Вечера

«Вот все и кончено», - со вздохом подумал он, не сводя взгляда со сверкающего в закатных лучах шпиля Белой Башни Эктелиона. Неотвратимого, незыблемого, безразличного к той страшной, безнадежной скорби, что терзала эльфийское сердце. Почему у людей все настолько… равнодушно? Неужели они настолько привыкли к смерти, что разучились жить и дарить жизнь своим творениям? Почему же такого не было в Нуменоре, в те далекие времена, когда там еще правил… Мысль сорвалась, и Владыка в сердцах проклял сам себя, морщась от почти физической боли. Ему уже впору ненавидеть самую сущность человеческого рода, что отняла у него брата и теперь отнимает любимую дочь… Из воздуха, будто чувствуя его настроение, соткались две светлых фигуры. Прохладные ладони Артанис накрыли его бессильные руки. - Le baul gariad, - мягко сказала она. Элронд отвел взгляд. Впервые в жизни он не мог вынести той сумятицы, что поднимали в его мыслях ее лучистые глаза. Он слишком сильно устал для этого. Митрандир осторожно положил руку ему на плечо, делясь своей возрожденной силой. Владыка бессильно вздохнул про себя. Душа его истрепалась настолько, что он уже не мог даже сердиться. Он, гордый повелитель Имладриса, великий полководец, живая легенда, до того изможден, что вынужден принимать чью-то помощь! А впрочем… о, Эру, о чем он только думает… Какая гордость? Это ведь Гэндальф, это лучший друг… Наверное, перед ним можно позволить себе немного расслабиться… Они долго стояли вместе у входа в его походную палатку, держась за руки, и молча смотрели на луну: холодно сияющая Галадриэль, мрачный Элронд и печальный Митрандир. Только будучи вместе, они переставали медленно сходить с ума от безумного, огромного груза прошлого на плечах. Теперь они нуждались друг в друге, как никогда. Кольценосцы, чьи Кольца потеряли силу. Звучит почти как «дети, чьи родители внезапно погибли». Владыка через силу усмехнулся. Уж явно не ему вспоминать о родителях, верно? - Вы когда-нибудь замечали, как часто на этот мир падают серые тени? - неожиданно тихо и задумчиво спросила Артанис. - Никогда, - отозвался маг, - Кольца скрывали от нас эту печальную истину, оберегая наши сердца. Спасибо их создателю за эту заботу... Как знать, возможно, он уберег нас от безумия. - Нечего сказать, позаботился... - пробормотал Элронд, отгоняя мысль, что вполне готов вытащить Келебримбора из чертогов Мандоса, чтобы отправить его туда же самолично. Отчаянно-напуганный взгляд. - Они преследуют меня! - Кто? - Они! - Балрог тебя возьми, выражайся внятно, не то я тебя сейчас сам... - Они уже рядом! Из соседней палатки донеслось тихое пение. Владыка вздрогнул, как от удара плетью. - Арвен повзрослела... - читая его думы, грустно улыбнулась Галадриэль, - тебе ничего с этим не поделать. Никогда ранее не видел мир такой любви, какой одарили Валар твою дочь. - Я бы счел это не даром, а наказанием, - не задумываясь, ответил он. И в самом деле, иначе не скажешь. Жесточайшая шутка, сокрушительный удар судьбы, месть за все грехи разом. Эру, неужели нельзя было по-другому? Не трогая его девочку? Неужели нельзя было просто молча отдать его, его самого в лапы Мелькору или еще кому похуже, пусть бы пытал веками, пусть бы не оставил на теле ни одного целого кусочка, только бы дети жили в покое, не раздирая свои юные сердца муками выбора... - Мне не нравится направление твоих мыслей, - тихо сказала ему Владычица, - мы с тобой действительно виновны перед Высокими, я - больше, ты - меньше. Но они не опускаются до мести. Никогда не опускались. Он и рад был бы поспорить. Сказать ей, что у всякого божества есть предел терпения, и никто не виноват, что великий гнев обрушился именно на него, попавшего под горячую руку. Что другого объяснения просто нет, ведь беда преследовала его с детства. Что... Элронд не успел завершить мысль. Мимо с шумом промчались хмельные и счастливые Элладан и