Без чувств

Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил             Нельзя сказать, что оказаться за завесой Арки Смерти — это страшная кара, такая мысль была бы абсурдна и несправедлива. Некоторым это вполне могло даже показаться великой наградой.       Там, за гранью, было хорошо — ни боли, ни страха, ни тоски… ничего, только покой. Этому покою так легко было поддаться, раствориться в нем, уйти в вечность. Одни, те что послабее духом или те, кого просто никто не ждал и кому нечего было терять, отдавались во власть великого небытия быстро, другие, те кто оставил по эту сторону завесы что-то важное, сопротивлялись дольше. Хотя, сказать «сопротивлялись» не совсем верно, трудно «сопротивляться», когда ты ничего не чувствуешь и не ощущаешь, а можешь только стараться сделать так чтобы твоя ментальность не расползалась, растворяясь в бесконечности. В принципе, заниматься этим желающие могли сколь угодно долго — ничто совершенно никуда не спешило и могло ждать пока очередная попавшая в него «мушка» наконец перестанет барахтаться… все переставали. Рано или поздно.       В некотором смысле, у Гарри было преимущество перед теми, кто точно так же угодил в Арку и точно также старался сохранить себя. Его сознание крепко держало беспокойство о друзьях, про судьбу которых он ничего не знал, о крестном, который, вероятно, тоже был где-то в этой пустоте, беспокоился он о Дамблдоре и Ордене Феникса, беспокоился о том, что предпримет Темный Лорд, когда поймет, что Поттер… погиб. Эти мысли по кругу бродили в его голове, снова и снова встряхивали его самосознание и не давали погрузиться в такую заманчивую сладкую пелену покоя… А когда и эти мысли начинали медленно испаряться из круга его внимания, Гарри начинал чувствовать что-то непонятное — боль не боль, зуд не зуд… какое-то странное беспокойство, которое и позволяло ему держаться.       Он и не понял сперва, что произошло… что что-то вообще произошло. Просто то странное невнятно-тянущее ощущение вдруг сменилось чем-то иным — легким теплом. А потом его маленький темный мир превратился в боль. Если бы он мог, Гарри заскулил бы, жалуясь на свою судьбу, но та жизнь, которая уже начала истираться из памяти, приучила его терпеть любую боль, потому что никому нет до нее особой заботы — никто не любит разбираться в чужих проблемах, а потому лучше не показывать свою слабость и молчать.       Он уже и забыл, что значит ощущать свое тело и, несмотря на всю свою решимость, признаться, сильно запаниковал, наверное, даже задергался, но в этом он был не уверен, вполне могло оказаться, что корчится он только в своем воображении. Но вот сквозь новую внезапно вспыхнувшую боль пробилось ощущение прикосновения прохладных рук и Гарри почувствовал невероятное облегчение — он точно был не один и скорее всего он больше был не за завесой. Его спасли.       Ладони Поттера прикоснулись к чему-то упругому, слабо отдающему странной знакомой вибрацией. Он сперва замер, пытаясь понять — до чего дотрагивается, а потом, как озарение, понял, что касается горла человека, который что-то говорит, и даже более того, что-то говорит именно ему.       Теперь терпеть боль стало легче, он просто концентрировался, пытаясь вообразить, кто ему помогает, что рассказывает. Постепенно неприятные ощущения исчезли и Мальчик-которого-похоже-вытащили-из-за-завесы наконец заснул.       Разбудили его прикосновения. Признаться, не часто в его жизни к Гарри прикасались и, как правило, это были случайности, иногда прикосновением хотели привлечь его внимание или же драки. И он так потерялся в ощущениях ласково поглаживающих спину чужих ладоней, что даже не сообразил, что больше боли не испытывает.       А потом в его сознание ворвался запах… Казалось бы, вот, секунду назад он даже и не думал об этом, не вспоминал о таком явлении, как ароматы, а вот, сейчас он уже чуть не плачет от резко ударившего в его ставший вдруг сверхчувствительным нос запаха тела, к которому он уже Мерлин знает сколько прижимался в поисках защиты и поддержки. Хорошо еще буквально через секунду этот запах сменился на аромат горьковато-стерильной чистоты. Расслабившийся было Гарри опять напрягся, когда почувствовал на вдохе появившийся в воздухе аромат цветов, но запах был слабым и чувствительный нос не напрягал. Аромат цветов сменился на аромат пряностей, потом шоколад, потом еще и еще. Нельзя сказать, что эти изменения привели Поттера в восторг — он все равно напрягался каждый раз, ожидая, что ему опять станет плохо, но и помощника своего, кем бы он ни был, понять мог, тот, вероятно, проверял его реакцию на раздражители, стараясь не нанести вреда. Так что Гарри постарался успокоиться, расслабиться и не реагировать остро на появление каждого нового запаха. Наконец, на аромате хвои калейдоскоп изменений завершился.       Пробуждение обоняния для него было шоком. Зато позже он с уверенностью мог сказать, что заботится о нем один и тот же человек.       Когда его приподняли и попытались влить в рот какую-то пряную гадость, Гарри, разумеется, сообразил, что у него пробудились вкусовые рецепторы. Хлебанул он только из благодарности к потугам своего помощника, желая показать, что доверяет ему, но проглотить не смог — уж больно мерзкой оказалась жидкая дрянь. Пить остальное тем более отказался.       Поттер периодически совершенно по-змеиному высовывал кончик языка, «пробуя» воздух на вкус — это его не раздражало.       