на земле, тут же пропали, и я не сдержала удивлённый вскрик, но в следующий момент вспомнила о домовиках. Верно, кто-то из них забрал багаж, чтобы доставить его в наши комнаты. Тётушка, ничуть не удивлённая, миновала ворота со статуями кабанов и двинулась в сторону замка, оживлённо болтая с Альбусом, а я поспешила за ними на некотором расстоянии, пытаясь понять, о чём же идёт речь, и убедилась, что Дамблдор произносит ничего не значащие фразы о погоде, природе и Хогвартсе, в котором нам предстояло жить. Если честно, то мимо каменных туш кабанов, охраняющих ворота замка, я прошла, задрав вверх голову — уж очень живописные оказались зверюги. Но потом всё моё внимание совершенно естественно перетянул на себя сам замок, вблизи подавляющий своей мощью. Плиты стен, серо-зелёные из-за растущего на них лишайника, со всей основательностью вросшие в землю и скалы, и давно сроднившиеся с ними… Башни, тяжело возносящиеся к небесам… И широко распахнутые дубовые двустворчатые двери, за которыми в полумраке с трудом угадывалось огромное помещение. — А почему так темно? — не выдержав, пискнула я, стараясь держаться поближе к тётушке. — А мне кажется, света вполне достаточно, — Дамблдор посмотрел на горящие ровным огнём факелы, закреплённые на стенах, совершенно, по-моему мнению, не разгоняющие тьму, царившую над нашими головами. — Заходишь — и как будто вечер наступил, — попыталась объяснить я, ругая себя последними словами. — Сумерки… — Это, детка, так кажется, — улыбнулся профессор глупой ведьмочке, то есть мне, — просто ты зашла с улицы, вот глаза и не успели привыкнуть. Я согласно покивала, хотя и сейчас, уже привыкнув, не могла утверждать, что освещение сильно изменилось. Бедные ученики, за семь лет так можно и зрение испортить. Даже удивительно, что все волшебники поголовно не носят очки. Поднявшись по широким ступеням, я застыла в восхищении — те самые знаменитые движущиеся лестницы Хогвартса предстали передо мной, напоминая эскалаторы в каком-то безумном торговом центре. Одна из них, только что находившаяся перед нами, с треском и шумом медленно сдвинулась с места и поменяла своё положение. Где-то вверху скрипели рассохшиеся ступеньки — её соратницы по нелёгкой работе двигались по одному только Мерлину известной схеме. — В Хогвартсе очень много лестниц, — произнёс профессор, и я вспомнила, что в книге он, кажется, даже называл их точное количество. — Все ученики постепенно разбираются в принципе их работы. Хотя что я рассказываю, вы и сами отлично знаете это, и думаю, поделились информацией со своей милой воспитанницей. Тётушка, к которой он обращался, заулыбалась и подтвердила, что она ещё прекрасно помнит, куда движется большинство из них, и даже запросто может сама дойти до своего нового места работы, хотя ей и не часто приходилось бывать в больничном крыле. Судя по всему, эта фраза послужила сигналом к окончанию политесов и оставшийся путь мы проделали в полном молчании.