эвр

Порывы теплого ночного бриза ласкали пшеничные локоны сидящего на побережье юноши. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, где не было ничего — лишь бесконечная синева ничем не освещенного в столь прохладную ночь небесного свода. Все звезды, казалось, навсегда исчезли, оставив после себя лишь сгустки дымки, в напоминание о том, что они некогда разбавляли своим ярким свечением пугающий иссиня-черный небосвод. Ему хотелось бежать. Настолько быстро, насколько позволял его истощенный печалью юношеский организм. Но бежать было некуда. Никто не будет ждать его с распростертыми объятиями, никто не прижмет его хрупкое тело и не поцелует в лоб перед сном. В конце концов, никто не назовет его по имени так же ласково и нежно, как это делал отец. Джонни Грач не был особенно приветливым и дружелюбным человеком. Он, подобно нержавеющей стали, мог вынести любой укор в свою сторону: будь то выходки вечно брюзжащих вампиров, издевки оборотней или же надменное поведение представителей Дивного Народца, но он бы никогда не позволил вести себя так с сыном. Он готов был собственноручно лишить жизни тех, кто посмел бы недобрым взглядом проводить Кита. Он любил его, любил с такой силой и с таким беспечным трепетом, что от воспоминаний об отце у Кита защемило в груди. Так и должно быть. Такой и должна быть любовь родителя к собственному чаду. Даже сейчас Кит физически ощущал присутствие отца. Ему хотелось обернуться и увидеть Джонни — счастливого и живого. Который как всегда улыбался бы Киту одними глазами, давая понять, что он рядом. Что он всегда будет с ним. Что все станет как прежде. Киту хотелось почувствовать, что он все так же не одинок. Но он понимал, что остался один. Боль сильнее сковала тело. Казалось, Киту перестало хватать воздуха. В легких образовался какой-то непреодолимый барьер, который не позволял принимать необходимый органу кислород. Из глаз градом хлынули обжигающие слезы. Кит не позволял себе плакать перед Сумеречными охотниками. Ему хотелось выглядеть сильным, лишенным каких-либо человеческих эмоций, которые бы делали его мягче на фоне остальных. Тех, кто были рождены воинами. Тех, кого с ранних лет учили подавлять в себе эмоции, не бояться порезов и крови. Тех, на кого Кит всегда стремился быть похожим, но боялся признаться в этом самому себе. Слезы скатывались с глаз одна за другой. Кит позволил себе поддаться чувствам, извергнув из себя терзающую боль, как горячую лаву. Из-за пелены режущих глаза слез, взгляд Кита стал расфокусированным, отчего небо перестало быть таким жутко пугающим и бесконечно черным. Шум волн заглушал собственные мысли, отдаваясь в ушах гулким шуршанием разливающейся у ног воды. Казалось, океан вместе с Китом разделял его скорбь. Вдали послышались тихие шаги. Кит поспешно стер соленые капли со своих, порозовевших то ли от ночной прохлады, то ли от нахлынувших эмоций, щек. Он обернулся и увидел прямо перед собой Тая. Его черные, небрежно лежащие волосы, казались почти незаметными на фоне такого же темного неба без единой звезды. Он возвышался над Китом, словно пытаясь отгородить мальчишку от всего мира, который казался ему таким чужим и пугающим. — Почему ты все еще сидишь здесь? — монотонно протянул Тай, — Все уже давно спят. Джулиан велел привести тебя в Институт. — Я хочу побыть здесь. Один. Возвращайся без меня, Тибериус Блэкторн, — хриплым голосом бросил Кит, слегка растягивая последнее. Тай, на секунду замешкавшись, уже было собрался идти, но внезапно ощутил, что Кит крепкой хваткой вцепился ему в ногу. Он не стал что-либо говорить, просто плавно опустился на песок и начал так же тщательно вглядываться в бесконечную черноту. — Ты еще ни разу не называл меня по имени, — задумчиво произнес Тай, приглаживая свои непослушные волосы. Киту внезапно захотелось провести рукой по лоснящимся темным локонам Тибериуса. Поймав себя на этой мысли, Кит мгновенно отвернулся. — Расскажи мне.. о жизни.. о жизни Сумеречных охотников. Отец запрещал мне встречаться с вами, он говорил, что это опасно. Что вы — это и есть синоним слова «опасность». Тай озадаченно бросил взгляд на песок, подогнул под себя ноги и начал педантично стряхивать песчинки с брюк. Он.. взволнован? — Ты — куда опаснее нас, Сумеречных охотников, — Тибериус краем глаза заметил, как блондин вздрогнул от его слов, — Потому что ты имеешь Зрение и силу, которой можешь навредить каждому, включая самого себя, если не научишься управляться с ней. Ты должен осознать, что в тебе течет кровь Эрондейлов. Ты — Кристофер Джонатан Эрондейл, Сумеречный охотник, а не просто примитивный, обладающий Зрением. Перестань противиться своей сущности, перестань искать дорогу туда, где тебе будет только хуже. Оставайся с нами.. — Таю пришлось прочистить горло и вобрать в себя достаточно воздуха, чтобы озвучить последнюю фразу, — оставайся со мной. Кит изумленно посмотрел на Тибериуса, взгляд которого по-прежнему был устремлен на небо, казалось, он был сосредоточен на чем-то, чего Киту не удавалось разглядеть в переливающемся океане и ночном небосводе. Казалось, Тай был совершенно спокоен, если бы его состояние не выдавали резкие движения его аккуратных пальцев, яростно сжимающих в ладонях мириады песчаных крупинок. — Я.. боюсь. Отец.. он обещал быть всегда рядом, он укрывал меня от опасностей и заботился обо мне. Я стану лишь обузой для всех вас. Тай, я.. — сильные руки Тая обхватили Кита за плечи, и Кит почувствовал, как крепко они сжали его хрупкое тело, создавая ореол тепла и защиты. Дыхание Тибериуса было тяжелым, обрывистым. Он прижимал Кита к себе с такой неведомой силой, что ему казалось, будто они могут быть еще ближе друг к другу. Кит был ошарашен. Его рука тут же потянулась к волосам Тая, и он с диким упоением погрузил свои пальцы в роскошную шевелюру темноволосого «спасителя». Волосы Тая были на удивление мягкими, они пахли чем-то сладким, настолько сладким, что Киту захотелось попробовать их на вкус. Тай был соткан из сладкого, манящего сочетания острых приправ и сахарных десертов. — Ты не станешь обузой. Я сам буду обучать тебя мастерству владения с холодным оружием, оттачиванию прыжков и рукопашному бою. Только останься, прошу — прошептал Тай, опаляя своим теплым дыханием мочку уха блондина. Эти слова были сказаны с особой интонацией, как показалось Киту. Тай не сильно любил сладострастные речи, но все же позволил себе сказать подобное. Тибериус Блэкторн. В этот самый момент Кит разучился думать о чем-либо еще: в его мыслях, в его теле и в сердце глухим звуком отдавалось воинственное имя охотника-одногодки. Тай всегда был рядом. Тай тихо сидел под дверью, когда Кит также тихо всхлипывал в комнате, отданной ему Джулианом в день приезда в Институт. Тай всегда приходил проведать его на ежедневных изнуряющих тренировках. Тай приносил завтраки и обеды, пару раз стучал в дверь и уходил, оставив поднос с едой возле комнаты. Тай показывал, как рисовать руны. Одним своим взглядом Тай заставлял Кита чувствовать себя нужным, что есть кто-то, кто непременно беспокоится о его состоянии, кто может оказать помощь, когда это потребуется. Кит все время думал об этом, но приходил к выводу, что Тибериус таким образом пытается принести извинения за свое поведение при их первой встрече. Но Таю было действительно важно знать, где Кит и что он намеревается делать. Кит стал для него важен. Тай медленно очерчивал своими длинными пальцами выступающие позвоночные кости на спине у Кита, будто изучая их, будто запоминая, каких мест должны касаться подушечки пальцев, чтобы Кит отзывался на прикосновения. Тибериус все на свете делал с особой настороженной педантичностью. Ему всегда была присуща медлительность и сверхаккуратность. Тай на фоне остальных был невероятным эстетом — писателем или поэтом серебряного века. Он скорее походил на принца или же князя, чем на вояку-охотника. Киту это определенно нравилось. Нравилось и пугало одновременно. Тай нехотя отстранился от Кита и внимательно посмотрел на него. Глаза блондина сияли голубым свечением. В этой особенной минутной близости каждый находил что-то такое, чего ощущать ранее не приходилось. Они оба узнавали что-то абсолютно новое, невольно вздрагивая от прикосновений друг к другу. Что-то такое, что никак не вписывается в понятие «дружба». — Каково это.. быть примитивным? — нарушая идиллию, вдруг произнес Тибериус, медленно отстраняясь от Кита на еще большее расстояние.