Городские легенды

Подножие лестницы, тигр массивнее и спускается дольше, железнодорожные пути, уже слегка заметены снегом, снег летит в лицо, чёрт, он все же пьян, но надо бежать, а то так и сдохнет здесь. Вот и квартира с зеркалом и фарфоровыми собачками, за ней парк. Том миновал мост и почувствовал, как тот дрогнул, когда на него прыгнул огромный зверь. За спиной раздался рёв. Все звуки и запахи усились, он явственно слышал за спиной, как мягкие лапы тигра погружаются в свежий снег и тысячи снежинок похрустывают под его весом. И пахло самим снегом, свежо и колко, и ещё опасностью, и Том бежал. Что-то случилось с перспективой, все предметы стали как-то выше, нет, нельзя столько пить. Том помнил, как белкой взлетел на какое-то дерево и часть пути проделал по изогнутому стволу, у него мелькнула мысль, что к дому надо подобраться кружным путём, откуда у него появилась эта идея, не иначе как спьяну... Вот и двор, лестница. Руки не слушались, но Том сумел отпереть дверь и захлопнуть её за собой. Задыхаясь, с колотящимся сердцем, выглянул в окно, жалея о том, что не озаботился повесить занавески, и увидел бродившего вокруг клумбы тигра. Сейчас зверь поднимет голову и увидит его. Да что зверь, любой, самый ненаблюдательный человек смог бы проследить путь Тому по следам на свежем снегу. Вот только следов не было. Тигр ходил внизу, исчерчивая двор цепочками из отпечатков лап, так похожих на кошачьи, а вот его, Хиддлстона, следов не было. Может, он всё же мёртв? Может, «хиппстер» тогда всё же прикончил его, тело нашли и, наверное, переправили в Англию, а это его, личное, Хиддлстона, чистилище? Но человек-тигр видел его. Зверь внизу остановился и хлестнул себя хвостом по бокам. Огляделся. Том почувствовал, что сейчас он развернётся и уйдёт. Тигр был здоровенный, никогда, ни в одном зоопарке или цирке Том не видел такого огромного зверя, его спина, наверное, находилась бы на уровне талии взрослого человека. Псих, идиот, ругал себя Хиддлстон, отпирая замок. Возможно, это последнее, что он делает в этой жизни, если считать, что он ещё жив. Холодный воздух ворвался в тёплую натопленную галерею. — Я здесь! — крикнул он по-английски. — Можешь подняться! Тигр посмотрел на него и снова ударил себя хвостом по бокам. На лестницу вступил тигр, но поднимался по ней уже смуглый мужчина в джинсах и чёрной футболке. Том не понял, как произошло это превращение, он просто перетёк из облика тигра в облик человека. Том посторонился, пропуская оборотня в галерею. Он размажет меня по стенке даже будучи в человеческой форме, подумал Хиддлстон. Он не понял, откуда в его голове взялось это словосочетание — «человеческая форма», вернее, его аналог на незнакомом ему языке, совсем незнакомом, может, на китайском?! — Я не собирался смотреть на твою... жену, — сказал Том. — Она мне не жена, — флегматично отозвался смуглый и Том удивился его спокойствию, ведь совсем недавно человек-тигр был готов разорвать его пополам. — Она моя хозяйка. Хотя — да, для людей — жена. Он повернулся к Тому и он увидел, что глаза его светятся в темноте. — Я — асур, — сказал он. — Убийство лиса не сделало бы мне чести. — Чьё убийство? — не понял Том. — Твоё, — оборотень, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло, которое страдальчески скрипнуло. Том решил выяснить этот вопрос позже, хотя при упоминании о лисах что-то шевельнулось в его памяти, что-то, похожее на забытый сон. Узкий звериный зрачок. Лицо, превращающееся в покрытую мехом морду. Том достал стаканы и плеснул в них виски. — Льда нет, — сказал он. — Неважно, — ответил человек-тигр. — Кстати, можешь звать меня Ракшас. — Том Хиддлстон. — Знаю. Какое-то время они сидели и пили молча. — Асуры — это... — нарушил молчание Том. — Да, — кивнул Ракшас. — Трипура.