* * *
Стоя в просторном кабинете, Игнил смотрел в окно, но видел только облака. Здание Департамента по контролю магии вознеслось достаточно высоко, чтобы прохожим не были видны панорамные окна пентхаусов. А жителям этих самых пентхаусов не были видны муравьиные копошения горожан. Дракону никогда не нравилось это здание, он терпеть не мог этот огромный пустой кабинет, но положение обязывало. Только вот положение никогда не мешало Игнилу спускаться в город и бездумно бродить по тротуарам, подхваченному человеческим потоком. На этот раз толпа вынесла Игнила на окраину, но тот был не в претензии. Ему нравилось ходить по незнакомым улицам и размышлять о быстротечности бытия. Казалось бы, времени прошло не так много, но люди за это время превратили столицу из небольшого малоэтажного города в огромный полис, центр которого втыкался в облака верхушками небоскребов, а окраины заполнились однообразными серыми домами-коробками этажей в десять. Прогресс, толкаемый людьми, только набирал обороты с каждый годом, и остановить это казалось просто невозможным. Из ближайшего двора раздалось детское верещание. Это был уже не просто крик, а ребенок надрывался в надежде, что его услышат. Проигнорировать такое Игнил не мог. Он бросился на голос. За ровным рядом десятиэтажек оказался заросший крапивой и высокими кустами-паразитами пустырь. Подстегиваемый новыми и новыми воплями ребенка Игнил продирался сквозь заросли, оставляя за собой путь с тлеющими живьем ветками и обугливающимися листьями. На крохотном пятачке в зарослях три подростка решили развлечься. Один из них держал за шиворот отчаянно отбивающегося и голосящего что есть сил мальчугана лет пяти-шести, двое других пинали друг другу чуть подросшего котенка, свалявшаяся шерсть которого была выкрашена синей краской, почти скрытой прилипшей пылью и ветками. Банка из-под краски и кисточка валялись тут же, чуть в стороне. Звереныш не кричал, а только сдавленно попискивал при каждом ударе. Подростки хохотали всякий раз, когда животное приподнималось на лапки, и тут же следовал пинок. Одного мгновения хватило Игнилу, чтобы разобраться в происходящем. Одним броском двоих мучителей дракон прижал к земле. Теперь заголосили уже они. Третий замешкался, и мальчишка вырвался, врезав обидчику ниже пояса. Только вопреки ожиданиям Игнила малой не скрылся тут же в кустах, а подбежал к едва ворочающемуся шерстяному комочку. — Хэппи... Слёзы текли по мальчиковому лицу ручьями. Он хотел подобрать любимца, но боялся навредить сильнее, потому просто поглаживал его между ушами. Котик был не в силах двигаться, но всё равно пытался мурчать. Дракон устрашающе дохнул пламенем. В человеческом облике это выглядело нелепо, если, конечно, язык пламени не разбивается об землю в паре сантиметров от твоей головы. Малолетние садисты оторопели от подобного и обмякли. Игнил посмотрел на малыша с его котенком. Только сейчас он начал замечать, в каких обносках этот мальчишка и... ребенок обернулся. В первый миг у дракона в сердце что-то кольнуло. Он увидел огромные, полные слез глаза в обрамлении розовых волос... — Помогите ему, — одними губами произнес малыш и разрыдался. Достав телефон из кармана, Игнил набрал своего секретаря, коротко растолковал ему ситуацию и распорядился прислать помощь. А потом, присев перед мальчишкой, попросил разрешения взять его котенка. Рыдающий ребенок только кивнул. Измученный кот уместился в крупной ладони дракона. — Всё хорошо будет, малой. Не надо плакать, — мужчина взял мальчика за руку и поднял его с земли. — Давай я тебя домой отведу... — Нет у меня дома, — насупившись, ответил мальчишка. — Но... Кгхм. А как тебя зовут, говоришь? — Нацу. А мой кот — Хэппи. Он... тоже бездомный. Игнил задумчиво хмыкнул. После чего решил, что его одинокому и скучному существованию, кажется, пришел конец. — Интересно, каково будет стать отцом на пятой сотне лет...Пролог
25 февраля 2017 г. в 20:23
В зале заседаний атмосфера накалялась. Двадцать четыре члена Совета наперебой пытались что-то втолковать своим неразумным коллегам, пусть даже для этого нужно было непременно переорать остальных. Двадцать пятый, Председатель Игнил, сидел молча, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза ладонью. Заседание совета превратилось в балаган уже достаточно давно, и терпение Игнила, которым тот всегда выгодно отличался от коллег, наконец-то подошло к концу.
— А ну-ка, всем молчать! — лениво рыкнул Председатель, хлопая ладонью по столу.
Звук вышел в общем-то звонкий, но гул голосов поглотил его мгновенно, ещё немного усилившись. Слегка задетый таким невниманием Игнил тяжело выдохнул, сжал кулаки. Он устал. Особенно от шума.
