to the wonder

У Юры каждодневные изнурительные тренировки, хроническая усталость и болеющий дедушка. У Юры заоблачные амбиции, подростковая агрессия и внутренняя неуверенность. У Юры глаза цвета морской волны, приобретающие оттенок запрелых первых почек на ранних деревьях, когда он счастлив. У Юры спадающие на те самые глаза белокурые локоны. У Плисецкого просвечивающая мелкие сосудики кожа, моментально реагирующая на прикосновения покраснением. У Юры вечно искусанная нижняя губа, куча заморочек и ужасно фактурные тонкие пальцы. У Юры мечты, идеи и планы. У Юры есть Отабек. У Юры планы на Отабека. У Отабека взгляд, способный потушить любой пожар. У Отабека фактурная горбинка на носу и мужественный подбородок. У Отабека крепкие ладони, океаны спокойствия и отчужденность. У Отабека говорящая фамилия, непоколебимая самодостаточность и сформированный стиль. У Алтына годы самоанализа, уверенность в каждом действии и борьба с собой. У Отабека агрессивный и непредсказуемый Юра. — Почему именно я? В голосе Плисецкого нескрываемое недоумение, а в носу защипало от влажного, резко похолодевшего потока воздуха. Ветер играет с бесцветной челкой парня, а Отабек, верно, играет с ним самим. Алтын почти незаметно пожимает плечами, и смотря на блондина, проговаривает, точно простую истину: — Мне всегда казалось, что мы похожи. В его глазах, как обычно, не читается ни капли даже самой крохотной эмоции. Юрио злится: ему хочется треснуть по каменному лицу собеседника, вызвать хоть какие-нибудь чувства; почему он, Плисецкий, переживает море эмоций за короткие фразы казаха, когда тот спокойнее булыжника? Но его прерывает напряженный вопрос Алтына: — Ты будешь моим другом? Юра взрывается. Ему никогда не предлагали стать чьим-то другом. Даже более - у него никогда не было друзей. Он теряется. Это самый трепетный вопрос в его жизни, самый волнующий. Он готов. Готов нести все, что дает дружба. Он был готов все 15 лет. Он согласен на все. Ведь это Отабек. Его противоположность, и его точная копия одновременно. Его огнетушитель, его защита от внешнего мира. Они пожимают руки, и все внутри переворачивается, сжимается, и рвется на миллионы атомов. Мир встает с ног на голову. И все чертовски правильно в этот момент. Их пальцы переплетаются, и ощущения, точно раскаленная патока отправляются в каждую клеточку тела. Теперь они не одиноки. Юре кажется, будто теперь они пройдут всю жизнь вместе: спина к спине, чтобы защищать друг друга от неожиданных заносов судьбы, и от предательского ножа в спину. Единственный, кто теперь может всадить ему острие меж рёбер, это сам Алтын. Лишь от одной мысли об этом становится невыносимо тошно, но Плисецкий спокоен: такого никогда не произойдет. Отабек уверен, что теперь он обязан защищать этот маленький комок нервов и неземной грации. Оберегать от падений и глупых поступков, что слишком часто совершает «Русская фея». Алтын его опора. Его надежный причал и единственный друг. У Плисецкого отборочный просмотр на носу — формальности, что подкидывает ему тренер, чтобы тот не терял хватки. У Юры сбитые мысли и отрабатывающий до идеального скрипа все прыжки Отабек. Юрио упирается руками о бортики, надрывно выдыхая остатки воздуха из груди. У него темнеет в глазах и живот сводит судорогами, разнося острую боль по всему ослабленному телу. - Юр? Он поднимет глаза, и увидит обеспокоенный взгляд Отабека. Юра сделает, кажется, самый безразличный взгляд в своей жизни, и игнорируя желание сжаться от боли, не менее спокойно выговорит: — Что? Казах замешкается, но произнесет собственным обыденным тоном: — Покажи ближайшее кафе. У Плисецкого вырывается нервный смешок. В каждой нотке голоса читается раздражение: — Сложно погуглить? Заказать экскурсию? Спросить у прохожих? — Нет, — это отрицание не относится ни к одному из вопросов Юрио, сбивает мысли блондина с привычного хода, выводя его из себя с молниеносной скоростью. Отабек продолжит: — Я хочу с тобой. Юрий, что подготовил целый ряд язвительных фраз, резко меняется в лице. Неожиданность. Потерянный парень не находит ничего лучше, чем кивнуть головой. — Я