Мне не стать такой вновь (название временное)

С того вечера в кафе прошло уже два года. Хотелось бы рассказать об этом поподробнее, но боюсь вам уже наскучил этот детективный рассказ, кто в чем и почему виноват. Объясню кратко. После того как мы забрали Болин из кафе и отвезли в отель, я стала звонить отцу. Я рассказала ему обо всём, что мы нашли и предоставила все доказательства. Сначала он скептически отнёсся к моим словам и сам направился проверять все документы. Когда мой отец лично во всём разобрался и рассмотрел все документы, то поверил мне. Мы решили сделать всё тихо. Выбрав несколько доверенных подчиненных, мой отец направился вместе с ними в Шанхай, а Опал же вернулся в Канаду, оставшись в компании за главного. За пару дней нахождения в Китае мы обратились в местную полицию и правоохранительные органы нашей страны, чтобы правонарушители были арестованы. Как оказалось, на фабрике и правда устроили предприятие по производству мет амфетамина, спайса и других искусственно-созданных препаратов, вызывающих привыкание. Позже полиция обнаружила, что наркотики везли в порт, а позже распространяли, но всей восточной и средней Азии, от Японии до Таиланда. Как выяснилось, это всё устроил брат моего отца — Уналак. Я даже не ожидала, что он может быть причастен к этому делу, хотя изначально и подозревала, что кто-то из близких отцу людей замешан в этой истории. Дядя всегда считал, что лучше подходит для управления компанией, чем его старший брат, но несмотря на это делал всё, чтобы компания оставалась на плаву и имела возможность конкурировать на рынке. Видимо, он просто преследовал свои цели. Под маской добродетеля скрывался жестокий, целеустремлённый и лживый человек, которому безразлична судьба других людей, даже собственного брата и детей. Ему не важно, что с ними произойдёт, ему лишь важно достичь собственной цели. Эска и Десна тоже не ожидали подобного от отца. Они отвернулись от него, а сам Уналак отправился в тюрьму Китая за финансовые махинации и торговлю наркотиками за границей. Когда всё закончилось, я устроила Болин на отделение драмы в своём университете искусств. Она была действительно очень рада этому и даже спустя столько времени не перестаёт благодарить меня. Эти два года Болин жила вместе со мной в моей квартире. За это время мы и правда очень сдружились. Она стала очень популярна не только здесь в Канаде, но и в США, и в Азии, в качестве актрисы и модели. Также Болин стала рекламным лицом компании моего отца. Иногда мне кажется, что она была создана для рекламы косметики. На фотографиях всегда такая живая и естественная, Болин и правда набрала свой собственный фандом. Что касательно меня, то я вернулась в институт. После про изошедшей истории отец разрешил мне продолжить обучение, убедившись в том, что у меня есть люди, на которых я могу положится и я смогу решить проблемы компании в будущем, если они вдруг возникнут. Сейчас я занимаюсь проектом на конкурс по строительству оперного театра в Сеуле. Победивший проект реализуют, назначив победителя главным архитектором. Поле строительства такого масштабного сооружения появляется огромная возможность продолжения работы не только в Южной Корее, но и по всему миру. После работы над такими большими проектами и правда становишься востребованным архитектором в мире. В таком случае не ты бегаешь за работодателями, а работодатели бегают за тобой. Звучит и правда перспективно, но и участников огромное количество, не только начинающих студентов, но и долгоработающих профессионалов. Говоря о том парне, от него так и не поступило ни одной вести.

***

— Корра, просыпайся! Ты опоздаешь в институт! — первое что я услышала этим ранним утром. Болин тормошила меня за ногу, надеясь, что это поможет мне быстрее проснуться, но я, лишь недовольно промычав, натянула одеяло до самых ушей. — Мне сегодня ко второй, — пробубнила я. — Ко второй тебе по вторникам, а сегодня четверг! — продолжала Болин свои попытки вытащить меня из кровати. Я лениво потянулась, вылезла из кровати и направилась в ванную. Странно, я была уверена, что сегодня вторник. Не спеша почистив зубы и умыв лицо, я в таком же темпе переоделась и привела свои волосы в порядок. С кухни уже веяло запахом только что испеченных оладьей, на что мгновенно отреагировал мой желудок, жалобно заурчав. Взглянув в окно, я увидела, что солнце уже давно поднялось, а от вчерашних грозных туч не осталось и следа. Я направилась на кухню и увидела там Болин, что стояла у плиты и уже заканчивала с приготовлением завтрака. Я даже завидую себе, не каждый день вам готовит завтрак одна из самых популярных моделей. Когда Болин только переехала в мою квартиру, то дом стразу наполнился какой-то домашней обстановкой и уютом. В квартире появилось много разных домашних вещей, на подобии: розового пледа с котятами на холодном кожаном диване, цветов и домашних растений в цветастых горшках, приправ и различных баночек-скляночек с ингредиентами для готовки и это чувство бесконечного желание назвать когда-то холодную квартиру домом. — Я никогда не спрашивала тебя, где ты научилась готовить? — задала я вопрос усаживаясь за стол. Плечи Болин чуть дрогнули, и она переложила на тарелку последний оладушек со сковороды. — Меня Мако научил готовить. — тихо сказала она и провела рукой по глазам. — От него всё ещё так и не было вестей? — Болин отрицательно покачала головой, тяжело вздохнула и развернувшись с улыбкой на лице, поставила тарелку на стол. Через пару минут на столе оказался ароматный чай и кленовый сироп, а Болин приземлилась рядом со мной на стул. — Почему ты улыбаешься, если тебе так больно? — я обратила свой взгляд на худую девушку, на чьи хрупкие плечи вдруг свалилась такая ноша. Она лишь улыбнулась ещё шире. — Если не будешь улыбаться, расплачешься. — Всё будет в порядке. — произнесла я и обняла её. Плечи Болин задрожали. Мы обе знали, что это была ложь, но эти слова были необходимы, чтобы в душе оставалась надежда. Надежда, что поддерживает тебя и пожирает изнутри.

