Без чувств

Темный Лорд Волдеморт       Блэк в своей рукописи писал, что его подопытные возвращались из-за завесы в буквальном смысле без чувств. Полудохлые, едва дышащие тела без осязания, обоняния, вкуса, слуха и зрения сутки лежали пластом, а потом чувства стали к ним возвращаться, приблизительно по одному в сутки. Главная сложность состояла в том, что после столь долгого перерыва все чувства были некоторое время сильно гипертрофированны. И Саргас даже допускал, что его помощники спятили не только из-за своего пребывания за пределами Арки Смерти, но и потому, что он не догадался как-то приглушить их возвращающиеся чувства. Магия просыпалась приблизительно через пару-тройку месяцев и ее приходилось блокировать, потому что Блэку не хотелось находиться поблизости от волшебника-психа.       Волдеморт не знал, ощущает ли мальчишка хоть что-то на каком-нибудь интуитивном уровне или по прежнему думает, что находится за завесой. Он предпочел бы на всякий случай остаться, но пришлось отлучиться почти на весь день. Лорд «взбодрил» своих заместителей, сообщив им, что берет отпуск, а им предлагается редчайшая возможность проявить себя, что Повелитель оставляет их без присмотра… при этом он так мерзко ухмыльнулся, что никто и не подумал, что можно расслабиться или провернуть какую-нибудь интригу.       Под кабинетом со странным выражением лица топтался Снейп. Этот проныра всегда узнавал все слухи раньше, чем они успевали разойтись по округе, так что он, скорее всего, поджидал тут Лорда и хотел узнать, имеют ли эти слухи о «возвращении» Мальчика-который-выжил под собой хоть какую-то основу.       — Мой Лорд, — зельевар склонил голову в поклоне, оторвав от Повелителя горящий взгляд непроницаемо черных глаз, — мой Лорд, я… — он замолчал, сообразив, что не самая лучшая идея — выспрашивать его, не вытащил ли он из-за завесы своего заклятого врага, а если вытащил, то не прикончил ли на месте.       Повелитель, конечно, в любой другой момент вдоволь поиздевался бы над Снейпом, лояльность которого как-то резко стала под вопросом, но сейчас он спешил вернуться, а потому не стал даже останавливаться.       — Северус, будь добр, подготовь в ближайшие дни восстанавливающие и укрепляющие зелья, в расчете на истощенный организм, — и не обращал больше внимания на зельевара, судорожным жестом схватившего себя за пуговицы у горла, словно ему стало не хватать воздуха, и вспыхнувший новой надеждой взгляд.       Когда он, наконец, вернулся домой, по его расчетам до возвращения Поттеру первого чувства — осязания оставалось всего около часа. Волдеморт несколько раз прошелся вокруг кровати с неподвижно лежащим телом мальчишки, а потом, признаться, несколько опешил, сообразив, что, Мордред задери, он волнуется. Волнуется! Он — хладнокровная скотина, да по сравнению с ним даже «скользкий друг» Люциус Малфой — трепетная лань, полная сочувствия и сопереживания!.. Похоже, на его восприятие влияет то, что Гарри — Крестраж. Ведь он и раньше не один раз предлагал Поттеру перемирие… пусть и в несколько своеобразной манере, обусловленной безумием, но ведь предлагал же? А ведь больше таких поблажек никто не удостаивался. Как он не заметил своего особого отношения к мальчишке раньше?       Ритм легкого дыхания Поттера вдруг немного изменился. Лорд бросился к нему и замер в растерянности, Блэк писал, что кожа подопытного после возвращения первого чувства очень чувствительна и беспомощный человек невероятно пугается, когда окружающая его бесконечная пустота вдруг сменяется чем-то иным, когда даже соприкосновение с воздухом больше напоминает откровение.       Мальчишка явно запаниковал и коротко задергался, напрягая конечности в попытке то ли подняться, то ли защититься, то ли хоть как-то определить — что происходит. Волдеморт был не великим мастером успокаивать людей, не прибегая к магии, которая только сильнее могла напугать ничего не понимающего Гарри, но, наконец, определился с тем, что следует предпринять, споро скинул мантию, оставшись только в шелковой рубашке и брюках, осторожно улегся рядом. Он взял мальчишку за ладони, удерживая его судорожно сжимающиеся пальцы.       Поттер замер, а потом его губы искривились в жалобной гримасе, выражающей что-то среднее между болезненностью и слабой надеждой. Понимает? Лорд осторожно погладил его ладони, незаметно невербально вплетая в прикосновение обезболивающее заклинание и тихо бормоча:       — Тише, Гарри, тише… потерпи немного, скоро тебе уже не будет больно… с тобой все будет хорошо, ма… — он поймал себя на том, что чуть не произнес «мальчик мой» и мысленно расчленил на кусочки труп Дамблдора, который навсегда испоганил невинное, в принципе, словосочетание, — Гарри.       Он на секунду задумался, а потом приложил ладони Поттера к своему горлу — мальчик не мог его слышать, но он мог ощутить вибрацию и может сумеет понять, что ему что-то говорят.       Самое удивительное было то, что Гарри не пытался кричать, хотя любые прикосновения для него явно были болезненными. Блэк писал, что кричали все.       Альбус, старый ты мудак, что ты делал с мальчишкой, что он не позволяет себе кричать от боли?       