Копьё и Чаша

      24 сентября 1997 года. Среда.              Сновидцы, идолы, святые — все однажды уходят.       Старик Уильям С. Берроуз мёртв. Леди Ди мертва. Мать Тереза мертва.       И много ещё умерло людей, и много оставалось в живых, и были среди них такие, о которых гораздо более приятно было бы думать, что они умерли.       Потому что одно дело — настоящие мертвецы, которые лежат спокойно в своих могилах, будь они шесть футов под землёй, или на дне морском, или вмурованы в стену подвала, или рассыпались пылью над кирпичными завалами и воронками от взрывов, да мало ли где Смерть настигает людей; мертвецы, тела которых постепенно разлагаются, и становятся прахом, и пожираются червями, или огнём, или водой; мертвецы, чьи души смело повлеклись в Рай или, с ужасом — в Ад, или, с тайной надеждой — в Чистилище, и мертвецы, чьи души, испугавшись сделать последний шаг, так и остались на земле.       Всех этих мертвецов я прекрасно знаю и не боюсь.       Но тех, кто должен бы быть мёртв, по всем законам должен бы, но, тем не менее, мёртвым не является (и не является также настоящим немёртвым, из существ совсем иной породы) — тех я, признаться, не люблю.       Они напоминают природные аномалии. Или сочетание чего-то, что не имеет никакого морального права сочетаться: например, виски «Ардбег» и Backstreet Boys.       И самые большие проблемы обычно тоже от них.              Я сидел в баре «Семь Чаш» неподалёку от дома. Настроение было такое, что хотелось выпить, но не в одиночку, что со мной бывает не так часто. Как назло, было практически пусто. Бармен переключал каналы телевизора, я мрачно тянул «Ардбег» с минералкой. Внезапно на экране мелькнуло знакомое лицо, и я закричал «Стой!». Бармен покосился и оставил канал. Какое-то ток-шоу, и приглашённая «звезда» — не кто-нибудь, а Грейвз. Грейвз, отлично выглядящий и вещающий что-то об интеграции. Подпись: «Персиваль Грейвз, лайф-коуч», ну надо же. Он, оказывается, ещё и Персиваль. Признаться, я не особо вслушивался. Грейвз что-то там говорил про «правильную еду, правильный секс и правильные баксы»*. На улице пронеслась полицейская машина, сирена взвыла и, спустившись на тон ниже, пропала вдали. Хлопнула дверь бара — кто-то вошёл, а, может быть, вышел. Грейвз весело смеялся вместе с телеведущей.       — Хорошо смотрится на экране, — раздался голос сзади. — Жаль, такое тупое шоу. Как обычно, виски, Константин? Мне того же.       Бармен кивнул, а я, медленно отхлебнув ещё, сосчитал до десяти и только потом обернулся. Не удивляться ничему — моё кредо и залог здорового рассудка.       — Привет, Фермер. Какими судьбами? Я, почему-то, считал, что если встречу тебя, то не в этом мире.       — Я и был не в этом мире. Я был в Европе, — Фермер сидел на высоком барном стуле рядом со мной и уже держал в одной руке бокал с виски. Свой серый плащ он сменил на белую кожаную куртку вроде мотоциклетной, зеркальные очки болтались на вороте белой футболки, левый глаз скрыт за белой замшевой повязкой. Заметно выступающие скулы. Вообще выглядел он осунувшимся. Не такой живой, как раньше, но, очень явно, — не мёртвый.       Тот самый проблемный тип.       Виски он пил, не разбавляя.       — До Хэллоуина ещё целый месяц с лишним, Фермер. Не мог вовремя вылезти из могилы? Твоя аудитория была бы куда больше…       — Твои шутки, Константин, вот по чему я соскучился, пока был… — он не договорил и мотнул головой. — Всегда любил слушать, как ты шутишь, — его правый глаз не вошёл в резонанс с улыбкой, зазмеившейся по губам.       Я снова отвернулся к телевизору.       Грейвз смотрел прямо на нас. Потом отвёл взгляд и широко улыбнулся, видимо, на какую-то реплику ведущей.       — Красааааавец, — прошипел Фермер и бухнул пустым стаканом по стойке. — Ты только глянь на него, экзорцист.       Я буквально затылком ощущал, как его взгляд впивается в экран. Я покосился назад. Фермер наливал себе очередной бокал, бутылка стояла рядом на стойке.       — Знаешь, Фермер, я так и не понял, какие у вас там были совместные дела… — с момента появления этого человека мне как-то стало неуютно в баре, хотя народу и прибавилось.       — О, у нас были дела, Константин. И, смею надеяться, ещё будут. Времени подумать у Персиваля было более чем достаточно. Точно так же, как и у меня…       — Ну а я-то тебе зачем?        — Зачем нужны экзорцисты, Константин? Это ты мне объясни.       — Так ты одержим злым духом? Или тебя преследуют призраки замученных жертв? — я осёкся, так как взгляд, которым меня пронзил Фермер, был не из дружелюбных. Впрочем, он тут же снова улыбнулся и, когда заговорил, голос его звучал вкрадчиво — и угрожающе:       — Каким образом, ты считаешь, на меня мог повлиять тот артефакт, который ты так любезно уступил мне при нашей последней встрече?       — Я думал, тебе, при твоих талантах…       — Эта тема не для разговора в публичных местах. Пройдёмся, паранормал? Он кинул деньги на стойку и захватил с собой бутылку с оставшимся виски. Я тоже расплатился и слез со стула. Бармен переключил канал. Вслед нам донеслось «…Backstreet's back, alright!», так что я был даже рад, что мы уходим.              Мы шли по тёмным улицам Города Ангелов. Огни фонарей в определённых местах никогда не бывают достаточно яркими, какой бы мощности лампы не вкручивали. Администрация города уверена, что проблема в электросетях, но я-то знаю, что дело куда проще: большинство демонов ни сном ни духом не ведают об электричестве, а вот свет заслонять очень даже горазды, чисто из чувства противоречия и давней вражды с фонарщиками. Фермер молчал и только временами прикладывался к бутылке. Я закурил сигарету. Не моё это дело — начинать разговор.       Путь оказался не слишком долгим, хотя мы и сделали крюк чуть не по всему кварталу. В итоге мы вернулись почти на то же место, откуда ушли, и оказались совсем недалеко от моего дома, возле шестиэтажного кирпичного строения напротив прачечной. Фермер, выкинув пустую бутылку в урну, подпрыгнул и опустил последний пролёт пожарной лестницы. По ней мы добрались до одного из верхних этажей и вошли через прикрытое, но не запертое шпингалетами окно в комнату.       Было темно, и я щёлкнул зажигалкой, а Фермер тут же, воспользовавшись моментом, зажёг свечу. Я видел комнаты и хуже. Но эта вполне соответствовала сегодняшнему вечеру. В круге света, отбрасываемом свечой, я разглядел низкое потёртое зелёное кресло, старый туалетный столик с помутневшим зеркалом и табурет. Стены показались мне покрытыми потёками влаги, но, возможно, это просто были тени. Фермер воткнул свечу в закапанную воском бутылку из-под пива и жестом предложил мне сесть.       — Интимно, а, Константин? Такая обстановка больше располагает к разговору.       — Такая обстановка больше располагает к самоубийству. Кстати, если не ошибаюсь, здесь уже случилось одно.       Фермер улыбнулся. Зубы у него остались такие же острые.       — Ты прав, — он указал на потолок, теряющийся во тьме. — В 1989 здесь произошёл один прискорбный инцидент. Крюк для люстры и ремень выдержали, а вот шея — нет… с тех пор эта комната в моём распоряжении. По завещанию покойного, кстати. Я даже не стал ничего менять. Так органичнее.       — Не против, если закурю?       — Сигаретой демонов не выкуришь.       — Но ты не против?       — Я не демон.       Я закурил, прекрасно зная причину своего пристрастия к сигаретам: повторение маленьких действий (нащупать в кармане пачку, вытряхнуть оттуда сигарету, щёлкнуть зажигалкой, сделать первую затяжку, вдохнуть и выдохнуть дым, понаблюдать за тем, как он рассеивается в воздухе) — всё это словно бы растягивает время, удлиняет секунды, даёт возможность расслабиться перед тем, как собраться снова. Я наблюдал за Фермером, чьё лицо было в тени, мысленно просчитывая пути отступления. Не нравятся мне вот такие встречи в неудобных местах с единственным выходом на пожарную лестницу.       — Так о чём ты хотел поговорить, а, Фермер?       — Мне нужно, чтобы ты совершил проверку.       — Проверку чего?       — Меня.       — В смысле? Если ты считаешь себя одержимым или ещё что, то здесь этого нет… — я немного лукавил, так как понятия не имел, что скрывается за оставшимся правым глазом: лабиринты или бездна? — К тому же, я… я работаю на своей территории…       — Чушь, Константин. Ты работаешь по вызову, как… 911. Отправляешь полукровок в Ад или Рай. Территория не имеет значения.       Я сделал вид, будто задумался, но, по-настоящему, просто тянул время. Отправить демона в Ад, если ты знаешь, с каким именно демоном имеешь дело и при тебе есть причитающиеся к ситуации инструменты — это одно. «Проверить» такого человека, как Фермер, без ничего, в комнате самоубийцы… — это совсем другое.       — Что же ты молчишь, экзорцист?       — Я не понимаю, зачем тебя нужно проверять.       — Сомневаешься в собственных силах? Константин, здесь есть всё, что нужно. Зеркало. Свеча. Кусок мела. Три чаши. Соль. Вода. Благовония. Атам**. Давай, делай своё дело.       — Окей, — о, моя репутация. — Что я получу?       — Перевод на банковский счёт.       Он назвал сумму.       И я согласился.              Несколько часов спустя.              Где-то за стеной запиликал будильник. Тусклый ровный свет струился из окна, показывая, что настало раннее утро.       Голова болела немилосердно, но дело я завершил.       В общем, я мог с чистой совестью сказать, что остатки проклятия Инмакулады Хиль Рубио, мексиканской ведьмы, успели «выветриться», вернее, «вытесниться» чем-то ещё, что аура Фермера сейчас крайне напряжённая, и что…       — …похоже на энергетический обмен… часть твоей силы повязана с каким-то другим источником… это не имеет никакого отношения к демонам или ангелам… кто-то другой зависит от тебя…       — Кто, Константин?       Я припомнил свои полуабстрактные видения.       — Это связано с Копьём и Чашей… Красный Лев отдаёт свою кровь и становится Белым… ещё… Тайная Роза… чёрт, Фермер, если ты это понимаешь… но… я так вижу…       — Я понимаю, Константин…       — По-настоящему, я бы посоветовал тебе обратиться к какому-нибудь магу посильнее. Мистер Е…       — Мистер Е сейчас слишком далеко, и ты сам это прекрасно знаешь.       — Ээээ… Альбус Дамблдор…       — Альбус Дамблдор был тем, кто сильно задержал меня в Европе. Забудь о нём.       — Кристоферсон, Бэланс…       — Они не в той компетенции. У меня не со сном проблема.       — Доктор Оккульт, Странник***…       — Константин, ты, вроде бы, считаешься умным. Я уже с ними виделся.       — Тогда какого чёрта тебе был нужен я?       — Проверить лишний раз не помешает. Знаешь, взгляд со стороны. Очень полезно.       Я предпринял последнюю попытку:       — И… это, правда, только слухи, но говорят, что есть ещё более сильный маг… здесь, в Америке…       — Хммм… и кто же это?       — Некий Геллерт Гриндевальд… — меня прервал смех. Такой, как будто скребли ножом по тарелке.       — О, Константин, я же говорил, что мне не хватало твоих шуток!       — Но…       — Сильный маг? Ещё более сильный маг?       — Так говорят…       — Сильный маг, Константин, это я. Я и есть Геллерт Гриндевальд.       Моё кредо едва не затрещало по швам.              Долго ещё я размышлял о том, каким это образом случилось так, что Гриндевальд обратился за помощью ко мне. Но что-то было в нём в тот вечер. Что-то, что мелькало в единственном оставшемся глазу. Злоба? Страх?.. И эта его реакция на Грейвза…       В любом случае, я своё дело сделал.       Деньги были переведены на счёт уже на следующий день.       Не задавай лишних вопросов — крепче будешь спать.       Но какая-то задняя мысль во мне авторитетно утверждала, что спокойно спать я буду только тогда, когда мёртвые будут мертвы по-настоящему.