***

Сегодня в институте я должна была обсудить со своим преподавателем проект на тот самый конкурс, остались лишь завершающие штрихи. Первой парой была история архитектуры. До чего же скучный предмет, глаза так и норовят закрыться под монотонный голос преподавательницы. За окном, как на зло, прекрасная погода. Солнечные лучи пробираются в слабоосвещенную аудиторию сквозь высокие узкие окна. Мадам Антуан написала очередную дату на доске и продолжила рассказ об очередном архитекторе, который по мнению искусствоведов совершил прорыв в этом направлении. Ещё одна дата на доске и тут мел соскальзывает, создавая противный звук, заставляя аудиторию вздрогнуть от неприятного ощущения. Пока студенты жалуются на неаккуратность преподавательницы, я складываю руки на парту в надежде вздремнуть минут двадцать от пары. Закрыв глаза и уложив поудобнее голову, я обдумываю детали своего проекта, нет ли где-нибудь просчетов, достаточно ли он сочетается с архитектурой самого города. Пока я погружалась в свои мысли под невыразительный голос мадам Антуан, я почувствовала неприятное ощущение, что за мной кто-то наблюдает, причем не просто наблюдает, а прямо так и норовит прожечь дырку в моей макушке. Видимо, вздремнуть мне так и не удастся. Я нехотя подняла голову и начала оглядываться по сторонам. Опять он здесь. Этот назойливый парень. Его зовут Тано, он тот самый противный сын богатенького папаши, за которого я должна была выйти замуж пару лет назад. Хорошо, что я всё-таки отказалась от этого брака по расчету. Даже не представляю, во что бы это всё вылилось. Даже думать об этом не хочу. Я отвернулась и вновь уложила голову на стол, не заостряя внимание на этом смазливом парне. Погрузившись в раздумья об оперном театре, я ушла в себя и совсем перестала замечать, что творится вокруг. Я открыла глаза и поднялась спустя около двадцати минут. Кто-то тормошил меня за плечо, как оказалось, это был Тано. — Если ты не заметила, то пара уже закончилась. Хочешь остаться здесь навсегда? — с какой-то ехидной улыбкой проговорил он. — Без тебя справлюсь. — ядовито выдала я и стала собирать свои вещи в сумку. Когда я направилась прямиком из аудитории, а он последовал за мной. — Слушай, Тано, зачем ты за мной ходишь? Всё же решили ещё два года назад. — развернувшись к нему лицом, обратилась я к нему. — Ты же сама всё знаешь. Мой отец требует от меня всё того же. Ему необходим наш с тобой брак. — состроив недовольное лицо и оглядел меня сверху вниз. — Я тоже не горю желанием, но только представь, сможешь делать, что только пожелаешь. Можешь даже в другую страну уехать жить. Семьёй мы будем только по бумажкам. Можешь даже найти себе хахаля, всем будет абсолютно плевать. — предлагал он мне «выгодные», по его мнению, условия. — Ты уж меня извини, но всё что мне нужно у меня и так уже имеется, так что можешь прекратить свои попытки. Передай своему отцу, что я не выйду за тебя замуж. — Да что же тебя не устраивает?! Любая в этом университете мечтает переспать со мной! Что с тобой не так? — Тано начал выходить из себя и стал ближе подходить ко мне. — Если ты забыл, то я тебе напомню. Меня не интересует ни твоё смазливое личико, ни деньги твоего папочки. — едко сказала я ему в лицо и уже хотела развернуться и уйти, но он схватил меня за руку. Я попыталась вырвать её из хватки парня, но эта попытка была безуспешна. И как на зло аудитория давно опустела. — Неужели так сложно согласится?! — Да! Сложно! Мне от тебя ничего не нужно, так что будь добр, дай мне уйти! — накричала я на него, выдернула руку и быстрым шагом ушла прочь из аудитории, а он так и остался стоять там.