— Я сказал: молчать! — заорал Председатель, выпрямляясь во весь свой немалый рост. Вместе со словами из его рта вырывались языки пламени, огонь окутал кулаки и сгустился как будто перед ударом. — Сидеть!
Гвалт смолк разом, как если бы кто-нибудь выключил звук. Двадцать четыре пары испуганных глаз обратились к подрагивающему от злости Председателю. А потом стулья зацарапали железными ножками по каменному полу.
— Простите, Игнил, — кротко прошамкал кто-то.
— Устроили здесь не пойми что... Не Совет, а женская баня, — вздохнул Председатель, успокаиваясь. — И это вам наш народ доверяет решение самых важных проблем. Да если бы он видел то, что вижу я, вам бы даже горсть дохлых тараканов в унитаз спустить не дали, уж поверьте.
— Но ведь вопрос, который вы сами подняли, действительно очень неоднозначен! Раз даже мы не можем дипломатично договориться, представляете, как всё это воспримет народ... — Игнил снова не успел заметить, кто это говорит, потому отвечать решил всем и никому одновременно.
— Друзья мои. Сейчас время тяжелое. Великая война только-только закончилась, и мы её проиграли даже если вспомнить, что считаемся победителями. Города лежат в руинах, населения осталась только треть. Достаточных урожаев не было уже несколько лет. Да, Фиор победил, но разве это победа, когда многие наши граждане остались без крова, надежды на светлое будущее... Да даже без уверенности в том, достанется ли им завтра кусок хлеба!
Совет зажужжал, как рой разбуженных пчел, но под взглядом Председателя присмирел и вскоре сник до шелестящего шепотка, одновременно неразличимого и назойливого. Игнил рухнул в своё кресло и вновь прикрыл глаза рукой. В шепоте ему слышалось раз за разом укоризненное “магия”.
— Простите, друзья. Я очень не хотел делать это снова, но... Магия — это часть меня сродни дыханию. Я не могу представить себя без магии. Как и любой из волшебников, вероятно. Но война показала, что развитие без ограничений может сильно повлиять на психику и стать мощным оружием. Пусть процент магов и невелик, но сколько человеческих жизней было унесено! И люди начали бояться нас, волшебников. Тех, к кому раньше шли за помощью. И... — Игнил посмотрел на свои руки, — я понимаю, почему. И именно из-за этого сегодня мы здесь. Чтобы на заре нового государства создать департамент, который станет ограничителем для магов, чтобы люди, обычные люди, могли чувствовать себя защищенными...
— Но Игнил... — высокая женщина привстала, чтобы головы коллег не мешали встретиться взглядом с Председателем. — А как же мы, маги? Ты сам же...
— Понимаешь ли, Грандина, теперь многое изменится. Магов и раньше было лишь десять процентов, сейчас от этого количества не осталось и четверти. А те, кто остались, по большей части невероятно сильны. Мне ведь не нужно напоминать, что стало причиной войны?
Грандина отрицательно покачала головой, опустила взгляд. Было заметно, что в ней происходит внутренняя борьба между тем, что она хочет сказать и что нужно говорить. Она и не думала, что присутствие людей так сильно скажется на её личной свободе слова.
— Я всё помню. Эти маги из темных гильдий, интервенты, просто фанатики... Их разумы были поглощены магией. Магия сделала их своими рабами. Я помню это, Игнил. Но то, чего ты хочешь... Это... — женщина, собираясь с духом, сделала паузу, а потом посмотрела на Председателя. — Это же почти предательство...
Тишина зазвенела от собственной плотности. Воздух ощутимо потеплел, а огромный, громоздящийся над столом Игнил покраснел. Пятнами, от шеи, как престарелая леди из теплых земель.
— Я лишь хочу защитить нас от новой войны. В ходе этой мы не раз предотвращали заклинания массового поражения. Чудо, что Фиор вообще выстоял. От половины городов ничего не осталось, нужно всё отстраивать заново. У нас уцелел только Браго, потому что в горах гнездо у твоей гильдии, Гран, а драконов боятся даже спятившие маги...
Женщина нахмурилась и, движением руки отбросив стул, направилась к выходу. Она услышала достаточно, чтобы не терзаться больше вопросом, стоит ли ей здесь быть. Только на пороге она, утонченная и вместе с тем неодолимо сильная, обернулась, встретившись своим горящим взором с уставшими глазами Председателя.
— У нашей! Нашей гильдии... Игнил... — в голосе Грандины прозвучала плохо скрытая боль.
Дверь прикрылась тихо, скрипнув на два лада. Игнил шумно выдохнул. Ему было сложно сдержаться и не окликнуть свою... давнюю подругу? сестру? любимую драконицу? В каждом из случаев он не должен был давать ей уйти, тихо прикрыв за собой дверь. Она могла хлопать дверьми, вышибая короба из стен, могла разнести последние здания столицы, но просто так уйти!..