* Мне удалось выжить. Том залпом, не чувствуя вкуса, опрокинул в себя виски. В его голове билась одна мысль: что такое сейчас сидит перед ним?! С другой стороны, а что он сам такое? — Ты бы не смог овладеть моей женой, — сказал Ракшас. — Она — Адити. ** Совсем недолго, всего несколько лет, как она слилась с богиней, но всё же лисы ей не соперники. — Я и не собирался, — соврал Том. Ракшас усмехнулся. — Это её сила притянула тебя. — Почему ты называешь меня лисом? Ракшас взглянул на него поверх стакана. — Ты ещё не понял, кто ты?! — Нет, — буркнул Томас. — Ты — единственный, кто видит и слышит меня, с тех пор, как... Я могу только заставлять людей делать разные вещи. — Да, — снова кивнул Ракшас. — Лис, которого зовут Алый Ясень, отнял твою жизнь. — Но я — не лис! — Тогда как ты убежал от меня? Может обычный человек убежать от тигра? Том перевёл дух. — Ты превратился в лиса, — продолжал Ракшас. — Также, как я превращаюсь в тигра. И ведёшь себя как лис. — Что?! Да я просто стараюсь не подохнуть! — У тебя получается, — всё также флегматично подтвердил Ракшас. Но Томаса уже несло. Водка, коньяк и виски растворили английскую сдержанность. — У меня была карьера, я был звездой, ты понимаешь? И в кой-веки мне просто захотелось побыть одному! Он плеснул себе ещё виски. — Фотосессии, съемки... Чёрт, мне дышать было некогда! А ещё надо поддерживать себя в форме... Ты можешь это представить? — Не особо, — Ракшас отпил из своего стакана. В конце-концов, что такое десятки тысяч лет жизни воина-асура по сравнению с несколькими годами страданий кинозвезды? Но выговориться Хиддлстону не мешал. — А фанатки? — продолжал Хиддлстон, расхаживая по террасе. — Я со счёта сбился, сколько раз они пытались пролезть ко мне в номер. И ведь с ними надо быть душкой — иначе всё это попадёт в прессу. Но мне всё это нравилось. Съемки, сам процесс, понимаешь? Опять же, хорошие деньги. А теперь... — А теперь ты лис, — закончил Ракшас, допивая виски. — Пойдём. — Куда? — К нам, в башню. Возможно, Римма сможет тебе что-то объяснить. Она тоже лиса. В башню они прошли немного другим путём, минуя парк, и попали не в спальню Ракшаса и его божественной супруги, а в заставленный старой мебелью и оклеенный коричневыми с растительным узором обоями коридор. Освещён он он был только маленькой круглой лампочкой под потолком с лепниной и в этом коридоре их с Ракшасом поджидала девушка. Она была такого маленького роста, что Том сначала принял её за ребёнка. Черты её скуластого лица были немного грубоваты, но смягчились живой, как у умной обезьянки, мимикой. — Мы вас ждали-ждали, и вы таки припёрлися! — девушка раскинула руки и отвесила шутовской поклон. Одета она была в тонкий бордовый свитер, длинноватый для неё, и плотные чёрные лосины. Жесткие тёмные волосы были собраны в два неровных хвостика. Девушка ещё раз взглянула на них. — Римма приготовила рулеты с рыбой и разогрела пирог с мясом, — сказала она. — Ты же ей мозг сожрёшь, если на столе этого мяса не будет. Последняя фраза была адресована Ракшасу. — Причём буквально, — подтвердил Ракшас. — Давай в комнату и веди себя прилично. В комнате, о которой говорил Ракшас, горела люстра, был накрыт стол, в облицованном зелёными изразцами камине плясал огонь. Вкусно пахло едой. Жена (или хозяйка?) Ракшаса тоже была здесь и расставляла тарелки, на этот раз она была одета — в кремового цвета безрукавку с высоким горлом и прямую юбку в крупную серую клетку. Том уже знал от Ракшаса, что её зовут Таис. Таис взглянула на Тома и то ли улыбнулась, то ли усмехнулась. В кресле у огня сидел мужчина, которого Том на секунду принял за старика, но это было обманчивое впечатление, которое создавали седые в серебро, до плеч, волосы мужчины. Но чуть смуглая (а по сравнению с Ракшасом и вовсе белая) кожа была гладкой, если не считать морщин у губ и в уголках рта, а чёрные глаза были яркими и ясными. На подоконнике сидел парень с длинными льняными волосами и смотрел в тёмное окно, на появление Тома он никак не отреагировал. Без особого удивления Том отметил, что уши у парня — заострённые. — Значит вы, тот самый актёр, судьбу которого украли? — сказал