Элрохир. За ними, отчаянно ругаясь, гнался Глорфиндель в одном сапоге. - Я разберусь, - усмехнулся Гэндальф. - Стоять, - фыркнул Владыка, - я еще не настолько слаб, чтобы уступить тебе такое удовольствие. - Как пожелаешь, - загадочно кивнул маг, и они с Артанис, переглянувшись, растворились. Элронд вздохнул и, поправив рукава белой свободной рубашки, зашагал в ту сторону, куда старый воин успел загнать его сорванцов. - Что здесь происходит? - поинтересовался он, как мог грозно глядя на разгильдяев-сыновей. Отцовским взглядом отметил выбившиеся из забранных в хвосты волос беспорядочные пряди, раскрасневшиеся лица, сверкающие глаза. Ну конечно, у мальчиков ведь начался бесконечный праздник... Глорфиндель посмотрел на него так устало и бессильно, что Элронд чуть не сел прямо на землю от неожиданности. Кажется, Вилья поддерживало жизнь и в других древних эльфах. А они-то, наивные, связывали свою вечную юность с даром Илуватара... Как глупые дети... - Забери у этих демонов мой кинжал. Порежутся ведь и других покалечат, - сухо попросил могучий Лаурэфиндэ, развернулся и ушел. Владыка попытался сурово ожечь мальчишек взглядом сверху вниз. Не вышло. Как-то он забыл, что охотники уже давно переросли его и ввысь, и в плечах, и в какой-то мере даже духовно... - Не волнуйся, ada, - неожиданно серьезно сказал Элрохир, вкладывая ему в руку знакомое оружие в серебряных ножнах. - Все будет хорошо, - кивнул Элладан, целуя руку отца. Их окликнули от ярко пылающих костров. Владыка вновь остался наедине со своими мыслями. В глубокой задумчивости он вернулся в палатку и опустился на жесткое ложе. Пульсирующая боль так доводила, что, казалось, вот-вот прервется вместе с жизнью. Умирать совершенно не хотелось - испортит детям веселье... За болезненной, лихорадочной полудремой он даже не услышал знакомых легких шагов. И теплый осторожный поцелуй в висок воспринял примерно как веяние смерти: обреченно-безразлично. В этот момент повеяло привычным до невозможности запахом серебряных струн, а за ним пришло и осознание. - Линдир. Тот безмолвно улыбнулся, проводя рукой по волосам Владыки, и склонился к его холодеющим губам. Элронд не стал открывать глаз. Сегодня у него не было ни желания, ни сил сопротивляться. Он еще не знал, что наутро проснется один, не чувствуя тепла тонких пальцев на груди, и увидит на шатком походном столике мифриловый медальон. Не знал, как медленно, стряхивая тяжелый страх с души, будет тянуть руку, как замрет на мгновение, будто боясь ожечься. Как возьмет чудесную вещицу в руки и откроет, путаясь от волнения в собственных пальцах. Как польется негромкая печальная мелодия. И как, услышав слова, вплетенные в нее, он, сильнейший из сильнейших, упадет на колени, задыхаясь от неудержимых слез – от целого потока, копившегося в его сердце три эпохи. Он не знал, как легко ему станет после, и как искренне счастлив он будет, увидев Арвен в нежных объятиях Эстеля. И не знал, что позже, бросая последний взгляд на Срединные Земли, будет мысленно твердить со светлой, совсем не смертельной печалью те самые слова Последней Песни своего менестреля. Вайрэ-прядильщица новую держит нить. Чтобы отмерить – нужно вглядеться вдаль. Я выбрал вечность, ты захотела жить, Дочь моя, дочь… Спрятанная печаль. Волны Эккайи смоют любую боль. Ты никогда не ступишь на борт ладьи. Он будет славен, твой молодой король, Дочь моя, дочь… Боги тебя храни. Что стало явью - то не вернуть назад. И на рассвете - это и есть ответ - Бездна заглянет прямо ему в глаза, Дочь моя, дочь… Сломанный горицвет. Город обступит каменной мощью стен. Ты не захочешь жить без него одна. Я знаю всё, оттого будет крик мой нем, Дочь моя, дочь… Лопнувшая струна. - Будь благословен ты, мой светлый спаситель. Где бы ты ни был сейчас… ___________________________ Le baul gariad - Твои страдания имеют конец. (с) Песня принадлежит перу Натали Лионкур.