***

Вне себя от ярости я вышла из аудитории и направилась к фонтану, чтобы успокоить нервы, перед тем как идти к преподавателю Вуду за советом по поводу оперного театра. Я наклонилась над фонтаном, тяжело вздохнула и посмотрела на воду. Как же сильно я хочу увидеть море. Я хочу дышать до головокружения этим воздухом, густым от мерно вздрагивающей водной глади, от криков птиц, пронзительных, как последнее откровение Бога. Я хочу лежать на мокром прибрежном песке, без одежды, без прошлого, без будущего и тянуть руки в сырое небо, улыбаясь невероятной свободе каждого движения ветра, удивительной рыбой струящегося по коже. Я хочу собирать разноцветные камни и стирать с лица брызги воды, не открывая глаз, не будя души, почти не существуя, почти став частью окружающего, движущегося, меняющегося, влажного, солёного, такого чуждого и такого понятного. Я хочу потеряться в ласке волн, я хочу забыть себя саму и просто — плыть. Туда, где жизнь окрашивается мягким светом заходящего солнца. Я хочу сидеть на самой кромке воды, на этой дрожащей грани между фантазией и реальностью, нежностью и жестокостью, человеком и… морем. В один миг появилось непреодолимое желание увидеть море. Зимнее море. Увидеть, как поднимается солнце из-за водной глади, как мягко потягиваются холодные волны, как ветер, что несется откуда-то с запада, обдувает твоё лицо, и ветер этот такой холодный, и пробирает насквозь так, что мурашки по всему телу. А море — это пронизано меланхолией и какой-то грустью. О чем ты грустишь зимнее море? Приведя своё эмоциональное состояние в норму, я направилась в кабинет своего преподавателя. Я шла по длинным коридорам с высокими окнами, через которые уже пробивался вечерний свет. Где-то там за облаками солнце опускалась в их глубину, окрашивая из в золотистый цвет янтаря. Янтарь. Я всё ещё не забыла его глаза, словно из драгоценного камня. Или из мёда, такого тягучего и ароматного. Я точно помню, то чувство приторной сладости на сердце, словно туда этого самого меда и налили. Сладость эта растекалась по всему телу, так и хотелось просто обнять его и обмякнуть в руках этого парня. И за мыслями я своими уже совсем не слежу, погружаясь в размышления о парне со сладкими глазами, словно школьница, день и ночь мечтавшая о красивом однокласснике за соседней партой. До кабинета я добралась спустя еще пар минут. С преподавателем я обсудила все детали, что-то мы подкорректировали, что-то и вовсе убрали, но многое в итоге оставили как есть. Просидев с этим проектом до самого вечера, мы всё в итоге наконец-то всё доделали. — Думаю в итоге всё вышло очень даже! — восторженно сказал преподаватель. — Вы так считаете? — Да, мне кажется, что это хороший проект! Не знаю выберет ли его комиссия, теперь всё зависит лишь от твоей презентации. — я тяжело вздохнула и собрала все бумаги и чертежи в одну огромную папку. — Я хотел уточнить, когда будут известны результаты? — В течении месяца после проведения конференции. Сама только конференция будет длиться примерно пару месяцев, видимо комиссия не хочет перенапрягаться и будет прослушивать около десяти человек в день и то через день. Это конференция что-то на подобии фестиваля только для архитекторов, людей искусства и других, косвенно с ними связанными. — профессор Вуд задумчиво закивал. — Может тоже съездить? Какой у тебя номер? — Если ничего не изменится, то 274. Не знаю даже хорошо это или плохо. — Чем позже проведешь свою презентацию, тем лучше. Никто уже не будет помнить тот восторг от презентаций хороших проектов хотя бы второй сотни, что уже говорить о первой. — успокоил меня преподаватель, и мне и правда стало, пусть совсем немного, но легче. Попрощавшись с преподавателем Вудом, я направилась к выходу из университета, попутно заказывая такси, чтобы добраться до дома. Через пару недель я полечу в Сеул, там уже и решится судьба моего проекта.

***

— Проходите на посадку. — высоким голоском проговорила миловидная девушка и вернула мне мои документы. Я прошла в самолет и устроилась на своём месте у окна. Только я хотела надеть наушники, чтобы никого не слышать и желательно и не видеть, как я почувствовала пристальный взгляд. Да ладно, быть не может. Я поворачиваю голову в сторону откуда, по моему мнению, исходит это неприятное чувство. — Скучала?