буду ждать тебя у входа, — кидает Отабек, перед тем как развернуться и отправиться на выход. В Питере зима, непривычно заснеженные для климата улицы, и заледенелые дорожки. У Юры пар изо рта, замершие пальцы и скользкая подошва. У Отабека влюбленность в питерские закоулки, прогрессирующий насморк и постоянно поскальзывающийся рядом Юрио, что тащит его в свое любимое кафе. Юра в очередной раз поскальзывается, только теперь сморит на озябший Питер снизу вверх, почувствовав всю промозглость ледяного асфальта своей спиной, и тем, что ниже. Он злится, пытаясь подняться, и видит перед собой поданную Отабеком ладонь. После еще одной неудачной попытки самостоятельно подняться Юрио разочарованно выдыхает и все-таки принимает предложение помощи. Почувствовав, что крепко стоит на своих двоих, блондин начал отряхиваться, поддерживая свои действия крепкими выражениями. Плисецкий начинает быстро мерить остатки пути осторожными шагами, не поднимая взгляда на своего друга. Он чувствует неожиданно теплое прикосновение к ладони свободной руки. Замершие пальцы машинально, но все же неуверенно переплетаются с чужими, словно распаленными фалангами. У парня сбивается дыхание от такой наглости в отношении его личного пространства. Он ошарашенно переводит взгляд с переплетения рук на Отабека. Алтын, не поворачивая головы в его сторону, отвечает: — Так безопаснее. Юра хочет возразить, но, кажется, не может. И отпустить ладонь Отабека покажется сейчас страшным преступлением. Противостоянием небесам. Они продолжают идти молча. На щеках Юрио выступил предательский румянец, а взгляд не опускался дальше высшей левой точки, которой служили витрины уже закрытых магазинов. И Плисецкий никогда бы не признался, что всматриваясь в блики витрин, любуется картинным отражением: фактурный профиль Отабека на фоне сменяющихся огней любимого, вечно замороченного и уже спящего ночного города. У Юры остывающий латте, неподъемный груз мыслей и задумчивый парень, сидящий напротив. У Алтына черный чай с молоком, напряженность, застывшая в кончиках пальцев, и лицо Плисецкого на расстоянии вытянутой руки. Отабек слабо ухмыляется, наблюдая за тем, как блондин допивает остатки содержимого белоснежной кружки: — Какой идиот пьет кофе на ночь? Юра закатывает глаза, и немного поддавшись вперед тихо произносит: — Должно быть, я. Непослушная челка, из-за такого положения своего обладателя, спадает на глаза парня. Алтын подвигается ближе, и свободной рукой подпирает подбородок, всматриваясь в лицо Юры: — Тебе разве удобно, когда волосы падают на лицо? — А…Думаю, что да. — Ты можешь закалывать их… — Отабек приподнял аккуратно легкие локоны с лица Юрио. Это было одной из самых больших ошибок, что он совершал. Плисецкий был похож на потерянного котенка. Он напряженно наблюдал за его движениями из-под длинных, белесых ресниц, а на щеках парня появился блеклый румянец. Рука брюнета покрылась еле заметными мурашками от того, что его пальцы ловили сбитое и теплое дыхание Юрио. Алтын залился краской от дикого смущения. Смешанные чувства. Отабек отвернулся от парня, прикрыв нижнюю часть лица широкой ладонью. Из колеи казаха выбивали собственные мысли. Почему ему так захотелось поцеловать его? Лицо Алтына приобрело багряный оттенок. — О-отабек? — неуверенно произнес Юрий. Реакция его друга пугала. Он продолжил: — Что-то не так? Не смотря на собеседника, Отабек поднялся, поправляя шарф: — Уже пора уходить. Ты со мной? Не дожидаясь ответа, парень выбежал из кафе, оставляя за собой шлейф крепких, мускатных духов. — Что за херня вообще? — выругался про себя Юрио, натягивая капюшон и проверяя красноту своих щек в отражении огромных окон. Петербург спал. Спали целые улицы, районы, кварталы. Дороги заметал снег, что растает завтра по утру, рисуя грязь и слякоть. Лишь в маленьком окне одной из затерявшихся хрущевок горел свет. Юрио стоял у тускло освещаемого зеркала во весь рост. Он рассматривал свое лицо, пытаясь отыскать ответ- чего же так испугался Отабек. Впалые щеки, огромные мешки под глазами, тусклая радужка. Ничего. Все как обычно. Он неуверенно поднял челку.