— Кто согласен, что создание Департамента по контролю магии необходимо? — услышал Игнил голос своего первого заместителя Мазегреи.
Все члены совета синхронно подняли руки, будто бы раньше тренировались это делать по десять раз на дню.
— Господин Председатель?
— Единогласно, — прохрипел Игнил, усаживаясь в кресло. — Через неделю я подготовлю все документы, и ключевые положения устава. Тогда встретимся вновь для утверждения. На сегодня все свободны.
Зал опустел меньше чем за минуту. В хаосе столов и стульев остался только Игнил. Он понимал, что нужно сразу же заняться проектом, разработка которого полностью была в его руках, но что-то внутри давило, не давая думать ни о чем кроме...
— О, разошлись... Наконец-то...
Грандина быстро вошла и плотно прикрыла за собой дверь. Её розовые волосы, обычно собранные в тугой пучок, были распущены. Игнил видел её такой лишь однажды, в Гнезде, когда пришла весть о смерти Циркониса. Тогда всех драконов выдернули из постелей для поисков убийцы. Которые, к сожалению, увенчались провалом. Тогда у Гран попросту не было времени озаботиться собственным внешним видом. Впрочем, навряд ли кто-то вообще заметил тогда такую мелочь, как распущенные волосы, особенно учитывая, в какой спешке пришлось перекидываться в истинную форму. Но почему-то Игнилу запало в память именно это — волнистые, непокорные пряди, обрамляющие непонимающее, а потом гневное личико молодой драконицы.
— Почему ты?...
— Почему я ещё здесь? — нетерпеливо перебила Грандина, присаживаясь на край стола. — Да потому что я ни куда не собиралась, собственно.
— Но!...
Драконица закатила глаза.
— Ты слишком прямолинеен, Игнил. Слишком честен, слишком хорош для всех этих людей. Понимаешь, они верят в равенство. Больше, чем в него, они верят только в собственное превосходство над магами и драконами. Они сомневались в твоей искренности, когда ты вещал про безопасность человечества. Я просто решила тебе подыграть, чтобы они поняли — этот твой шаг для магов очень нежелателен. Ведь ты ограничил возможность роста после достижения определенного уровня. Если помнишь, у магов есть дурацкая привычка меряться чем попало, и тут уже участвуют не только мужчины... — Гран хихикнула. — В общем, показательное выступление театра имени меня-любимой прошло успешно и цели своей достигло.
— Не нужно было этого делать, — после недолгой задумчивости хмуро возвестил Игнил. — Это тот же обман, только... Иносказательный. Ты сделала так, чтобы они сами себя обманули.
Внимательным взглядом дракон буравил подругу, но не смог отыскать на её лице ни намека на покаяние. Грандина была самолюбива, как и многие драконы, и саму идею о собственной неправоте отрицала подсознательно. Вернее, не отрицала даже. Драконам зачастую и в голову не приходит сама мысль, что их слова или действия неправильны.
— Как бы там ни было, всё уже решено, — Грандина взяла в руки портсигар со стола Игнила и посмотрелась в полированную крышку как в зеркало. — А раз так, совсем скоро не останется магов, способных хотя бы приблизиться к уровню самого слабого из драконов. Получается, мы будем высшей расой. Грядет Эра Драконов, а?
— Не неси чепухи, женщина. Это была и всегда будет эра людей. Я сделаю всё, чтобы защитить их.
— Не понимаю. Что ты нашел в них такого, Игнил? Это бессильные существа, которые живут всего сотню лет, и то при самом оптимистичном стечении обстоятельств. Обычно же и половины этого срока не могут протянуть достойно. Даже маги как-то менее ущербны, могут за себя постоять... Да и живут подольше. Вот чего у людей не отнимешь — размножаются мгновенно, как кошки, но в отличие от кошек ещё и претендуют постоянно на то, чтобы к ним относились как-то по-особенному... С тем же успехом ты мог бы разводить куниц или каких-нибудь птичек. От них хотя бы польза бы была, яйца там, пушнина на воротник, а из людей даже хорошей обивки на стул не получится, хотя...
— Пошла вон отсюда.
От неожиданности драконица поперхнулась заготовленной речью и закашлялась.
— Чтооо?
— Пошла вон, — повторил Игнил, расслабленно разваливаясь в кресле. — Возвращайся в Гнездо, Гран. Тебе не место в городах людей. Нигде, кроме Гнезда. Ты... как бы тебе объяснить... слишком дракон.
Женщина вскочила, поискала глазами что-нибудь, пригодное к уничтожению, но ничего не обнаружила, а потому, ища выхода своей ярости, схватила за подбородок своего собрата и, глядя в его усталые, почти безразличные глаза, прошипела:
— Зато ты перестал быть драконом... Предатель...
Игнил не ответил, пока она пожирала его глазами, и не отреагировал потом, когда она рванула к двери широкими шагами. Деревянный треск двери, открытой не в ту сторону, увенчал эту сцену как вишенка — торт.