А через время ему опять попытались что-то споить. Вкус опять был совершенно отвратный, но это уже была заслуга не его гипертрофированного ощущения, а скорее, главной особенностью предполагаемого питья — «чудеснейший» вкус снейповых зелий не в силах стереть из памяти даже забвение завесы Арки Смерти.       После укрепляющего Поттеру стало ощутимо лучше — прояснилось сознание, появились силы. Оставалось только надеяться, что таким образом, поочередно, к нему вернутся и все остальные чувства. Если Гарри правильно понял прослеживающуюся тенденцию, то следующим у него должен был проснуться слух. И это давало надежду на то, что он, наконец, узнает новости, узнает, кто его спас. Поттер только надеялся, что сможет вытерпеть разговор, потому что пробуждение остальных ощущений поначалу давалось ему очень нелегко.       Он подозревал, что это будет непросто, но не ожидал, что настолько. Первое же произнесенное шепотом слово ввинтилось в уши, словно бур. От неожиданности Гарри заорал бы, но его подвели голосовые связки, которыми он так долго не пользовался. Оставалось только схватиться за голову в попытке прикрыть уши и надеяться, что говоривший замолчит, замолчит…       Но, закрыв уши, Поттер стал слышать шум от тока своей крови и пульс, а это тоже было столь неприятно громко, что он ладони убрал, прижался плотнее к лежащему рядом теплому телу в неосознанном поиске поддержки и защиты и постарался сконцентрироваться на равномерном шорохе чужого дыхания. Это тоже было громко, но мысль, что он сейчас не один, что о нем заботятся — приносила утешение. Нужно было только немного потерпеть и все нормализуется, как уже было ранее.       Проснулся Гарри в привычной абсолютной темноте и сразу понял, что лежит один, его помощника не было рядом. Сразу стало как-то неуютно и одиноко. Через минуту он понял, что у него повязка на глазах, а это могло означать только одно — зрение вернулось. Он потрогал повязку, раздумывая насчет того, чтобы снять ее, но благоразумно не стал спешить. Раздавшийся голос заставил Поттера вскинуться и напрячься, лихорадочно пытаясь сообразить, кому он принадлежит.       — Доброе утро, Гарри, глаза пока лучше не открывай.       Поттер мучительно напряг горло, пытаясь сказать все и сразу, выдав все свои вопросы, которые столь долго не давали ему покоя, но голос опять подвел его, выдав только тихий сип.       — Я знаю, что у тебя масса вопросов, но прошу все же потерпеть буквально несколько часов, пока твое зрение не восстановится полностью. Мне тогда легче будет объяснить все тебе… а некоторые вопросы, я думаю, отпадут сами собой. Возьми, — в руку Поттеру ткнулась склянка, — это зелье, которое поможет твоим голосовым связкам быстрее восстановиться.       Гарри кивнул, выпил чуть сладковатое содержимое флакона, отставив его в сторону, немного неловко потер ладонями свои плечи, словно пытаясь согреться, а потом совершенно детским жестом протянул вперед руки, требуя объятий. Он чуть усмехнулся, когда его невидимый помощник издал тихий вздох удивления. После секундной паузы эти объятия ему предоставили в полной мере. Темный Лорд Волдеморт       Он обнимал тихо сопящего ему в шею мальчишку и понимал, что просто-напросто недостойно тянет время. По его прикидкам, зрение Поттера должно было восстановиться еще час назад. Дальше ждать не имело смысла.       Лорд аккуратно отстранился от вцепившегося в него мальчишки и потряс его за плечо.       — Гарри?       Поттер вскинулся и вопросительно замычал, похоже, он таки умудрился заснуть, несмотря на возбуждение от мысли, что скоро наконец узнает ответы на свои вопросы.       — Гарри, я думаю, теперь ты можешь снять повязку и посмотреть на меня.       Мальчишка мгновенно встал на кровати на колени и вцепился в ткань повязки, намереваясь стянуть ее, а потом замер. Он явно чувствовал непонятное волнение своего помощника и не мог понять, из-за чего оно, а потому немного испугался, предчувствуя, что все будет не так просто.       Волдеморт встал и теперь стоял рядом с постелью, пристально смотря на Поттера. Гарри медленно, но по-гриффиндорски решительно потянул повязку с глаз.       Повелитель четко видел тот момент, когда мальчишка понял, на кого именно он сейчас смотрит и кого именно обнимал все это время, в чьих руках искал поддержки, защиты и утешения — лиственно-зеленые глаза потемнели от шока. Поттер, немного неуверенно покачиваясь, сполз с кровати, по-прежнему не отрывая взгляд от Лорда. Он несколько раз приоткрывал рот, силясь что-то сказать, но каждый раз замолкал и теперь дело было не в застывших голосовых связках, а скорее, в шоковом состоянии, лишившем его дара речи.       Волдеморт вдруг почувствовал бесконечную усталость. Что теперь делать? Что теперь говорить? Объяснять? Доказывать? Пытаться рассказать, чего он достиг за эти два года? Он прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями и начать, наконец, что-то говорить, но мгновенно распахнул их, услышав приближающиеся быстрые шаги Гарри. Через секунду тело мальчишки с размаху врезалось в него, а тонкие руки обвили в крепком объятии. Поттер вжался в него всем телом и Лорд услышал первые после извлечения из-за завесы Арки Смерти, сказанные чуть хрипловатым голосом, слова Мальчика-который-выжил:       — Мне все равно, кто ты!       Повелитель осторожно и немного неловко ответил на крепкие объятия своего Крестража. Вот теперь он, впервые в жизни, мог сказать, что испытывает такое редкое чувство, как абсолютное счастье. Вот теперь все стало правильно. Конец.