Поттер то ли заснул, то ли отключился спустя три часа. Все это время он не отрывал ладони от горла Лорда, чутко «прислушиваясь» к его словам, а Повелитель, не останавливаясь, рассказывал ему все подряд, даже то, о чем никто другой не знал: и о своем детстве, и о своих мечтах, и о том как все было просто, ясно и понятно, когда им овладело безумие, что теперь ему приходится выверять чуть ли не каждое свое действие, потому что народ пока еще не сильно ему доверяет, вспоминая безумие Третьей магической войны — это одновременно и утомляло, и в какой-то мере удовлетворяло его страсть к интригам и манипуляциям…       Гарри заснул и больше не касался горла, но его руки все равно не отпускали Волдеморта, вцепившись в шелковую ткань его рубашки.       Следующим к Поттеру должно было вернуться обоняние. Лорд некоторое время раздумывал, как ему подготовиться к этому, а потом решил не напрягаться и просто почаще накладывать на воздух в комнате очищающие чары, избавляясь от любых запахов. И начать следует заранее, потому что мальчишка может лежать и терпеть, не показывая, что его что-то беспокоит, а Волдеморту этого… не хотелось бы. Зачем причинять ему лишние страдания?       О том, что мальчик проснулся, говорил чуть сбившийся ритм дыхания и плотнее сжавшиеся на рубашке пальцы. По идее, адаптация уже должна была пройти и не должно становиться больно от прикосновений, а потому Повелитель притянул Гарри к себе поближе и осторожно погладил по спине, прощупывая выступающие позвонки. В голове промелькнула мысль, что, когда все закончится — надо будет кормить Поттера получше… и поручить Снейпу последить за его здоровьем, раз уж тот так волнуется за мальчишку.       Лорд чуть отстранился и всмотрелся в лицо мальчика, ноздри которого слабо трепетали, выдавая, что к нему вернулось обоняние. Волдеморт старательно освежил воздух в помещении, а потом, задумавшись на секунду, стал добавлять при помощи заклинания, которому его еще до развоплощения научил Руквуд, крошечные, едва-едва ощутимые порции ароматизаторов. Фиалка, шалфей, шоколад… ему показалось, что, когда в комнате запахло сосновыми иголками, Гарри немного расслабился и Повелитель оставил этот аромат витать в воздухе.       Следующее чувство, которое должно было вернуться — вкус.       Лорд велел сварить домовым эльфам слабенький безвкусный бульон и попытался споить его мальчишке. Он усадил Поттера, облокотил его спиной себе на грудь и, аккуратно придерживая его голову, прикладывал чашку к губам. Отпивший было, Гарри подавился, зафыркал и выплюнул бульон, перемазавшись сам и перемазав всю кровать. Волдеморт наложил очищающее и опять поднес к его рту чашку, но Поттер больше пить не стал, а Повелитель не стал его заставлять — главное, что мальчик понял, что может теперь ощущать вкус. Сможет ли он догадаться, что все чувства вернутся одно за другим?       После адаптации мальчишку, наконец, можно стало поить зельями. После этого Поттеру явно стало легче двигаться, по крайней мере, шевелился он более активно, но попыток выбраться из постели или просто встать пока не предпринимал.       Волдеморт с облегчением понял, что его Крестраж, похоже, все же в своем уме, хоть и искорежен морально. Мальчик явно жался к единственному человеку, который о нем заботился, и впадал в некоторое беспокойство, когда Лорду требовалось высвободиться из его объятий и встать с кровати.       Следующее чувство, которое должно было появиться у Гарри — слух. И это могло быть проблемой — раз он сможет слышать, значит, он сможет и слушать. Что ему говорить? Вряд ли Лорд сможет повторить тот словесный экспромт, который он выдал в первый день. Да и вряд ли Поттера обрадуют его откровения о том, как легко и приятно убивать, когда ты псих.       Но говорить не пришлось, едва он тихо-тихо сказал: «Гарри…», как мальчишка жалобно клекотнул горлом — его голосовые связки еще не восстановились после длительного периода «простоя», и зажал уши ладонями. И Повелитель замолчал.       Поттер отнял ладони от ушей только через несколько минут, когда понял, что его помощник больше говорить не собирается, а потом прижался плотнее, обняв и умостив голову на груди.       Похоже, чтобы привыкнуть к возвращению в его жизнь звуков, Гарри с лихвой хватило шороха чужого дыхания и сердцебиения.       Уж самому себе Волдеморт мог признаться, что… боится возвращения Поттеру зрения. Как он отреагирует, когда поймет, что все эти дни жался в поисках тепла и поддержки к своему заклятому врагу, убийце родителей? Да, мальчик явно привязан к нему, как к единственному защитнику, но не рухнут ли эти свежеобразовавшиеся узы доверия под напором действительности? Гарри мог его возненавидеть… и нельзя сказать, что у него нет на это оснований.       Поэтому Повелитель убедился что мальчишка спит, аккуратно выбрался из его объятий, и, встав, приглушил свет. Несколько секунд подумав, Лорд еще наколдовал мальчишке темную повязку на глаза, а то Мерлин знает этих гриффиндорцев, ослепнет еще, раскрыв от нетерпения веки слишком рано.       Волдеморту было немного не по себе. Что ему делать? Да, главные события, «знакомство», немного отсрочены на время адаптации зрения, но мальчишка может захотеть поговорить… и послушать. И Повелитель смутно представлял, как ему представиться.       Поттер шевельнулся, просыпаясь, его рука зашарила по кровати в поисках помощника и никого не нащупав, мальчик тревожно сжался, нервно теребя повязку на глазах, но не пытаясь снять ее.       Лорд глубоко вздохнул и проговорил:       — Доброе утро, Гарри, глаза пока лучше не открывай.