седовласый, поднимаясь с кресла. Говорил он по-английски, вроде бы даже правильно, только звучали его слова как-то странно. Седовласый и сам заметил это и остановился. — Простите, долго не пользовался этим языком... — С тех самых пор, как его чуть не сожгли за колдовство в 1678, — раздался за спиной Тома женский голос. Одновременно тонкие пальцы легли ему на загривок и стали мягко поглаживать. — А ты у нас красавчик, да? Голос был бархатным и медовым, он обволакивал, как меховое покрывало в морозную ночь, Том даже не обернулся, но уже знал, что его обладательница — самая прекрасная женщина на свете, настолько прекрасная, что служить ей будет величайшей наградой. Затем в мозгу Тома что-то щёлкнуло и он точно переключился в другой режим. Вспыхнуло очередное странное словосочетание, а может, ощущение или эмоция — он вдруг перестал различать эти понятия, которое можно было охарактеризовать как «наглая самка». Том развернулся и ударил женщину ребром ладони по горлу. Невысокая, рыжеволосая, с тонким красивым лицом, она врезалась спиной в камин и зашипела. Красивое лицо стало превращаться в оскаленную лисью морду. — Нафиг, ибо нефиг, — прокомментировала девушка с хвостиками, входя в гостиную. — Мне всегда хотелось посмотреть, как они это делают, — задумчиво произнёс седовласый, снова садясь в кресло. — Только превращение всегда слишком быстрое. По комнате, лая, шипя и рыча, кружились две лисицы. У одной было целых пять хвостов, неестественно длинных и сквозь рыжий мех просвечивало алое, точно там тлели угли. Другая была побольше, но только с одним хвостом, правда, тоже огненным. — Интересно, отгребёт Римма за свои выходки или нет? — сказала девушка с хвостиками. — Это бы пошло ей на пользу, — заметил Ракшас. У пятизвохвостой лисы было больше опыта, да и хвостов, которые она выгнула над головой, защищая морду, и из-под этого «зонтика» тявкала на большого лиса. Но большой лис разозлился ни на шутку, он наскакивал на пятихвостую, понемногу тесня её к камину. Пахло палёным. Вдруг пятихвостая как бы выстрелила хвостами вперёд, рассыпая искры, прыгнула на большого лиса, цапнула его за бок, тот, казалось, растерялся от её напора и попятился. Ободрённая успехом, она попыталась укусить его ещё раз, приподняла хвосты и тут большой лис рванулся к ней, вцепился ей в загривок и начал беспощадно трепать. Даже блондин на подоконнике увлёкся поединком. — Как бы мне не хотелось увидеть продолжение, но пирог стынет, — флегматично сказала девушка с хвостиками. — Ши, детка, ты, как всегда права, — кивнул седовласый. — Таис, будь добра... Таис кивнула. Запахи. Звуки. Ощущение шерсти наглой самки в пасти, но почему-то не противно, наоборот — это вкус победы, он проучил её! Хиддлстон чувствовал призрачную, текучую силу Ши, видел, что Ракшас, хоть и выглядит как человек, но на самом деле тигр, и ощущал его чуждую природу пришельца со звёзд. Блондин на подоконнике тоже не был человеком, он был гораздо ближе к растениям и животным. Седовласый человеком был, но давно, он изменился, сильно. А вот Таис... Медленно-медленно, точно фильм пустили на низкой скорости, Таис смежила веки. Ох, блин, успел подумать Том Хиддлстон, почему-то по-русски, прежде чем его накрыло волной неукротимой, безличной и беспощадной силы. Он сидел у стены, а напротив него, прислонившись спиной к камину, сидела Римма. Она улыбалась так, точно её и не таскали за шиворот, как помойную кошку. — Молодой лис, — сказала она восхищённо. — Настоящий молодой лис. Не дал себя околдовать, значит, толк из тебя выйдет. Садись, пока всё не остыло. — — — — — — — — — — — — * Трипу́ра — «тройной город» — описанные в священных текстах индуизма три огромные летающие города-крепости, возведённые зодчим девов Майясурой для асуров. Разрушены Шивой. ** Адити — означает — «несвязанность», «безграничность». Адити соединяют с понятием первичного хаоса или с бесконечностью, безграничностью как всеединством и вечностью. Мать богов, называемых «адитьи».