Глаза цвета солнца

Кисе всегда проигрывает. И всегда улыбается. И это до зубовного скрежета — бесит. - Спасибо, Аомине-чи. Отличная игра вышла, - протянутая рука зависает в воздухе. А его начинает трясти от бешенства. «И снова улыбается, сука. Сияет, твою мать. Да сколько тебя можно в дерьмо втаптывать?!» Аомине не отвечает. Заталкивает кулаки в карманы джинсов и, подхватив сумку, хлопает дверью раздевалки. Кисе бесит. Вечная тупорылая улыбка, бабская трепливость, толпы поклонниц... На следующий день Рёта снова проигрывает. И снова улыбается. В глазах золотом плещется торжество. А белые зубы сияют в улыбке. Поэтому Аомине нестерпимо хочется дать ему в рожу, повалить на пол и пинать, пинать, пинать, до тех пор, пока не потухнет огонь в глазах, а белизна зубов не окрасится кровью. А затем — покрыть увечьями хрупкое тело. И оставить валяться на полу: сломанного, в полном одиночестве. - Может... поиграем и завтра? - Нет. Я занят. Дайки ухмыляется и выходит из зала. Ощущая, как за плечи цепляется задумчивый взгляд. А ночью снится, как он берёт его прямо на баскетбольном поле, до предела засаживая горящий член. Кисе кусает губы от раздирающей боли, но молчит. И выбраться — не пытается. Терпит, золотистая паскуда. Только поскуливает изредка. Тварь. Не уступает и когда с душераздирающим хрустом ломается тонкая рука. И когда к горлу прижимается лезвие ножа, а хриплый от возбуждения голос приказывает молить о пощаде. Пристальный золотой взгляд лишь соскальзывает с насильника, оставляя Дайки дрожать от ярости и исполосовывать на лоскуты влажную кожу. Слизывая с щёк горькие слёзы и солёную кровь. Дайки вскидывается, давясь хриплым кашлем. Поспешно включает свет, телевизор, радио...лишь бы не слышать, лишь бы не видеть... Но в ушах отчётливо звучит сдавленное шипение Кисе, а пред глазами — окровавленное лицо с мутнеющим янтарным взглядом. Осипше выдыхая, он сползает на пол. С опозданием осознавая, какую страшную болезнь породила в нём улыбка белоснежная и глаза цвета солнца. На следующий день, по какому-то странному наитию, он вылавливает после уроков блондина и, ухватив за ворот, злобно цедит: - На площадке, как обычно. - Но... Аомине-чи, ты же сказал... - Я сказал, через четыре часа, - почти рычит форвард. Но все равно берёт озноб, когда в лицо устремляется удивлённый шафранножёлтый взгляд. Наконец, Кисе кивает. И у Дайки получается вздохнуть. Он отталкивает модель и в несколько прыжков тонет в толпе.