will the circle be unbroken

      Розалинд Лютес смотрит твердо и жестко, поэтому в её взгляде нет места состраданию. С детства закаленная похожим отношением к самой себе, она не строила никакой скорлупы и не возводила вокруг себя стены, нет. Она из стали, а когда-то была из… ничего? Может быть, и из ничего. Мягкая, безвольная девочка, вынужденная бороться с мнением общества. Возможно, ты человек будущего, Рози, там твои таланты сразу оценили бы. Ты не родилась мужчиной, ты родилась великолепной умной женщиной, которая знает, чего хочет.       Когда ты впервые увидела Роберта, то была поражена тому, как сильно вы… но одновременно как сильно вы похожи. Позже ты поняла, что он не настолько инициативен и силен, как ты. Роберта можно было сравнить с… алмазом. Он безумно твердый, самый твердый из всех тобою виденных мужчин, но в то же время хрупкий. Странно, как так может делать вселенная. Сделать его настойчивым и в то же время мягким, улыбающимся детям на улице, берущим малышек за руку и ведущим их к матерям.       Ты не такая.       Поэтому тебя тошнит, когда приходится осознавать что Букер ДеВитт и… это один человек. Даже в голове невозможно выговорить, да? Произнеси это предложение. Ты ведь можешь сделать все, ты смогла поднять тонны в воздух, так теперь произнеси вот это.       Не получается.       Аккомодация. Важна аккомодация при сложившихся обстоятельствах.       Для неё характерен скрытый негативизм. Она недолюбливает людей и их противостоящую всему живому природу. Она хотела бы изгнать их из поля своего зрения одним желанием, мыслью, но… это ведь невозможно. И зачем теперь она ставит многоточия даже в своей голове, замедляя темп речи, замедляя скорость размышлений?       Она была бы безумно интересной фигурой для ученых, занимающихся эвристикой. Господи, как много содержит её голова?       И как много значит эта девочка из башни, за которой они с Робертом наблюдают. Когда происходит взрыв, ей очень и очень больно. Глупцы отрицают боль при смерти, она ведь действительно присутствует, пусть даже секундная. Казалось, что весь мир распался на куски, и что Комстоку сейчас так же больно.       А оказалось, что на куски распалась только она сама.       Сердце Розалинд бьется сильно и уверенно, выбивает четкий ритм. Тук-тук-бух-бух-бах. Чувствуется по-разному в зависимости от того, к чему прижимать руку, к шее, к груди или к запястью.       Ей хочется верить, что многое получится исправить, а то, что неисправимо, хотя бы минимизируется. Плохие люди должны страдать вместо хороших, она это понимает, но сопутствующие потери определенно придется пережить. Она не такая, как Роберт, нет. Именно Роберт раз за разом идет и стучит в дверь пьяного доходяги с предложением. Именно он держал малышку, когда они возились над созданием идеальной для неё башни.       Комсток украл ребенка и поместил её в вакуум. Умно поступил, старик.       Розалинд только смотрит на лицо младенца, никак не реагирует, не кривляется, как брат. Он заставляет её сопеть и еле слышно мурлыкать-смеяться своими рожицами, а она тянет к его лицу полные руки. И это нормально для каких-то людей, Рози.       Голос матери вновь царит в её голове.       Брат не такой.       Они разные.       Слишком далеко ушли друг от друга. По двум разным мирам.       Наверное, это и к лучшему. Возможно, иногда вселенная знает, как нужно поступать, но Розалинд верит только самой себе. А значит, только себе и… опять многоточие. Значит, она доверяет не одному человеку, и в этом заключается самый большой парадокс.